Спасти заколдованного короля

Анна Жнец

Спасти заколдованного короля

Глава 1

В тот день мои веки опустились, чтобы больше никогда не подняться, но вот посмертная тьма рассеялась, и я обнаружила, что стою в подвенечном платье у алтаря. Все вокруг белое, цветами украшено, а я похожа на нарядную куклу, завернутую в кружевной тюль. В фату, то бишь.

Сквозь матовую вуаль смотрела я на гостей, а в голове крутились воспоминания бедняжки, чье тело я заняла.

Маменька меня не любила. Ну, то есть не меня, а настоящую Лиену Войс. Чем не угодила ей старшая дочь, оставалось только гадать. Наверное, лицом не вышла. Родилась слишком беленькой. И говоря «беленькой», я имею в виду не хорошенькой блондиночкой с молочной кожей, а бледной, как альбинос.

Двух младших дочек синьора Грация боготворила, холила и лелеяла, а старшей доставались одни тумаки. Отец-тюфяк жил на дне бутылки и не спешил защитить свою кровинушку.

Но сегодня у Лиены Войс был праздник.

Она выходила замуж. И не за кого-нибудь, а за любимого!

О своем соседе синьоре Пауле Понто хозяйка моего тела грезила с самой юности. Тот был молод, богат, красив – отличная партия для любой аристократки.

Лиена была счастлива, а я всеми фибрами души чуяла подвох. Маменька дочурку не любила и семейного счастья ей не желала, а сейчас слишком уж радостно скалилась, сидя среди гостей. Ее хитрый взгляд обещал подставу. Страшную!

Я напряглась всем телом.

В храме играл орган. Гости на скамьях перешептывались. Мужик в красной рясе – жрец, наверное, – прижимал к груди толстенную книгу в кожаной обложке. Маменька улыбалась с видом голодной акулы, учуявшей свежую кровь. Мои милые сестрички хихикали, как две гиены из мультика, – явно знали то, чего не знала я. Папенька дрых. Уронив лохматую голову на грудь, он тихо похрапывал и придерживал двумя руками объемное брюхо, в котором плескался домашний брог*.

Ситуация, конечно, была, как это говорят, экстраординарная, тем не менее я чувствовала себя на удивление спокойно. Не истерила, от того, что вдруг оказалась в незнакомом месте со свадебной фатой на макушке, не билась в припадке, не паниковала. Я помнила, что умерла. Самое плохое со мной уже случилось. Так чего нервничать? Хуже уже не будет.

Жених опаздывал. Гости шушукались все громче, сестры-гиены хихикали все злораднее, оскал маменьки с каждой секундой открывал все больше зубов. Папаня дрых под громкое урчание полного желудка. Запах роз, украсивших каменные ниши в стенах, становился все более навязчивым. Мелодия органа стихла и пошла на второй круг.

Я уже решила, что жених не придет, что Лиену бросили у алтаря и поэтому у моих родственников такие довольные, счастливые лица, но вот двери храма отворились со скрипом. На пороге выросла высокая мужская фигура в черном камзоле. Раздались шаги. Синьор Пауль Понте двинулся по проходу мимо лавок с гостями. Походка у него была… кхм… несколько странная.

Из-за вуали я плохо видела, поэтому не сразу поняла, в чем подвох, – только когда жених приблизился и встал напротив меня. Тут-то я обалдела.

Ничего себе подстава!

От возмущения моя грудь наполнилась воздухом.

____

Брог* – местная настойка из забродивших ягод и фруктов.

___

Глава 2

Честно, я не могла поверить в такую подлость. В первую секунду даже решила, что меня подводит зрение, и нервным жестом сдернула с лица вуаль. Эта кружевная тряпка мешала мне рассмотреть жениха как следует.

Где? Где красавчик Пауль? Кто этот высохший сморчок? Кого вы подсунули бедной Лиене?

Вместо белоснежной улыбки три гнилых пенька. Вместо мускулистого торса цыплячья грудь, обтянутая камзолом. Вместо мужчины в самом соку какая-то древняя развалина, едва стоящая на ногах.

Дедуля, сколько тебе лет? Да с тебя ж песок сыплется. Тебе не жена молодая нужна, а хорошая сиделка. Ишь, тянет ко мне свои загребущие ручонки, весь дрожит – так хочет отведать сочного юного тела, а сам как живая мумия. Постыдился бы!

Старичок стыдиться не собирался. Смотрел на меня, как голодная собака на кость, и плотоядно облизывался, явно переоценивая свои силы. Я же застыла в шоке.

Вот это да.

Ну и дела.

Ничего себе я попала!

Папенька на лавке в первом ряду продолжал сладко храпеть во сне. Стерва маменька наклонилась вперед и распахнула глаза пошире, чтобы лучше видеть мое ошеломленное лицо. Хотела насладиться моей реакцией на этот неожиданный сюрприз. Сестрички-гиены зажимали рты, чтобы не смеяться в голос: им, поди, подобрали женихов поприличнее.

– Сеньор Понте, довольны ли вы невестой? – задал жрец традиционный на местных свадьбах вопрос.

Понте? И этот тоже Понте? Только не Пауль, а, похоже, его дед.

– Очень доволен, – проскрипел старикан так, будто гвоздем по стеклу провел.

Уперев руки в бока, я повернулась к мужику в рясе и красноречиво вздернула бровь, мол, теперь меня спроси, довольна ли я женихом. Но, похоже, в этих краях невесты считались довольными априори и их мнением никто не интересовался.

– Берете ли вы, сеньор Пикар Понте, в жены, сеньориту Лиену Войс, чтобы та служила вам и подчинялась, заботилась о вашем доме, здоровье и удобстве. Чтобы рожала вам детей и…

Что? Детей? Да этот самоуверенный дед первую брачную ночь просто не переживет. В таком преклонном возрасте от одного только вида голой женщины можно получить инфаркт, не говоря уже обо всем остальном.

Тем временем жрец все бубнил и бубнил заунывным тоном:

– …хранила семейный очаг, была верной и преданной, ласковой и послушной, терпеливой и понимающей, чтобы она поддерживала вас в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности. Берете?

– Беру! – крякнул старик, от счастья едва не выпрыгнув из штанов.

– А вы, сеньорита Лиена Войс? – повернулся ко мне жрец. – Вы согласны быть кроткой и милой, доброй и внимательной, хранить верность и домашний уют? Вверяете ли вы свою жизнь и судьбу в руки благородного мужа Пикара Понте?

И только я открыла рот, чтобы заявить: «Не-е-ет! Ни в коем случае!» – выкрикнуть это на весь зал, так, чтобы эхо подхватило мой возмущенный вопль и донесло его до каждого в храме… В общем, только я собралась озвучить свою позицию, как жрец захлопнул книгу и торжественно объявил:

– Жених может поцеловать невесту.

Что? Я не успела ответить! Я же не ответила! Ну знаете ли, это переходит всякие границы!

Поддержав мое праведное негодование, папаня громко всхрапнул во сне. Маманя захлопала в ладоши. Она-то думала, что амеба Лиена не посмеет закатить скандал на свадьбе: стыдно это, неприлично – сцены прилюдные устраивать. К тому же семья Понте сильно уважаемая. Страшно и чревато – опозорить такого человека.

Словом, расчет мамани был верным. От рохли Лиены не стоило ждать бунта на корабле. Бедняга проглотила бы любой плевок, стерпела бы какое угодно унижение и безропотно подчинилась бы своей судьбинушке. Лиена. Но не я.

Я была из другого теста и в постель к старику не собиралась.

Довольный сморчок об этом не знал и уже тянул ко мне губы, сложенные трубочкой.

От злости я изо всех сил наступила ему на ногу. Свадебной туфелькой на маленьком, но остром каблучке. Ибо нечего!

От боли наглый дед вскрикнул, покраснел до корней редких седых волос и запрыгал на одной ноге. Прыгал он, правда, недолго – слишком тяжелое упражнение для его возраста. Два раза подскочил – и на тощий зад шмякнулся.

Что тут началось! Веселуха!

У маменьки челюсть на пол бац – и грохнулась. Дорогие сестрички подавились смехом и закашлялись. Глаза гостей наружу как выкатились, так обратно и не закатились.

– Отец! Отец! – запрыгал козликом вокруг старого сластолюбца мой несостоявшийся свекр, и его пивной живот, а также два близнеца-подбородка весело заскакали вместе с ним. – Ты! Ты за это ответишь! – Ткнул мне в грудь палец, похожий на сардельку. – Так обойтись с уважаемым человеком! Да как ты посмела, мерзавка?!

– Девочка не со зла, – попыталась исправить ситуацию маменька. Шелестя многочисленными юбками, она подплыла ко мне, как огромный крейсер из парчи и кружев. – Просто неуклюжая. Просто оступилась. Правда, Лиена? Ну-ка извинись.

С широкой улыбкой я с размаха опустила каблук своей свадебной туфли уже на ее ногу. У мамаши глаза чуть на пол не выпали. То ли от боли, то ли от удивления, а может, от всего разом.

– Со зла, маменька, со зла. Ой, со зла.

Гости вскочили со своих мест и вытянули шеи, чтобы лучше видеть происходящее. Шум и крики разбудили папеньку. Тот зевнул, а потом растерянно заморгал, словно пытаясь понять, где проснулся и что это за цирк вокруг него творится. Сестры-гиены перестали хохотать и взялись грызть ногти. Дедуля-жених так и сидел на полу, но смотрел на меня с восхищенным прищуром, в котором читалось: «Ай да девка! У-у-ух, страстная!» Похоже, этому кощею нравились боевые женщины.

Вдруг я почувствовала резкую боль в макушке, словно сбоку ко мне подкрался кровожадный индеец и вознамерился снять с меня скальп. Это маменька вцепилась мне в волосы и ядовито зашипела в ухо:

– А ну-ка отойдем в коридор, негодяйка, поговорим.

Глава 3

– Маменька, если вы сейчас же не разожмете свою клешню, случится драка. Я вам обещаю.

Маменька оценила угрозу в моем голосе и перестала изображать из себя индейца, помешанного на скальпах. Поправив прическу, я с чувством собственного достоинства последовала за ней в небольшой коридорчик при основном зале храма.

– Лиена! – зашипела эта горе-родительница. Брызги ее слюны разлетались во все стороны и оседали на моем лице. Глаза яростно сверкали. При каждом вдохе монументальная грудь рвалась на волю из корсета. – Мерзавка неблагодарная! Что с тобой? Я тебя не узнаю. Ты заболела? Потеряла рассудок?

Гости уже превратились в жирафов, до того вытянули шеи, подглядывая за нами сквозь дверной проем. Я захлопнула обе деревянные створки, лишив их этого развлечения.

Наверное, надо было уйти. Развернуться и с чистой совестью сказать этой отвратительной семейке: «Чао!» – но в новом мире перспектива оказаться без денег и крыши над головой несколько пугала. К бегству надо было подготовиться. Все сделать по уму.

– Вы хотели отдать Лие… кх… меня за старика! Ну что за подлость!

– Ты сама согласилась, – маменька гадко заулыбалась. – Всё честно. Я спросила твоего согласия, и ты от радости чуть из платья не выпрыгнула. Очень уж тебе не терпелось замуж, – и она добавила с глумливым смешком, – за сеньора Понте.

Помню-помню тот день.

Маменька вошла в мои покои безмерно довольная, вела себя со мной непривычно ласково, даже впервые в жизни назвала «доченькой». Вся такая добренькая, она усадила меня за стол и с фальшивой улыбкой объявила сногсшибательную новость: сеньор Понте попросил моей руки. Конечно, простофиля Лиена сразу подумала о наиболее молодом представителе этого семейства, а маманя не спешила ее разубеждать.

Формально меня никто не обманывал, но фактически…

Вместо молодого красавчика, объекта моих девичьих грез, мне подсунули его развалюху деда.

– Что ж, теперь я передумала. Свадьба отменяется, – я сдернула с головы фату, которая и без того сбилась набок от матушкиных манипуляций с моими волосами, и швырнула кружевную тряпку на пол.

– А не получится, – сладко пропела стерва. – Не получится, не получится. Брачный договор подписан. Выкуп уплачен и уже потрачен.

Тут разум Лиены поделился со мной новой порцией воспоминаний. Стало понятно, почему гадюка матушка смотрит на меня с торжеством во взгляде.

В Алика́нсе – так назывался этот мир – девушек замуж не отдавали, а продавали. Как коров на рынке, ей-богу! Кто больше заплатит – того и товар.

Но это еще полбеды!

Самое ужасное, невеста подписывала одну мерзкую бумажку. Писулька эта превращала бедняжку в бесправное имущество купившего ее мужчины. Семья невесты получала оговоренную сумму, а проданная девица – почетный статус замужней дамы.

Это с дурехой Лиеной и случилось. Услыхала фамилию Понте, растеклась влюбленной лужицей по столу и свою чертову подпись там, где не надо, поставила! Может, она и читала договор, но маменька, я уверена, нашла, как обхитрить глупышку.

– Поздно упрямиться, – скалилась стерва. – Выбора нет. Давай, приводи себя в порядок и марш к жениху. Сеньор Понте уже заждался. И чтобы извинилась перед ним как следует!

В ужасе я схватилась за голову.

В глазах потемнело от жуткого понимания: церемония в храме – простая условность, брак уже заключен. Я стала женой этой рухляди в ту секунду, как расписалась в договоре.

А-а-а!

Вот почему жрец не спрашивал моего согласия. Жених в последний момент мог отказаться от сделки, а живая покупка права голоса не имела.

Бежать!

Немедленно!

Пока мой взгляд лихорадочно метался в поисках путей к отступлению, маменька взывала к совести дочурки.

– Какая же ты неблагодарная тварь. Я тебя растила, поила, кормила, одевала. И вместо того, чтобы оплатить этот счет, ты решила нас с отцом опозорить на весь город. Такой скандал устроила! И даже не подумала, что твое вызывающее поведение может бросить тень на репутацию моих милых крошек. Из-за тебя Аниту и Лусию хорошие женихи могут обходить стороной. У-у-у, гадина! – и матушка погрозила мне кулаком.

Боже, да чем я ей насолила? Я, конечно, понимаю, что некоторые женщины любят одних своих детей больше, чем других, но тут не равнодушие даже, а откровенная ненависть и желание втоптать в землю. Понимаю, если бы я была падчерицей сеньоры Грации. Но родная же дочь! Что с этой мадам не так?

Наконец мой взгляд зацепился за ворота, ведущие из храма на улицу. Ура! Спасение! Но только я дернулась к выходу, как рука матери поймала мое запястье в стальной капкан.

– Куда собралась, негодница? Тебе в другую сторону. Иль убежать задумала? Неужто не помнишь, что ждет строптивую невесту, нарушившую брачный договор?

Глаза маменьки сверкнули.

– Тюрьма! – воскликнула она с особым удовольствием, буквально смакуя это слово. – Тюрьма!

Что ж, теперь я вспомнила.

Выкуп жениху не возвращался. Непокорных девиц держали за решеткой на хлебе и воде, пока те не становились кроткими, как овечки.

Уж лучше в темницу, чем в постель старика!

Маменька держала крепко, но я воспользовалась старым приемом, который назывался «хрясь каблуком по ноге». Второй раз за день я вдавила острую шпильку ей в стопу.

Синьора Грация не ожидала такой подлости и взвыла от боли, но главное, ослабила хватку. Вырвавшись, я устремилась к спасительным дверям. Распахнула их, выбежав на крыльцо, залитое солнечным светом. Вдохнула запах свободы полной грудью и уже собралась спуститься по ступенькам, как вдруг…

Два бугая с сердитыми лицами подхватили меня под руки и втащили обратно в храм.

Похоже, это были охранники, поставленные у ворот ловить сбежавших невест.

– Отпустите! Вы не имеете права!

Меня брыкающуюся поволокли мимо радостной маменьки к жениху.

Глава 4

Я ощутила себя бесправной куклой, когда меня втащили в храм и поставили рядом с женихом. Амбалы не спешили уходить – замерли за моей спиной мрачным конвоем. При всем желании не сбежать – силы не равны. Поймают, остановят и вернут законному владельцу, а то и в тюрьму посадят на денек-другой, чтобы стала сговорчивее.

Неужели ситуация безвыходная?

Как бы не так!

Если не можешь освободиться с помощью силы, используй хитрость.

Я окинула жениха задумчивым взглядом. Старикашка уже оправился от травм, полученных женским каблуком, и смотрел на меня, как на желанный подарок, который ему не терпелось развернуть.

Нет, дедуля. Я проиграла бой, но не войну. Клянусь, до брачной ночи мы с тобой распрощаемся, а пока…

В голове словно щелкнул невидимый тумблер. Шестеренки разума пришли в движение, и я увидела прекрасную возможность для побега. Бал! Свадебный бал!

Конечно, меня будут охранять. Конечно, не спустят с меня глаз. Особенно после того, что я выкинула на церемонии в храме. Но я все равно улизну. У меня есть план!

Надо притвориться послушной. Пусть все думают, что я смирилась со своей участью. И, когда они потеряют бдительность, я обведу всех вокруг пальца.

С этой мыслью я очаровательно улыбнулась своему престарелому жениху. Тот, увидев, что невеста сменила гнев на милость, сперва опешил, а потом ответил на мою улыбку своей – глуповатой и беззубой.

Стерва маменька же насторожилась. Похоже, не поверила в столь резкую перемену.

Гости снова уселись на свои места.

Жрец окинул меня подозрительным взглядом – кажется, опасался, что невеста опять что-нибудь учудит, – и произнес напряженным голосом:

– Можете закрепить брак поцелуем.

Беззубая улыбка моего жениха стала шире, растеклась до самых ушей, отчего морщин на его лице прибавилось, и из мумии он превратился в шарпея.

Прихрамывая на одну ногу – на ту, что познакомилась с моим каблуком, – сеньор Понте шагнул ко мне и с предвкушением потянулся за поцелуем. При виде его бескровных слюнявых губ меня передернуло, а затем передернуло еще раз, когда я уловила старческий гнилостный запах из его рта.

Ну уж нет. Поцелуи в меню не входят.

Перехватив инициативу, я быстро клюнула жениха в сухую морщинистую щеку и отстранилась.

– Я приличная девушка, сеньор Понте, – захлопала я ресницами, изображая смущение. – Все остальное только наедине.

Уф, выкрутилась.

После торжественной церемонии новоиспеченный супруг проводил меня до кареты, за которой выстроилась длинная вереница экипажей гостей. От храма мы отправились прямиком в поместье Понте, где все уже было готово для бала в честь свадьбы старого хозяина.

Огромный зал для танцев украсили цветами. Играла живая музыка – скрипка, флейта, клавесин. Вдоль стен стояли стулья для отдыха. На один из этих стульев и уселся мой жених, не желая участвовать в общем веселье. Еще бы! В таком возрасте надо лежать в постели с грелкой, а не плясать среди молодежи.

В постель сеньор Понте как раз-таки хотел, но только не с грелкой, а со мной.

– Дорогая моя, – погладил он меня по руке. – Часок подождем для приличия и уединимся. Как же мне не терпится окрасить простыню твоей кровью.

Далеко не сразу я поняла, что он имеет в виду. На миг вместо старого извращенца я увидела перед собой кровожадного маньяка. Представила, как мы остаемся вдвоем в спальне и с улыбкой злодея этот рахитичный сморчок вытаскивает из кармана нож.

А потом до меня дошло. Тест на девственность.

– Я все простыни сохранил. Все, – с гордостью рассказывал дед. – Всего у меня было три жены, и каждая оставила на кровати вот такое пятно, – и он развел руки в стороны, как это делают рыбаки, хвастаясь уловом. – Надеюсь, и ты не подведешь.

– Мне надо в уборную, – соврала я, не желая пополнять его коллекцию окровавленных простыней.

Во многих фильмах герои спасались из ловушки через окно в туалете, и я решила попытать удачу.

– Ступай, дорогая, ступай.

К моей досаде, сеньор Понте жестом подозвал ко мне уже знакомых амбалов, чтобы те проводили меня в дамскую комнату.

О боже, охраняют как в тюрьме! Даже в сортир отправили под конвоем.

Пока шла в туалет, осторожно огладывалась по сторонам. Старик подстраховался: охрана стояла и на выходе из бального зала, и в холле, и снаружи у парадных дверей.

Одна была надежда – сбежать через окно в уборной, да только никакого окна там не оказалось. Меня привели в тесную комнатушку с глухими каменными стенами и дыркой в полу.

На миг меня охватило такое отчаяние, что я топнула ногой и тихо завыла.

Что же делать?

Думай, Леночка, думай!

Ничего не оставалось, как вернуться в бальный зал.

На входе меня подкараулила одна из сестриц, Лусия.

– Ну что, готова к первой брачной ночи? – ухмыльнулась она, став до отвращения похожей на свою мамашу. – Бедняжка. Представляю, каково тебе будет лежать под этим стариком и терпеть его слюнявые поцелуи. Ему же, наверное, лет сто, не меньше, – и сестрица злорадно захихикала. – Кстати, посмотри, с кем танцует его внук.

Я проследила за ее взглядом и увидела среди вальсирующих пар сеньора Пауля Понте. Возлюбленный Лиены, мужчина, за которого она мечтала выйти замуж, держал в объятиях мою младшую сестру Аниту. Во время танца они улыбались друг другу и мило беседовали.

– Скажу по секрету, он сделал ей предложение.

Лусия смотрела на меня во все глаза, желая насладиться моим горем и унижением. Для настоящей Лиены эта новость стала бы двойным ударом. Любимый выбрал ее сестру, а сама она была обречена ублажать в постели его деда.

Лусия жадно, с предвкушением ждала моих слез и растерялась, когда мои губы вдруг расплылись в счастливой улыбке.

Глядя на танцующих, я внезапно придумала, как сбежать из этой тюрьмы-ловушки.

Глава 5

– Ну, пожалуйста, прошу вас, давайте потанцуем, – ласково улыбалась я сморчку и пыталась утащить его в центр зала, где кружились в вальсе разодетые пары. Он же упирался изо всех сил. Вцепился в проклятый стул намертво, будто врос в него корнями.

– Какая глупость! – ворчал дед. – Не в моем возрасте костями трясти.

Лезть на молодую он, значит, горазд, детей делать готов, а чтобы двигаться под музыку, слишком стар?

Да, стар. На то и расчет.

– Что вы говорите, мой дорогой супруг, – мягко пожурила я его. – Какие ваши годы. Вы мужчина в самом соку.

Дед был охоч до лести и надулся как индюк.

– И все равно глупости. Глупости! Это развлечение для молодых.

– Но я молода! И хочу танцевать.

Мимо нас под мелодию скрипок проплыли Пауль с Анитой. Пока ее партнер не видел, сестрица гримасничала и показывала мне язык.

– Вы, дорогая сеньора, больше не молодая девица, – заметил сморчок, – а замужняя женщина. У вас теперь другой статус. Мужняя дама должна забыть про легкомысленное веселье и угождать супругу. Ее радость в этом. Делать то, что угодно и приятно ее мужчине. А мне угодно сидеть на этом стуле.

Мой план был опасно близок к тому, чтобы накрыться медным тазом. Если не уговорю старикана потанцевать со мной, пиши пропало.

– Но ведь это наш день, – прижала я ладони к груди и горестно всхлипнула. – Каждая девушка мечтает о том, как будет танцевать на собственной свадьбе. Ну умоляю вас, милый Пикар, сделайте это ради меня. Обещаю, что больше никогда и ни о чем вас не попрошу.

«Потому что буду далеко отсюда», – закончила я мысленно и попыталась выжать из себя слезу. Слеза, как назло, не выжималась, поэтому я просто прикрыла глаза рукой, сделав вид, что плачу.

В моем мире это было безотказное средство. Когда женщина начинает разводить сырость, мужчина чувствует себя неловко, неудобно и готов на все, чтобы дама успокоилась.

Однако сеньор Понте оказался крепким орешком.

– Хватит! Я сказал нет! Нет значит нет. Запомните это.

Вот упырь плешивый! Мог бы и сделать приятное невесте, тем более такой красавице.

– Посидите со мной, – похлопал он по спинке соседнего стула.

Я ощутила себя так, как пару минут назад в туалете, когда обнаружила четыре глухих стены и ни одного окна.

Надо было срочно что-то придумать, как-то заставить этого упрямца плясать под свою дудку.

«А ведь ему нравятся боевые женщины! – озарило меня. – Не робкие послушные курочки, а те, которые могут прикрикнуть и даже с размаху всадить каблук в ногу. Что бы он сейчас ни говорил, но, сидя на полу храма с отдавленной стопой, он смотрел на меня не с гневом, а с восхищением».

Что ж, иногда не слезы – лучшее оружие, а командный тон.

– Так, – я уперла руки в бока и строго посмотрела на деда из-под сведенных бровей. – Вы немедленно идете со мной танцевать. Сию же секунду. Это не обсуждается.

Видя, что старик хочет что-то возразить, я схватила его за руку и потянула в толпу веселящихся гостей. Удивительно, но сеньор Понте не сопротивлялся. Возможно, в глубине души ему нравилось подчиняться властной женщине.

Музыканты добросовестно отрабатывали свой хлеб. Одна мелодия сменялась другой. Скрипки и флейты не умолкали. Сотни ног полировали паркет. Снова и снова я заставляла своего старого мужа танцевать. Пару раз он пытался завернуть в сторону стульев, но я тянула его обратно в центр зала.

– Еще один и всё, – каждый раз говорила я, удерживая этого дурачка рядом с собой милыми улыбками, требовательными взглядами и сладкой похвалой.

Вскоре лицо, похожее на морду шарпея, покрылось каплями пота. Дыхание деда стало частым и рваным, ноги начали дрожать и заплетаться.

– Мне надо… надо отдохнуть, – взмолился он, схватившись за сердце. Я выжала из него все соки.

Итак, моя жертва дошла до нужной кондиции. Самое время подняться в супружескую спальню.