Криасморский договор. Сделка с вечностью

– Я прошу тебя, дядюшка, взять на себя обязанности эрцканцлера и остаться в Эллисдоре до моего возвращения. Истерд будет править от моего имени, и я хочу убедиться, что советовать ей будет мой друг.

Закончив говорить, Грегор шумно выдохнул и застыл, ожидая ответа гостя. Лицо Адалара некоторое время оставалось непроницаемым. Он молча блуждал взглядом по лицам собравшихся. Наконец, он расправил плечи и взглянул на Грегора в упор.

– Понимаю. Я согласен. Но прошу тебя быть честным, ибо если я надеваю на плечи эрцканцлерскую цепь, то буду нести ответственность. Ты ожидаешь нападений или бунтов? Есть ли что-то, к чему я должен быть готов?

Король, казалось, расслабился окончательно – откинулся на спинку своего тронообразного стула, почесал голову с едва отросшим ежиком совершенно седых волос. Родной цвет так к ним и не вернулся, и внешность правителя оставалась жутковатой. Одни говорили, что это была метка особого расположения Хранителя, иные шептались, что она же была знаком проклятья. Ни то, ни другое Грегору Волдхарду явно не мешало.

– Рунды на нашей стороне. Всех бунтовщиков, присоединившихся тогда к Эккехардам, мы уничтожили. Вагранийцы не высовывают носов из-за своих гор: у них сейчас и своих забот полно. А Гацона – наш друг. По крайней мере, Рейнхильда положила много сил на укрепление этой дружбы. В военных конфликтах король Умбердо предпочитает занимать нейтральную сторону, но готов продать что угодно, если хорошенько заплатить. Кроме того, Умбердо вовсю поглощен воспитанием наследника и вряд ли влезет в какую-нибудь заварушку, пока не обзаведется еще одним.

– К слову, о наследниках… – старший Ланге замялся и многозначительно взглянул на короля. – Хайлигланду будет гораздо спокойнее, если вы тоже им обзаведетесь.

Альдор увидел, как смутилась Истерд. Побледнел и Грегор – всего на миг.

– Пока господь не даровал нам этой радости. Но мы с королевой полностью здоровы – все лекари в этом убеждены. Нужно лишь время. Обещаю, когда покончим с Эклузумом, когда я разберусь с империей и вернусь…

– Но ты можешь не вернуться, – с нажимом произнес Адалар. – Понимаю, что эти вопросы раздражают тебя, ибо я, наверняка, не первый, кто их задает. Но от этого они не становятся менее важными. Что будет с Хайлигландом, если ты падешь? Что будет с ее величеством? Со всеми нами?

– Довольно! – Грегор грохнул по столу с такой силой, что опрокинул сразу несколько чаш.

Альдор болезненно поморщился и укоризненно посмотрел на старшего Ланге. Еще не успел официально стать эрцканцлером, а уже ударил в самое больное место короля. Впрочем, Адалар был прав: Грегор совершил ошибку, не обзаведясь потомством. У прочих королей хотя бы рождались бастарды, которых, случись что, можно было бы признать. Но Грегор Волдхард истово хранил верность супруге и этим ставил под угрозу все намеченные планы.

– Господа, у нас еще будет время обсудить подобные вопросы, – примирительным тоном проговорил Граувер. – Сейчас важнее утвердить состав совета, который будет помогать ее величеству исполнять обязанности в отсутствие короля.

– Я все решил, – огрызнулся Грегор, все еще не совладав со вспышкой ярости. – Все те же, только Адалар станет эрцканцлером, а место брата Аристида займет брат Норберт. Охрана королевы – наша гвардия. И, кроме того, бойцы нашей прославленной «Сотни» под предводительством Веззама Вагранийца.

Тощий церковник поклонился, выдавив из себя улыбку:

– Буду счастлив служить словом и делом милостивой госпоже и господу нашему.

Истерд в ужасе дернула плечами.

– Ваше величество… Быть может, со мной останется брат Фастред? Знания брата Норберта столь обширны, что наверняка от них будет больше проку в походе.

Грегор покачал головой.

– Нет, Фастред дал обет всюду следовать за Аристидом. В Эллисдоре останется брат Норберт. Он – человек исключительных качеств и станет тебе надежной опорой во всех духовных делах.

– Смею заверить, это так, – Аристид наградил королеву лучезарной улыбкой, в искренности которой сомневаться было невозможно. – В былые дни, когда я скрывался от преследований Эклузума, брат Норберт дал мне кров и защищал, рискуя собственной жизнью. Его любовь к богу столь велика и чиста, что, глядя на него, я порой сам сомневаюсь в своей вере. Не бойтесь положиться на брата Норберта, ваше величество. Он приведет в вашу жизнь бога.

Истерд обреченно кивнула:

– Как пожелаете, любовь моя.

– Итак, решено, – Грегор отодвинул стул и поднялся. – После обеда я собираю военный совет, обсудим детали перемещения. Альдора прошу немедленно начать погружать графа Урста в дела Канцелярии. А сейчас нам с братом Аристидом нужно удалиться на молитву. Кивер, можешь ко мне присоединиться.

Король вышел в сопровождении церковников и младшего Ланге.

– Готовы начать? – спросил Альдор у графа.

– Да-да, конечно.

Адалар ответил с несвойственной ему рассеянностью, и Альдор списал это на попытку переварить все услышанное.

– Не возражаете, если я пойду с вами? – спросила Истерд. – Раз этот замок останется под моим началом, хочу знать, как работает Канцелярия. В моей стране каждая женщина умеет выполнять мужскую работу, ибо мужья могут отсутствовать дома годами. И я готова к сложностям.

Альдор переглянулся с графом. Тот кивнул:

– Не думайте лихого о Хайлигланде, моя королева. Здесь во многих землях знатные жены справляются с бумагами и счетами не хуже мужей.

– Тогда приступим к обучению.

Истерд первой вышла в коридор.

* * *

Веззам наблюдал за приготовлениями солдат из кузницы: замковый мастер хорошо знал дело и взялся осмотреть его оружие вне очереди.

– Да нормально все, пока сойдет, – вынес вердикт кузнец. – Прости, брат, некогда мне с такой херней возиться. Погоди пару дней. Солдаты уйдут – времени станет побольше. Тогда хоть новый меч выкую. Твои же не уходят?

– Нет, остаемся.

– Это хорошо. Парни вы надежные, хоть и наймиты. Ты уж не обижайся.

– Понимаю, – ваграниец склонил голову. – Меч не к спеху. Просто король… Упражняемся мы дважды в день. Скажем так, удар у него богатырский.

– А нрав еще жестче. Видел я пару ваших боев. Против такой махины только ваграниец и удержится.

Веззам хмыкнул, приняв это за похвалу. Положил пару лишних монет на верстак в знак благодарности, распрощался с мастером и отправился искать Вала. Юноша, став Вторым, все никак не мог взять в толк, что лицу начальствующему сна полагается менее, чем рядовому наемнику. А поспать Валериано любил. Винить его было сложно: женился на красотке, купил каменный дом, открыл для жены дело и нанял прислугу. Даже кормилица для сына – и та появилась. Для службы места оставалось все меньше.

– Да где ж тебя носит, дурень гацонский?

Признаться честно, Веззам вообще не понимал, отчего Вал не уйдет из «Сотни» окончательно: доход от пекарни, таверны и доли в заново отстроенном борделе мадам Ивонн позволял жить припеваючи – сказывалась деловая хватка Кати. И все же каждый день, пусть и с опозданием, Валериано тащил свою задницу в замок – исполнять обязанности Второго.

– Выгнать бы его взашей – и дело с концом, – в сердцах выругался он.

Веззам много раз порывался разорвать контракт с излишне остепенившимся помощником. Но не поднималась рука. Вал, если хорошенько подумать, остался едва ли не последним из старого отряда. Вероятно, потому ваграниец и не гнал его, что Валериано был живым напоминанием о том, что когда-то «Сотня» жила и работала в Гивое, что руководила ею Артанна, что в ней было столько хороших друзей. Что все это было, было по-настоящему, хотя с тех пор, казалось, прошла целая жизнь. И хотя у Веззама так и не сложилось доверительных отношений с Валом, этот парень всякий раз заставлял Веззама вспоминать, кто он, откуда и какой путь прошел. И еще, хотя ваграниец долго не решался это признать, он завидовал этому юнцу: несмотря на все пережитое, Валу хватило яиц стать достойным человеком, посмотреть вокруг и найти свое счастье. Веззам так и не смог.

Да и в остальном неплохим парнем был этот Вал. Только положиться на него не получалось: давно стало ясно, что он не бросит Эллисдор – слишком крепко с ним связан. А раз так, то первый дальний поход вынудил бы Валериано уйти окончательно. Единственный человек, ради которого он без раздумий бросился бы в самое пекло, к счастью, если и выжил, то был теперь недосягаем настолько, что остался лишь в кабацких песнях. Об Артанне еще пели – слишком уж яркой оказалась ее судьба. Хорошо бы, чтоб и впредь все ограничивалось лишь балладами.

Веззам увидел своего Второго у ворот цитадели – шел себе неторопливо, кудри развевались на ветру, походка беззаботная. Только цветка за ухом не хватало. Веззам сплюнул под ноги.

– А ну пошел сюда! – рявкнул он так, что спугнул ворковавших на стене голубей.

Вал неторопливо поравнялся с Первым.

– Ну, привет, – и сразу же вытащил из-за пазухи сверток. – Это тебе от Кати. Свежая, с маслом и травами.

– Ты меня булками не задабривай. Время видел?

– А что? В наряды я не хожу. А бумагами да счетами могу и дома заниматься. Кстати, для тебя еще один подарок, – Валериано достал сложенный вчетверо лист. – Черсо написал. Наконец-то.

– Не интересно.

– Врешь.

– Ладно. Но читать не буду, сам перескажешь по дороге.

Вал лукаво усмехнулся.

– Ну, попробую. Письмо не очень новое, его мне передал купец, следовавший из Горфа в Эллисдор. Наших ребят он видел прошлой осенью в Анси. Итак, сначала наши друзья бежали в Горф, там сели на корабль до Варшуна. Но, прибыв туда, потерпели неудачу – вагранийцы пускали только эннийские корабли, и скорлупку наших авантюристов завернули. Владелец судна тоже оказался парнем целеустремленным и направился в Анси – решил дождаться открытия Тоннелей с имперской стороны. Так наши Черсо и Ралл оказались на Бельтерианских землях. Ждать, впрочем, пришлось настолько долго, что незадачливый капитан не выдержал и уплыл черт знает куда. А наши парни бездельничали, путешествуя по герцогству. Черсо там, к слову, весьма понравилось. Потом Белингтор подхватил какую-то заразу, слег. Ралл его выхаживал несколько лун в какой-то деревне. Затем прошел слух, что вагранийцы все же собрались открыть границы, и парни ломанулись в Гумертан – городок у восточного Тоннеля. Вот на пути туда их и встретил купец, который довез это письмо.

– Значит, не сдаются, – не снижая скорости, проговорил Первый.

– Никак нет. И, судя по всему, усилия их будут вознаграждены. Они расспрашивали всех об Артанне, собирали сведения. Это она, Веззам. Она жива. Наша Артанна – жива, – тараторил Вал, понизив голос. – Никто не знает, что происходит в Ваг Ране, но она победила того Данша. Отомстила за парней.

Веззам остановился, пристально глядя на Второго.

– Это в прошлом, – процедил ваграниец. – Выкинь дурь из головы и принимайся за работу.

Вал оторопел.

– Ты… ты серьезно? Это же Артанна. Твоя… Твой…

– Бывший командир. Пожелай она вернуться – вернулась бы. Или изыскала бы способ сообщить о себе. Но не сделала этого. Значит, мы ей не важны. А раз так, то и черт с ней, – отрезал Веззам и, увидев боль в глазах сослуживца, смягчился: – Слишком много времени прошло, друг. Мы не знаем, сколько всего случилось с ней за те годы. Мы не знаем, кем она стала. Но знаем, кем стали мы. Чирони мертвы стараниями Белингтора. Мы работаем на Хайлигланд. Мы вылезли из огромной задницы и стали достойными людьми. И я потратил на это очень много сил, Валериано. Жизнь на это положил. Прошу, не нужно будоражить умы тех, кто еще помнит Артанну. Ничего хорошего из этого не получится. Впервые я прошу тебя, а не приказываю.

Вал растерянно взирал на старшего товарища.

– Да я просто…

– Ты всегда был к ней очень привязан, знаю. И скучал по ней отчаянно. Я тоже скучал. Но жизнь продолжается. Было бы здорово однажды с ней увидеться, но мы не знаем, какой узор нарисует судьба. Прошу тебя снова, Валериано, ради твоей семьи и всего, что ты сам построил. Не искушай бога. Не иди за ней. Я пошел за Артанной нар Толл гораздо раньше тебя, и вот что скажу: бог всегда сохраняет ей жизнь ценой гибели других людей. И я не прощу себе, если тебя не уберегу, – он пристально посмотрел в глаза присмиревшему гацонцу. – Мы друг друга поняли?

Вал открыл рот, попытался что-то сказать, но его горло перехватил спазм.

– Да, – наконец прошептал он. – Видит бог, ты прав. И я ненавижу тебя за эту правду.

– Я и сам себя ненавижу. Пойдем работать. Через три дня выдавать жалование, и я хочу увидеть твои расчеты.

1.4 Рантай-Толл

– Мечется… Снова.

– Дай тряпку. Холодная вода помогает.

– Опять жар?

– Нет, но прохлада его успокаивает.

Тени метались перед сомкнутыми веками, рябил свет, шорохи отдавались громом в ушах. Но Феш почему-то не мог открыть глаза. Он силился что-то сказать, шевелил сухими губами, но раз за разом на него наваливалась слабость, и он проваливался во мрак.

– Успокоился… Вроде бы.

– Как думаешь, он придет в себя?

Говорили две женщины, голоса обеих казались родными, хотя и доносились издалека. Фештан тянулся к ним, хватался за эти звуки, искал их, как судно, следующее вдоль берега, выискивает огни поселений в ночи.

– Не знаю, – после долгой паузы ответила женщина. Феш пытался вспомнить ее имя, оно вертелось на языке, но память отвечала лишь быстро сменяющимися образами – не то фантазиями, не то воспоминаниями. Было ли все это на самом деле?

– Сделай что-нибудь, черт бы тебя побрал!

– Не могу, – глухо и печально ответила собеседница. – Ты знаешь, почему. С ним не работает.

Он услышал всхлипы. Тихие, сдавленные. Но она плакала – это Феш понял отчетливо. И почувствовал тоску. Он уже слышал этот плач. Много ночей подряд.

– Это мой единственный сын, Айша. Все, что у меня осталось. Если он оставит мир, я… Я не переживу.

Айша… Он рылся в памяти, пытаясь найти воспоминания, которые их связывали. Что-то мешало, какой-то постоянный зуд в голове. Этот шум не уходил даже тогда, когда он спал. Феш помнил не много, но знал, что какая-то белая вспышка, казалось, едва не стерла его самого. Он попытался вспомнить еще раз, тянулся к голосу, видел образы и, наконец, нашел. Айша. Советница. Друг!

Воспоминания навалились скопом, выстраиваясь в цепочку одно за другим. Ужины с Магистром в Сифаресе. Тренировочные бои с теткой Артанной. Морской ветер и соленые брызги по дороге к Ваг Рану. Горы Ваг Рана и легкое разочарование, которое он испытал, ступив за землю предков. Восстание в столице. Сотни лиц. Сражения, много сражений. Браслет Шано на запястье. Поиски, поиски, поиски… Что-то ускользало, и Феш пытался вспомнить, что.

Феш напрягся, отгоняя видения, рассеивавшие его внимание. Кажется, даже зарычал. Почему-то было больно. Больно думать, больно вспоминать. Вжавшись затылком в подушку, он исторг рык, выгнул спину, словно пытался вырваться из пут, и распахнул глаза.

– Че-е-е-ерт, – только и сумел прошептать он.

– Хранитель милостивый! – взвизгнули над ним. Матушка. Теперь он вспомнил.

Назвать приятным это пробуждение у него язык бы не повернулся. Еще не осознав перехода от забытья к реальности, Фештан почувствовал боль в каждом члене. Над ним склонила заплаканное лицо леди Рошана нар Толл – он поразился, как мог забыть собственную мать в том странном долгом сне.

Айша – такая же величественная и красивая, как в тот день, когда Феш впервые ее увидел – шумно выдохнула и пошатнулась от усталости, но вовремя ухватилась за изголовье его кровати.

– С возвращением, Шано Толл, – мягко улыбнулась она. – Ты нас здорово напугал.

– Что случилось? – проскрипел Феш. Во рту было сухо как в пустыне.

– Надеялась выяснить это у тебя. Наши эннийские гости ситуацию не упрощают. Воды?

Феш кивнул и жадно выхлебал поданный стакан залпом.

– Как долго я спал? – напившись, спросил он.

– Три дюжины дней, – ответила мать.

Шано удивленно откинул голову на подушку.

– Ничего себе…

– Дать еще воды?

– Ага. Я бы и поел.

Айша одобрительно хмыкнула.

– Это хорошо. Пойду распоряжусь. Рошана… – советница остановилась в дверях, глядя на заплаканную вагранийку. – Я обязана им сообщить. Времени у тебя немного.

– Что успеть? – не понял Фештан.

Мать не ответила. Когда Айша вышла, она бросилась обнимать сына: позволяла себе проявлять чувства, даже материнские, лишь наедине.

– Мертвые боги, я уже почти попрощалась с тобой! Зачем ты ходил в подземелье дворца той ночью? Что там произошло?

Феш слабо пожал плечами. Ослабевшее тело почти его не слушалось.

– Да вроде ничего такого… Я мало помню.

– Советую напрячь память, – в голосе матери зазвучал привычный металл. Значит, сеанс нежностей был окончен. Как всегда. – Шано Оддэ будет тебя допрашивать. Присутствовать рядом с тобой я не смогу. Пока ты спал, порядки сильно изменились. Мы теперь мало на что влияем.

От Феша не укрылось презрение в ее голосе.

– Да что случилось-то?

– Что случилось? – взвизгнула она. – Ты тайком проник на запретную территорию. Устроил там форменный бардак! Не знаю, с каким колдовством ты решил поиграть, но, чтобы просто вытащить тебя оттуда, страже пришлось двигаться наощупь. Там до сих пор все светится, как внутри звезды! Что ты там делал, Фештан? Лучше скажи мне… Я… Я теперь могу не много, но придумаю, как тебя защитить.

Он растерянно огляделся, жестом попросил еще воды.

– Мама, я, и правда, плохо помню. Пошел туда, потому что это подземелье Шано Оддэ, а я советник и имею право там находиться. Я исследовал то место. Что искал, сказать точно не могу, но мне давно не давало покоя чувство какой-то неправильности. Я ходил туда по ночам много раз, просто лишь в тот, последний, наконец-то до кое-чего добрался. Помню, что наткнулся на купель, вытащил из нее какую-то железку, и после этого все засияло. А я отрубился. И все.

Рошана вздохнула в отчаянии.

– Значит, ты не колдовал?

– Как я могу? Я же фхетуш.

– Но ты мог принести туда другое колдовство. Какой-то зачарованный предмет или что-то в этом роде…

– Наоборот, – он с благодарностью принял из рук матери воду. – Я просто осматривал дно купели – не мог понять, зачем вообще ее там сделали. Пока шарил, напоролся рукой на старую железку на дне – меч или кинжал, не понял. Вытащил его – не без усилий. И после того, как вытащил… Не помню ничего. Очнулся лишь сегодня.

– Боюсь, ты многого не знаешь, сын, – Рошана подошла к окну и схватила край плотной шторы. – Какая погода была в день, когда ты пришел в подземелье?

– Снег. Холодно было. Я еще тогда здорово поскользнулся.

– То-то и оно. А теперь взгляни, – она со всей силы рванула занавеску в сторону и распахнула глухие ставни. Фештану пришлось зажмуриться – настолько ярким был свет.

– Видишь? Чувствуешь?

Ему в нос ударили ароматы цветущих садов – не те нежные ноты весенних первоцветов, но до одурения насыщенные запахи летнего буйства природы.

Он попытался подняться. Детренированные мышцы отказывались слушаться.

– Помоги… Пожалуйста.

Рошана подхватила его, позволила опереться на свое плечо и аккуратно подвела к окну.

– Только осторожнее, сынок. Ты похудел, но все еще тяжелый.

Феш опустил глаза вниз: дороги, желтые от пыли, какая бывает лишь в затяжную жару. Мясистая и насыщенная листва в садах. Наливающиеся соками плоды на деревьях – еще не дозревшие, но уже обещающие богатый урожай. Бешено галдели разноцветные садовые птицы, низко жужжали шмели, надо рвом порхала целая стая стрекоз.

– Сколько, говоришь, прошло времени? – уточнил шокированный Фештан. – Три дюжины дней? Чуть больше полного лунного цикла?

– Да…

– Но… Как это возможно, мама? Не может такого быть, что тогда лежал снег, а сейчас на дворе жаркое лето!

Рошана устало кивнула.

– Снег сошел на следующее утро после того, как мы нашли тебя в подземелье, – проговорила она. Феш заметил, что она держала ухо востро и внимательно прислушивалась к шуму с нижнего этажа. Ждала гостей, выглядела встревоженной. Неужели из дворца за ним придут сразу же? – Ты лежал подле купели. Вокруг тебя все сияло непостижимым ярким свечением – никогда не видела ничего подобного. Горело так ярко, что к тебе пробирались наощупь. Это потом эннийцы догадались отлить особые маски из темного стекла, чтобы можно было хоть как-то глядеть на зал… Но с того момента земля начала меняться. Снег и лед словно испарились уже к утру. Почва прогрелась, дороги просохли. Начали проклевываться растения, появилась листва. Через дюжину дней все цвело. Появились пчелы. Природа сходила с ума… А я сходила с ума, не зная, что с тобой произошло… Ты лежал, словно покойник.

Колени Фештана подкосились, и он, обескураженный услышанным, сполз на сундук под окном.

– Понимаю, все связывают меня с этой резкой переменой. Считают виновником, – он с трудом перевел дух. – Но я же ничего не сделал, только вытащил железку из купели. Нужно взглянуть на нее.

– Уже осмотрели. Это древний меч. И, кажется, это меч нашего предка, Толла Необоримого. Единственное оружие, которое могло уничтожить колдовство.

– Я думал, это легенда.

– Кажется, нам всем придется поверить во многое из того, что мы считали невозможным. В нашей крови течет нечто, что способно сопротивляться колдовству. Если Толл действительно закалил меч в собственной крови, как о том говорилось в преданиях, то, быть может, этот клинок оказался в том месте не просто так. Меч давно считался утраченным. Говорили, Толл забрал его с собой в могилу, – Рошана спрятала лицо в ладонях. Она выглядела изнуренной и встревоженной. – Не знаю, сын, я ничего об этом не знаю. Я уже во все готова поверить. Но больше всего меня сейчас заботит то, что будет с тобой дальше.

– Я в порядке, мам.

– Ты поседел. Окончательно.

Феш огляделся в поисках зеркала. Собственная спальня нынче казалась ему незнакомой: часть мебели убрали, сменили ткани на светлые – в Ваг Ране считалось, что белый цвет отгонял болезни. Завесили зеркало. Стараясь сохранять твердую походку, он подошел к нему, сорвал ткань и охнул.

– Я давно желал этого, но не думал, что это случится так резко.

– Теперь никто не усомнится в твоей зрелости и праве на пост советника, Фештан.

Он промолчал. Наверняка, седина была как-то связана со случившимся в подземелье. Феш не понимал, как одно могло повлиять на другое, но иного объяснения не находил. И он действительно ждал момента, когда поседеет полностью – до тех пор старшие вагранийцы не воспринимали его всерьез. Но было ли это настоящим признаком зрелости? Фештан сомневался. Все, что он творил в последнее время, не казалось ему разумным. Однако теперь с ним будут разговаривать в Совете на равных.

– Хоть какое-то приобретение, – тихо отозвался ваграниец, рассматривая свое изможденное неподвижностью тело. – Что-то Айша долго. Поесть бы.

– Айша, наверняка, отправилась в Шано Оддэ. Твоего пробуждения все очень ждали, ибо лишь ты можешь пролить свет на те удивительные перемены, что произошли на этой земле. Но прежде, чем отправиться на допрос… Они назовут это иначе, но, поверь, тебя будут допрашивать. Ты должен знать, что положение вагранийцев во дворце изменилось.

– Эннийские миротворцы наконец-то показали зубы? – догадался Фештан.

Рошана кивнула и перешла на шепот:

– У стен есть уши. Будь осторожен и не обсуждай это с кем попало. Эннийские Магусы добились права заседать в Шано Оддэ. Разумеется, они утверждают, что остаются лишь наблюдателями и что решающее слово всегда за нами, но… Кого-то купили, иных запугали. Похоже на действия нашего старого друга Данша, только эти интриганы действуют гораздо аккуратнее.

– Значит, теперь мы движемся по курсу, который обозначит Энния, – тихо уточнил Феш.

– Мало кто из советников в восторге, но пока никто не понимает, как действовать против них. У нашей семьи большой авторитет: многие уважают Артанну и ее решение передать тебе пост. Но они сомневаются в тебе: считают слишком молодым. Тем не менее даже твое номинальное присутствие хоть как-то сдерживало эннийцев. Магусы воспользовались ситуацией, когда ты впал в беспамятство, укрепили влияние. С учетом того, что у всей этой истории корни явно колдовские, а эннийцы разбираются в магии как никто, это буквально открыло им дорогу в правительство. И выкурить их оттуда будет не так-то просто, – Рошана наклонилась к самому уху сына. – У меня есть сведения, что примерно пару дюжин дней назад эннийцы отправили весточку домой с просьбой о подкреплении. Их станет больше. И чем больше их станет…

– Тем сильнее это станет похоже на захват территории, – подытожил Фештан. – Эннийцы многому научились у предков и стараются избегать многих ошибок прошлого. Зачем воевать открыто, если можно заставить нужных тебе людей поверить в то, что без тебя они не обойдутся? Умно. Они оказывают нам услуги, делятся благами и знаниями, помогают. Здесь эннийцам многие рады, они желанные гости и союзники. Затем начнутся долгосрочные договоры, совместные походы, династические браки… И к тому моменту, когда вагранийцы осознают, что произошло, в высшем свете все уже будут говорить по-эннийски. Только…