Развод в 45. Предатель, которого я любила

– Тогда как, Никита?

Он отводит взгляд. Касается подбородка и долго молчит.

– Она привезла ее к нам домой. На занятие. Я в тот момент вышел из дома. Ходил за двором.

– Ходил?

Слово застревает в горле. И подозрение закрадывается вместе с ответом, который он озвучивает.

– Ты была… не в настроении, – Никита сглатывает и снова смотрит в сторону.

Я помню те дни после больницы. Помню, какой уязвимой я была среди своей семьи. Боль, которую испытывала, привыкая к новой реальности.

В больнице было проще. Дома… я надеялась, что стены и родные люди придадут уверенности. Но на самом деле во мне было так много стыда, неловкости, что ждали за каждым поворотом. Наверное, я действительно стала другой. И слишком медленно приходила в себя. И пришла ли?

Достаточно ли этого, для оправдания мужа?

Скорее всего, мы поссорились. И он пошел прогуляться.

– Понятно.

– Мы просто общались.

– Общались? – в груди зарождается что-то похожее на смех. – Как много ты ей рассказал о нас?

– Олеся, – он пытается остановить.

– Наверное, ты рассказал ей о том, как тебе тяжело? Уверена, она с радостью тебя пожалела и утешила.

– Все не так.

– Никита, а давай без увиливаний? Думаешь, смягчив сейчас свой рассказ, это что-то изменит?

– Олеся, я не могу… Проклятье, – вскидывает руки и начинает ходить по кругу. – Я просто не могу иначе.

Нас прерывает шум у входа. Затем мимо проносится Лена.

– Ты же ушла гулять, – кричу ей вдогонку, подъехав к коридору, через который она пронеслась.

– Никто не вышел сегодня.

– Ясно.

Разворачиваю коляску к мужу.

– Как я уже сказала, разводу быть. И нам нужно обсудить условия…

– Господи, зачем торопиться?

– В смысле?

– Я знаю, что… Сейчас это сложно объяснить.

– Ты уже все объяснил. Не стоит. Нужно все рассказать дочери. Хотя Артуру я бы предпочла не сообщать так скоро.

Выкатываюсь из гостиной и еду в направлении спальни, так как мне нужно в уборную. Но он нагоняет и встает передо мной, очевидно, несогласный.

– Олеся я против развода, – его голос отнюдь не тихий. Никита на взводе.

– Почему? Теперь ты волен делать что пожелаешь. Тебя уже явно заждались, вне этого брака.

– Господи, почему ты меня не слышишь? – теперь он срывается практически на крик.

– Мам, пап? Что происходит? – дочь выходит из своей комнаты и смотрит на нас растерянно.

– Сам скажешь? – смотрю на Никиту, который замер.

– Олеся, – он шипит раздраженно и устало, и я принимаю решение.

– Мы с твоим отцом разводимся, Лена. У него… – горло так болит, словно в него льют раскаленное железо, но я продолжаю: – У него другая женщина.

– Как? – дочка снова теряется и смотрит то на меня, то на отца. Затем останавливает взгляд на Никите. – Стой, та женщина…

Я вслушиваюсь в ее слова, не до конца понимая, о чем речь.

– Дочка, – пытается вставить муж, но дочь перебивает.

– Та женщина, пап. Ты сказал, что просто подвез коллегу, так как она беременная. Это была она?

– Что? – с разочарованием и дикой болью смотрю на него. Его встречный взгляд полон сожаления. Но я не готова к этому. И схватившись за ободки коляски, разворачиваюсь и уезжаю в комнату, чтобы не слышать его извинения и попытки оправдаться.

Глава 13

Словно дикий, необузданный поток ледяной воды уносит меня в комнату. Я тону в этой бездне и не могу выбраться. С первым всхлипом первая слеза скатывается по щеке…

Я выдержала его рассказ о любовнице. Выдержала и смогла, как я думала, дать отпор. Дойти до точки в разговоре. Не разрушиться на его глазах. Я даже смогла открыть эту горькую правду дочери. Но ребенок…

У него ребенок. От другой женщины.

Это слишком. Это просто… слишком.

– Господи, – будто захлебываясь, хватаюсь одной рукой за горло, где все разрывается от боли, второй за боковушку коляски и проваливаюсь.

Стиснув зубы до скрежета, я рыдаю.

Если до этого я позволяла парочке слезинок оставить след на коже, то сейчас я не могу сдержаться. Я не могу.

Я готовилась к разводу. Думала, что готова. Но как же я ошибалась.

Стук в дверь заставляет вздрогнуть.

– Уходи, – ломким как стекло голосом прошу его. Он не может проситься войти. Не сейчас.

Только не сейчас.

– Мам? – голос дочери заставляет захлебнуться новым потоком слез.

– Я не могу, – отвечаю совсем тихо, так как голос будто пропал.

– Мам, – продолжает она. – Папа ушел. Я попросила его уйти. Мам, пожалуйста.

Как могу, стираю со щек слезы. Не пытаясь наивно их скрыть. А чтобы… попытаться попросить ее ненадолго оставить одну.

Дрожащей рукой, щелкаю замком, и Лена тут же вваливается в комнату.

– Мам, – слезно смотрит на меня, разрывая и без того раненое сердце.

– Все…

Но она не дает договорить. Она обнимает меня и плачет вместе со мной.

Мой ребенок, на которого я только что скинула бомбу.

– Прости, солнышко. Я не должна была…

Глажу ее по спине, прижимая к себе крепче.

– Прости, пожалуйста.

– Ты не виновата. Ты не виновата, мам…

С трудом оторвав ее от своего плеча, вытираю ее мокрое лицо. Хотела бы улыбнуться, но не могу. Никак не получается.

– Мне нужно прилечь, дочь, – смотрю на нее, поджав губы.

– Хорошо. Но я с тобой останусь, можно?

– Конечно.

Неловко забираюсь на кровать и ложусь на свою подушку, положив ее повыше. Лена забирается ко мне и тут же попадает в мои объятия.

Мы молча лежим какое-то время. Я глажу ее по плечу, заботливо обнимая. Боясь потревожить эти минуты.

– Так… значит, вы разводитесь? Ты знала о ней?

– Знала. Какое-то время знала. Но молчала и не поднимала этот вопрос.

– Из-за брата?

– Да. Экзамены – это хлопотно и ответственно.

– Понимаю.

– Пожалуйста, не говори ему пока что.

– Думаешь, он не узнает?

– Нет. Потом я скажу ему сама.

– Ладно. Но что нам делать?

– Если честно… Я сейчас и думать не могу. Это… тяжело, понимаешь?

Она отстраняется и поднимает голову.

– Ты его любишь, да?

– Да, – перевожу взгляд в сторону. – Хотела разлюбить. Каждый раз думала, что этот день, когда он опоздал на ужин, когда уехал раньше, – последний. И наконец-то смогу. Но… Возможно, эта новость образумит.

Из глаз снова вытекают предательские слезы, но Лена уже легла на мое плечо и не видит их.

Столько счастливых лет уместились в одно слово, разрушающее их слово «измена». И теперь их будто не было. Словно воспоминанием остались. Их нет.

– Не хочу… – врывается в мои мысли голос Лены.

– Что? – снова начинаю гладить ее по плечу.

– Чтобы вы разводились, не хочу. Это странно.

– Я понимаю, но… – она не дает договорить и перебивает возбужденным голосом:

– Как я буду жить? Артур хотя бы уехал, и ему не придется… бегать туда-сюда. А я? Ты могла подождать еще несколько лет. Почему ты не подождала, пока я не поступлю в университет и не уеду. Почему подождала только его поступления?

– Лена, – пытаюсь ее успокоить, с трудом проглатывая ее слова, но она резко садится и разворачивается ко мне лицом.

– Мам, ну, пожалуйста, – просит умоляюще, даже складывает руки в этом жесте. – Давай поговорим с папой, чтобы он бросил ту… И ребенка этого.

– Дочка, – воздух становится неожиданно ядовитым, отравляет все изнутри.

Конечно, она не знает о предательстве так много. Она растеряна и боится.

– Твой папа… Я не могу, понимаешь. Он обидел меня.

– Ну ты же сказала, что любишь его. Я скажу ему, чтобы он попросил прощения и все будет хорошо. Ну мам…

– Лена, – с горечью смотрю на нее, – это не работает так. Не все можно решить просто сказав: "Прости. Мне жаль". У него другая женщина. И она ждет от него ребенка.

– Я уже ненавижу этого ребенка, – чуть ли не кричит она.

– Господи, дочка.

– Что? – соскакивает с кровати и топает ногой. – Если бы не ребенок, ты бы простила папу и все. Я бы попросила его расстаться с ней, и ничего бы не было.

– Мы бы все равно развелись, Лена. Я сказала ему, что мы разводимся до того, как узнала о том, что его новая женщина беременна.

– Это не одно и то же.

– Милая, иди ко мне, – тыну руку, но именно сейчас ненавижу свое положение сильней всего.

Моя дочь расстроена и срывается в пропасть обиды и боли. Ей страшно, а я не могу ее даже утешить. Подойти и обнять.

– Пожалуйста, Лена…

– Нет, я пойду и все скажу папе. А потом вы поговорите.

Она открывает дверь и тут же натыкается на Никиту, стоящего на пороге комнаты.

– Вот и ты. Я против, ясно? Откажись от этого ребенка и попроси прощения у мамы. Мы семья. Я не собираюсь выбирать между вами. Мама вообще не ходит, а ты ребенка заводишь.

Муж сталкивается со мной взглядом, и я чувствую себя еще более жалкой, чем когда-либо. Словно я сама использовала бы когда-нибудь свою инвалидность для того, чтобы он остался.

– Поговори с ней, Никита. Может быть, она услышит тебя.

Он кивает и, обняв за плечи Лену, уводит ее из дома, так как я слышу, что входная дверь закрывается и наступает полнейшая тишина. Только стук моего сердца и прерывистое дыхание. Вот что осталось от женщины, которая недавно была счастлива и не подозревала, во что превратится ее жизнь в какие-то сорок пять лет.

Глава 14

Когда Никита и Лена вошли обратно в дом, показалось, что прошла вечность.

Дочка ушла в комнату. Я слышала, как закрылась ее дверь. Мне нужно поговорить с ней снова. Но позже, так как муж вошел в нашу спальню.