Куй Дракона, пока горячий, или Новый год в Академии Магии

Мужчина демонстративно закатывает глаза, подходит к окну, долго всматривается в темноту, будто там хоть что-то можно увидеть, кроме отражения себя любимого и интерьера.

Я смотрю на его широкую спину, могучие плечи, обтянутые белой рубашкой и жилетом и вспоминаю, как недавно висела на его плече.

Толстая чёрная коса спускается вдоль позвоночника. Хочется вдруг подойти и дёрнуть за неё. Думаю, мужчина не оценит.

И зад у ректора весьма хорош.

Да, ему точно не нужны плавки с пуш-апом.

А вот такта и вежливости этому ректору, сильно смахивающего на йети сильно не хватает.

– Нет, – наконец, отвечает он.

В смысле «нет»?

– Что именно «нет»? – напрягаюсь я.

Забираюсь в кресло с ногами. Поджимаю их под себя. Меня уже начинает лихорадить и морозить. Обнимаю себя за плечи.

Он оборачивается, смотрит мне в глаза и рассказывает, что за работа:

– Всё, что придётся сделать, – это организовать и провести Новогодний праздник в академии. Обязательно с активным участием адептов. И чтобы все остались довольны, были восхищены и надолго запомнили этот Новый год.

В моём животе возникает дрожь, странное пламя паники и ужаса.

– Артефакт указал на тебя, как на талантливого специалиста в данной области. И чтобы сильнее мотивировать тебя… На празднование приедет Император.

Этот тупица-ректор-бородач-дракон-йети рехнулся?

– Я не по части утренников! – вскрикиваю и вскакиваю с кресла. – Я с детьми не работаю!

– Здесь учатся подростки и адепты старше. От четырнадцати до двадцати трёх лет, – невозмутимо говорит он.

Хлопаю себя по бёдрам.

– Ещё не лучше! Я не умею ладить ни с детьми, ни с подростками! У вас, что, нет своих организаторов праздников?!

– Есть. Но все отказались.

– Заняты? Так предложите больше гонорар, – хватаюсь за последнюю соломинку. – А меня верните домой.

– Здесь другая причина, – кривится мужчина.

* * *

– И вы решили, что я – лучший вариант? – мой голос сипло-гнусавый, но мужчину, кажется, моё состояние не заботит.

Его заботит эта стрёмная академия и детки, которые вообще-вообще никому в этом придурочном мире не нужны.

Теперь я в курсе той причины, почему он не может нанять хоть самого затрапезного аниматора.

В этой исправительной академии учатся, мягко говоря, и грубо выражаясь, малолетние преступники и отщепенцы.

Или если говорить простым и понятным языком – юные отбросы общества, такие как бастарды, от которых отказалась высокородная и не очень родня и которые не нужны ни одной школе-академии и любому другому учебному учреждению;

беспризорники, с которыми местные органы опеки не в силах справиться;

шпана, одарённая магически и которой дали второй шанс, а если не исправятся, отправятся на каторгу и будут лишены магии;

малолетние преступники из неблагополучных семей, чьи злодеяния не успели принести вреда кому-либо, но шансы продолжить в том же духе очень высоки; этот список можно продолжать.

Причём здесь учатся и исправляются не одни только парни, но и девушки.

– Не я решил. Артефакт, – невозмутимо отвечает ректор.

Пожимаю плечами и говорю:

– Значит, он ошибся. Я вам точно не помощник. Организовать праздник за короткий срок совместно со шпаной нереально! Я ещё повторюсь, что не имею опыта работы с детьми и подростками.

– Нет никакой разницы, – стоит он на своём и не сводит с меня своих… хоба, да у ректора глаза с вертикальным зрачком!

Обалдеть, он и, правда, дракон. Всё ещё не могу поверить, что такое возможно.

– Есть разница, – произношу максимально сдержанно и разглядываю его глаза.

Россрэйд моргает и вновь его глаза выглядят как у обычного человека.

– Снежана… Михайловна, – выдавил он из себя, – артефакт в любом случае уже связал вас обязательством…

– Это когда он успел? Я согласия не давала! – начинаю звереть.

– В тот момент, когда вы пересекли грань миров, – в зарослях его бороды мелькает самодовольная усмешка.

Я прищуриваюсь и шиплю:

– Но вы не спрашивали моего мнения. Вы меня похитили. Значит, не считается. Нет никакого обязательства.

– В магии нет полутонов. Есть свершившееся действие, которое тянет за собой следствие и свершившийся факт сделки. Вы не сможете вернуться домой до тех пор, пока не выполните поставленную задачу.

Я хочу его убить. Прямо сейчас.

Но если я убью этого придурка, то точно останусь здесь навсегда. И вряд ли меня здесь будут терпеть, местная шпана меня и прикопает. В первом же сугробе.

– Уверяю вас, это будет поистине трагически прекрасный новый год, – говорю с ехидной улыбкой и щёлкаю пальцами.

Мужчина кривится от этого звука и бормочет недовольно:

– Воздержитесь от драм и трагедий. Праздник должен быть весёлым, радостным, искрящимся и адепты должны принимать в нём активное участие.

Разжечь огромный костёр из канабиса? Тогда все адепты будут радостными, весёлыми и искрящимися. Преподы, кстати, тоже. Как и гости. Как и император.

А что? Хорошая идея.

– Только без дурных идей, – строгим тоном произносит мужчина, будто мысли мои прочитал.

– Я должна обдумать все варианты, – отвечаю со вздохом и шмыгаю носом. – И вообще, если я заболею, между прочим, исключительно по вашей вине, то никакого праздника не будет! Все ваши уголовники слягут с жёстким ОРВИ! А я, наверное, помру, ведь у вас сто процентов нет противовирусных!

Мне хочется плакать.

– Моё упущение, – совершенно невозмутимо говорит придурок ректор и вдруг подходит ко мне и не успеваю я среагировать, как он кладёт ладонь мне на лоб.

Открываю уже рот, чтобы послать его и сказать в грубой форме, чтобы не лапал меня, но неожиданно ощущаю от его ладони приятное тепло. Знаете, будто меня берут и поливают мягкой тёпленькой и ласковой водичкой, которая разливается по всему телу.

И так хорошо становится…

Прикрываю в блаженстве глаза и не замечаю, как с моих губ срывается стон облегчения.

Все симптомы простуды, вся зарождающаяся боль проходит.

В голове перестаёт стучать.

Исчезают остатки тошноты и мути.

Я снова здорова, крепка и свежа.

– Так лучше? – без особого интереса спрашивает Россрэйд.

– Сразу бы так, – произношу с лёгкой улыбкой, глядя на мужчину, – а то приказы, угрозы, похищение. Не с того вы начали, эрхалл Эрдалл.

– Я уже извинился, – раздражённо произносит мужчина.

Мне хочется высказаться по этому поводу, но я решаю заткнуться, иначе мы никогда не придём к финалу этого абсурда, который случился по вине какого-то дебильного артефакта.

И кто вообще слушается какие-то неодушевлённые предметы?! Тут белая палата плачет горючими слезами.

Ладно, хорошо, я ещё помню, что тут реальная магия, другие законы, правила…

Тяжело вздыхаю и произношу:

– Сначала я должна оценить масштаб катастрофы и прикинуть, что можно сделать. А то вдруг всё безнадёжно?

– Уверен, вы всё сможете, – говорит ректор, окидывая меня оценивающим взглядом. Словно прикидывал: меня местная шпана сразу укокошит или сначала терзать и пытать будет?

Я строю ему рожу и спрашиваю:

– Кстати, раз вы вылечили меня от начинающей простуды, может ещё и покормите? А то голодная аниматор не сдвинется с места. И ещё, что вы там про вознаграждение говорили? Озвучьте цифры, сроки и способы оплаты. И в какой валюте.

Мужчина закатывает глаза и раздражёно вздыхает.

– Я пришлю подавальщика. По поводу вознаграждения – завтра увидите контракт. Мы его подпишем, и вы сразу приступите к работе. Отдыхайте.

– Если меня всё устроит, – говорю в пустоту. Эта сволочь просто взял и исчез.

Не успеваю осмотреть выделенные мне апартаменты, как буквально через минут пять раздаётся стук в дверь.

Осторожно приоткрываю и с визгом шарахаюсь прочь от двери. Забываю её захлопнуть.

Входит скелетина, одетая в старинный смокинг.

Монстр катит пред собой тележку с едой и напитками.

– Ваш ужин, эрха, – скрипучим голосом говорит эта мерзость и в провалах глазниц сверкают два зелёных огонька.

Выглядит это ужасно.

Я делаю судорожный вдох, потом выдыхаю и говорю не своим голосом:

– Брысь отсюда. Живо.

– Как пожелаете, эрха.

И уходит.

Я ещё минуты две гипнотизирую дверь и прислушиваюсь к звукам за ней. Но вроде всё тихо.

Только за окном завывает метель, гремит гром и над моим будущим сгущаются тучи.

Глава 5. «Как водичка?»

* * *

– СНЕЖАНА —

Жареная курочка с тушёными овощами чуть смягчила меня.

Из напитков были компот и вода.

Я бы предпочла что покрепче. И кофейку. И пироженку.

Съедаю абсолютно всё, даже зелень.

Что удивительно, я должна ощутить тотальную усталость и завалиться спать. Вместо этого ощущаю зудящее чувство деятельности.

Тогда начинаю осматривать выделенную мне жилплощадь.

Апартаменты меня устраивают за исключением некоторых мелочей.

Правда, я предпочитаю современный стиль, а не как сейчас в духе старой Англии.

Я люблю, чтобы не было захламлённости, мне нужно больше пространства, света, воздуха.

Тут же нагромождение всего.

Толстые ковры… Ладно, согласна, они нужны, так как зима, холод, полы каменные. Босиком не походишь.

Хотя к коврам всё равно отношусь отрицательно – кладбище вековой пыли.

Все поверхности маленьких кофейных столиков, каминная полка, тумбы у кровати, комод заняты странными фарфоровыми статуэтками, изображающие зубастых тварей, подсвечниками, вазами, шкатулками, пиалами по типу пепельницы и даже маленькими портретами каких-то очень стрёмных набыченных людей.

Без каких-либо угрызений совести беру с кровати малый плед и собираю в него все эти «пепельницы», уродские фигурки, портреты.

Завязываю и бросаю на нижнюю полку сервировочного столика. Потом пусть заберут всё это безобразие.

Потом мой взгляд цепляется за стены.

– Отвратительно, – шиплю возмущённо.

Все эти головы мёртвых животных меня тоже не устраивают.

В спальне на стене прямо над кроватью висит рогатая голова оленя.

Ага, чтобы среди ночи голова грохнулась на меня и оставила у меня во лбу или вмятину или дырку.

Нет уж.

Забираюсь на кровать, пыхчу от натуги, с трудом и не с первого раза, но снимаю это уродство.

Ещё одна голова… нет, не оленя, а кабана висит в ванной. Ужас!

Отправляю головы не на сервировочный столик, выставляю прямиком за дверь.

Пусть стоят в коридоре, авось бегающие тут скелеты подберут. Или кто из соседей себе прихомячит.

Затем со стен снимаю портреты старых мужиков, взгляды которых мне совсем не нравятся.

Ощущение, будто на меня смотрят несколько прокуроров, и каждый знает обо всех моих прегрешениях. Нечего тут висеть и глядеть, как я раздеваться и спать буду.

Нет, чтобы повесить портрет какого-нибудь атлетически сложенного красавчика без одежды, отдыхающего на яхте с бокалом мартини в руке.

Я бы не возражала против такого портрета.

А вот это старичьё пусть убирается в коридор.

Выставляю портреты за дверь. Шесть штук.

Четверо тусовались в гостиной, а двое самых мерзких в спальне напротив кровати.

Осматриваю дело рук своих.

Теперь на местах от портретов и голов мёртвых животных на обоях тёмно-зелёного цвета остались следы. Сразу видно, что здесь что-то висело.

Ладно, потом попрошу ректора показать мне другие картины. Какой-нибудь умиротворяющий пейзаж меня устроит.

Дохожу до маленького кабинета, больше напоминающего каморку.

Тут, наверное, четыре квадрата.

Все стены заняты стеллажами, которые под завязку забиты книгами.

Стоит видавшего лучшие времена стол.

И скромно отодвинут стул-кресло, у которого отсутствует сиденье.

На столе стоит и тускло светит лампа, видать магическая или газовая. Или вообще масляная.

С краю на столе стоит шкатулка, в ней набор – перья и чернила. Да ладно вам! Я никогда такой древностью не пользовалась и вряд ли научусь.

Заглядываю в тумбочку стола и нахожу пачку коричневых крафтовых листов и…

– Так, что тут у нас…

Тянусь и достаю какой-то камень?

– Фу-у-у!

Это оказывается не камень, а сухарь, почерневший от времени и плесени, которая его и сожрала.

Предыдущий житель, похоже, голодал, раз оставил заначку на чёрный день.

Интересно, тут есть противогрибковые и противомикробные средства?

Или быть может ректор и тут руками помашет и от всяких бактерий моё жильё избавит?

Бросаю мерзость на сервировочный столик.

Гостиная у меня тоже скромная.

Диванчик, пара кресел у камина.

Сам, собственно, камин.

Столик между креслами и два круглых и высоких столика по бокам от дивана.

Жажда деятельности не проходит.

Перехожу в спальню и открываю все ящики у комода.

– Ого…

Нахожу одежду – бельё в виде сорочек и панталончиков. Всё с виду новое. И всё… не поверите, но моего размера.

– А ты, сволочь, подготовился, – начинаю я снова злиться.

Нахожу даже корсеты, длинны рубашки, чулки с завязками, какие-то ещё штучки, которые я понятия не имею, куда цеплять.

– Так, тут бельё, я поняла, – ворчу я, отходя от комода.

Подхожу к сундуку и поднимаю тяжёлую крышку.

Сундук стоит рядом с комодом. Всего их два и оба похожи на саркофаги.

– Да ладно! Одежда в сундуке? А шкаф поставить слабо было?

Платья, блузки, снова корсеты, юбки жилеты, шаль, шарфы, платки, даже плащ имеется, и не поверите… капор!

В другом сундуке сумочки, перчатки, обувь.

И всё такое старомодное, что я мне хочется выть и топать ногами.

Эту всю одежду самостоятельно не надеть! Нужна камеристка!

Потом, закипая, подхожу к туалетному столику.

– Надеюсь, та не поскупился на украшения, – рычу я.

Увы, никаких расчёсок, заколок, украшений с бриллиантами, рубинами, изумрудами дракон мне не оставил. А я уж понадеялась.

– Жадина, – вздыхаю раздражённо.

Топаю в ванную.

Мыло есть. Пахнет приятно.

Мочалка, похожая на солому есть.

Полотенца есть, даже халат имеется. И маленькая вертикальная сушилка для белья тоже имеет место быть.

Даже мягкие ароматические листы бумаги тут присутствуют, чтобы пятую точку вытирать.

А вот ни шампуней, ни бальзамов-масочек-пемзочек-лосьонов-кремиков-бритв-зубных паст и щёток и прочего нет!

И самое ужасное, средств гигиены для красных дней тоже нет!

– Зверюга, ты же меня без всего оставил! – рявкаю в пустоту и от злости топаю ногами.

Хочется пойти и пнуть что-нибудь, а лучше кого-нибудь, например, придурка дракона-ректора.

– Так, тихо Снежана. Месть – блюдо холодное. Ещё отомщу. А пока…

Лучше всего это помыться и пойти отдыхать.

Мне с утра нужна свежая голова.

Срываю с себя испорченную одежду. Стринги и лифчик стираю, вешаю сушится.

Эх, моё прекрасное бельё осталось всё дома. У меня там такие комплекты шикарные. А ещё чулки, колготки…

Ругая нехорошими словами Россрэйда, наполняю ванну горячей водой. Ставлю в слив пробку.

Ждать, пока наполнится неохота.

Забираюсь в горячее блаженство и немного добрею.

Намыливаю душистым мылом волосы, вспениваю и оставляю пока так, потом щедро мылю местную мочалку и натираю кожу до скрипа и красна.

Ванна наполняется примерно наполовину, а потом… горячая вода вдруг перестаёт идти… Вместо неё теперь идёт одна сплошная ледяная!

– Какого чёрта?! – кричу я и выскакиваю из ванны.

Волосы в пене, тело в пене. Вода в наполненной ванне мыльная. Из крана идёт ледяная… нет, дамы и господа, не холодная, а именно ледяная вода!

Заматываюсь в халат и босиком как есть, вываливаюсь в коридор.

Мне нужен кто-то местный.

Желательно живой.

Желательно, чтобы это был мерзкий ректор!

* * *

И мне везёт.

Я вижу будку, как у консьержа в подъездах элитных домов.

Точнее, когда-то это место точно было красивым и элитным, но потом что-то пошло не так.

Каменные углы обиты, отколоты, ещё и облиты каким-то, пардон, дерьмом и чем-то жёлтым, сильно напоминающее саки. Фу-у-у!

Стёкла этой «будки» видали лучшие времена, сейчас они украшены паутиной трещин. А главное окно сейчас распахнуто.

В будке сидит эпичного вида тётка.

Она больше напоминает гигантское, свирепое чудовище, внушавшее священный ужас.

Над тонкими губами как проволоки торчат чёрные волоски.

На носу картошкой да ещё с горбинкой красуется огромная бородавка.

Бровей нет.

Точнее, они есть. Одна. Одна большая, лохматая, кустистая монобровь.

Глаза с нависшими верхними веками не обещают ничего доброго и приличного.

У тётки толстая шея и гигантский бюст. Таким бюстом она и задавить может. Придавит к стенке и размажет тонким слоем. Останется мокрое место и никаких следов.

Что там ниже и насколько тётенька высокая не вижу.

Она сидит в кресле и смотрит точно на приближающуюся меня.

Мой шаг становится медленней, и я уже задумываюсь, ну, её, эту воду, холодной домоюсь, а то как-то стрёмно с этой эпичной комендантшей общаться. Ещё прикопает под зассанным плинтусом.

Даже на расстоянии от неё исходит угроза.

И вот я уже собираюсь развернуться и утопать к себе, как замечаю в будке ещё одно действующее лицо.

Ага! Ректор! Собственной персоной!

Он держит в руках какую-то папку и что-то негромко говорит этой гром-бабе.

Моя злость возвращается. Страх улетучивается и наконец, приближаюсь к будке.

Заглядываю через окно и произношу наигранно елейным голоском:

– Всем присутствующим добрый вечер! Но только у меня он недобрый, потому как вода горячая внезапно кончилась! Сделайте так, чтобы она снова появилась, и я домылась!

– Это и есть наш массовик-затейник? – спрашивает бабища ректора, рассматривая мокрую меня.

Её голос под стать внешности. Грубый, мощный, даже мясистый. Если гаркнет, думаю, полздания сразу снесёт.

Наверное, она умеет строить детишек.

– Она, эрха Филли, – вздыхает ректор и с хлопком закрывает папку.

Филли?

У тётки имя или фамилия Филли? Да ладно!

Ей совсем не идёт. Полный диссонанс с внешностью.

И вообще, какой я им массовик-затейник? Что это за глумление над великой профессией организатора праздников?!

Ректор глядит на меня и у него дёргается глаз.

– Я не массовик-затейник, – решаю сразу прояснить ситуацию. – Я ивент-менеджер.

Тётка явно не понимает этих слов.

– Это значит, что я не просто организатор мероприятий, а многозадачный специалист, мне доверяют управление праздничным событием. Я разрабатываю концепцию мероприятия и организую его проведение. Я могу сделать даже из говна конфетку, начиная от свадьбы или юбилея до научной конференции.

– Так и пропишу в договоре, – мрачно произносит Россрэйд.

Тётка растягивает тонкий рот в зловещей улыбке, подставляет под подбородок кулак, который явно больше кулака ректора и, хрюкнув, весело говорит:

– Из нашего говна конфетка точно не получится.

Глядя на себя мокрую и злую, я бы себе тоже не поверила, что я реальный специалист.

– Посмотрим, – шиплю надменно. Указываю пальцем на мокрые волосы, сверлю злым взглядом мужчину и ядовитым тоном интересуюсь: – Так что насчёт горячей воды?

– Матильда, сходи, проверь инвентарь для уборки, – вдруг говорит ректора, обращаясь к комендантше.

Она удивлённо поднимает монобровь, хлопает редкими ресничками и гулко произносит:

– Эрхалл Эрдалл, так я недавно проверяла, всё на месте…

М-да, комендантша тугодум.

– Я тебя прошу. Сходи. Ещё. Раз. Всё. Проверь.

Голос мужчины наливается властью и какой-то нереальной силой, что даже мне хочется вытянуться по струнке и отмаршировать к инвентарю, где бы он ни находился.

– Как скажете, – соглашается эрха Матильда Филли.

Тяжело поднимается, и я понимаю, что она одного роста с ректором. Только массы в ней больше.

Выходит из будки и топает куда-то по коридору. Топает она как слон. Всех перебудит.

– Заходите, – зовёт меня ректор.

Голос его ничего хорошего не предвещает. Как бы вообще меня всей воды не лишил.

Вот же гадство!

У этого йети вообще бывает хорошее настроение?

Хотя, если постоянно жить в таком отвратном месте, у меня, наверное, тоже, наступила бы бесконечная депрессия.

Короче, мне уже как-то не хочется с ним общаться и что-то просить, но я не привыкла давать задний ход.

Потому, гордо вздёрнув подбородок, вплываю в эту будку.

– Вы босиком? – удивляется мужчина. – Почему вы не обулись?

Я снова зверею.

– Может потому что кто-то лишил меня моих вещей и не позаботился предоставить полный комплект обуви, нормальной одежды и всех средств гигиены?! – взрываюсь я атомной бомбой.

Даже чувствую, как краснею от своей злости. Она жаром разливается по телу. Сжимаю руки в кулаки и поджимаю пальцы на ногах. Реально, пол ледяной и ноги уже синие.

– Сядьте, Снежана Михайловна, – кивает он на гигантское кресло комендантши. – Можете с ногами. И поговорим.

На кресле лежит толстый плед. Забираюсь в него с ногами.

Говорить не хочу.

Хочу горячую воду, потом бокал чего-нибудь крепкого, солёный огурец на закуску, бутер с икрой и в люлю.

И когда я сижу, этот болван берёт и разворачивает кресло к себе.

Потом закрывает на щеколду двери будки. Закрывает окно. И мы полностью изолированы от общества и всего мира. Ну, это по моим ощущениям.

Что-то я начинаю нервничать.

– Вам следовало остаться у себя, – с раздражением в голосе замечает Россрэйд.

Передёргиваю от нервозности плечами, и с одного моего плечика соскальзывает халат.

Ректор хмурится, глядя на моё обнажившееся плечико. Его бородатая челюсть сжимается.

Я чувствую лёгкое головокружение от внезапно охватившего меня азарта.

Мысленно усмехаюсь.

Веду другим плечом, и с него тоже соскальзывает халатик.

– Проклятье, – шипит мужчина и смотрит именно туда.

Мои «девочки» не обнажены полностью, места для фантазии остаётся навалом. А ещё по шее и ключицам скользят капли воды.

Я поднимаю голову и дерзко смотрю на ректора. Его грозовые глаза горят огнём, наши взгляды встречаются, и я удивляюсь, почему ещё не гремит гром, и не сверкают молнии, ведь тут сейчас столько напряжения…

И вообще, как-то в тесной будке становится ещё теснее.

– Так что с моей горячей водой, эрхалл Эрдалл? – произношу негромко и специально медленно, растягивая слова.

Глава 6. «Чехол для воды?»

* * *

– СНЕЖАНА —

– Вода… – вздыхает ректор и отводит глаза от моих «девочек». – Я не предупредил вас. Не думал, что сразу будете делать водные процедуры.

Я натягиваю халат обратно на плечи, и мои руки замирают на полпути.

– Что вы имеете в виду? Вода грязная? И как это? Вы не думали, что я буду мыться? Вы что, были слепы и не видели, что я вся грязная?

Мужчина снова вздыхает и явно сдерживаясь, чтобы не наорать на меня, говорит:

– Нет, вода чистая. Но здесь в академии и общежитиях водонагревательная система. Ровно в полночь она переходит на режим нагрева, чтобы с утра и до самого вечера была горячая вода. Ночью горячей воды нет. Вы использовали остатки.

– Спасибо, что так вовремя предупредили, – ворчу я.

– Нет проблем, – пожимает он могучими плечами.

– И что дальше? – складываю руки на груди. – Мне ждать утра? Или вы предлагаете залезть в ледяную воду? Только не обещаю, что не заболею.

– Снежана Ми… – начинает он, но я перебиваю.

– Вы меня за секунду вылечили от начинающейся простуды, а это сто процентов тяжелее, чем нагреть воду. Ещё я видела, что вы монстр, в смысле дракон. У вас из ушей дым валил, из пасти огонь лился, будто вы магмы наглотались и…

Теперь он меня перебивает.

– Зачем вы бросили обувь в пасть зверю? – вспоминает ректор и впивается в меня недовольным взглядом. – Это могло плохо кончиться! Люди, вы всегда такие неразумные и беспомощные! Как паразиты!

Так, для меня ректор снова стал придурком.

Очень жаль, а то мне вдруг стало чудиться, что мы можем нормально общаться и нормально договориться.

Поджимаю губы, потом хмыкаю, пожимаю плечиком и спрашиваю:

– Кстати, вы уже избавились от туфельки? Она у вас переварилась и спокойно вышла? Или вам пришлось потужиться? Или магию применили? Мне очень интересно, знаете ли, как вы избавили свой желудок и кишечник от моей обуви.

Брови Россрэйда сильно насуплены, пока он слушает мои вопросы-рассуждения и смотрит на меня с явным выражением «Снежана, ты идиотка».

– Все драконы – дети магии, – ухмыляется он. – Пламя моего зверя может уничтожить не только дешёвую обувь, но и камни плавит.

Чёрт. Могла бы и догадаться. И, разумеется, он сообщает мне об этом после того, как я глупо сострила. Этому гаду удалось заставить меня почувствовать себя тупицей.