Рецепт мечты

Ее внимание сразу привлекла центральная стеклянная витрина, которая выглядела как барная стойка в дорогом коктейль-баре, но вместо бутылок с элитным алкоголем там были выставлены десерты, похожие на ювелирные украшения. Каждая крошечная позиция – а их было не больше десяти – размещалась на отдельной стеклянной полке с подсветкой, а рядом располагалась лаконичная карточка с описанием на плотной бумаге. Шрифт был настолько изысканным, что казалось, будто читаешь меню мишленовского ресторана.

Софи медленно подошла к стойке, решив взять кофе с собой, но не могла оторвать глаз от этой импровизированной десертной галереи, выполненной в футуристичном стиле. Бариста – молодой мужчина с идеально уложенными волосами – встретил ее профессиональной улыбкой:

"Мисс, добро пожаловать в NEBULA. Здесь вы можете взять кофе с собой и дополнить его изысканными десертами – гордостью нашего заведения. Кстати, вы не хотите попробовать наш новый рецепт от бренд-шефа? Капучино с копченой паприкой и каплей устричного соуса?" – предложил он с гордостью в голосе.

Софи автоматически кивнула, все еще завороженная атмосферой места, продолжая изучать прилавок с десертами навынос. Они были упакованы в стильные футуристичные коробки из плотного картона с металлизированным покрытием, каждая – с логотипом заведения, выполненным в виде созвездия. Ее взгляд задержался на крошечных пирожных под стеклом – три миниатюрных печенья размером с монету стоили целых шесть долларов. "Как и предполагалось, цены здесь космические"

В этот момент из полускрытой двери в глубине зала, ведущей, вероятно, во внутренние помещения для персонала, стремительно вышел мужчина. Он говорил по телефону на повышенных тонах, но явно старался сдерживать голос понижая интонацию, чтобы не беспокоить изысканных гостей.

"Нет, ты не можешь просто взять и уйти!Смена меню каждые два месяца – это наша концепция!" – голос его дрожал от напряжения. «Это уже через три недели. Я готов поднять тебе процент, черт возьми! Благодаря именно этим десертам мы делаем основную выручку, они приносят больше, чем все основное меню вместе взятое!"

Пауза. Его глаза метнулись по залу, оценивая, не привлек ли он чье-то внимание.

"Это же наш статус, наше лицо! Ты не можешь так просто поступить… Что? Нет, это неприемлемо… Да и черт с тобой!"

Он резко положил трубку, и Софи увидела, как его пальцы на мгновение сжали телефон. Затем он начал судорожно набирать другой номер, облокотившись на стойку всего в метре от Софи. Его поза выдавала крайнюю степень напряжения.

В это время бармен, не обращая на него никакого внимания продолжил свой профессиональный ритуал: "Вы хотите добавить фиалковые лепестки в кофе?" – спросил он, держа в руках серебряную баночку с сушеными цветами.

Софи, поглощенная услышанным разговором, вздрогнула, будто вынырнув из воды. "Что? А, да… да, будет прекрасно", – ответила она.

Мужчина тем временем уже говорил в телефон, и теперь его тон кардинально изменился – голос звучал методично и четко, каждое слово было взвешено и отточено. Судя по его безупречному виду – дорогим швейцарским часам, белоснежному поло от Loro Piana, – он определенно был управляющим или даже владельцем этого места.

"Нам срочно нужен новый кондитер, – говорил он, и Софи заметила, как его пальцы нервно постукивают по стойке в такт словам. – Не просто профессионал, а человек с нестандартным мышлением, с индивидуальным подходом… – Он сделал паузу, и его взгляд на секунду встретился с глазами Софи, прежде чем скользнул дальше. – Да, черт возьми, он должен быть настоящим гением!"

Как только он закончил разговор, Софи неожиданно для себя самой сказала: "Простите, мистер… я невольно услышала, что вам… вы ищете кондитера. Дело в том, что я…"

Мужчина оглядел ее с ног до головы оценивающим взглядом. "Вы кондитер?"

"Да! Да!" – Софи судорожно начала искать в сумке телефон, выкладывая на стойку ключи, кошелек, помаду. Наконец, она достала телефон, открыла свой блог и начала лихорадочно листать посты с фото своих десертов, торопливо объясняя: "Вот, смотрите," – её голос звучал торопливо, с легкой дрожью, – "это мой фирменный рецепт…" Она увеличила фото, показывая идеально выполненный десерт из шоколада. ." Здесь особая смесь ингредиентов… ваниль с Мадагаскара, шоколад 70% из Бельгии… и клубника, которую я мариную в бальзамике… это раскрывает вкус совсем иначе, понимаете…"

Её слова накладывались одно на другое, путались, фразы обрывались на полуслове. Она перескакивала с описания рецепта на рассказ о технике приготовления, затем снова возвращалась к ингредиентам. Глаза бегали по экрану, проверяя, какие ещё фото можно показать.

Мужчина склонился над её телефоном, его лицо оставалось непроницаемым. Он молча рассматривал фотографии, изредка поднимая взгляд на её горящие щеки и дрожащие руки. В его глазах читалось явное сомнение – ни один из этих кадров, какими бы профессиональными они ни были, очевидно, не впечатлили его.

И в этот момент из его кармана раздался звонок. Он выпрямился с явным облегчением.

"Простите, мисс," – его голос звучал вежливо, но с холодной отстраненностью, – "при всём уважении к вашему…" Он сделал небольшую паузу, "делу," – наконец закончил он, – "нам нужен профессионал, а не начинающий блогер-любитель."

Его пальцы уже тянулись к своему телефону, когда Софи почувствовала, как в груди закипает что-то горячее и колючее.

Прежде чем он успел ответить на звонок, Софи вдруг взорвалась – ее щеки вспыхнули ярким румянцем, а глаза загорелись обидой, будто ее действительно назвали простой домохозяйкой-любительницей.

"Вы не знаете, о чем говорите!" – ее голос, обычно мягкий и мелодичный, теперь звучал резко, почти срываясь. "Как вы можете отказывать, даже не увидев, на что я способна? Не попробовав ни одного моего десерта?" Она резко провела рукой по воздуху, будто отмахиваясь от его высокомерия. "Да, я не работала в элитных заведениях, но я занимаюсь этим всю жизнь – с семи лет! Каждый профессионал когда-то начинал!"

Она пыталась казаться грозной, но выглядело это скорее трогательно – ее голос дрожал, а губы слегка подрагивали. Она отчаянно жестикулировала, и в этот момент пряди золотистых волос выскользнули из-за ушей, рассыпавшись по лицу. Софи дуннула, пытаясь сдуть их, но они лишь колыхнулись и снова упали. В конце концов она просто отбросила их рукой с раздраженным жестом.

Она машинально схватила со стойки свой кофе и сделала глоток – и тут же лицо ее исказилось от неприятного удивления.

"Господи, вы в своем уме сочетать такое?" – вырвалось у нее, и она даже прикрыла рот ладонью, будто пытаясь удержать резкий вкус. "Здесь нет баланса – только взрыв несочетаемых ингредиентов! Вы могли бы просто добавить каплю эфирного масла бергамота и щепотку копченой соли, чтобы подчеркнуть дымность паприки, и убрать этот устричный соус – заменив его на хлопья урфа-бибер! Это же элементарно!"

Она поставила чашку с таким звонком, что даже бармен вздрогнул. "И вы еще, вероятно, претендуете на место класса люкс?" – ее голос звучал с горькой иронией. "Да на своей крошечной кухне в Бруклине, я делаю кофе, который в сто раз гармоничнее этого… этого хаоса во рту!"

Она резко ткнула указательным пальцем в его бейджик, "И знаете что, мистер Морель," – произнесла она, намеренно растягивая его фамилию, придавая ей почти издевательский оттенок.

Несмотря на то, что он возвышался над ней на целых две головы, Софи не отступала ни на шаг. Она вскинула подбородок, заставляя себя смотреть прямо в его глаза снизу вверх, и в этом взгляде читался такой вызов, что даже опытный "Вы даже не даете шанса показать, на что я способна? Для вас важен лишь статус, а не настоящий талант?"

Их взгляды встретились , и в его глазах она увидела неожиданную смесь эмоций – сначала вспышку раздражения, затем искреннее удивление, а потом то самое недоумение человека, столкнувшегося с чем-то, что не укладывается в его картину мира. Его губы слегка приоткрылись, будто он собирался что-то сказать, но слова застряли где-то в горле. Он просто стоял и пристально смотрел на нее.

Софи резко выдохнула, собирая со стойки разбросанные вещи, затем она сделала несколько шагов к двери, нервно заправляя непослушные пряди длинных волос за уши. Некоторые посетители за столиками переглядывались, некоторые даже привстали, чтобы лучше разглядеть эту необычную сцену.

И вот, почти дойдя до выхода, Софи внезапно остановилась. Ее плечи напряглись, спина выпрямилась. Она резко развернулась, прошла обратно к стойке демонстративно оставляя стакан с кофе.

А затем она снова направилась к выходу – и в самый неподходящий момент ее нога зацепилась за порог. Она едва не упала, но успела схватиться за дверную ручку. В этот момент создалось впечатление, будто само заведение, это храм гастрономического снобизма, буквально выталкивало ее прочь.

На улице ее сердце бешено колотилось от смеси стыда и страха перед тем, что она только что натворила. Обычная тихая Софи никогда бы так не поступила. "Почему я не зашла в привычный Старбакс? Зачем влезла в этот разговор?" – ругала она себя, чувствуя, как лицо горит от волнения. В ушах все еще звучали его слова: "Нам нужен профессионал".

"Да я и есть профессионал!" – подумала она, уже успокаиваясь.

Всю дорогу домой в полупустом вагоне метро она мысленно возвращалась к тому унизительному моменту. Каждый стук колес по рельсам будто повторял: "Недостойна, недостойна, недостойна".

На телефоне вспыхнуло уведомление – это было ежедневное напоминание из приложения-планера. Сегодня оно гласило: "Печенье «Теплые объятия»". Так она назвала свой фирменный рецепт – хрустящее песочное печенье с карамелизированным мёдом из альпийских лугов, щепоткой розовой гималайской соли и едва уловимой ноткой лавандового мёда и розовой воды. В её исполнении эти простые ингредиенты превращались в магию. Те, кому доводилось его пробовать, говорили, что с первого укуса их охватывает странное чувство – будто солнечный луч из далекого детства неожиданно касается души. Вкус беззаботности, теплых летних вечеров и того особого ощущения, которое бывает только в детстве. Они рассказывали, как после первого же кусочка в груди появлялось странное тепло – не от печенья, а от пробудившихся воспоминаний. Кому-то вспоминались бабушкины руки, пахнущие ванилью. Кто-то вдруг снова чувствовал себя ребёнком, сидящим на кухне и наблюдающим, как мама замешивает тесто. А кто-то просто ощущал, как где-то глубоко внутри расцветает что-то светлое и беззаботное.

Это было больше чем печенье – это был портал в самые тёплые моменты жизни. Когда взрослые проблемы вдруг казались неважными, а мир – добрым и безопасным местом. Словно невидимые руки обнимали тебя изнутри, напоминая: ты любим, ты дома. И в этом простом печенье с золотистой корочкой и мягкой нежной сердцевиной заключалась вся магия кулинарии – способность не просто накормить, а исцелить душу.

Она так и не нашла тот магазин, но сегодня это казалось неважным. Эмоции переполняли ее, а в горле стоял комок, который никак не удавалось сглотнуть.Войдя в квартиру, Софи налила бокал вина – насыщенного рубинового цвета, с ароматом спелой вишни и легкой пряностью. Первый глоток обжег горло, но постепенно тепло разлилось по телу, успокаивая дрожь в пальцах.

Привычными движениями она выставила свет, отрегулировала камеру. "Соберись", – прошептала себе, чувствуя, как тревога медленно отступает перед знакомым ритуалом приготовления.

Камера замигала красным. Она глубоко вдохнула и начала: «Сегодня мы готовим ‘Les Câlins’– печенье, в котором…" Голос сначала дрогнул, но, едва ее пальцы коснулись теста, слова потекли плавно и уверенно.

И по мере того как кухня наполнялась ароматом выпечки – теплым, уютным, обещающим счастье – что-то внутри нее успокаивалось. Здесь, среди знакомых запахов и точных движений, она снова чувствовала себя на своем месте.

Глава 6

Теон Морель стоял в полном недоумении, застыв на месте и всем своим существом продолжая переваривать этот совершенно абсурдный, нелепый, выбивающийся из всех рамок приличия инцидент. Его заведение, престижный и элитарный «Nebula» – то самое место, где буквально каждая, даже самая незначительная деталь, начиная от изысканного интерьера и заканчивая эксклюзивным, тщательно продуманным меню, было доведено до совершенства, – только что в мгновение ока превратилось в арену для постыдной, скандальной сцены, которую с невероятной развязностью устроила какая-то совершенно невоспитанная девчонка.

И самое ужасное, самое непоправимое во всей этой ситуации заключалось в том, что несколько влиятельных, статусных гостей, чье мнение было крайне важно для репутации заведения, явно, без тени сомнения обратили свое пристальное внимание на этот неприятный, компрометирующий конфуз. Статус заведения, его безупречная репутация, могла пострадать, причем самым серьезным, самым катастрофическим образом.

Что если кто-то из присутствующих, воспользовавшись моментом, снял это унизительное зрелище на видео? Что если эти кадры уже сейчас распространяются по социальным сетям? Что если из этого незначительного, на первый взгляд, происшествия можно будет раздуть настоящий скандал, который нанесет непоправимый урон имиджу «Nebula»? Эта навязчивая, мучительная череда тревожных мыслей неудержимо атаковала его сознание, не давая ни на секунду перевести дух.

Из этого хаотичного, раздраженного потока сознания его неожиданно, резко выбил настойчивый телефонный звонок.

– Да, мистер Вандербилт, – его голос, несмотря на внутреннюю бурю, звучал ровно, спокойно, абсолютно профессионально, хотя кончики пальцев его левой руки совершенно непроизвольно, нервно выбивали беспорядочный, прерывистый ритм по идеально отполированной поверхности барной стойки. – Не переживайте, пожалуйста, всё находится под полным, абсолютным контролем. Да, я должен признать, что в этом месяце наш доход действительно немного, незначительно упал, но это, уверяю вас, всего лишь временное, сезонное явление, не более того. Я уже принял твердое, взвешенное решение инвестировать довольно крупную сумму в масштабную рекламную кампанию и оптимизировать расходы. Я лично все решу, не сомневайтесь. Кроме того, мы планируем представить несколько уникальных авторских напитков и особый сорт кофе от лучших поставщиков. Искренне думаю, что все будет просто прекрасно.

Он положил трубку с легким щелчком, но напряжение в плечах не исчезло. Его взгляд упал на стакан с кофе, который эта сумасшедшая оставила на стойке. Крышка была слегка приоткрыта, и жидкость внутри выглядела не просто неаппетитно – она напоминала какую-то химическую смесь. Что за чертов эксперимент?

Недолго думая, он поднял стакан и отхлебнул. Густая, странно-терпкая жидкость обожгла язык, и он едва не поперхнулся, резко поставив стакан обратно.

– Боже мой, – прошипел он, сжав веки на секунду, чтобы переждать волну отвращения. – Кто вообще допустил это в меню? Да, заведение концептуальное, но это просто отвратительно! – Его голос, обычно сдержанный, теперь звучал резко, почти зло. Он повернулся к бармену, который небрежно вытирал кофемашину, будто ничего не произошло. – Это же полный провал! Уберите это из меню немедленно!

Внезапно он осознал: она была права. Не все эксперименты со вкусом оказывались успешными, и этот коктейль из копченой паприки и устричного соуса был живым доказательством.

Его взгляд скользнул по стойке, и он заметил маленький кожаный картхолдер, забытый в спешке. Черт, эта сумасшедшая оставила свои карты.

Он резко вышел на улицу, оглядываясь по сторонам. Улица была заполнена людьми – деловыми мужчинами в костюмах, туристами с камерами, женщинами с покупками, – но золотистых волос сумасшедшей девицы среди них уже не было. Отлично, подумал Тео, раздраженно вздохнув, и вернулся внутрь.

В своем небольшом кабинете в дальней части помещения он сел за стол, отодвинул многочисленные папки, контракты с поставщиками. Стол был завален бумагами – счетами, меню со пометками. Он вытащил все содержимое картхолдера, на водительском удостоверении она смотрела в камеру с нейтральным выражением – никаких эмоций, только ясные серые глаза и легкая полуулыбка, будто она знала что-то, чего не знал он. Когда она молчит, выглядит вполне адекватной, мелькнула у него мысль. Софи Эванс. Прочитал он, проводя пальцем по ламинированной поверхности.

Он перебрал остальные карты – две кредитки, потертые по краям от частого использования, скидочные карты каких-то продуктовых магазинов , монетка из Китая с отверстием посередине, вероятно, на удачу. Он покрутил ее в пальцах, а затем подбросил в воздух и поймал, прежде чем положить на стол. Черт, теперь придется это вернуть, подумал он, разглядывая маленький талисман.

Он взял телефон, экран осветил его усталое лицо в темноте кабинета, и начал вводить в Instagram ее имя. Пролистал первые десять аккаунтов, потер виски, пытаясь вспомнить хотя бы аватарку ее блога – было ли там фото с десертом? Или может ее лицо? – но все безуспешно. Его пальцы нервно постукивали по столу в такт его мыслям. Пролистав еще десяток аккаунтов, он нашел ее. Блог @SophieauSucre – что с французского означало "Софи с сахаром" – он невольно улыбнулся, представив, как она долго выбирала это название. Открыв профиль, он начал печатать сообщение : «Добрый вечер, это Теон Морель, управляющий "NEBULA". Сегодня вы решили устроить весьма бурную сцену и даже не заметили, как забыли тут свой картхолдер. Вы можете забрать его в любое время, я предупрежу сотрудников.» Его палец замер над кнопкой "отправить", прежде чем он нажал ее, обреченно откинувшись на спинку кресла.

Он открыл аккаунт и начал листать видео, прокручивая их одно за другим, как страницы чужого дневника. Они не были профессиональными – камера иногда дрожала, фокус сбивался, она не вырезала некоторые моменты, где запиналась или неожиданно смеялась, прерывая собственное объяснение. Но в эти несовершенные моменты ее глаза горели особенным светом, когда она воодушевленно, мягким, почти интимным голосом описывала, как именно рикотта и щепотка лимонного сока раскрывает истинный вкус малины, превращая обычный десерт в маленькое чудо.

Он досматривал видео почти до конца, завороженный этой непринужденной искренностью. На одном из роликов она стояла в простой белой футболке, без макияжа, и что-то взбивала в миске, иногда она бросала взгляд в камеру и улыбалась – не для зрителей, а словно сама себе, как будто делилась секретом с близким другом.

В другом видео она, уже ближе к ночи, при свете кухонной лампы, пробовала только что приготовленный крем, и на ее лице отразилось столько детской радости, что он невольно улыбнулся в ответ экрану.

– Если добавить щепотку молотого бадьяна, – говорила она, улыбаясь в камеру, – то вкус становится… ой!

Ложка выскользнула у нее из рук и упала на пол. Она рассмеялась – звонко, без всякого смущения.

– Ладно, возьмем другую. Как я говорила, бадьян делает вкус…

Тео неожиданно почувствовал, что уголки его губ дрогнули. Он заметил, что она часто давала своим блюдам французские названия: "Pêches Mélancoliques" ("Меланхоличные персики") – десерт с шафраном и белым шоколадом, "Soufflé du Cauchemar" ("Суфле из кошмара") с черной смородиной и перцем, "Rêve d'Automne" ("Осенний сон") – тыквенный мусс с карамелизированными каштанами. И самое удивительное – она даже не стала переснимать эти моменты, когда французское произношение давалось ей с трудом, оставляя в видео свои смешные оговорки и тут же смеясь над собой.

Его просмотры прервались, когда на телефоне появился звонок. "Керрол" – высветилось на экране. Он вздохнул, прежде чем ответить.

– Привет, милый, ты уже освободился? – прозвучал ее голос. – Ты же помнишь, что сегодня семейный ужин?

Он потер глаза.

– Да, конечно, я освобожусь. – Он машинально посмотрел на часы, оценивая, сколько времени у него осталось. – Через два часа, мне еще кое-что надо закончить. – В его голове мелькнула мысль, и он добавил, стараясь, чтобы голос звучал легче: – Может быть, все же заедешь сюда и поедем вместе? Попробуешь наш новый салат с обжаренными гребешками, трюфельным маслом и пюре из цветной капусты – шеф сегодня особенно хорош. И поедем вместе.

– Нет, дорогой, ты же знаешь, я не люблю бывать у тебя на работе, а еще эти пробки – ответила она с легким раздражением в голосе. – Тем более хотела заехать еще и купить маме тот фарфор, что она тогда увидела. Люблю тебя.

– До встречи, – ответил он, глядя на экран телефона, где снова появилось лицо Софи, замершее на паузе в одном из ее видео.

Тео провел пальцами по вискам, ощущая, как под кожей пульсирует начинающаяся головная боль. Он ненавидел эти ужины всем своим существом – каждый мускул в его теле напрягался при одной мысли о предстоящем вечере. Хотя за последние два года они стали привычным, почти еженедельным ритуалом, который нужно было просто пережить, как переживают неприятную медицинскую процедуру, когда знаешь, что анестезии не будет.

Все изменилось с того рокового момента, как Роберт Вандербилт, отец его девушки, по своей инициативе вложил средства в создание «Nebula». "Чтобы ускорить процесс развития их отношений" – как деликатно выразился сам миллиардер, попыхивая кубинской сигарой в своем кабинете с видом на Центральный парк. Это был его проект, его страсть, мечта, которую он вынашивал годами, тщательно продумывая каждую деталь, каждую ноту концепции. Он видел в этом потенциал, но не мог реализовать самостоятельно. Теперь же каждое движение Вандербилта, каждый его оценивающий взгляд, каждая фраза, начинающаяся с "Не забывай кто дал все это тебе …" напоминали Тео, что он всего лишь собственность, марионетка в умелых руках влиятельного человека, который купил себе право распоряжаться его жизнью.

Он никогда не просил этих денег, отказывался брать их понимая, что за ним последуют цепи обязательств. Но судьба распорядилась иначе – Керрол "случайно" показала отцу бизнес-план. Теперь именно Вандербилт решал, когда и куда они всей их "семьей" отправятся на отдых, потому что "так положено". Миллионер с Уолл-стрит, сделавший состояние на безжалостных поглощениях, он каждым жестом, каждым завуалированным советом демонстрировал, что отныне будет принимать решения за Тео -с кем общаться, какие контракты подписывать, как жить.