Уайнхаус

Вадим Месяц

Уайнхаус

Стихи

На обложке рисунок автора

Фото Давида Паташинского

Текст печатается в авторской редакции

© В. Месяц, 2022

© Квилп Пресс, издание, 2022

* * *

Грибной дождь

Гуляй там,где мы видели радугунад детской площадкой, пап.Там был выход в сосновый лес.Ты помнишь радугу?Я не могу ответить, что не помню.Что-то такое было лет 15 назад, когда я жил вместе с детьми,и мы наблюдали однажды грибной дождь.Теперь в посёлке негде гулять.Раньше за нашей дачей начиналось полеи мы ездили на велосипедахна местное кладбище есть сливы.Теперь на этом месте – дома, дворцы, шлагбаумы, заборы.Я устал проходить сквозь стены.Лучше всего гулятьв освещённых местах души, и если их нет у меня,они есть у тебя, дочь Варвара.

Из цикла «Комплимент»

Ночь

Я сосчитал отравленных лисиц бродя всю ночьбосиком по застывшему саду, бережно вынимая из пасти у каждой синие кубики льда.Корабли увядали как цветы.Поскрипывали перила.Вещь во тьме приходящая манила менякак оставленная родина.Каким бы ни был твой путь однажды запнешьсяо сгусток тьмы, окаменевшей к рассвету.

Собака

Любовь хороша,когда превращается в ужас.И у тебя развязываются шнурки, на церковном дворе.И ноги подкашиваются.И рот разговаривает сам по себе.Богородица Казанская, какая ты красивая сегодня!И потом ты молчишь 12 лет,пока, наконец, не увидишь собаку, пушистую белую собаку,которая все эти годы сидела у твоих ног.И ты встаёшь на колени.И вскоре твой черный язык касается земли.

Сансара

Рассыпчатая сущность кирпича,стены Китайской детская основа,коричневая охра, умбра, марс,сиена жженая, и городской дымокпрозрачно рыжеватый на закате,такая сладкая забытая болезнь.    Хромые стулья, проржавевший ключ…Кто погружает вещи в пустоту,становится пустым и безразличным.В чаинках заболоченной воды,всплывающих со дна, не меньше света,чем в искрах. Вечер веслами скрипит,изображая старческий восторг.    Незрячие глаза, застывший воск…Весь мир окутан ветхой паутиной.Пожарная кренится каланча,пузырчатый надломлен позвоночник…Расталкивая нянек любопытных,в руках живое зеркало растет.И хлеб как еж сжимается в комок.    Окрепший голос, обгоревший флаг.

Звезда Полынь

Чтобы вспомнить тебяя заезжал в парфюмерные лавкии принюхивался к ароматамнеизвестных духов.Я ни в чем не был уверен:Paloma Picasso?Или все-таки Estee Lauder?Мне было некому их купить,хотя это не раздражало.Я понимал, что ничего другогомне и не надо,и этот поиск – лучшее,что ты могла мне дать.

Глухонемые ярмарки

1.Помнишь, как китайцы пересыпали ледранним утром? Он стучал по днищуих короба и отзывался эхом в горах Катскилла.Мы рвали вишни в ничейных садах,слушали соловья.Его песни были похожи на брагу.В индейском дыму я поднимаюсь над бездной.Любая моя дорога как водопад.Бегут по краям шоссебесшумные ярмарки глухонемые.2.Старый бандеровец плачет, упав головойна скатерть.И проклинает отчизну.Яблоки окаменели.На дощатой стене сарая пляшут лохматые тени.Карлос Сантана играет на школьном балу.У нас по-прежнему нет детей,и мы нянчимся друг с другом.Прежний ужас нельзя включить, как настольную лампу.И все же он повторяется через каждые семь лет.3.Медвежонок бежит наутек, испугавшись коровы.Воротами крепостными закрывается лес.Скрип петель созвучен скрипу уключинлодки, идущей в холодный туманвслед колесному пароходу.Дышать становится тяжелее. И потомв душе что-то лопается, словно бычий пузырь…Я могу попросить прощенья даже у школьных подруг.Даже у мертвых.

Побег

Осень наступает в день отъезда.Я без сожаления сдаю постояльцам свой дом,понимая, что озеро стало другим.и ветер сменился, как и расположение звезд.Я отношу рыбу соседям, олени смотрят на меняиз-за деревьев: морды их удивительно глупы.В аэропорт мы едем с иранским таксистомпохожим на персидского принца.Я тешу себя надеждами Монте-Кристо:внезапно нагрянуть в новой одежде,и с ворохом пышных подарков,не догадываясь,что лучше бы мне остаться здесь.Жестокость всегда имеет причины.Если бы я знал о них раньше,то стал бы безжалостен сам.Только бы не подавиться от смеха.

Комплимент

Главный комплиментсвоей жизния получил от давно погибшего друга,когда нам было лет по двадцать:все равно кто твой отец,сказал он,мерзко, что тебевсе слишком легко дается,ведь тебе будет нормальнохоть в тюрьме, хоть в Афгане:придешь… подружишься…и тебя все полюбят…Иногда мне хочется,чтоб ты сдох…Искренность ненарокомблагословляет и хранит нас.

Цветок

Я делю воду с цветком,что мне подарила моя подруга.Полстакана ему – полстакана мне.Я делаю глоток и чувствуюкак вода устремляется в животи в нем начинают шевелитьсясловно в прогретой земле.лохматые живые корни.

Из цикла «Electro swing dance»

Вентспилс

Будь богоматерьюс говорящими волосами —дочерью без стыда —огнем что гарцует на лошади —когда ты стучишься в дверь —я падаю в обморок —неси мою пощечину на своей щеке —я больше не боюсь.

Пёс по кличке Цыган

Я не помню детства.Вспоминаю лишь то, что уже вспоминал.Собаку из тряпок, которую катал с горы,делая вид, что она живая.Я дразнил ею других собак,и лаял сам, не хуже собаки.Вероятно, что в детствея был старым дворовым псомс обожженным боком по кличке Цыган,что обретался в хибарах за гаражами.Потом я стал настоящим цыганомиз табора детского сада,где привык воровать лошадей —я всегда воровал одну, что привозила в саняхфляги с молоком и поддоны с хлебом для наших обедов.Если ты недавно родился, ты можешь быть всем.И душа моя вселялась в животных,людей, сараи и даже в автомобили,потому что она ещё не приросла ко мне.Сейчас она утвердилась в моей груди.И если куда-то вхожа, то лишьна зимний морозный воздух.

Шон Янг

В 25 лет я полюбил Шон Янг,женщину-биоробота,после того как окровавленный Декардприжал ее к сетчатой стенкеи грубо сказал, я хочу тебя.В жакете с накладными плечами,узкой юбке,на каблуках,ты была изящна и умна,играла на пианино, в шахматы,умела стрелять.И ждала неминуемой смерти.Мне нравились твои большие ушии огромный рот,который при том выглядел интеллигентно.Глядя на тебя, я выучил словоsophisticated.В 25 лет я полюбил Шон Янг,улетевшую на звездолете с другим,деревенскую куклу Шон Янг,американскую дуру Шон Янг.И ты мне ответила взаимностью,когда я лежал отмудоханныйгруппой молодых подонковв посёлке Восточный,и в день своего рожденияне мог дышатьиз-за переломанных рёбер.Ты пришла ко мне и отдалась.Моя первая в жизни инопланетянка,Шон Янг.Ты сделала меня человеком.

Старая книга

Воздух кофеен роняет меняза столик напротив.Ты состоишь из кофе и табачного дыма,без умолку говоришь.И я вижу, как воробьи купаются в песке.Я годами искал старую книгу,которую забыл в поезде, уходящем на юг.Я слушаю тебя, почувствовав,что книга нашлась.На верхней полке в багажной нише,задвинутая временем в темноту,узкой полоской света в бруствере,бликами в темных очках-авиаторах.

Зеркало

Когда бог раскрашиваляблоки в красный цвет,и желтой охрой золотил лимоны,никто не помнил, что было вчера,будто всю ночьтанцевал джиттербаг в зале Савой.Кто-то ломится в дверь,но твоя судьба уже здесь.Мы никуда не опоздаем,если поезд давно ушёл.Одинокая роза в бутылкеиз-под винасмотрится в зеркалокак недовольная мадмуазель.

Блюз наступающей ночи

Скажи, что уходишь попудрить нос,а сама приходи ко мне.В клешах, цепляющих лужи, в голубых деревянных бусах.Я видел тебя в кино именно такой,халдой в стиле 60-х.А мужик твой пускай сидит и пьётсвой мартини – или что там он пьёт.Пусть думает, что ты умерла.Я позвоню ему и скажу, что ты умерла.Я ему уже позвонил.Холодную ночь обещают сегодня,самую жуткую за последние тридцать лет.Пора есть персики,пить алкоголь,вдыхать аромат духов Lanvin,от которого в моем сердцераспускается глициния.В таких случаях лучше думать,что мы находимся в чужой стране,и от мороза умрут незнакомые люди,рептилоиды и репликанты,инопланетяне, что в этом городестали бомжами.Пусть я тоже нигде не живу,но у меня отличная тёплая шляпа.Когда ты придёшь, я напялю ее на тебя.Я дам тебе шарф и перчатки,пиджак – стопроцентная шерсть.Я хороший чувак,но мне не на что выпить.Приходи.Хозяин обделается от счастья,когда увидит тебя.Простые люди любят киноактрис.Мы до утра будем пить текилу и пиво.И переждем эту мрачную ночь вдвоём.За стеклом,что уже подернулось паутинкой морозабедра женщин мелькают как табуны,такси принимают на борт семейные пары.Я пробую танцевать,но плохо стою на ногах.

Телохранитель

Лене Шварц

Новые книги напоминают о смерти.В старых – есть жизнь.Я пишу только старые книги.Каждое утро бредяпо Брюсселер-Штрассе,я завидую воробьям,пьющим воду из луж.Я стал телохранителемпиковой дамы.Мы искали твой паспортв бюро находокна краю железных дорог.И нашли, хотя так не бывает.Ты сказала:Приезжай меня хоронить.Когда лет через пятьты умерла,я тут же приехал.Книжная ярмарка —подготовка к пожару.Мы здесь не случайно,но мы не писатели.Мы оба не знаем, как с этим жить.

Уайнхаус