Жизнь не-Ивана

Сквозь поток смешанных чувств и мыслей Фатима услышала детский смех. Сначала она подумала, что этот смех звучит в ее голове, пока не поняла, что ее взгляд упирается в узкое окно напротив кровати. Тут же отбросив еду в сторону, Фатима подбежала к нему. Оно было запертым, но форточку оставили открытой. И наконец внизу появился прохожий. Покопавшись в сумке, Фатима достала записную книжку и вырвала из нее несколько листков. Быстро начеркав на них пару предложений о том, что ее украли и где предположительно она находится – благо горе-похитители не додумались завязать ей глаза во время поездки, – Фатима превратила листы в бумажные самолетики, на их «крыльях» она указала адрес родительского дома. Аккуратно разглаживая каждую складку, она надеялась на спасение.

Выпустив в открытую форточку не меньше десяти самолетиков, девушка улыбнулась в надежде, что помощь уже близко. Соорудив из лепешки и сыра бутерброд, она села на край кровати и стала есть.

Тем временем ее родные забили тревогу. Обзвонив всех ее подруг и коллег, обеспокоенные братья разъезжали по Нальчику.

– Если с ней что-то сделали, клянусь, я убью этих мерзавцев, – обещал старший брат Фатимы, впиваясь пальцами в руль.

– Будем надеяться, она в порядке, – неуверенно отвечал младший. Его самого сжигало желание расправиться с тем, кто посмел причинить вред его сестре.

Отец и мать Фатимы оставались дома на тот случай, если дочь внезапно вернется. Ризван ходил по комнате, сцепив руки в замок за спиной. Голова его была опущена, в глазах стояла тревога.

– Все будет хорошо, – произносила его жена снова и снова. – Все обязательно будет хорошо.

Ризвану было невыносимо от мысли, что он не уберег свою дочь.

– Зря я потакал всем ее прихотям и позволял ходить на эту чертову работу, которая заканчивается в темень.

– Все будет хорошо, ты не виноват, – повторяла жена. Сжавшись в кресле в углу комнаты, она теребила свитер дочери.

– Что бы с ней ни сделали, я ее заберу. Даже если пройдет не одна ночь, а сотни. – Мужчина сжал кулаки, вены на его руках взбухли. – Моя дочь не будет жить с тем, кого не выбрала сама.

Ночь прошла для всей семьи Фатимы без сна. Не спала и Фатима. Распростершись на чужой кровати, она смотрела на звезды, видневшиеся в окне, и жалела о том, что это не сон.

Ее похититель, уже гордо именовавший себя будущим мужем, несколько раз заходил к ней спросить, не проголодалась ли она. Получая в ответ равнодушное молчание, он тяжко вздыхал и произносил:

– Лучше смирись, Фатима. У тебя все равно нет выбора.

Фатима кусала губы и молчала. Ей казалось, что ничто не кончено, пока никто не знает, что ее украл этот варвар. Отец ее обязательно заберет, и все будет как прежде. Если поползут слухи о том, что она уже не чиста… Ну и что с того! Фатима фыркнула, разозленная тем, что ее жизнь могут определять чужие разговоры. Участь горянки никогда не была легка.

Рассвет окрасил город в розово-персиковые цвета. Люди спешили на работу, дети медленно тянулись к школам. У дома, где словно в темнице пребывала Фатима, наконец нашли ее записку. Первоклассник, едва умевший читать, увидел в кустах бумажный самолетик. Бросившись к нему, он получил от матери нагоняй за то, что нельзя отвлекаться на ерунду, когда они опаздывают в школу.

– Что за непреодолимое желание подбирать на улице все подряд?! – возмущалась она, подталкивая сына вперед.

Мальчик же, очарованный самолетиком, играл с ним всю дорогу. Лишь у входа в школу мать отобрала его у него, сказав, что в школе надо учиться, а не играть. На самолетике женщина увидела буквы, составляющие одно-единственное слово на крыле – «помогите». После секундного замешательства она медленно развернула сложенный лист и уставилась на послание, не веря своим глазам: кто-то из ее соседей умыкнул девушку!

Вера прочитала отрывок вслух.

– Почему ты никогда не говорил мне о том, что пишешь, пока мы были вместе?

– Тогда я и не писал особо, да и стеснялся немного.

Она наклонила голову и снисходительно посмотрела на меня.

– А теперь мы не вместе и меня можно не стесняться?

– А теперь мы не вместе и можем просто быть друзьями, – сказал я примирительно. – Сама же знаешь, что сойтись было плохой идеей. С самого начала.

Вера тряхнула рыжей копной волос и вынужденно согласилась:

– Ты прав. Я даже не посмотрела бы в твою сторону, если бы Толик не бросил меня за неделю до этого.

– Ну вот видишь. Да и не нужны тебе ни я, ни Толик, – сказал я совершенно искренне. – Найдешь ты свое счастье.

Она пытливо смотрела мне в глаза – так долго, что я уже занервничал.

– Вот умеете же вы заливать! Прямо верить хочется.

– Так верь. – Я растянул губы в улыбке. – Ты же Вера.

Вера фыркнула. Мои банальные шутки никогда ей не нравились, что было совершенно справедливо.

– Что насчет рассказа?

Вера показала мне большой палец:

– Отличный. И мужик бесящий. Прямо вот то, что надо!

– Ты бы такое читала?

– Думаю, да.

– Тогда продолжаю.

– Продолжай, даже если бы я сказала, что это отвратительно.

– Спасибо, Вера. Вера мне важна, – решил я снова скаламбурить.

– Боже! Да прекрати ты уже! У тебя вообще нет чувства юмора! – не оценила она. И была права.

Кадр 12. Аслан

В конце лета и моей работы на Мусу мне снова довелось побывать у него дома. На этот раз он лично меня пригласил. Я входил в дом, оглядываясь по сторонам, словно впервые, хотя и я, и Муса знали, что это не так. Вдоль стен была расставлена грубая мебель, часть которой была сколочена хозяином дома. На одной из стен висел даргинский[1] ковер. К нему была приколота чья-то старая черно-белая фотография. Наверное, это родственник Мусы, возможно отец, подумал я. Хозяин дома тем временем заваривал травяной чай и расставлял на столе чашки. В его рабочих руках с мозолями и потемневшими ногтями они казались слишком белыми и хрупкими.

В комнату вошел Пират, которого я не видел с того самого дня. Он прошел мимо, как будто никогда меня не знал. Отец потрепал его по голове и только на им понятном языке жестов спросил, будет ли тот чай. Пират кивнул и сел на табуретку напротив меня. Заметив, что я на него смотрю, он отвернулся. Но периодически поглядывал в мою сторону, пытаясь скрыть улыбку рукой. Все же узнал. Я тут же почувствовал себя неуютно. Казалось, что стул покрылся иголками.

– Наконец познакомитесь нормально, – сказал Муса, поставив передо мной тяжелую хрустальную вазочку с рафинадом.

Я стал потихоньку отхлебывать горячий чай, обжигающий язык, лишь бы чем-то занять руки.

– Это Аслан, – обратился сначала он ко мне. – А это Абдулмаджид. Будете знакомы.

Я кивнул Аслану. Он улыбнулся мне, поняв по движениям рук отца, что тот нас знакомит.

– Он все слышит и почти все понимает, – продолжил Муса. – Аллах отнял у него лишь речь.

Я не знал, что ответить.

– Если хочешь, приходи к нам в гости и играй с Асланом иногда. Он одинок, как и ты. Может, ты мог бы иногда читать ему свои книги. Он любит, когда ему что-нибудь рассказывают.

Я не был уверен, что захочу еще когда-либо увидеть Аслана, но не стал спорить с Мусой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Даргинцы – один из народов Дагестана. – Здесь и далее примечания автора.