Полная версия
Море волнуется, раз
Мари Соль
Море волнуется, раз
Глава 1
Марина
В зеркальной глади стекла я выгляжу хуже, чем в жизни. Недосып перед важным событием дал результат на лицо. Вынимаю консилер и тушь. Даже в дороге привыкла следить за собой. Я же девочка! Вдруг, там, на месте, меня ожидает судьба, а я не накрашена?
Эта путёвка досталась практически даром. Подруга Иришка звонит и кричит:
– Маринэ, прибегай! От тебя только паспорт, а деньги отдашь, как приедешь.
– Откуда приеду? – я испугалась.
Ириша торгует путёвками. Куда запульнёт, неизвестно.
– Из Египта! – кричит, – Шарм-Эль-Шейх, задарма! Десять дней. У меня одна баба в отказ ушла из-за ребёнка.
– Из-за ребёнка? – нахмурилась я.
– Ну, да! У неё срок пришёл делать аборт, а она не в курсах. А потом, говорит, поздно будет бисер метать. А путёвка горящая.
– Насколько горящая? – я уточнила.
– Да, вообще! На все сто! Вылет завтра! – так легко объявила Ириша.
– Как?! – озадачилась я, – Это, что? Уже завтра? Нет! Я не смогу.
– А чего тебе мочь, Маринэ? Ты же в отпуске!
– Ну… дела там… и всякое.
– Да какие дела? Пару платьев, купальник. Мохнатку побрила и в путь.
Я задумалась. Ну, пару платьев – это очень мало. А один купальник – вообще ни о чём! В итоге забила багаж до отказа. Я же девочка! А не мужик. Это бывший, Валера, вот он ограничился малым бы, точно. Трусы поменял и уже нарядился! А лучше одни на все случаи жизни. И в море, и в город, и в пир, и в мир.
В итоге всю ночь не спала. Но успела! И вот, я здесь, в Шереметьево. Зачекинилась. Жду.
По громкой связи объявляют:
– Трепыхаеву Марину Геннадьевну просят пройти на посадку к выходу 7!
Я пытаюсь замазать круги под глазами. Арабы – народ горячий. Зажгу! Ох, зажгу… А что мне? Я – девушка свободная. И молодая. Всего 30 лет. Понаделаю фоток. Пусть Кацубеев убьётся от горя, кого потерял…
– Трепыхаеву Марину Геннадьевну просят пройти на посадку к выходу 7!
«Вот же, люди», – рассеяно думаю я, выводя слоем туши изгиб, – «Терпеть не могу непунктуальных! Вот меня взять, к примеру. Всегда и везде успеваю. Ну, не умница ли? Вот и в этот раз умудрилась себе оторвать супер-тур».
Макияж удался. Наслаждаюсь собой в отражении зеркала. У меня три купальника. Ещё два на месте куплю…
– Трепыхаеву Марину Геннадьевну просят пройти на посадку к выходу номер 7! – объявляет назойливый голос диспетчера.
И меня как мешком по башке. Трепыхаева – это же я! Это я Трепыхаева…
– Боже, бегу! Я бегу! – говорю своему отражению, и трамбую в косметичку всё то, что успела достать.
В туалет входит женщина. Я вылетаю как пробка. На ходу извиняясь и тихо шепча себе под нос:
– Только без меня не улетайте, пожалуйста…
Валера
Самолёт так себе. Чё с него взять? Я надеюсь, у них хоть вискарик найдётся? Рядом села какая-то тётка. Никакой личной жизни, ёпта! С тех пор, как с Маринкой расстался, так ни с кем не встречался почти. Только трахался. Так, для здоровья.
Я массирую шею. «Прострел», ё-моё! Н-да, мужик, ты стареешь. Вот раньше бы друг объявил, что тебе обломилась путёвка… Да ты бы бежал, сломя голову! Чёрт с ним, со всем. А сейчас всё дела и заботы. Да ещё и спина, чтоб её… Это ж мне всего 33 года! А дальше? А дальше – труба.
Когда Сенька меня огорошил:
– Валер, тут путёвка. Короче, тёть Свете моей перепало.
Я не понял:
– Эт как?
– А так! В лотерею. В Египет, отель три звезды.
«Три звезды, маловато», – подумал, а вслух восхитился:
– Ого! Не фига подфартило!
Но у Сеньки не вся информация «вылилась»:
– Я ж говорю, подфартило! И жалко, сгорит.
– Так чего? Пусть езжает, – не понял опять.
– Так она бы поехала, ногу сломала!
– О! Соболезную. Ты поезжай!
– Да куда я? Без Людки?
– А, точно! Ну, да, – осознал я оплошность. Припомнил себя и Маринку. Та тож меня б не пустила. А вдруг я другую найду?
– Там путёвка горящая, на одного человека. Отель и питание, всё включено, – продолжил мой друг.
– А бабцы интересные будут? – закинул я удочку, – Я же теперь одинокий. Мне можно всё.
– Да, конечно, Валер! Оторвёшься по полной! Езжай, – убедил меня Сенька.
Ну, я и поехал. Благо, бизнес у нас на двоих. Так что он «подежурит».
Сижу, не вдупляю. Чё ждём? Позади, у сиденья, в кармашке. Журналы, пакетики. В общем, байда. Изучаю от нечего делать.
Багажа взял немного. Трусов двое, плавки и шорты, рубашка, футболка и сланцы. Так что я налегке.
Вдруг возле меня, между кресел, тайфуном проносится кто-то. Судя по запаху, баба какая-то? Из-за неё, что ль стоим? Небось, марафет наводила в туалете! Вот и Маринка такая была. Финтифлюшка безмозглая.
Хочу повернуться и глянуть на это пернатое чучело. Но, блядь, шею заклинило! Так что приходится ровно сидеть.
Мимо кресел идёт стюардесса. Ничё так, зачётная!
– Пристегнитесь, пожалуйста, – лыбится мне.
– Извиняюсь, скажите, – прошу полушёпотом, – А есть у вас виски?
А она, курва, громко, чтоб слышали все, говорит:
– Спиртные напитки начнут разносить после взлёта!
Та баба, что рядом сидит, осуждающе косится.
«Да пошла ты», – мыслительно ей отвечаю, – «Мой отдых уже начался».
Глава 2
Марина
Посадили меня, конечно… Это капец! Ещё ведь сказала этой сучке на стойке регистрации, что хочу сидеть у прохода. Ага, она посадила. У заднего! Сзади стена. Компоновка сидений 3 на 3, у окна. С одной стороны сидит парень в наушниках. С краю – мужик 2*2, в том смысле, что пузо до самого носа. Как он уместился, представить себе не могу. Но не просто сидит, а храпит.
Да и хрен бы с ним. Тут лететь-то всего ничего! Только я хочу писать. А после ланч-бокса с чайком, хочу сильно-пресильно.
Парень в наушниках даже ни разу не встал. Вот завидую даже! У меня затекло всё, что может затечь. И сейчас потечёт кой-откуда…
– Извините, – шепчу толстяку.
Он в ответ лишь храпит. А туалет-то вон, рядышком! Только осталось пролезть между кресел.
– Простите, – я тычу его коготком. Только кожа мясистая, как у слона, он не чувствует даже.
– Хррррр! – издаёт омерзительный звук. И слюна вылетает при выдохе.
«Фуф, ты свинья безобразная», – думаю я. И прикидываю, как бы мне оказаться снаружи. Растяжка у меня будь здоров! Занимаюсь. Только вот места мало. И прыгать никак…
Я встаю, держа тапки на вытянутой руке. Парень сбоку даже не реагирует. Видно, педик? А иначе, как это понять? На мой зад реагирует каждый!
Ну, так вот. Фокус будет совсем не из лёгких. Занести ногу вверх. Перекинуть её через пузо сидящего сбоку. И ещё уцелеть, приземлившись в проходе. Поехали…
Первая часть эпизода проходит удачно. Я стопорюсь на второй. Оказавшись одной ногой на своём кресле, а второй упираясь в его подлокотник. Толстяк, смачно зевнув, отрывает глаза… Его взгляд упирается прямо мне в…
– Неожиданно, – хмыкает, глядя наверх, где я буквально сверлю его взглядом.
– Не хотела будить вас, – я делаю елейное выражение. До отвращения приторным голосом отвечаю ему.
– Хых! – восклицает он, ничуть не пытаясь помочь мне, – Приятно, приятно! А я думаю, чего это рыбой запахло. Думал еду проворонил, а тут не еда, а пизда.
Я так и зыстываю с разинутым ртом. И хочу вроде что-то сказать. Но, кроме матов на ум ничего не приходит.
Между тем жиробасина, потерев друг о друга ладони, роняет:
– Давай, помогу? – и раздвинув мои без того распростёртые ляжки, с омерзительным хмыком, роняет на пол.
Приземлившись босыми ступнями, я натужно дышу:
– Вы… Ты… Да я сейчас…, – вырываются фразы.
– Ну, и что ты сейчас? – ухмыляется он.
– Да пошёл ты! – бросаю, забыв даже о том, ради чего затевалось всё это постыдное действо.
Туалет уже близко. Но… очередь. Так что я послушно встаю, стараясь держать под контролем инстинкты. Это ж надо! Хамло подзаборное. Н-да, уж, этот полёт я не забуду.
Самолёт битком. Ну, а что с него взять? Чартер. Тут и семьи с детьми. И молодёжь, и люди постарше. Смотрю на парней. Одиноких практически нет. Какие-то лбы бестолковые. Если нормальный, то рядом с ним тёлка. Ну, и ладно! В конце концов, я же еду за три девять земель не для того, чтобы мутить с соотечественником. Найду там кого покрасивше!
Мой взгляд выцепляет плечо из стоящей впереди очереди. Мужское плечо. Очень крепкое, стоит сказать. Рукав водолазки натянут, закатан к локтю. На предплечье тату. Как у бывшего! Тот тоже вечно себя «украшал». Ну, раз иначе не можешь выделиться, только и остаётся, что использовать тело вместо раскраски. У него на спине, на плече и на шее. На плече, вот как у этого чела, змея и кинжал. На спине хрен поймёшь. А на шее…
Я веду взглядом выше. Достигнув шеи стоящего впереди, натыкаюсь на очень похожие символы. Мантра. Её Валерон наколол на Бали. И меня агитировал! Только вот я не по этому делу. Иголок боюсь.
Вытянув шею, пытаюсь его рассмотреть. Нет, не может быть этого! Или…
Потянувшись, он делает взмах, выдыхает и профиль становится чётче на фоне стены.
«Ой, блядь», – вырывается мысленно. Я, кажется, даже, слегка ссыканула в трусы. Хорошо, ежедневка на месте.
Валера
Шею, мать её. То ли продуло! То ли опять же, «прострел». Ну, какая-то лажа, короче. Я делаю упражнения, насколько мне позволяет пространство. Ни хрена не позволяет, если быть честным. Так что тяну руки вверх, завожу их за голову. И пытаюсь размять затвердевшие мышцы. Надеюсь, в трёх звёздах есть треник? Если нет, буду планку держать, отжиматься, и…
– Скажи мне, что я сплю! – доносится голос. Писклявый, противный, с такой интонацией, которую вряд ли возможно забыть, или спутать.
Маринка стоит посредине прохода. Стоит, руки в боки. В лосинах зебриных. В футболке и в топе под ней, сквозь которые видно соски. Их не видно! Но я просто помню, они у неё очень твёрдые. Вечно торчат, когда мёрзнет, особенно.
– Чё за нах? – уточняю, машу головой, прогоняя видение.
Да уж, залип, так залип! И вроде ж не так много вискарика выпил.
– Это ты мне скажи, что за нах? – не исчезла. Она не исчезла!
– Ты… откуда ты здесь? Это чё… Это розыгрыш, что ли? – пытаюсь понять. И смотрю на людей. Вдруг тут ещё кто из наших. Сенька, к примеру, который меня «снарядил» в добрый путь.
Но вокруг никого. Незнакомые лица. Незнакомые все, кроме этого. Это лицо я узнаю из тысячи. Взгляд, как у кошки. Слегка заострённые скулы. И губы, которые круто умеют сосать!
– Это ты здесь откуда? – отвечает моим же вопросом.
– Я первый спросил! – говорю.
– Нет, это я была первая! – стоит на своём Трепыхаева.
– Вы идёте? – уточняет женщина, стоящая за мной в очереди в тубзик, когда подходит мой черёд заходить.
– Я иду! – опережает меня Трепыхаева. И заходит, не успеваю я слова сказать.
Там она долго сидит. Видно, обделалась от радости при виде меня? Когда наконец-то выходит, я вижу всё те же глаза. Хищный взгляд, недовольство на грани истерики.
– Никуда не уходи, я сейчас, – отвечаю.
Женщина сзади пытается вставить ремарочку. Вроде бы я пропустил не её… Но Маринка бросает такой злобный взгляд на бедняжку. Что-то, а это она умеет!
– Ага, щас! Парашют расправлю, и полечу! Только бы твою рожу не видеть, – сплетя на груди свои тонкие руки, она недовольно отходит к окну. Точнее, к иллюминатору.
Я справляю нужду, плещу себе водой в лицо. Ни фига себе, фокус! Маринка. И как это? Как понимать? Это подстава, не иначе. Эх, была бы тут связь, позвонил бы партнёру, напарнику, другу. Говнюку, одним словом! Это ж надо. А кто же её надоумил? Ну, ясно, кто! Кто у нас в сфере туризма работает. Ирка, небось?
Когда выхожу, Трепыхаева нервно косится. Становлюсь рядом с ней, разминаюсь. Полёт скоро кончится. В смысле, сядем. А там будет море, отель, и… она.
– Давай-ка проясним кое-что? – предлагаю.
– Давай! – встаёт она в позу.
– Только без истерик, окей? – выставляю ладони вперёд.
– Да я само спокойствие! – говорит она так, словно вот-вот взорвётся.
«Ага, ну конечно», – думаю я.
– Дай угадаю, тебя надоумила Ирка? Она тебе всучила путёвку под предлогом… Не знаю! Типа у неё обломос с поездкой, а путёвка сгорит?
Трепыхаева меняется в лице:
– Это ты всё придумал? Специально! Колись. Это ты?
– Что, я? На хрена мне такое? – развожу я руками.
– Чтобы за мной проследить! – задирает она острый нос.
– Железный аргумент, – усмехаюсь, – Я такой же заложник ситуации, как и ты, дорогая.
– Не называй меня так, – упрекает она.
– А как мне тебя называть? Бестолковая курица?
– Чтоооо? – на глазах её щёки краснеют от злости.
– Хорошо, хорошо, – выставляю ладони, – Беру свои слова обратно! Ты зебра. Похожа на лошадь. Тебе, кстати, очень идёт.
Оценив её штаники, я одобрительно хмыкаю. Маринка, услышав, что ей очень идёт, великодушно прощает обиду.
– Хорошо! А тебе кто путёвку всучил в таком случае?
– Сенька, – смеюсь, – Говорит, его тёть Света в лотерею выиграла.
– Путёвку? – недоверчиво смотрит Маринка, – И ты повёлся?
Пожимаю плечами:
– А что? Я устал. И решил отдохнуть десять дней.
– Подожди, – нервно шепчет она, – Отдохнуть? То есть, ты собираешься ехать в отель?
– Ну, а как, блин? – недоумеваю я, – На улице жить буду, что ли?
– А… в какой? – уточняет Маринка, и вдруг восклицает, закрыв лицо своими ухоженными ручками, – Ой! Нет, молчи. Я прошу. Я не выдержу это…
– Аида, – бросаю, помимо её нежелания.
Ладони её повисают безвольно:
– Ну, бляааадь!
Тут сбоку от нас просыпается мамочка. Сын у неё уже лет десяти. Зависает в смартфоне.
– А можно не при ребёнке? – возмущается.
Маринка, оставив её без внимания, смотрит, задрав на меня своё личико цвета фарфора:
– Надеюсь, ты не намерен идти до конца?
– В смысле? – поднимаю я брови.
– В том самом! Приедем, и ты сдашь билеты. Или ищи себе новый отель!
– А с хрена ли?
– С такого ли! Я не хочу быть с тобой на одной территории!
– Так сама и ищи!
– Знаешь, Кацубеев, другого ответа я от тебя и не ожидала! – она кривит свои пухлые губки, – Ты как был мудаком, так мудаком и остался!
– Эй, за язычком-то следи, жопа зебрина! – пренебрежительно фыркаю я, – Мне вообще, наплевать, если хочешь знать. Я отдыхать еду! Так что твоё присутствие в этом отеле ничуть не тревожит меня.
– А меня очень даже тревожит! – бросает Маринка, и добавляет, подумав, как странно звучит, – В смысле, бесит!
– Тебя бесит всё! – отвечаю.
– Меня бесишь ты! – говорит.
И, толкаясь, идёт сквозь «паломников», что стоят, ожидая, когда вход в святая-святых, туалетную комнату, будет свободен.
Глава 3
Марина
Я, признаться, не помню, что стало причиной нашего с Кацубеевым расставания. До того, как мы стали жить вместе, всё шло чики-пуки. А после… Начался дикий ад! В быту Кацубеев был просто невыносим. Или я оказалась не готова к подобному.
Этот его вечный срач и претензии. Типа, я – женщина, значит, должна убираться. А ты не сори! А ещё недовольство по поводу внешности. Точнее, он был всем доволен. Пока не дошло, что всё это требует времени. И салоны и СПА на дому. Да один макияж чего стоит! А он думал, всё это берётся из воздуха? Нет, дорогой! Это – труд.
Как-то раз он застал меня в маске и с муссом на ляжках. Я брилась, забыла щеколду закрыть в ванной комнате. Он такой, типа:
– Избавь меня от подобных зрелищ! А то я теперь не усну.
Шутканул типа? Если бы! Я, значит, вижу и слышу его эти жёлтые брызги по всему унитазу. И дырки в носках. И рыготу. И даже пердёж. А ему типа психику рушу.
Короче, расстались мы жёстко. И вдрызг! А друзья потом долго «пинали» обоих. Мы ж компания. Я, Валерон, Ирка, Костик, и Сеня с Люськой. Вечно все праздники вместе тусили. Ирка билеты достанет, мы едем на отдых втроём. Вшестером. Просто три пары, а значит, втроём. Так шутили.
Понятно, чего они это затеяли. Скучно без нас. Мы же когда с Валероном расстались, то сразу рассыпалось всё. Перестали ходить по гостям. И друзьям стало трудно избрать чью-то сторону. Его приглашают, то я не иду! И наоборот. Если я там, то он не приходит.
Вот такая фигня, когда дружишь компанией. Знать бы мне раньше, что Ирка затеяла. Я бы ей этой путёвкой по морде влепила!
– Тя как звать-то? – подаёт голос жирная туша.
– Учкнись и сиди! – огрызаюсь.
– Обиделась, что ли? Да я же хотел разрядить обстановку, – винится он.
– Иди в туалет и разрядись, поял? – советую я.
– А ты дерзкая, – он ухмыляется гадко, – Люблю таких!
– Зато я не люблю жиробасов, – беззастенчиво щурюсь туда, где ремень так растянут, что едва ли не лопается.
– А ты не смотри на живот, там под ним всё работает, – он ныряет рукой в попытках нащупать заплывшее жиром хозяйство.
– Хоспади, – вздыхаю, сунув наушники в уши, и погромче включаю звук музыки, чтобы не слышать вообще ничего.
С Валерой меня познакомила Ирка. Я тогда с парнем рассталась, мотала соплю на кулак. А Сеньку уже он подтянул. Чёрт! Помню, как заискрило между нами. На дискотеке, где мы отмечали Иришкину днюху, я танцевала как шлюха. Но лишь для него!
Помню, как он прошептал мне, когда села рядом:
– Ты охуенная, знаешь?
Я сделала вид оскорблённый. Матюк – не комплимент! Но по телу волной пробежало желание. И поцелуй, что был после у двери, был откровением, почти как секс. И я почти кончила! Так увлажнилась, и так возбудилась, что в ванной себя довела до оргазма в два счёта. А секс, что случился потом, был за гранью возможного…
Ира с Костей встречались со школы. Сейчас у неё третий месяц, ребёночка ждёт. А у Сеньки с Люсьен был роман, переросший на наших глазах в прочный брак. Тоже хочет родить, но пока что не может.
И только у нас с Кацубеевым первый тест-драйв оказался настолько коротким, что стыдно сказать. Протянули два месяца жизни вдвоём. И любовная лодка рассыпалась вдребезги. А всё потому, что и не было никакой любви! Так, одни потрахушки.
Помню, девчонки меня поучали. Типа: «А чё ты хотела? Не всё же романтика. Брак – это жиза». А я не хочу превращать свою жизнь в пресловутую жизу. Я хочу ощущать себя нужной, желанной! Всегда и везде.
– Эй! – толкается жирная туша по правую руку.
– Ну, чего? – вынимаю наушник.
Он кивает на тележку, идущую к нам по проходу:
– Эт типа сендвич. Будешь? А то я твой съем.
– На здоровье! – презрительно хмыкаю я. У меня предыдущий лежит мёртвым грузом. Не люблю я дорожную пищу! Скорее бы уже прилетели.
Валера
Вспоминаю, как были с Маринкой. Только стал забывать…
Что у нас с ней и было хорошего, так это секс. Хотя, нет! Вру, конечно. Хорошего было навалом. Взять хотя бы ту первую вылазку к морю. Когда всей компанией махнули на Бали. Сумасшедшее времечко было! И мы сумасшедшие. Я тогда вдохновился и сделал тату своё первое в жизни.
С Маринкой встречались уже по-серьёзке. Но речи о том, чтоб жить вместе, не шло. А кто предложил? Я не вспомню. Как-то Сенька с Люсьен узаконили брак. А потом Костя с Ирой решили детей завести. Типа, возраст подходит к тридцатке. Пора бы.
Ну, я намекнул своей «паре». Типа, также поженимся. А она типа: «Вдруг мы друг другу в быту не подходим?». Я подумал: «Эт как? Не подходим в быту. Мы же не крышка с кастрюлей. Найдём как-нибудь компромиссы». Оказалось, хрен с два!
Трепыхаева к поиску компромиссов не склонна. Чуть что, сразу я виноват! «Ты ж мужик?». А значит, виновен по жизни. Чё купил? Всё не то! Не купил? Ещё хуже. Комплименты не делаю – плохо. А делаю – льстю!
Эти вечные:
– Мась, ну скажи мне, я жирная?
До того умиляли. А после…
– Достало уже! – как-то раз выдал я.
– Чё достало?
– Вопросами этими! Каждый день возле зеркала крутишься, а жрать приготовить не можешь!
– Жратву едят свиньи! А люди еду! – возмутилась Маринка.
– Так ты и еду не готовишь!
– А смузи? – вскипела она.
Тут я не выдержал:
– Эту херню ты едой называешь? – открыл я кастрюлю с какой-то тушёной, но очень полезной байдой, – Или вот эту? – двинул я сковороду, где вместо еды были овощи.
Нет, глядя на Маринку я и не ждал, что она будет вечно стоять у плиты. Но рассчитывал, этот её нарциссизм постепенно пройдёт. Это ж нужно для дела? Ну, чтоб охмурить мужика. Ну, вот всё это: ногти и фитнес, косметика, шмотки, бельё! Так мужик охмурён. И устал. Хочет жрать. А любимая девушка в ванной лежит и опять мажет физию чем-то зелёным.
Мужики говорили. Мол, чё ты хотел? Трепыхаева (каждый признает) из всех троих самая секси. Вот Ирка – домашняя. Люся – та скромница. А Маринка моя – выдри глаз! Хотя, уже не моя. И моею не будет.
Хорошее времечко было. Пока вместе не жили. Пока я не понял, какая она…
Доев свой сендвич, решаю размяться. А размявшись и лязгнув вискарика, направляюсь к её дислокации.
«Ого!», – удивляюсь, увидев, где наша принцесса сидит. Не на троне! А в дальнем углу.
Первая мысль возникает спонтанно. Махнуться сиденьями? Нет! Мы не пара. Она – моя бывшая. Я не обязан его уступать.
– Слышь? – говорю ей.
Она вынимает наушник:
– Чё надо?
Я кошусь на её соседа. Вот это живот, ё-моё!
– Побазарить хотел. Отойдём?
Она, закатив глаза кверху, встаёт. Жирный чел пропускает её, попутно облапав.
– В туалет схожу, а потом побазарим, – объявляет она и уходит, виляя лосинами.
Я наклоняюсь к гандону, который сидит рядом с ней:
– Слышь? Ещё раз это тело потрогаешь лапой своей, и ляжешь в больничку надолго.
– Чё, баба твоя? – уточняет, ничуть не смутившись.
Очевидно, ему не впервой.
Вместо того, чтоб ему объяснять всю двоякость ситуации, я говорю:
– Ты услышал меня, – и иду ждать Маринку к туалету.
Глава 4
Марина
В общем, он предложил отдыхать. Хотя я не в восторге от этой идеи! Но ожидать, что он свалит отсюда, было бы слишком наивно с моей стороны. Он даже в рестике доедает всё, вплоть до хлеба. Мотивируя тем, что «уплочено»!
Да, это – ещё один фактор из списка того, почему мы расстались. Пока не съехались, он удивлял, не скупился, пыли в глаза напускал, а потом такой, типа:
– Конфетно-букетный период окончен. Давай экономить.
Притом, что я на свои «хотелки», как он называл всё то, без чего я прожить не могу, тратила только свои.
Ну, а я не планирую сваливать! В коем-то веке куда-то поехала. Буду отдыхать на полную катушку. И даже Кацубеев не сумеет испортить мне отдых.
Фуф, добрались! Нас привезли по трансферу, на автобусе от туркомпании в самый отель. По пути рассмотрела окрестности. Как люди здесь живут? Тут же сплошная пустыня! Вообще ничего не растёт. Пустыня и камень. И всё.
Отельчик, конечно, ушатанный. Друзья, блин! Могли бы на большее раскошелиться. Ну да ладно! Сойдёт. Главное, чтобы нас с Кацуебеевым расселили по разным концам этой хазы.
Он уже зачекинился. Получил свой ключик. Подбегаю к нему, таща следом свой чемодан на колёсиках:
– Какой у тебя номер?
Он демонстрирует ключ:
– Сто семнадцатый! Третий этаж.
– Ну, понятно! Тогда я поселюсь на пятом, – высоко задрав нос, прохожу к стойке регистрации, отпихнув неприглядную тёлку в очках.
Араб, худосочный какой-то и вовсе не секси, учтиво кивает:
– Мадам?
– Сам ты мадам! Мадемуазель, – поправляю его, – Мне, пожалуйста, номер на пятом этаже.
Он проверяет мои документы, даёт мне ключи. На них вижу: «110».
– Эй! Я же просила, на пятом! – стою на своём.
Араб непонимающе хмурит кустистые брови:
– Сори, ай кен хелп ю?
– Бляха-муха, – шепчу себе под нос, – Ты бы хоть русский выучил, что ли?
Сама вспоминаю все известные мне на английском слова:
– Энотхер рум гив ми! – трясу я ключом у него перед носом, – Энотхер!
Он молчит, но, кажется, до него доходит, чего я хочу. Проверяет свои списки. Досадливо хмурится:
– Сори, мадам, зе хотел из фул.
Я напрягаюсь:
– Ты сейчас меня жирной назвал что ли?
Девушка, рядом стоящая, та, которую я отпихнула, деликатно вставляет:
– Он говорит, что отель сейчас полный и других номеров у них нет.
Я кошусь на неё. Вот же синий чулок! Ни грамма косметики, шмотки как будто из прошлого века. Да ещё и очки на пол лица.
– Блин! – сокрушаюсь, ударив ладонью по стойке.
Араб, изумлённо подпрыгнув, роняет:
– Айм сори, мадам!
– Сам ты мадам! – цежу я сквозь зубы.
И иду вызывать лифт.
Номерок так себе. На четвёрочку. Для меня главное – шкаф и кровать. Да, ещё душ и ванная комната в целом. Помню, мы отдыхали на Чёрном. Так нас поселили в халупу. Там не то, что шкафов не водилось, там даже душ был один, на этаж. А тут и окно и санузел. Я принимаюсь раскладывать вещи. Вспоминаю о главном! Забыла спросить про вай-фай.
