Графиня. Истина под маской

Дарья Скачкова

Графиня. Истина под маской

Глава 1. Исповедь

– Граф Сенричес, вы обвиняетесь в покушении на жизнь и благополучие короля. Вы и ваша семья приговариваетесь к смертной казни!

Вердикт был произнесён без тени сомнений. Молодая графиня почувствовала, как холодок пробежал по спине, а руки, сжатые в наручниках, стали ледяными. Она смотрела на отца, и казалось, что его лицо, всегда такое уверенное и непоколебимое, застывшее, словно в камне, изменилось. Страх, таившийся в его глазах, был ей чужд – он всегда был сильным, всегда был для неё стеной, но теперь эта стена пала.

Процесс был быстрым, без лишних слов, словно жизнь их – это не жизнь, а просто цепочка случайных ошибок. Она сидела в темнице, сжимающая руки в наручниках, осознавая происходящее.

– Проклятье, ужасные кандалы. Все руки онемели, – ворча, поднялась девушка на ноги. Металлический холод сковывал её запястья, но больше всего раздражали сами цепи – длинные, старые, они звенели и путались, как грубое напоминание о том, что её свобода больше не принадлежит ей. – Если уж суждено сидеть в темнице, почему бы не сделать это удобно?

Отец коротко усмехнулся.

– Не повезло тебе с отцом, – пробормотал он, отводя взгляд. В голосе сквозило что-то вроде горечи, но ей показалось, что он не столько корит себя, сколько от чего-то устал. – Ты злишься на меня? – его голос был едва слышен, и она, не отводя взгляда, видела лишь тени, скользящие по его лицу. Она могла бы закатить глаза, как всегда, делала, когда он начинал говорить что-то чрезмерно патетичное, но на этот раз сдержалась. Вместо этого, её мысли вернулись к событиям, которые привели их сюда. Дворцовые интриги, заговоры, обвинения – каждый шепот, каждое кривое движение, каждый взгляд в спину теперь обрушился на них обоих.

– Нет, – наконец ответила графиня. – Я не могу злиться, хотя, возможно, должна. Впрочем, это уже не важно, правда? Мы оба знали, что наша судьба будет трагичной.

Отец усмехнулся, и его взгляд – тёплый, но пропитанный болью – пронизал её до костей. Он смотрел на неё так, как будто разглядывал, как она выросла, и будто видел её насквозь, от пылкой гордости до тёмных уголков её натуры. Длинные белокурые волосы, которые несколько дней назад были собраны в роскошную прическу, теперь крупными прядями выбивались из нее и падали на плечи девушки. Зеленые глаза, которые всегда хладнокровно глядели на все вокруг, теперь казались совсем серыми. Однако, по уверенному выражению ее лица, он понял, что ее внутренняя сила ещё осталась. Его глаза смягчились. За долгие годы, что они провели вместе, она не раз видела его таким – печально-спокойным, скрывающим что-то за непроницаемой маской.

– Прости, что вовлёк тебя в это, – его голос был тихим, словно каждое слово давалось ему с трудом. – Может нам давным давно стоило все бросить и просто уехать куда-нибудь. Начали бы новую спокойную жизнь. Может быть даже к Линде, если бы ее доброты хватило, чтобы простить меня, – с горечью усмехнулся граф.

– Кажется мне потребуется немного контекста, – мягко улыбнулась девушка.

– Мальчишкой я жил в деревне и вот тогда, когда за душой у меня не было ни гроша, я встретил ее, самую прекрасную и добрую девушку. Она была так искренна, так заботлива, так жизнелюбива. Ее семья владела пекарней, которую назвали в честь дочери.

– Почему вы расстались? – сохраняла она спокойствие.

– После беременности твоей мамы, я решил проявить благородство.

Не зная, что сказать, она лишь коротко обронила – мне жаль.

– Сказала мне девчонка, которая сидит в темнице, по моей милости, – иронично улыбнулся отец. – Не переживай, я не сомневаюсь, что поступил правильно, потому что благодаря этому у меня было все, что я считал важным. Мнение дворового мальчишки никого не интересовало, зато графа Сенричес уважали все. Кроме того, я вырастил замечательную дочь.

– Ты мне льстишь, – улыбнулась она. – Но ты так сильно любил Линду, что до сих пор не можешь забыть, почему же ты так и не приехал ней?

– Сначала я обещал твоей матери… Потом стыдился. В конце концов, я решил, что без меня ей будет лучше, я сделал для нее все что мог.

– Что ты сделал?

– В день, когда я оставил Линду, – начал он, – я спрятал для нее состояние. Если она будет внимательна, она сможет найти его. – Он замолчал, и девушка поняла, что сейчас услышит нечто действительно важное.

– Ты не мог бы быть чуть менее туманным? – она взглянула на него с усмешкой, стараясь поддержать отца.

– Есть старый рецепт. Единственное, что я умел готовить в их семейной пекарне это сладкий хлеб. Я создал этот рецепт, если следовать которому неукоснительно, можно не только хлеб приготовить. Именно он поможет ей найти ключ от счета в банке, который я создал для нее. Поскольку я много лет отправлял на него деньги, там уже скопилось на безбедную жизнь нескольких поколений.

– Думаешь, она еще не нашла его?

– Счет находится в банке Хенрикса, меня бы уведомили, если бы им воспользовался кто-то.

Она кивнула, стараясь запомнить всё – его лицо, голос, слова, которые могли остаться неуслышанными. Их разговор прервался тяжёлым шагом стражи, и она замерла, услышав топот сапог за дверью.

Дверь клетки заскрипела.

– Сенричес, на выход, – объявил вошедший стражник.

Их вывели на вершину утеса, а над миром медленно угасал закат. Его красные отблески ложились на их лица, и графиня подумала, что смерть, вопреки всем ожиданиям, не всегда приходит драматично. Даже небо не беспокоится. Она готовилась к этому моменту – когда-то, ещё в тюрьме, ей казалось, что она приняла свою судьбу, что больше ничего не испугает её, не сломает.

– Ваше последнее желание, граф? – раздался холодный голос, и рядом с отцом уже стоял палач, с топором наготове.

– Отпусти мою дочь, – самоуверенно прыснул он, прекрасно понимая, что не получит желаемого. Он даже обернулся к ней с легкой, почти безмятежной улыбкой.

– Подобное не в моей власти – громко объявил лейтенант на помосте, – однако, в знак уважения, вы и молодая графиня встретите смерть без оков на руках, – посмотрел он на стражника, стоявшего рядом с ней, – чтобы вам было удобно, – ухмыльнулся он.

Холодное железо зазвенело и оковы сжимающие ее руки упали на землю.

Она собиралась отвернуться, считая, что сможет пережить эту сцену с тем же хладнокровием, что и всё остальное, что происходило с ними за последние дни. Но вместо этого взгляд её вдруг застыл, прикованный к лицу отца. В следующее мгновение топор сверкнул в последних лучах солнца, и всё кончилось. Она почувствовала, как земля уходит из-под ног, словно её саму разрубили напополам.

– Ааааааа!!! – её крик разорвал воздух, как осколок, разлетевшийся от удара. Холодный, сдержанный облик мгновенно рухнул, словно его и не было. Она упала на колени, захлебываясь от рыданий и судорожно глотая воздух, как будто забыла, как дышать. Каждая клеточка её тела кричала от боли, которая была слишком глубокой, чтобы её сдержать. Её хладнокровие, которое она сохраняла все это время, всё, чему она когда-либо училась, все исчезло под тяжестью этого ужасающего момента.

«Пусть это все кончится» – единственная мысль, крутившаяся в ее голове

Графиня резко поднялась на ноги и ринулась к самому краю утеса. Она не помнила, как вырвалась из рук стражника и не осознавала, что её ноги сами несли её вперёд, к самому краю утёса. Проблески заката сливались в одно целое с её рыданиями, и воздух дрожал вокруг неё, пока не раздался последний отчаянный крик. Всё, что она могла, – ринуться вниз, прочь, без мыслей, без планов.

Лишь в полёте, когда ветер обжёг лицо, дыхание чуть выровнялось, и голова прояснилась, к ней пришло первое осознание. «Это конец». Девушка ощущала, как тело, захваченное притяжением, стремительно приближается к воде, но странное чувство легкости вдруг охватило её. Казалось, что вместе с падением, куда-то уходят боль и отчаяние, исчезая в разрывающейся вокруг тишине. Она закрыла глаза, ощущая, как волны будто бы тянут её навстречу спокойствию, к тому самому забвению, которого она, по её мнению, заслуживала.

«Умереть в полёте… это почти поэтично», – подумала она с тихой грустью.

Но тут, как будто сквозь пелену воды, пронёсся голос, знакомый, уверенный, такой родной. Отец.

– Не время расслабляться. Борись! – его голос звучал сурово и чётко, как будто разрывая её легкое оцепенение.

С этими словами тьма вокруг словно раздвинулась, и девушка снова почувствовала холодную воду, ледяную и пробирающую до костей. Резкий вдох обжёг лёгкие, и она закашлялась, инстинктивно хватая ртом воздух, как будто заново училась дышать. Холод бил в кости, руки не слушались, и каждая волна казалась последней. Сквозь шум воды она услышала крик – тонкий, пронзительный. Кто-то бросился в ледяную пучину, и вскоре чьи-то пальцы вцепились в её плечо. Тянул неумело, захлёбываясь вместе с ней, но упрямо.

– Держись! – голос дрожал от усилия.

Она почувствовала, как её подхватили под руку, и, барахтаясь, добрались до берега. Какой-то парень – мокрый, дрожащий, едва стоящий на ногах – осторожно уложил её на влажный песок. Он ещё миг стоял рядом, глядя на её бледное лицо, и, оглянувшись, исчез в темноте.

Открыв глаза, она увидела вокруг себя песок и мокрые камни берега, которые мелькали среди падающих на них капель воды.

– Я… жива? – прошептала она, вглядываясь в свои ладони, покрытые крупными каплями воды. На одной из них она заметила глубокий кровоточащий порез. Пальцы её непроизвольно сжались, вцепившись в мокрый песок, будто в доказательство реальности происходящего.

«Папа, я жива» – восторженно подумала она, и её охватила ещё одна волна, не боли, но бессильного, колючего отчаяния. Её тело сотряслось от рыданий, и она, припав к мокрому песку, зарыдала во весь голос, позволяя себе выплакать всё, что сдерживала так долго.

Ей казалось, что время остановилось. Она провела на берегу всю ночь, пока, измученная и опустошённая, не провалилась в глубокий, беспокойный сон.

Глава 2. Тэлия

С первыми лучами солнца она открыла глаза. Мелкий, шершавый песок царапал её руки. Тёплый, рассеянный свет пробивался сквозь утренний туман, и морской ветер ласково трепал её влажные волосы.

Графиня не сразу поняла, где находится. Словно всё, что случилось, оставило её разум туманным и неясным. Песок стекал сквозь пальцы, она ощущала его холод и влажность, и только тогда до неё дошло: она лежит на берегу, где-то вдали от тех, кто знал её прежнюю, – ту, что утратила всё.

«Жива», – с горечью подумала она, вглядываясь в горизонт. Тяжесть, казавшаяся нестерпимой, теперь ушла, но лишь частично, оставив болезненные следы на сердце. Это был тяжкий камень утраты, но сейчас он превратился в более знакомую ей, холодную, ясную цель: у неё есть шанс исчезнуть. Её мёртвое имя не должно больше появляться в этом мире.

Медленно поднявшись, она вгляделась в море, потом в сторону виднеющейся вдали деревни. Где-то там хранился ключ к её побегу – наследство, которое оставил отец. Не ради неё и не ради какого-то великого будущего. Но ей было всё равно. Эти деньги были её правом, частью того, что она утратила вместе с с отцом.

Она шагнула вперёд, прислушиваясь к едва слышным звукам моря, шороху песка под ногами и ветру, что дул ей в спину, словно подгоняя. Каждый шаг на пути к деревне отдавался лёгкой болью в теле, но графиня не замечала её. Её движения были точны, без спешки – эта сдержанная решимость теперь вытесняла остатки боли, оставляя лишь холодное, бесстрастное стремление к цели.

Подойдя ближе, она увидела дома с выцветшими ставнями, покосившиеся крыши и стены, словно пропитанные временем и морским ветром. Воздух наполнился запахом свежего хлеба и дерева, запахами простой, незыблемой жизни, которая была ей совершенно чужда. Но именно здесь, среди этих пыльных домов, скрывалось то, что должно было помочь ей исчезнуть.

Она заметила небольшой домик с выцветшей вывеской «Линда». Простая пекарня с деревянными ставнями и облупившимися дверьми. Подойдя к ней, графиня замедлила шаг и едва заметно прижала руку к виску, как бы ощущая слабость. Стратегия была проста: сейчас ей не помогут просьбы и мольбы о помощи – только внезапная беспомощность, способная вызвать сочувствие.

Она заметила, как женщина с добрым, но настороженным взглядом выглянула на порог. Это была Линда – та самая Линда, самая добрая и заботливая, как описывал ее отец. Вдохнув поглубже, девушка позволила ногам слегка подкоситься, а в глазах мелькнула пустота. Она сделала ещё один неуверенный шаг и «потеряла» равновесие, рухнув прямо перед Линдой.

– О, боже мой, девушка! – встревоженно ахнула Линда, моментально подхватив её, прежде, чем та упала на землю. – Ты… ты в порядке?

Графиня на миг приоткрыла глаза, словно находясь в забытьи, затем снова «утонула» в обмороке, чувствуя, как руки Линды бережно обхватили её. Всё шло как надо.

Она пришла в себя позже, лёжа на мягкой постели. Осознанно разомкнув веки, графиня убедилась, что вокруг никого нет, и тихо огляделась. Комната была небольшой, скромной, но уютной, с полками, уставленными банками с мукой и травами, и старой резной мебелью. Откуда-то доносился запах свежеиспечённого хлеба. Графиня услышала звук приближающихся шагов и закрыла глаза.

Проклятие, что за вонь? – Она резко открыла глаза и закашлялась, жадно хватая воздух. В нос ударил едкий запах трав и горького порошка.

– Ты пришла в себя? – Линда склонилась над ней с улыбкой. – Слава богу. Спасибо, доктор.

Усатый человек в старомодной шляпе лишь кивнул, поправил поля и вышел, оставив после себя легкий запах лекарств.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Линда, уже сдержаннее.

– Я… а что случилось? Где я?

– О, брось, – в углу раздался грубый голос. – Упала, как мешок картошки, прямо на пороге, а теперь прикидываешься.

Парень вышел из тени – короткие черные волосы непослушно торчали в разные стороны, брови нахмурены, рот искривлен в усмешке. Он выглядел молодо, однако, циничность его голоса и глубокие карие глаза, давали понять, что молодость не равно наивность.

– Блейк, – строго посмотрела на него Линда.

– Простите, я… не понимаю, – произнесла графиня, нарочито сбивчиво, с тревожным выражением на лице.

– Ты помнишь, что произошло?

Девушка лишь покачала головой, не говоря ни слова.

– Прекрати это притворство, – фыркнул парень, скрестив руки на груди.

– Блейк! – резко осадила его Линда.

– Да она же врёт, ты только посмотри на неё!

– Пойдем, – Линда вывела парня за дверь, и графиня, напрягшись, беззвучно поднялась с кровати, чтобы подслушать.

– Ты серьезно хочешь оставить эту нахлебницу? – раздавался приглушённый голос Блейка за дверью. – Я не позволю.

– Почему же нахлебницу? Уверена, она и не думает оставаться здесь надолго. Ты же её не видел – она упала перед пекарней, как будто не не в себе.

– Господи, ты такая наивная.

– Если тебе так легче, она может быть нахлебницей где угодно, но только не в этом доме.

– Ты обещала.

Графиня затаила дыхание. Она поняла, что сдать позиции нельзя ни в коем случае. Здесь, в этом доме, у нее был шанс. Ей нужно здесь остаться – во что бы то ни стало.

Шаги за дверью стали громче, и девушка поспешила вернуться в кровать, изобразив болезненное выражение.

– Прости, я совсем забыла представиться, – снова заговорила женщина, вернувшись в комнату. – Меня зовут Линда, я владелица той самой пекарни, перед которой ты упала.

– Очень приятно, – слабым голосом произнесла девушка, внутренне отметив, как странно это звучит, ведь ей было всё, кроме приятно.

– А этот грубиян, – продолжила Линда, устремив взгляд на парня, – мой сын, Блейк. Как тебя зовут?

Девушка чуть опустила голову, будто пытаясь вспомнить.

– И откуда ты?

Она покачала головой, явно избегая ответа.

– Может, что-то еще? Ты хоть что-то помнишь?

Секунда паузы, затем жалобный взгляд из-под ресниц. – Кажется, мне потребуется время, чтобы вспомнить…

– Видишь, о чём я и говорил! – Блейк усмехнулся, его глаза сверкали пренебрежением.

– Прости, милая, но мы сейчас не в том положении, чтобы оказать тебе подобную помощь, – Линда села, пристально глядя на неё.

Графиня быстро сообразила, что момент ускользает. В голове пронеслось: «Я должна остаться здесь. Любой ценой».

– Простите, – она крепко сжала руки на груди, – я потеряла память, но не рассудок. Я не прошу вас о безвозмездной помощи. Я могу помочь вам по хозяйству или в пекарне…

Линда посмотрела на Блейка, чуть прищурившись.

– Блейк, ведь мне так нужна помощница.

– Ты же обещала, – холодно напомнил он.

– Она же не за даром остается, она будет работать, будет помогать. Готовить, шить, стирать… Правда? – Она с надеждой посмотрела на девушку.

– Конечно, – кивнула та, мысленно прикидывая, как справиться с этими «обязанностями», не имея о них никакого представления.

– Давай поможем бедной девушке, – Линда обратилась к сыну.

– Как хочешь, – наконец, сдался он. – Но только пока память не вернется.

– Спасибо, милый. Нам нужно как-то тебя называть, – она вновь обратилась к графине. – Можно мне выбрать тебе имя?

– Это… самое малое, что я могу предложить, – она улыбнулась так, чтобы не вызвать у него подозрений.

– Знаешь, – задумчиво произнесла Линда, – если бы у меня была дочь, я бы назвала её Тэлией. Как тебе?

– Тэлия… Звучит чудесно, – ответила она.

– Тогда Тэлия, сейчас Блейк проводит тебя в дом, – Линда поднялась на ноги. – У нас как раз есть свободная комната, – улыбнулась она сыну. – Как отдохнешь, можешь сходить в баню во дворе. Я пойду – пироги стынут, – Линда направилась на кухню.

– Моя мать может и купилась на твой фокус с потерей памяти, – сказал он, когда они вышли из пекарни, – но не я. Поэтому даже не думай подводить её. Лишь заикнись о корысти – и ты пожалеешь.

Он достал нож и повертел его, направляя остриё прямо на неё.

– Ясно?

Тэлия не отвела взгляда.

– Более чем, господин.

Он прищурился, словно удовлетворённый ответом.

– Смышленая – это хорошо, – усмехнулся он.

Остаток пути они провели в молчании. На счастье девушки их дом находился недалеко от пекарни. Блейк пустил ее внутрь и показал комнату, о которой говорила Линда. Его взгляд ухватился за капли крови стекающие по ее тонким пальцам, парень ненадолго вышел, а затем вернулся в комнату с ящиком в руках.

– Дай сюда, – голос Блейка прозвучал так, будто он приказывает шторму утихнуть.

Она прижала руку к груди, но он уже стоял рядом, подрагивающий фитиль лампы высвечивал суровые линии его лица.

– Это пустяк, – попыталась отмахнуться девушка, но пальцы предательски дрожали.

– Ты, похоже, решила истечь кровью, чтобы мне было меньше хлопот? – хмыкнул он, вытаскивая из ящика чистую ткань.

Она хотела огрызнуться, но он уже присел рядом и взял её ладонь в свои тёплые руки, и она ощутила, как осторожно он разворачивает пальцы, будто боится сломать. Его брови были сведены, взгляд – сосредоточен. Ни одного лишнего слова, только тугой виток бинта и лёгкое касание, задержавшееся на миг дольше, чем требовалось.

– Не намочи, – сказал он, завязав узел.

– Приказ или забота? – тихо усмехнулась она.

Он отступил на шаг, но уголок его губ всё же дрогнул.

– Отдыхай, – бросил он и закрыл дверь.

Она долго вслушивалась, как Блейк выходит из дома, после чего вышла из комнаты. Первым делом она помылась и переоделась в одно из тех платьев, что висело в шкафу комнаты.

Графиня вошла в пустую кухню, оглядываясь на выцветшие шторы и деревянный стол. На полках вдоль стен стояли банки с травами и мукой, а на окне висел пучок сушёных цветов. Она зажгла свечу и вгляделась в своё отражение в небольшом мутном зеркале.

Она не могла позволить себе оставаться той, кем была прежде. Её прежний облик – светлые волосы, аристократическая осанка – выделял среди множества людей. Она знала, что если кто-то из служащих короля увидит её, конец будет неминуем. Она взяла зеркало обеими руками и пристально посмотрела на своё отражение.

– Графиня умерла, – прошептала она, чувствуя, как холод проникает внутрь. – Теперь я Тэлия.

В кухонном шкафу стоял пакетик с порошком, который Линда использовала для приготовления отвара. Тэлия сорвала верёвку и вдохнула терпкий запах хны. Она слышала о ней от служанок: хна могла изменить цвет волос, придав им красноватый оттенок. Однако объёма этого порошка явно не хватило бы, чтобы покрыть всю её длину. Решение пришло само. Она нашла в кухонном шкафу ножницы. Острые, с металлическим блеском, они показались ей пугающими. Руки задрожали, когда она прижала лезвия к своим светлым локонам.

– Это всего лишь волосы, – сказала она себе, но голос звучал глухо, как будто она убеждала не только себя, но и всё своё прошлое.

Первый срез дался тяжело. Звук лезвий, прорезающих пряди, напомнил ей, как обрывалась её жизнь в тот момент, когда топор коснулся шеи отца. Она крепко стиснула зубы, отрезая одну прядь за другой. Локоны упали на пол мягким упрёком за столь резкий шаг. Когда она закончила, её волосы едва доходили до лопаток. Тэлия осторожно провела ладонью по коротким прядям. На ощупь они были чужими, как будто её настоящее «я» ушло вместе с теми локонами, что лежали на полу.

«Теперь краска», – подумала она, и её руки потянулись к порошку. Она высыпала хну в керамическую миску и добавила немного воды. Смесь густо пахла травой, и её запах заполнил кухню. Графиня намазала её на волосы, равномерно распределяя смесь с помощью найденной деревянной ложки. Краска липла к рукам, пачкала пальцы, но она не позволяла себе остановиться. Когда она закончила, её руки устали, а кожа на ладонях стала оранжевой. Она накинула полотенце, отмыла руки и села у очага. Тени от огня танцевали на стенах, создавая иллюзию, что её новая личность оживает прямо здесь.

Через час она смыла хну холодной водой из кувшина, дрожа от прикосновений ледяных капель. Отмыв последние остатки краски, она снова взглянула в зеркало. Рыжие волосы обрамляли лицо яркими прядями, создавая совершенно новый облик. Даже черты лица казались более резкими.

– Теперь никто меня не узнает, – прошептала она, но её голос был не таким уверенным, как хотелось.

Она собрала свои обрезанные волосы в старую тряпицу и бросила в камин. Когда те вспыхнули, графиня смотрела, как они исчезают в пламени, и чувствовала, как часть её самой уходит вместе с ними. Её преображение завершилось. Но вместо облегчения пришла тяжесть. Ей придётся сыграть роль до конца, даже если это будет означать отказаться от себя.

Когда она вышла из кухни, то заглянула в комнату, мимо которой проходила, там она заметила свиток за шкафом. Раскрыв его, девушка увидела влюбленную пару, с улыбками, что выдавали давнюю привязанность.

– Что ты здесь делаешь? – голос Блейка заставил её резко обернуться. Она выпрямилась, спрятав свиток за спину.

– Осматривалась.

– Что это у тебя на голове?

– Новая прическа, – она улыбнулась невинно. – Вам нравится?

– Плевать, – он дернул плечом, повернулся, но вдруг застыл. – Где взяла краску?

– Это же просто хна. Здесь её много, я соберу и высушу. Ещё больше будет, – закатила она глаза, отвернувшись.

– Тогда что ж ворчишь? Не нравится – проваливай.

Она лишь кивнула, скрывая раздражение.

– Значит, будешь отрабатывать, – сказал он, направляясь к двери. – За мной.

– И как эта чудесная женщина вырастила такого грубияна?

– Я сказал: сюда. Живо! – доносилось из прихожей.

Она выпрямилась, вернула свиток на место и с холодной решимостью шагнула за ним.

Глава 3. Мерзавец

– Бери, – кивнул он на корзину с бельём, когда Тэлия подошла к нему.

– Что это? – посмотрела она вниз.

– Не ты ли говорила, что будешь отрабатывать свое проживание? – его тон был холодным и прямым.

– Что вы хотите, чтобы я с этим сделала? – закатив глаза переформулировала она.

– Естественно, выстирала. За мной. Я покажу дорогу к ручью. В будущем тебе придется там бывать часто.

– Да, господин, – ответила она, стараясь скрыть свое раздражение. Она взяла корзину и последовала за ним.

– «Что мне с ним делать?» – размышляла она, сжимая ручки. – «Этот парень будет мешать мне. Он не пустит в пекарню, не даст спокойной жизни. Надо что-то с этим сделать.»

Графиня обладала миловидным лицом и большими глазами, что безусловно располагало к ней людей при дворе. Молодые люди вокруг нее, либо были очарованы ею, либо вообще не воспринимали всерьез, но уж точно не могли отказать ей в помощи, чем та умело пользовалась.

– Господин, – графиня слегка подалась вперед, приподнимая грудь, чтобы добиться его внимания, – эта корзина довольно тяжела, не могли бы вы помочь мне?