Паладин Безликой. Книга 2.

– Тогда мы вас, конечно, послушаем. – кивнул мне Герес, а после крикнул, – Сходим с дороги и организуем привал!

Воины подчинились, но как дозорные, так и валькирии, начали бубнить, тихо выражая недоумение странному, по их мнению, решению.

Я воинов понимал – ночевать под открытым небом или хоть в простеньком, но укрытии, это принципиально разные ощущения и объем работ. Но и проигнорировать свою чуйку и слова божественного компаньона не мог.

Съехав с дороги всем нашим небольшим караваном, встали лагерем.

Дозорные все же убежали на хортах к лесу, за хворостом и сухими ветками для костра. К счастью вернулись они живыми. Однако, вместо ожидаемого скепсиса по поводу надуманных угроз, выказывать своим видом возмущение после поездки они перестали. Такое изменение в поведении заметил не только я.

– Что-то увидали? – негромко спросил Герес, когда Мирт со Скаром принялись собирать из привезенных материалов костер.

– Темно. Не видать ничего. Но как-то… – замялся, ответив Мирт.

– Боязно. Будто смотрит на тебя кто-то. Голодным взглядом. Аж мурашки по коже. – выразил чувства напарника Скар.

Подслушавшие этот разговор остальные участники отряда также свое отношение к вынужденной остановке под открытым небом и продуваемому всем ветрам полю изменили. Все сконцентрировались на своих обязанностях. Работа по организации лагеря начала спориться.

Маги разожгли костер и выставили сигнальные заклятия. Валькирии достали снедь. Воины распрягли и подкормили хортов. Недовольно поглядывающие на чащу звери, разбрелись после еды вокруг лагеря, и улеглись на ночевку. Все сообща выложили подстилки кругом вокруг костра и уселись перекусить и выслушать наконец, что за черный редкий зверь порадовал нас своим присутствием.

Призрак нервозности и тревоги летал над всеми обитателями организованного лагеря.

Решив не смущать народ, я вызвался в охранение на ночь, так как впервые за оба мира, по ощущениям, выспался впрок. Хоть на Земле и говорили, что это сделать невозможно.

«О, поверь, ты теперь можешь много больше того, что мог на Земле…»

«Ты теперь все мои мысли будешь комментировать?»

«Не переживай, для такого тесного общения мне нужен тактильный контакт. Поэтому, в будущем такое у нас будет редко.»

«Это отличная новость. А то я уже думал, что ты теперь моя шиза… А мы без контакта общаться сможем?»

«Да. Пока шагах на десяти, а там, я все же верю, что ты под моим чутким руководством сможешь стать сильнее и умнее. Тогда преград для нас не останется.»

Отойдя от лагеря на десяток метров, я сел на подстилку лицом к лесу в свою любимую позу лотоса. Меч на всякий случай решил положить рядом. Пушистый шарф при этом мешал схватиться за рукоять, но прочитав мою задумку, спустился наконец с шеи и разлегся теперь на моих ногах.

«Хорошо то как!», – я расположил рядом с мечом световой артефакт и начал остервенело растирать "освободившуюся" шею.

«Не благодари!»

«И что полезного ты еще умеешь? Кроме как давать ценные советы, греть шею и предупреждать об опасностях?»

«О поверь, пока тебе достаточно и этого! Остальные мои навыки пока тебе не пригодятся. И насчет твоих мыслей – пускать тебя в свою память я и вовсе не буду. Твой разум просто не справится ни с объемом, ни с образами.»

«Ну спасибо, за очередное упоминание моей неполноценности и твоего величия. Что же у тебя там такого? Я тут давеча и вовсе глазами Солнцеликого поглядеть успел, не лопнула тыковка.»

«Видел, видел. Даже не представляю чего это ей стоило…», – сказал марон и затих, а после и вовсе спрыгнул с моих ног и коротко глянув на меня, убежал за предел освещаемого костром и артефактами круга.

«По французски. Посреди разговора. Обиделся что ли? – подумал я, устраиваясь поудобнее и проверяя, что смогу при необходимости быстро дотянуться до меча, – Защиту бы еще какую от дистанционных атак и ментала. А то усыпят часового и перережут или перегрызут весь отряд. На Земле то рисков всегда куча была, а тут и подавно, с магией и тварями всякими жуткими.»

Вперив свой взгляд в чащу, быстро адаптировавшийся к полумраку, я начал стараться различить среди деревьев хоть какое-то движение. Звуков ночной лес давал много, а вот движений, кроме мерного покачивания веток древесных исполинов, различить не удавалось. На периферии то и дело то тут, то там, что-то проскакивало, но это скорее было игрой тревожного разума, чем какими-то местными ночными обитателями.

На красивое звездное небо с мерно плывущими газовыми галактиками, а также Хамой и Гамой, также периодически бросал взгляды. Сперва смотрел больше в надежде, что успею заметить там очередного ночного охотника, прежде чем он меня унесет или заберет кого-то из других участников нашего отряда. После, поняв, что это занятие бесперспективное, в определенный момент откинулся на траву, наблюдая за парой спутников.

– Интересно, как нужно любить, чтобы вот так, бесперспективно, тысячелетиями пытаться хотя бы дотянуться до неё? – потянуло меня на романтические мысли, – Наверное она действительно такая необыкновенная, что ты не оставляешь своих попыток…

В голос проговорил я, представив своих божественных покровителей.

Закончив образами своей жены и воспоминаниями, как сам за ней ухаживал, снова поднялся, приняв сидячую позу.

«Не стоит отвлекаться. А то точно сожрут.»

Внимательно осмотрел опушку и поле вокруг лагеря, на предмет крадущихся тварей или очередных насекомых-переростков. Оглядел и лагерь, с мерно спящими товарищами. Хоты крутили во сне длинными ушами и негромко пофыркивали. Кто-то из воинов тихо поднялся и отошел, укрывшись за повозкой, чтобы справить малую нужду, а после вернулся на свое место и устроившись, мгновенно затих.

Было в происходящем что-то завораживающее. Что-то из детских воспоминаний, когда вот также с друзьями выбирались с палатками в лес и сидели у ночного костра. Щелкали местные птицы, стрекотали местные насекомые, навроде кузнечиков или цикад, шумел на ветру лес, вздыхая при каждом порыве ветра.

Единение с природой продолжалась пока костер не прогорел. Материалов или обязанности его поддерживать у меня не было, но видимость упала до минимальной. Визуальный контроль резко потерял смысл. Опираться на слух было бессмысленно, ибо опытным охотником, выживальщиком или лесником я не был.

«Ладно, что там говорила эта наглая черная морда, надо изучать себя и пробовать. Попробуем.»

Еще раз оглядев ставший черной стеной в свете ночного неба лес и не заметив выделяющихся на его фоне фигур страшных чудищ, я закрыл глаза. Обратившись к своему новому духовному миру обнаружил, что фиолетовой энергии не осталось, но весь мой резерв заполняла золотая, словно меня заполнили золотой пылью, которая клубилась и завораживающе блестела перед моим внутренним взором.

«Вот оно как! Черная жопка то меня заряжает, как батарейка. Теперь еще одна шарада разгадалась самостоятельно – фиолетовой была энергия Безликой, золото же по всем моим сведениям и рассуждениям это уже цвет Солнцеликого.»

Золотая энергия умиротворяла и давала ощущение мощи и уверенности, как будто была ближе. Видимо именно с ней у меня было некое местное сродство.

«Может отсюда и столько внимания ко мне и причина, что меня притащили? Если одна из целей вернуть Солнцеликого или его артефакты, в борьбе с кляксой, то видимо я по каким-то критериям под это дело очень хорошо подошел. Меркурий в Овне какой совпал или Солнце в нужном доме натальной карты. И марон по этой же причине меня нашел и принял. Тогда чего будет потом? Как я соберу наследие? Сдерут всю благодать вместе со шкурой? Ладно, подумаем потом.»

Сконцентрировался и чакры проступили на внутренней проекции моей сидящей тушки. Поднял внутренний взор до головы. Между глаз ярко горела синяя чакра – Аджна. Помнится, по рассказам с Земли, она в частности отвечала за духовный взор. Если с Анахатой получилось, то уверен и здесь можно смело пробовать.

Собрал легко поддавшуюся золотую взвесь и закрутил трубочкой, отметив насколько это было проще сделать нежели чем с фиолетовым дымом, а после протянул трубочку через синий переливающийся шар.

«Господь всемогущий!», – словно током прошибло меня от произошедшего.

Передо мной мгновенно открылась и вся поляна, и внушительная часть леса. Я увидел, или скорее почувствовал, вокруг себя всех живых существ на сотню метров. Мир вокруг утратил краски, растения и прочие неодушевленные объекты виделись белыми контурами, а вот живые существа в этом схематичном окружении выделялись белесыми насыщенными фигурами, походившими на то, как представляли духов в кино и играх. Менялись только очертания мерцающих дымных фигур, в зависимости от размеров или вида их обладателей.

«Вот это картинка! У насекомых тоже душа есть! А я знал! Потрясающе!», – восхищенно водил мысленным взором я на триста шестьдесят градусов.

Засмотревшись на окружающий мир в какой-то момент отпустил перекачку энергии через чакру и все пропало. Быстро вернул работу своего нового тепло… душевизора. Закончив восхищаться, начал уже более предметно изучать окружение, на наличие неожиданных ночных гостей.

Ничего подозрительного, кроме виднеющейся вдали статичной крупной точки не обнаружил, однако обнаружил, что ближайшая опушка просто кишела всевозможной мелкой и не очень живностью. Чего-то крупного, размером с волка, не просматривалось, но размером с марона живность водилась и сейчас активно охотилась на кого-то помельче буквально в десятке метров от опушки.

Последний тоже нашелся. Отличающаяся золотистыми переливами духа фигурка, выделялась на фоне прочих лесных обитателей. Луч находился чуть западнее, на глубине пяти или семи шагов в лесу, и также, как и прочие звери, занимался промыслом на какую-то мелкую ни то мышь, ни то мелкого грызуна по типу белки. Когда я сконцентрировал на нем мысленное внимание, умный питомец замер на месте и уставился в моем направлении.

«О, взор открыл! Молодец! А сейчас – не мешай!», – послал мыслеречь Луч и вернулся к своей увлекательной деятельности, ускакав в погоне за обреченным зверьком в глубь леса.

«А говорил, на десять метров. Тут все пятьдесят. Ох недооценивает божественный посланник меня, не дооценивает… А это что? Фу, белки что ли сношаются?»

Так я и просидел до самого утра, радуясь новому открытию как мои сыновья на Земле новой, сложной и непонятной игрушке. Понял, что уже утро только когда участники отряда начали просыпаться и подниматься.

Занимаясь гигиеной с помощью бурдюков с водой, взятых из повозки, они коротко переговаривались и показывали на мою статичную фигуру.

Поднявшийся в веселом настроении Герес, перекинувшись парой слов с указавшей на меня Тарой, решил подшутить над нерадивым часовым. Обойдя меня по широкой дуге, убедился, что мои глаза закрыты, а «солдат проспал службу», после чего видимо удумал меня проучить в воспитательных целях.

Вернувшись за бурдюком с водой, парень тихо двинулся ко мне со спины. Ему оставалось сделать всего два или три шага, когда я подал голос.

– Не стоит этого делать, Герес. Я обязательно умоюсь, но сам.

От такого неожиданного оживления «восковой фигуры» парень аж подпрыгнул, облившись водой из предусмотрительно открытой для розыгрыша или «урока» емкости.

– Ахтыж, сколопендра с пустошей! Лотар! Ты же вроде спал? – выпалил парень под громкий и заливистый смех валькирий и гогот наблюдавших за розыгрышем воинов.

– Скорее медитировал. – поднялся я и забрал бурдюк у парня, отряхивающего воду с одежды.

Попил, умылся сам и хорошо отмыл себе шею. Марон может и божественный, но пах и он, и следы его нескольких часов пребывания на моей шее, как вполне себе земной дикий зверь.

Сели перекусить, уже без костра. Я рассказал, что за ночь никаких стоящих внимания происшествий не было, а питомец, убежал в начале ночи и еще не вернулся. О последнем, после короткого рассказа валькирий у костра, теперь живо интересовались. Не каждый день удается встретиться и попутешествовать вместе с живой легендой.

После недолгих и сноровистых сборов, мы вернулись на тракт и выстроились в прежний порядок.

Луч где-то загулял. Я за божественного кота не переживал – сколько ему лет и сколько у него опыта и какие возможности даже боюсь представить. Для приличия все же мысленный клич «возвращайся, я все прощу» кинул. Постоял разглядывая чащу, пока остальные завершали построение, а после, не дождавшись реакции, скомандовал Гурму ехать дальше.

Герес поняв, в поисках кого я озираюсь, вопросительно на меня посмотрел.

– Двинем. Как говорили у меня на родине – пути господни не исповедимы. – сказал я, надеясь, что на местном языке эта поговорка будет звучать также или близко по смыслу.

– Воистину мудры твои родичи. – ответил парень и почесав холку своего хорта, крикнул, – Отряд, вперед!

Мы доехали до леса и углубились в него, двигаясь по все также вытоптанной и широкой тропе. Либо трактом пользовались часто, либо его как-то утрамбовали магией на долгие годы. Ровная, на зависть земных деревень, дорога уходила дальше, так далеко, на сколько я мог видеть.

Звуки леса были чужими. Я понял, это еще ночью, но днем они раскрылись еще ярче. Ощущения новизны форм растений, звуков и запахов вызывали неподдельное восхищение. Я не мог сдержать улыбки и оглядывался по сторонам, как турист приехавший из глубокой Сибири в тропические джунгли. Прошлую поездку по другой части этого же леса я проспал, а после боя пропустил в горячке восстановления, поэтому все для меня было в новинку.

– У вас на Севере лес другой? – спросил Герес, для которого местные виды были не в новинку, глядя на восхищенного меня.

– Да. Снег лежит, да и в целом, природное разнообразие намного сдержаннее. – сказал я, провожая какую-то четырехрукую и двуногую пародию на земного суриката, пытающегося догнать по одной из высоких веток крупный, в две ладони, аналог стрекозы.

Добравшись до полянки со сторожкой остановились. Я с удивлением и интересом рассматривал лесную хижину, которую мой понятийный аппарат переводил как "сторожка".

На вытоптанной и очищенной от травы и деревьев полянке, дверью к дороге стоял небольшой сруб с овальной крышей, повторявший один в один оные из Прилесной. Ставни и дверь были закрыты.

«Что здесь сторожить? Лес? Хижина лесника? Тракт сторожить? Сюда поместиться на постой человек пять, не больше. Таким войском можно кого-то остановить? Будь то босые бандиты еще ладно, если такие по тракту ходят, но подготовленный отряд соседа? Разве что весточку магическую успеть отправить.... Или вообще это типа "делянки", ночь пересидеть в лесу, как мы планировали?»

– И здесь мы планировали разместиться? – спросил удивленно я, оглядывая наш отряд.

– Сам не понимаю. Что-то не так. Я здесь давно не был, но помню здание было иное, побольше… И где местный проверяющий? – сказал Герес и посмотрел на своих разведчиков.

Скар кивнул и поехал проведать местного путевого сторожа, который должен был услышав нас выйти и подойти пообщаться, когда моя интуиция завопила. Вспомнился и странный силуэт, маячивший ночью на пределе видимости. Закрыв глаза я быстро постарался повторить все необходимые манипуляции с манной, чтобы вызвать свой магический взор.

Действительно, вся постройка светилась как живое существо. Быстро вынырнув обратно, я схватился за рукоять двуручника и потянув его закричал:

– Скар, стоять! Ловушка! Отряд, к бою!

Постройка вздрогнула. На стене, которой к нам стояла местная избушка, неожиданно открылось множество глаз, уставивших свои разные зрачки на разных членов отряда. Дверной проем разъехался, превратившись в мерзкого и устрашающего вида пасть, а сама конструкция начала приподниматься на двух крупных, жилистых лапах, вывернутых коленями в обратную сторону. С боков, из-под пола округляющейся постройки, начали распрямляться ранее собранные четыре серые жилистые когтистые руки.

Разворачиваясь перед нами в свою боевую форму, тварь времени не теряла. Из мерзкого рта в мгновение выстрелил не менее мерзкий розовый язык, чуть не схватив вовремя остановившегося от моего предупреждения Скара.

– Мимик! – закричала громко Лара и её подхватило еще несколько вторящих голосов.

Глава 5, в которой мы наконец добрались до Перевала

«Да! Не так я тебя себе представлял, избушка на курьих ножках!»

Шутки шутками, а зубастая образина никак не походила на известную всем жителям СНГ постройку из детских сказок. Судя по размерам, арсеналу клыков и когтей, а также реакции местных – тварь была не простой и сулила множество неприятностей даже такому немаленькому отряду с паладином, воинами и магами, как наш.

Часть из этих неприятностей рисковали реализоваться прямо сейчас и прямо у меня на глазах – увернуться от следующей атаки Скар не успевал. Чтобы не начать терять товарищей в самом начале боя, действовать надо было без промедлений. Единственное что пришло в голову в моменте – сделать рывок, лишая тварь нижних конечностей. Это должно было её сильно озадачить и спасти товарища по миссии от следующей атаки, дав ему время отойти к основным силам.

В идеале хорошо было бы пройти волшебным навыком через само туловище, до сих пор сохраняющее вид и очертания деревенского домика, разметав его, как того кузнечика-переростка, но управлять умением по вертикали я не умел. Да и не факт, что это вообще когда-то получится. Можно улететь высоко и убиться потом, при падении с этой высоты, еще и в тяжелом доспехе.

Ускоренные рефлексы и восприятие сделали картинку замедленной. Вот выброшенный язык-хлыст промахивается мимо бойца, вот он немного втягивается и разворачивается прямо на лету, чтобы ударить шуструю жертву сбоку или обвить и утянуть её.

Наблюдая все это, разворачиваю тело так, чтобы гарантированно пройти через ноги, а то и забрать пару разведенных в сторону рук. Выставив перед собой лезвие меча, мысленно активирую навык, воспроизводя уже ранее испытанные ощущения.

– Рывок! – больше предупреждая товарищей, нежели чем для активации умения, выкрикнул я.

Мир вокруг привычно размазывается. Жесткий удар, выбивающий саму душу. Пытаюсь сфокусировать зрение. В глазах еще двоиться. Заторможенно оглядываюсь непослушной шеей. Я в двадцати или пятнадцати метрах за чудищем. Что произошло с противником из-за «визуального шума» не разглядеть. В груди нестерпимо жжет. Поворачиваюсь обратно, к дереву и опускаю глаза.

Меч глубоко вошел в дерево. Согнутые в локте руки, ожидаемо, нагрузки при ударе не выдержали и я сам налетел грудью на свое же лезвие, приложившись о ствол пострадавшего исполина еще и головой. В ушах звенит, выбитый воздух отказывается возвращаться в легкие.

«Пневмоторакс что-ли?», – в панике начинают метаться мысли.

Механика умения стала наконец понятной. Если в полете я прохожу препятствия как лист бумаги, то вот при торможении физика догоняет хитрое тело и все последствия, включая перегрузки, хоть и частично, но догоняют меня вместе с ней.

Не знаю, что там бежит по кровеносной системе магической твари, если она у неё вообще есть, но вот бегущие бордовые струйки по кирасе однозначно намекают на то, что у меня проблемы. Сознание, как и картинка, начало плыть.

Резким движением оттолкнул себя от дерева, снимая с лезвия меча. Ноги уже не слушаются, поэтому завалился на землю. Тело, скатившись с торчащих из земли корней, удачно остановилось так, что лежа на боку я видел начавшийся бой.

Мой рывок нанес больше урона мне же самому. Гадский мимик пострадал не сильно. Упавшая на землю избушка на глазах начала выпускать из боков тонкие суставчатые ноги и трансформировать в здоровенную многоножку, размерами с земной пазик.

Что радовало – повторная атака на Скара, твари не удалась. Товарища я все-же спас и временно он оказался в безопасности. Также радовала серьезная синяя лужа, и валяющиеся в отдалении оторванные нижние конечности твари.

Если мимик и умел перестраивать свое тело, то возвращать утерянные его части, видимо, не умел. В размерах урод точно потерял, надеюсь и в силе тоже. А это дает хоть какое-то представление, как его убить.

«Если собой сейчас не займусь, уже никому не помогу…», – как аварийное уведомление вспыхнула мысль, отодвигая все остальные на задний план.

Боль в груди стремительно усиливалась. Закрыв глаза, пока не потерял сознание, начал свои танцы с чакрами.

Энергии Солнцеликого еще очень много, быстро собрав часть в пучок, пропустил её через Анахату распространяя не в руки, как раньше, а выпуская в поврежденную грудь. Новые вспышки боли заставили застонать. Видимо, вставали на место сломанные ребра. А дальше боль начала сходить на нет, а тело наливаеться силой.

«Дополнительный или побочный эффект лечения это усиление? Разберемся потом.»

Перекрыл поток энергии, открыл глаза и рывком вскочил на ноги.

Гадский мимик в новой боевой форме уже рвет жвалами Скара, как подобравшегося к чудищу ближе всех и не успевшего отступить за время трансформации твари. Еще трое воинов, Мирт и обе валькирии, кружатся возле твари, делая короткие выпады и пытаясь помочь погибающему товарищу – вот Тара отрубает ногу, но тут же отступает, дабы не быть проткнутой соседней; вот своей цели достигает алебарда Мирта. Маги спустились с повозки на землю и колдуют какое-то серьезное заклинание, не отвлекаясь на слабые и быстрые удары. Герес и Курт, наоборот, теперь стоят с арбалетами на повозке, выцеливая возможность выстрелить и не зацепить уже не кричащего, а болтающегося безвольной куклой Скара. Хорты рычат и прыгают в отдалении, но видимо получили команду в бой не вступать.

«Долго, слишком долго я провалялся! Успею ли я спасти парня?»

Последнее додумываю уже на ходу. Делать повторный рывок не выйдет, хоть вполне возможно при изменившейся ситуации и форме противника он решил бы исход боя. Если прыгну сейчас – снесу повозку вместе с стоящими на ней и рядом товарищами. Выбирать нужный угол, чтобы дополнительно не зацепить валькирий или Мирта – потерять еще кучу времени и не факт, что я все же кого-то не зацеплю.

Под эти размышления добежал до твари и замахнулся двуручником, чтобы отделить от мимика задние конечности, еще немного его ослабив. Увы, удара не получилось.

С детства я знал, что нельзя подбегать сзади к лошадям, ослам и прочим лягающимся животным. Теперь я опытным путем выяснил, что к мимикам подбегать сзади также категорически нельзя.

Замахнувшись двуручником я остался открытым для встречной атаки. Я уже размышлял насчет этого свойства данного оружия в моих руках в деревне, когда я только примерялся к «рельсе». Оказалось, что тогда я не ошибался.

Тварь, осознанно или инстинктивно, лягнула своей длинной трехсуставчатой ногой, попав при этом мне в район живота. Все закончилось бы хорошо, если бы кираса до этого не была повреждена и её геометрия не изменилась. Острый конец лапы при ударе скользнул по покатой металлической поверхности к вмятине и провалился в оставленную при рывке дыру от меча. Не встретив препятствий, лапа пробила насквозь многострадальную грудь, насадив меня на конечность.

Чудовищная боль затопила сознание. Что-то закричали девушки и Герес, но я уже ничего не соображал.

Помахав лапой, чудовище скинуло неудачливого бэкстабера, как в компьютерных играх называют персонажей практикующих удары в спину, на землю. Отлетев на пять метров, я снова наслаждался агонией и, судорожно цепляясь за остатки сознания, пытался оказать себе первую помощь.

За мои сорок лет жизни я испытывал самые разные виды болей и самой разной интенсивности, но испытанное здесь, в так горячо желаемых «безудержных приключениях», ни шло ни в какие сравнения со всем предыдущим опытом. Когда тварь трясла меня в попытке освободить конечность, казалось, что все тело облили и подожгли, начав с многострадальной груди. Более того, за все время прибывания в новом для себя мире, не говоря уже о предыдущем, я никогда не был так близок к смерти.

«Десяток сантиметров правее и мои героические приключения закончились бы не успев толком начаться.»

Последнее я додумывал уже успев подлечиться и поднимаясь. Доспехи, как последнее на чем удерживалась целостность фигуры Скара, сдались мощным жвалам и две половины уже окончательно погибшего товарища разлетелись в разные стороны на моих глазах.

– Ах тыж сволота! – в голос заорал я.

В этот момент, наконец, разродились своим заклинанием маги. Под частью, удерживаемого тройкой воинов ближнего боя, мимика образовался хорошо отличимый темный круг.

– Заводите его на круг! – заорал не своим голосом Герес.

Лара рванулась в самоубийственной атаке на жуткую усеянную жвалами морду чудовища, заставив его сделать пару шагов назад. Тварь снесла контр-выпадом девушку на землю, но сама оказалась прямо над заклинанием.