Звери. История группы

Я писал песни, а стихи – никогда. Это было чуть ли еще не в Мариуполе, когда я решил написать песню на чужие стихи. Дома валялась книжка какого‐то советского поэта, который про какие‐ то ромашки писал, про поля, про Родину. Я открыл стих и ради прикола придумал музыку. Просто на готовый текст сочинил мелодию. У меня было несколько песен, для которых я сначала придумал музыку, а потом под нее написал слова. Я сидел, напевал что‐то, придумывал квадрат аккордов с мелодией, которая пришла мне в голову. И бормотал какие‐то слова под эту музыку, вообще не связанные друг с другом. «Ля-ля-ля… солнце… ветер… ля-ля-ля… хочется…» – фигню какую‐то. Мне просто жутко хотелось петь. «А-а-а вьюга… снежинки… ля-ля-ля вечность…» Ерунда полная! А потом я придумал песню, которая уже немного была со смыслом, но я все равно еще ничего не понимал.

Веселей зима, вьюга веселей.Береги меня от дурных вестей.

Я ни к кому конкретно не обращался. Просто такая песня. Типа группа «Воскресенье», там же песни тоже ни о чем. Вот такую зимнюю песню написал тогда. Лирическую, романтическую.

На твоем лице капли хрусталя.Уходя, оставь в письме холод января…

На чердак я свои песни не приносил. Эта уже в постчердачный период была написана. А вот для той песни Ираида потом дописала куплет, который очень органично туда лег. Вышло здорово. Мы пели эту песню с ней на два голоса.

Плач озябших свеч,Наших встреч… что‐то… та-та-та…

Типа о том, что встречи сказочные были, и оставь тепло, уходя… Припевов тогда не было, были одни куплеты.

Мама, папа

Мама хорошая. Мама стерпела все. Она много терпела – всю мою жизнь. Всю мою юность. Пыталась как‐то влиять, хотела, конечно, лучшего для сына. Но по большому счету она не особо верила в то, что у меня что‐то получится с музыкой. Ну увлекается парень – хорошо! Играет на концертах – хорошо. Ходила даже на концерты, слушала.

Приходил я домой очень поздно. Бывало, тусил по три-четыре дня на каких‐то квартирах. С кем‐то пили, играли, ездили куда‐то. Были, конечно, скандалы, потому что я часто не предупреждал ее, что не вернусь ночевать. Мобильных телефонов же тогда не было. Домашнего телефона тоже. Так что приходилось приезжать домой и говорить, что уезжаю. Не всегда получалось… В последние года два моей жизни в Таганроге она уже смирилась, что я пропадаю, что у меня своя жизнь.

Один раз я пришел домой и не смог открыть дверь сам. Решил никого не беспокоить и лег прямо на пороге. А мама утром уходила на работу и не могла открыть дверь, потому что я под ней лежал и спал. Она меня, конечно, отодвинула, сказала: «Рома, иди спать!» А я: «Да я и так сплю, все нормально». – «Иди в кровать быстро!»

Но я редко позволял себе такое. Обычно просто не приходил. А зачем приходить, если ты плохо выглядишь? Лучше где‐то прийти в себя и вернуться нормальным человеком. Да, мама волновалась. Но под конец научилась не волноваться. Она воспитывала меня, а я воспитывал ее. Так получилось. Я же гордый был. Наглый, упрямый. Я все время думал, что если мне мама что‐то советует, это плохо, это неправильно. Она ничего не понимает. Поэтому я буду жить как хочу. Если мама хотела, чтобы я поступил в медицинский институт, стал доктором, я говорил, что не хочу и никогда не буду доктором, я буду строителем.

Мама всегда хотела только хорошего для меня. Но я с ней спорил и оказывался прав в конечном счете. Она хотела, чтобы я поступил в Ростовский строительный университет. Я туда подал документы, не поступил. Хотел подать документы в наш строительный колледж, но было уже поздно. Помню, пришел домой и говорю: «Ну что, доигралась? Хотела на своем настоять? Теперь меня даже в колледж не берут! Еще один год терять?» Она пошла в колледж, дала взятку, чтоб у меня приняли документы. Так получалось, что из ее советов для меня ничего хорошего не выходило. И я понял, что нужно действовать самому.

Насчет моих отношений с девушками – то же самое. Она привыкла. Понимала, что это все несерьезно. Нет, она пыталась, конечно, ладить с ними, улыбалась, здоровалась. Хорошо, что девушка есть. Некоторые ей нравились, некоторые нет. Она привыкала к тем, с которыми я более-менее долго общался. А с другими: «Ну Рома, ну кого ты опять себе нашел! Ты посмотри внимательнее, у тебя все впереди, столько еще будет девушек!» Высказывала замечания. Например, если девушка наглая. Критиковала не по красоте, а по поведению: «А кто она? А чем занимается?» – «Мам, я не знаю кто». – «Рома, ну надо же знать! Где она живет, где учится, кто у нее родители?» В провинции так. Но она в принципе никогда не высказывала мне претензий типа: «Вот это плохая девочка, не встречайся с ней!» Она хитро подходила. Если у меня была какая‐то проблема и я начинал что‐то ей рассказывать, она говорила: «Да-да, Рома, правильно. Я тоже так думаю». Она как‐то оберегала меня. Но все‐таки не уберегла, судя по городу Новороссийску… Позже расскажу.