Радде. Король Хингана

– Да что чай?! Мы сейчас вас угостим нашими национальными блюдами – такого вы ещё никогда не пробовали! Алана, неси скорее! – Семён был искренне рад такому гостю и сам начал помогать дочери накрывать на стол.

Татьяна смущённо улыбалась в ответ на такое гостеприимство. Она широко раскрывала глаза при появлении каждого нового блюда. На стол поставили вяленую утку, тушёную рыбу и кусочки оленины в пиалах. Всё это было заправлено душистыми травами, и пряный запах угощений разбудил в ней небывалый аппетит.

Когда пришло время душистого чая с вареньем, Татьяна почувствовала во рту мятный аромат и прохладную свежесть.

– Ой, это с мятой?! – восторженно подняв брови, спросила она, сделав маленький глоток.

– С мятой, с лимонником, с нашими традиционными травами, – хитро улыбнулась Алана, внимательно заглядывая в глаза гостье. – Спать ночью хорошо будете.

Татьяна почувствовала облегчение и тепло в ногах.

– Хороший чай, – заметила она.

Ей захотелось сделать ещё глоток. Губы наливались приятным жаром. Алана быстро встала со стула и подлила горячий чай. Она смотрела на Татьяну с загадочной застывшей улыбкой.

В комнату неожиданно вошёл Степан. Алана вздрогнула и бросила на него строгий взгляд. Он, застенчиво поздоровавшись со своей учительницей, поспешил тихо выйти. Семён окликнул его:

– Стёпка, подойди к нам! Татьяна Ивановна пришла в гости!

– Да, папа, я сейчас, только собаку покормлю, – испуганно ответил он и исчез за дверью.

Входная дверь стала медленно со скрипом закрываться. Звук двери показался Татьяне необычайно громким и режущим слух. Она повернулась, но почувствовала, что движения стали замедленными. Когда она попыталась остановить взгляд на украшениях, висевших на стене, то обратила внимание на игру яркого, до рези в глазах, отблеска загадочных камней. Прищурившись, Татьяна медленно отвернулась.

Семён, обратив внимание на робость сына, выпрямил спину. Лицо его стало серьёзным, и он, очевидно подумав, что учителя просто так по домам не ходят, спросил:

– Татьяна Ивановна, Стёпка что-то натворил в школе?

– Нет, что вы! – пытаясь смягчить строгий настрой Семёна, покачала она головой. – Просто мы с ним сегодня затронули весьма деликатную тему, которая несколько напугала его одноклассников, – обтекаемо начала она, почувствовав невероятное спокойствие внутри.

– Степан напугал одноклассников?! – Семён вскинул удивлённый взгляд.

– Нет, сама тема слегка напугала их, – улыбнувшись, поправила его Татьяна, облизнув пересохшие губы.

Наступила неудобная пауза. Алана, скорее всего, догадываясь или зная от Стёпы, о чём идёт речь, сложила в поднос использованную посуду и поспешила на кухню. Оставшись наедине с Семёном, Татьяна робко призналась:

– Понимаете, Семён, сегодня Стёпа рассказал ребятам миф, – она слегка улыбнулась. – Или легенду, что ли? О страшной медведице, которая пришла к нам в село и будет убивать местных жителей. Точнее, её душа пришла к нам и будет нас убивать. Ну вот, как-то так он объяснил, – заламывая пальцы, начала Татьяна, удивляясь своему умиротворённому состоянию. – Мы все понимаем, что это неправда, что это только легенда, но ребята сильно испугались. Понимаете, они же ещё маленькие, и для них вот такие легенды, возможно, и не стоило бы озвучивать?

Татьяна не находила нужных слов и, опустив голову, стала рассматривать свои пальцы как школьница. Ладони мелко покалывало, затем они налились жаром, щёки тоже стали гореть, а сердце отсчитывало ровные сонные удары. Татьяна почувствовала нахлынувшее на неё безволие и желание, закрыв глаза, спокойно уснуть.

Семён не отвечал. Татьяна, стесняясь поднять глаза, испытывала необъяснимое чувство стыда оттого, что могла огорчить гостеприимного хозяина дома своим рассказом. Потом всё же решилась поднять взгляд хотя бы для того, чтобы извиниться за этот нелепый повод для встречи, но, сделав это, вздрогнула и оторопела.

На неё смотрел суровый мужчина, в котором она совершенно не узнала Семёна. Он смотрел исподлобья глубокими чёрными глазами. На его щеках выступил румянец, а ноздри, раздуваясь, наполнили застывшую на лице гримасу ужасом.

– Это правда! Степан сказал правду! – твёрдо и уверенно вскричал Семён. – Это не легенда!

– Но, простите, – испуганно пролепетала Татьяна. – Это же не может быть правдой, это же дух медведицы, а как это может быть правдой?

Она медленно поднялась с дивана. Зловещий испуг сковал её тело до судорог.

– Я слышал песнь шамана! Он пропел, что дух медведицы – хозяйки тайги – вернулся! Она продолжит убивать детей нашего рода!

– Продолжит? Детей? А почему именно детей? – еле выговаривая слова, спросила учительница. – И откуда у нас шаман? – пятясь к двери и понимая, что Семён лишился ума, Татьяна задавала один вопрос за другим, отвлекая его внимание.

– Шаман там! – взбесился он, показывая рукой в сторону Амура. – Там наши предки! Шаман был на вершине сопки! Он пел «песнь смерти»! Он пел, что дух медведицы снова над нами! Мы, орочоны, понимаем слова друг друга!

Затем, будто выбившись из сил, коренастый крепкий мужчина закрыл глаза. Его губы подёргивались в какой-то недоговорённости, и он, видимо, пытаясь ещё что-то сказать, то и дело дёргал рукой.

Татьяна уже стояла рядом с дверью, и, хотя прихожая освещалась тусклой лампой, ей казалось, что она не знает, куда идти, потерявшись от страха. Нащупав позади себя дверную ручку, девушка толкнула её что было сил и, не понимая как, оказалась на улице.

Она бежала до своего дома не останавливаясь. Наступившие сумерки ещё больше пугали. Ей всё ещё слышался ужасный скрип двери и тяжёлые шаги, будто догонявшие её.

– Он – сумасшедший, – то и дело бурчала она, зайдя в свою комнату.

Плотно закрыв дверь, Татьяна старалась поскорее забыть всё, что произошло. В её руке стакан холодной воды стал непослушным и тяжёлым.

– Сумасшедший, – повторяла она после каждого жадно выпитого глотка. – Сумасшедший!

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀ ***

Ночью Татьяне снились кошмары, от которых она несколько раз вскакивала с кровати и принималась искать глазами в тёмной комнате сама не понимая что. Она чувствовала горячее дыхание и, как ей казалось, видела морду огромного чёрного медведя. Уже под утро, когда начало светать, она провалилась в глубокий сон, потерявшись во времени.

Сквозь тревожные видения Татьяна услышала резкий звук, от которого хотелось укрыться. Она чувствовала своё частое глубокое дыхание и желание проснуться, но у неё это не получалось. Кто-то тормошил её за плечо:

– Таня, Таня, просыпайся! Будильник уже звенит давно, – услышала она голос хозяйки дома.

Та открыла испуганные глаза и, увидев взволнованное лицо, будто не понимая, что происходит, долго молча смотрела на бабушку.

– Да что с тобой, Таня, ты не заболела случаем? – произнесла Мария Петровна.

– Нет, спасибо, я уже встаю, – неуверенно ответила Татьяна, медленно поднимаясь с кровати. – Что-то мне не совсем хорошо.

– Ты где вчера была-то?

– У Торгоновых. Мне надо было с отцом Стёпы поговорить, – еле шевелила губами Татьяна.

– Ах! – закрыла рукой рот Мария Петровна.

– А что не так?

– Не надо тебе к ним ходить, – огорчилась бабушка. – Нехорошие они.

– Как понять – «нехорошие»?

– Странные они люди.

– Мы все со странностями, – выдохнула с сожалением Татьяна и, встав перед зеркалом, начала расчёсывать волосы.

– Послушай меня, Таня, – бабушка подошла вплотную. – Не ходи к ним больше. Ты здесь человек новый, а я знаю о них много нехорошего.

– Что, например? – равнодушно спросила Татьяна.

– Не просто так жена Семёна людей сторонится. И ещё неизвестно, кто такая Алана. И Алана ли она вообще?

– Что вы имеете в виду? – напряглась Татьяна, замерев с гребнем в волосах.

– Ведь сначала никакой Аланы не было. Был Семён, была его жена – Антонина. Дояркой работала. Весёлой её знали, танцевать любила. Смеялась всегда так звонко, радостно! Потом родился у них сын – Стёпка. А тут недавно прошёл слух, что объявилась у него дочь в Китае. Семён объяснил всем, что это его дочь от первой женщины, которая умерла, – вот он к себе сиротку и берёт.

Татьяна внимательно слушала бабушку, с удивлением прищурив глаза.

– Поехали они в Благовещенск – там у них какой-то праздник отмечали осенью. Не было их недели две-три. А потом приезжают уже с Аланой. И Алана – красавица! – Мария Петровна показала руками красивую девичью стать. – Антонина после этого стала на глазах таять – через полгода уже почернела как старуха и пить начала. Мы с Семёном говорили. Помочь хотели. А он своё заладил: «Дух, – говорит, – в неё плохой вселился, и уже ничто не поможет». Взгляд у неё потух, и что там у них в избе происходит – никто не знает. Эта Алана всё чаи какие-то варит. Она говорит, что целебные настои готовит и в Китае так, мол, принято.

– Да, она меня вчера чаем напоила – я чуть у них не уснула.

– Вот! – Мария Петровна направила указательный палец на Татьяну, услышав подтверждение своих слов.

– Это ужас какой-то, – прошептала девушка, затем, посмотрев на часы, стала быстро собираться.

– Мне в школу надо, баб Маш, я опаздываю уже.

– Беги, дочка! Да осторожнее там!

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀ ***

В школе шла подготовка к празднику. Каждый год 28 мая в селе отмечали День пограничника. Военная форма молодых ребят выглядела настолько привлекательно, что дети, не зная предела своему восторгу, при каждом удобном случае пытались дотронуться до их погонов, непременно поздороваться за руку и, конечно же, примерить их «волшебные» зелёные фуражки.

К празднику обычно начинали готовиться за пару недель. Татьяну назначили ответственной от школы, а лейтенант Егоров отвечал за подготовку праздника от заставы. Год назад именно так они и познакомились. Когда высокий голубоглазый офицер зашёл в класс, Татьяна, только приехавшая тогда в село, от растерянности и неожиданности, хлопая глазками, спросила:

– Вы ко мне?

– Ну, конечно, к вам! – засмеялся Сергей. – Ведь вы Татьяна Ивановна, верно?

– Да, а откуда вы знаете? – не приходя в себя, спросила она.

– Позвольте представиться – лейтенант Егоров, замполит заставы, – преодолевая оторопь молодой учительницы, отрапортовал Сергей. – Мне порекомендовала к вам обратиться ваш директор. Ведь вы ответственная от школы за проведение Дня пограничника?

– Ах да! Меня предупреждали, что вы придёте. Просто я не ожидала, что вы… – она не находила слов.

– Что я молодой и красивый?

– Да! – расхохоталась Татьяна, навсегда снимая барьеры робости, ложного стеснения и недоговорённости между ними.

Они стали настоящими друзьями и при каждом удобном случае делились друг с другом новостями. Сергей много рассказывал о родителях, а Татьяна поведала непростую историю своей семьи, которая была репрессирована в тридцатые годы и выслана в Магаданскую область. Учителя школы посмеивались над нерешительной Татьяной и призывали её поскорее выйти замуж за «такого красавца», но она не хотела торопить события, считая, что всё в жизни должно произойти само собой.

Татьяна с уставшими глазами зашла в свой класс, плюхнулась на стул и попыталась немного отвлечься от вчерашних событий. Пока дети не пришли в школу, она постаралась взять себя в руки, чтобы выбросить из головы ужас прошедшей ночи. В дверь постучали, и она начала медленно, со скрипом открываться.

– Кто там?! – испуганно воскликнула Татьяна.

– Здравствуйте, Татьяна Ивановна, – послышался осторожный голос Сергея Егорова. – Мы готовы провести День пограничника на достойном, а значит, самом высоком уровне?

– Ой, Серёжа! Привет! А ты уже пришёл по поводу праздника? – устало выдохнула Татьяна, приходя в себя от тяжёлых мыслей.

– Ну конечно, Танечка, – негромко и вкрадчиво ответил он и достал из-за спины букет полевых цветов. – Времени почти не осталось…

– Ой, какая прелесть! – обворожительно улыбнулась Татьяна. – А у меня совсем вылетело из головы, мы же с тобой должны подготовить программу праздника…

– Должны, – Сергей посмотрел на неё и хитро улыбнулся. – Сейчас мы с тобой быстренько накидаем программу, и я украду тебя у всей школы…

– Вот только надо найти прошлогоднюю программу, – Татьяна смачно зевнула, закрыв ладонями лицо, и опустила голову на стол.

– Что такое? Я так понимаю, что ты всю ночь не спала и опять читала книжку? – улыбнулся Сергей.

– Да, книжку. Только очень страшную, – смутилась она и выпрямила спину. – Давай быстренько по программе пройдёмся, а то у меня сейчас ребята придут.

– Не совсем понял. Ты перешла на страшные книги или страх от реальности не дал тебе ночного покоя? – присев на маленький детский стульчик и чувствуя неладное, поинтересовался Сергей.

– Ничего не спрашивай, – отмахнулась Татьяна, изменившись в лице.

– Я чего-то не должен знать?

– Нет, Серёж, ты всё должен знать, просто понимаешь, у меня есть мальчик, и у меня с ним большие проблемы, точнее, с его папой.

– С папой? – поморщившись от непонимания, спросил Сергей.

– Ну это я про Семёна Торгонова, который тунгус… Ну, как оказалось теперь, не тунгус, а орочон… там всё очень сложно, – отмахнулась она.

– А что с ним не так? Я с ним знаком, он охотник. И неплохой охотник, да и мужик неплохой, кажется.

– Мужик он, конечно, неплохой. Только вот на религиозной почве, кажется, рассудка лишается.

– Это как? – недоверчиво спросил Сергей.

– Ну как это бывает, живут тут без родственников, одни, ничего не видят. Вот у него и начались бредовые идеи.

– Какие бредовые идеи? – скорее уже из профессионального любопытства переспросил Сергей.

Татьяна устало и с жалостью посмотрела на него.

– И тебе это интересно?

– Танечка, мне всё интересно… всё, что происходит на вверенном мне участке границы, – отшутился он.

Татьяна направила на него тяжёлый взгляд.

– Тут такая история. Стёпа – его сын, стал ребятам рассказывать очень страшные вещи и запугал их. Вот я и решила прийти к ним домой, чтобы аккуратно попросить его быть чуть осторожнее, разборчивее, что ли, при выборе тем для разговора с ребёнком. А он как понёс на меня! Я думала, что от страха до дома не добегу, и мне всю ночь кошмары снились с этим медведем! И вот такая я сейчас здесь, – протерев кулачками глаза, Татьяна развела руки в стороны.

– С каким медведем? – не поняв до конца её фразу, переспросил Сергей.

– Ну, медведица у них там в легендах есть, которая людей жрёт… И вот ему шаман, китайский шаман, я так поняла, спел «песню смерти», мол, ждите медведя к себе – он вас убивать идёт.

– А как китайский шаман мог ему спеть эту «песню смерти»? Семён что, в Китай, что ли, уходил?

– Да зачем? Семён – орочон по национальности. Хэйлунцзян, – махнула она рукой в сторону Амура, – китайская провинция, где орочоны и живут. Семён рассказал, что шаман вышел на сопку, где-то здесь рядом, и пел эту песню. И пел на языке орочонов. Семён, естественно, его понял и ребёнку пересказал эту «песнь смерти». А тот всё как есть передал детишкам. Я в класс захожу, а у них глаза испуганные. Так же нельзя!

Сергей запрокинул голову, закрыл глаза и задумчиво простонал:

– Медведь… Так он оборотень…

Татьяна побледнела. Вчерашний испуг будто опять вернулся к ней.

– Ты что-то знаешь, Серёжа? Не пугай меня так!

– Мне надо идти. Не бойся ничего, всё будет хорошо – это я тебе обещаю.

Татьяна растерянно посмотрела на него и, понимая, что не всё так просто, как она себе представляла, испуганно прошептала:

– Береги себя, Серёжа.

Уже к вечеру по селу поползли пугающие слухи о том, что медведь-оборотень поселился где-то поблизости, высматривая свою жертву. Родители строго-настрого запретили детям отлучаться со двора, а при первой же опасности – прятаться в домах. Местные жители хорошо помнили, как два года назад, также весной, в село нагрянул медведь и наводил на них ужас, то вламываясь в дворовой загон для домашнего скота, где за мгновение разрывал жертву, то круша дверь магазина и сметая с его полок всё съедобное. Тогда на его охоту вышли все мужчины, имеющие оружие, но он, поводив их за собой по дикому лесу Хингана, внезапно исчез так, что даже собаки потеряли его след. Старожилы поговаривали, что виной всему неизведанные по сей день пещеры, расположенные среди сопок, в глухой тайге, да множество горных речек, в которых следы любого зверя быстро затеряются.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀ ***

В кабинете начальника заставы за столом сидел замполит – лейтенант Егоров – и участники тревожной группы – свидетели перехода медведя через границу. Ждали старшину – прапорщика Бородина – человека уже преклонного возраста, много повидавшего на своём веку и всю жизнь прослужившего на этой, единственной для него, заставе. Его дом находился недалеко от службы. Проживали они с женой вдвоём – взрослые дети давно разъехались кто куда. Бородин, как никто другой, знал настроение в селе. К нему соседи всегда приходили за советом. Да и с опасениями или подозрениями приходили тоже к нему. Для них он был свой.

– Проходи, проходи, Николай Николаевич, – увидев в коридоре старшину, позвал его Ломовой. – Закрывай дверь.

Старшина не торопясь вошёл, немного похрамывая. Тяжело выдыхая и кряхтя, он присел за стол, с пристрастием разглядывая ярко-зелёные шторы из тиснёного хлопка, с трудом выпрошенные им на складе отряда специально для кабинета начальника.

– Ну, все в сборе, – исподлобья оглядывая присутствующих, начал Ломовой. – Два дня назад на нашем участке случилось происшествие – мишка свалил столбы «системы» и ушёл в тайгу. Объективные данные говорят о том, что пришёл он с сопредельной стороны, а значит – чужой. Как он себя поведёт, никто не знает, зверь – он и есть зверь, но дело немного осложняется новыми обстоятельствами, – Ломовой посмотрел на Егорова. – Доложите, Сергей Иванович.

– Есть! Как мне стало известно, накануне происшествия местный житель Семён Торгонов, орочон по национальности, стал свидетелем того, что с сопредельной территории в голосовом сообщении, выраженном в пении национальной песни орочонов, «песни смерти», предположительно местный, китайский, шаман предупреждал жителей округи о том, что в лесу появилась медведица, которая является мифическим персонажем национальной легенды орочонов, проживающих на территории провинции Хэйлунцзян сопредельного государства. Насколько серьёзным является это предупреждение, непонятно. Семён Торгонов лишь утверждает, что шаман или тот, кто выдаёт себя за шамана, пел это послание с вершины сопки сопредельной территории, находящейся на расстоянии приблизительно трёх километров от села вниз по течению.

– А как он услышал этого шамана? – бросая на всех короткие взгляды, спросил сержант. – Не понимаю…

– Ширина Амура там меньше километра, и по воде звук легко передаётся, – парировал Егоров.

– А у нас есть ещё орочоны поблизости? Есть тот, кто может понять этот язык? – обратился ко всем Ломовой.

– Я таких не знаю, – буркнул старшина. – Есть эвенки – охотники, у них схожий язык. Но сколько их приходит в нашу тайгу на охоту – сложно сказать.

– А что это за легенда такая, о которой все говорят? Кто-то из местных может мне её рассказать? – спросил Ломовой.

– Могу и я… – смущаясь, ответил старшина Бородин.

– А ты откуда знаешь, Николай Николаевич?

– Так я в этих местах родился – мне ещё бабка эту сказку рассказывала.

– О как! Твои предки, выходит, основатели нашей заставы?

– Да не совсем так, – ухмыльнулся Бородин. – Эти места открыл Густав Радде, ещё до революции. Он тут с казачками проходил. Остался на зимовку, дом построили основательный, с этого дома село и пошло. А мы уж позже…

– А что за сказка?

– Да вроде байка, вроде легенда. Не знаю, всё перемешалось уже. Толкуют по-разному. Я расскажу, как от бабки своей услышал.

– Давай, – оживился Ломовой.

– Вроде в давние времена охотились в этих местах орочоны с низовий Амура, и один из них заплутал. Уснул ночью в лесу, и вышла на него огромная медведица. Того и гляди порвёт. Он за ружьё, а она ему женским голосом: «Не стреляй. Я – хозяйка этой тайги. Меня убьёшь – сам погибнешь». Ну, вроде как договорились. Дальше – больше. Отвела она его в свою пещеру, – Бородин указал большим пальцем себе за спину в сторону старых таёжных пещер. – Кормила, поила, ягоды приносила. Он и разомлел. Ну и, как это в сказках говорится: «Жили-поживали – детей наживали».

– Нажили? – подмигнул Ломовой.

– Нажили, – согласно кивнул Бородин и продолжил: – Двоих ребятишек мохнатых. Не люди, не медведи.

– Снежные человеки, – съязвил Егоров.

– Ну а дальше, – бросил старшина недовольный взгляд на Сергея, – захотел этот охотник домой и выбежал на берег. Вот сюда, – показал он пальцем в окно на берег Амура. – Его тунгусы подобрали и – в лодку. Медведица за ним. Ребятишки на руках. Она их прилюдно и разорвала.

– Хм, – усмехнулся Егоров.

– Да, я тоже над этим смеюсь, – прищурился Бородин. – По легенде медведица умерла с горя в той самой пещере, а перед этим наложила проклятие на это место. Прокляла. Да так и окаменела, превратившись в идола медведицы – хозяйки тайги. Орочоны нашли эту пещеру, сделали в ней капище и поклонялись идолу – задабривали вроде как. А её дух им вроде в охоте помогал.

– Что-то я не наблюдал тут нигде капища, – задумавшись, протянул Ломовой. – Сказки всё.

– Капище было, – пробурчал Бородин, бегая глазами по гладкой поверхности стола. – При советской власти его уничтожили – как пережиток…

– Сказки всё это, – повторил Ломовой, – а нам о службе надо думать. Все свободны! Лейтенант Егоров, останьтесь!

Когда все вышли, Ломовой сел за стол и, сделав паузу, неторопливо произнёс:

– Много лет назад, – он чиркнул спичкой и, закурив, прищурил глаза, – когда я был вот таким лейтенантом, как ты, меня прикомандировали к этой заставе на время болезни замполита, – Ломовой глубоко затянулся и, подняв голову, с удовольствием выпустил несколько дымных колец. – Как раз в это время здесь перешли границу немного чокнутые китайцы. Муж с женой. Их легко взяли – они переплывали на лодке.

– Я знаю, изучал детали, – перебил его Егоров.

– Так вот тогда, – Ломовой продолжал, будто слова лейтенанта пролетели мимо, – их полагалось передать на сопредельную сторону, как это и положено. Но они, зная, что за нарушение границы им светят лагеря, умоляли оставить их здесь. Пусть даже в тюрьме. За это они готовы были открыть нам «тайну большого золота». Так они это назвали.

– Открыли? – настороженно полюбопытствовал Егоров.

– Открыли, – Ломовой кивнул, закрыв глаза, будто возвращаясь в те дни. – Они несли чепуху, как тогда подумали мы, – в слезах умоляли принять у них идола медведицы – хозяйки тайги. Но когда их спросили, где же у них этот идол, то оказалось, что его ещё нужно найти. Мы посмеялись, и на этом наша «беседа» закончилась. Их передали, ну а что с ними случилось дальше, я не знаю.

– Опять этот идол?

– Да не совсем так, – задумался Ломовой. – Видишь ли, Серёжа, они рассказывали о золотом идоле медведицы. Не о каменном, как говорит Бородин, а о большом золотом идоле медведицы. Всё та же легенда, которую ты сейчас услышал, но только они говорили о золотом идоле. А в придачу к нему ещё обещали едва ли не россыпи золота.

– Может, просто хотели надурить?

– Может быть. Но там был ещё один нюанс. Они твердили, что этого идола когда-то у орочонов умыкнул, так сказать, Радде – тот самый путешественник, о котором Бородин упомянул.

– Да когда это было? – махнул ладонью Егоров. – Сказки всё это, вы же сами сказали.

– Ты вот что, Серёжа, – перебил его Ломовой. – Подними-ка всю эту историю с Радде.

– Какую историю?

– Ну, как он тут путешествовал, может, что-то в глаза бросится? Видишь ли, слишком странные события стали происходить. Какой-то шаман… Медведь прямо из сказки… странное воссоединение Аланы с отцом. Кстати, Алана – это её новое имя, а в Китае это была Чен Роу – циркачка из Хэйхэ.

– А зачем имя поменяла? – прищурился Егоров.

– Ну, тут скорее не она поменяла, а ей сменили. Ну, считай, что политика, – развёл руками Ломовой.

– Что за политика такая? – усмехнулся Егоров.

– Орочоны Приамурья узнали, что Семён воссоединяется со своей дочерью. Они посчитали это добрым знаком и даже провели ритуал, на котором дали девушке новое имя – Алана, что на их языке значит – ласковая. Когда род восстанавливается – для них это особый праздник. А фамилию она взяла отцовскую.

– Ну, тогда в этом ничего плохого и нет, – кивнул Егоров. – Если это всё, конечно, правда.

– Её мать умерла, а Семён вроде как её отец. Жила в Китае, вот только подробностей своей жизни никому не рассказывает.

Сергей задумался.

– Да… – протянул он. – Она и говорит-то по-русски еле-еле. Хотя семья у них, конечно, странная – живут на отшибе, жена из дома почти не выходит.