Адапто

Адапто

Настасья Тейси

Редактор Марта Шарлай

Художник-иллюстратор Мария Чурилина

Корректор Анна Белева

© Настасья Тейси, 2025

ISBN 978-5-0067-7471-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

На удивление всем жителям маленького городка Мотру, что находится в Румынии, та летняя ночь была холодной и непривычно тихой. Звери и птицы притаились в укрытиях. Завсегдатаи баров уже давно вернулись в свои пропитанные алкоголем дома. Милующиеся парочки, жаждущие романтики, еще до полуночи разбежались по квартирам, чтобы поскорее спрятаться от тоскливого мрака ночи. На памяти уроженцев тех земель, даже самых престарелых, никогда еще лето не было столь морозным.

Полная луна ярким прожектором освещала небосвод. В маленьком домике на окраине города в нестерпимом ознобе проснулась Делия Брэтиану. Кости рук и ног ломило, лопатки сводило до скрежета в зубах. Окно было открыто настежь, и ставни барабанили о бетонную стену дома. Неистовая судорога разбудила девушку и безжалостно пронзила все тело. Темно. До выключателя не дотянуться, а угли в камине догорели, и слабо мерцавшие искры не способны были рассеять мрак. Девушка поднялась с кровати и на ощупь подошла к окну. С усилием она притянула раму, затворила задвижку. Делия не понимала, что именно заставило ее проснуться. Пульсирующая боль? Нарастающая тревога? А может, дело в насквозь промокшей ночной рубашке? Пот градом лился со лба, руки были мокрыми. Она судорожно вытерла лицо одеялом. Холод наполнил комнату. Стараясь успокоить разум и чувства, она еще плотнее закуталась в одеяло и вновь погрузилась в сон.

На рассвете, еще сонная, Делия вошла в ванную, располагавшуюся прямо в ее комнате, поднесла руки к умывальнику – и остолбенела. Отражение в зеркале напугало ее. То, от чего спрятала густая темнота ночи, безжалостно настигло при ярком свете утра. Руки и лоб, которые во мраке она усердно вытирала от пота, были в засохшей крови, а лицо – в мелких царапинах; тело покрывали ссадины с уже запекшейся кровью. Длинные темные волосы растрепались и спутались. В больших карих глазах застыл страх. Румянец сошел со щек. Обычно имевшие форму бантика губы побелели, искривились и словно бы онемели.

Делия торопливо крутила кран – ей хотелось скорее отмыться от крови, за ночь въевшейся в кожу. Но вода из выкрученного до предела вентиля текла тонкой струйкой. Она попробовала снова. Безрезультатно. Проверила вентили в душе – ни капли. «Утро страшнее любого фильма ужасов», – мелькнуло в голове.

– Дядя, воды нет! А тут дело срочное! – крикнула Делия.

                                     * * *

Почти все свои девятнадцать лет девушка прожила у дяди с тетей. Что было о них известно? Примерно то же, что человечество знает об инопланетянах. Хотя, кажется, о вторых известно все-таки больше. Такая секретность объяснялась тем, что господин и госпожа Брэтиану все эти годы толком ни с кем не общались. Впрочем, они редко общались даже между собой. Любой диалог между родными напоминал нелепое цирковое представление, где каждый осознанно играл мима. Для нелюдимых супругов их ветхий каменный дом, что стоял в отдалении от остальных, был единственной отрадой. Здесь они жили в полной тишине и абсолютном спокойствии.

Стево Брэтиану часами мог разбирать вещи в старом сарае на заднем дворе или заниматься витражной росписью изделий из стекла в гостиной. Почти вся посуда в доме и все предметы декора были результатом его кропотливого труда. До того высокий, что едва проходил в дверной проем, сухощавый, с темными курчавыми волосами и не по моде длинными бакенбардами, дядя Делии отличался чуть более приятной немногословностью, чем его жена. И если Делия хотела с кем-то из домашних помолчать, то всегда отдавала предпочтение дяде. Их безмолвное общение уютными вечерами с кружкой имбирного чая и книгами радовало и успокаивало девушку.

Молчаливость тети была тяжелая, душная. Дорина Брэтиану, женщина с суровым нравом и завышенными требованиями, редко оставалась чем-то довольна. Но вот чему она научила племянницу, так это правильно заполнять гардероб: бархатом, вельветом, кашемиром и шелком. Делия помнила из своего детства, что одежда, которую она сама для себя выбрала во время походов в магазин с тетей, оставалась лежать в стороне от кассы – тетя не покупала то, что плохо на ее вкус. Повзрослев и даже имея небольшой личный доход – Делия писала рефераты и доклады для тех, кто ленился готовить их сам, – она все равно продолжала одеваться так, как, вероятно, одобрила бы тетя. Она надеялась, что если своим внешним видом будет угождать госпоже Брэтиану, то меньше недовольства получит в свой адрес. «Если не хочешь, чтобы о тебе думали плохо, одевайся так хорошо, чтобы люди позабыли о том, что значит плохо», – обычно говорила тетя.

В росте госпожа Брэтиану не уступала своему мужу. Статная и худощавая, она носила брючные костюмы или платья в пол, а густые темные волосы неизменно собирала в конский хвост. Тетя никогда не готовила, да и вообще не прикасалась к посуде: все, связанное с бытом, ей было чуждо.

Кухня располагалась едва ли не в прихожей и занимала всего пару квадратных метров, чудом вместив в себя плиту и раковину. Крошечный холодильник – в него помещались разве что кастрюлька, пакет молока да банка с соленьями – стоял под лестницей, ведущей на второй этаж.

Еще в раннем детстве Делия получила от тети толстую поваренную книгу и напутствие готовить исключительно закуски и не стряпать ничего на огне, а то их дом сгорит из-за ее неуклюжести. И с малых лет Делия умело скручивала рулетики из ветчины, сыра и петрушки, скатывала шарики из крабовых палочек и яиц. Поначалу она боялась нарезать и чистить продукты ножом, поэтому наловчилась рубить колбасу, огурцы и помидоры ножницами. Она представляла, что работает в парикмахерской и к ней пришли на стрижку. В игре все становится веселее. Сама же супружеская пара дома никогда не ела, поэтому готовила Делия только для себя.

Каждый вечер тетя и дядя ездили в город, а перед выходом заявляли: «У нас романтический ужин». Это означало, что пара хочет уединиться и не потерпит никого другого в своей компании. Тем более родную племянницу.

Когда же у девочки, питавшейся только холодными закусками, начал болеть живот, дядя Стево пригласил в дом няню, которая занималась ребенком и готовила вкусные супы и каши. Но, к огромному огорчению Делии, ушла няня так же быстро, как появилась. Повзрослев, Делия порой вспоминала их последнюю встречу и никак не могла понять, подлинны ее воспоминания или нет: белое как снег лицо няни и красные испуганные глаза, словно она боялась чего-то… Или кого-то… На прощание девушка получила подарок – нелепое, смешное ожерелье с зубчиками чеснока вместо бусин. Зачем оно было нужно, Делия не понимала, но точно помнила отказ тети общаться с ней, пока она не снимет эту безвкусицу.

С уходом из дома няни исчезли с обеденного стола наивкуснейшие харчо и кифти – фрикадельки из баранины.

Больше кулинарии и пустых разговоров тетя не любила лишь зеркала. Однажды Делия заказала по интернету большое круглое трюмо с подсветкой, но, стоило девушке распаковать его и поставить в коридоре, тетя тут же разбила зеркало и выбросила осколки. «Свою комнату можешь захламлять чем угодно, но общие помещения – не смей! Я не так молода, чтобы желать видеть свое отражение повсюду!» – кричала она.

Госпожа Брэтиану не хотела устраивать девочку в обычную школу: лишняя волокита с документами, – поэтому образование она получала удаленно. Сверстники, одноклассники по онлайн-школе, общались с Делией только на сайте учебного центра. Ребята жили далеко друг от друга и не могли запросто встретиться. Но в старших классах Делия стала чаще выбираться на прогулки в город. Те из немногих ее друзей, у кого были старшие братья и сестры с водительскими удостоверениями, частенько заезжали за ней на машине. И всякий раз, когда Делия выходила из дома, ее настигали неодобрительные комментарии от тети: как в адрес племянницы – за плохую прическу и небрежный вид, так и в сторону ее одноклассников – за неоправданно громкие гудки, которые тревожили всю округу.

С друзьями Делия чувствовала себя спокойно. Домашняя атмосфера, наполненная тяжелым молчанием и хроническим недовольством, разбавлялась легкостью и непринужденностью ее одноклассников. Кто-то из ребят подпевал уличным музыкантам, кто-то запросто подходил к незнакомым компаниям, чтобы стрельнуть сигаретку (хотя Делия подобные привычки не одобряла) и спросить, где рядом найти хороший бар, а кому-то не зазорно было даже поиграть в футбол с детворой. Когда Делия уходила гулять, она представляла, как запечатывает свою скучную, душную жизнь в полиэтиленовом пакете, завязывает его тугим узлом и выкидывает в глубокий мусорный бак. Но как только кто-то из друзей высаживал ее после прогулки из машины у калитки дома тети и дяди, Делия словно доставала пакет из бака, чтобы выпустить наружу все, с чем мечтала навсегда расстаться. Она опять становилась молчаливой и послушной девочкой, которой тем не менее раз за разом доставалось от тети за то, что все делает неправильно.

                                     * * *

В то злополучное августовское утро чувство тревоги и неразбериха в голове никак не позволяли Делии успокоиться. Ее маленькая ванная комната наполнилась отвратительным металлическим запахом крови. Тщетно продолжая крутить кран, Делия кричала:

– Дядя, что с водой? – Ее и без того большие глаза, казалось, сейчас выкатятся из глазниц. – Дядя!

– С ночи так, – донеслось с нижнего этажа. – Спускайся. Я принес воду. Можешь умываться.

– Принеси, пожалуйста, воду сюда! Вид у меня страшный.

Дядя ничего не ответил на последнюю фразу. Делия прислушалась. Тяжелый, медленный подъем по лестнице. Негромкий стук в дверь ее комнаты, после которого заскрепели стальные петли и затем монотонный голос дяди:

– Поставил ведро с водой.

– Спасибо огромное, – отозвалась Делия и снова прислушалась.

Чего у господина Брэтиану точно было не отнять, так это уважения к личному пространству других, но сейчас он не торопился покидать ее комнату.

– Делия, твоя кровать… У тебя что-то разбилось? – спросил он растерянно.

Теперь только она поняла, что удерживало дядю на пороге ее спальни: окровавленная постель. Ночью Делия вытирала лицо не только пижамой, но и одеялом.

– Да я сама не пойму. Может, во сне расцарапала себя из-за кошмара.

Делия пыталась найти объяснение прежде всего для себя, но любое предположение выглядело абсурдным.

– Позову Дорину. Пусть поможет тебе.

Господин Брэтиану неспешно вышел из комнаты и направился к жене.

Время словно остановилось, пока Делия, усевшись на край ванны, дожидалась тетю. Тишина душила, а воздух стал настолько плотным, что будто не проходил в легкие. По коридору неторопливо, но звонко застучали каблуки. Без предупредительного стука вошла в комнату госпожа Брэтиану.

– Делия! – Произнесенное имя оборвалось тишиной. Очевидно, она замерла в изумлении, увидев простынь с запекшейся кровью. – Я захожу.

Она вплыла в ванную комнату, держа в руках ведро с водой. Казалось, увиденное ее ничуть не смутило и не обескуражило. Ни один мускул не дрогнул на лице женщины – оно выражало каменную суровость. Госпожа Брэтиану сверлила взглядом Делию. Девушка, съежившись, все так же сидела на краю ванной в окровавленной ночнушке. Тетя Дорина, не проронив ни слова, мочалкой стала оттирать пятна крови на ее теле.

– Даже не знаю, как так вышло. Может, я гуляла во сне? – прервала нависшее над ними молчание Делия и вновь поделилась своей теорией о событиях прошедшей ночи, в глубине души надеясь, что тетя подтвердит ее предположения.

– Могу посмотреть спину? Будь добра, повернись и подними ночную рубашку, – вымолвила госпожа Брэтиану.

Делия выполнила просьбу и с трудом задрала задубевшую от крови рубашку. Казалось, тетя осматривала ее спину целую вечность, не решаясь дотронуться мочалкой до кожи.

– Тетя, а может, я поцарапалась во сне? Чем-то себя задела? – продолжала высказывать предположения Делия.

Госпожа Брэтиану провела рукой по лопаткам, и Делия ощутила, как она оторвала что-то прилипшее к телу.

– У тебя перо на лопатке, – холодно процедила тетя и показала Делии маленькое коричневое перышко.

– Пух из подушки?

– Слишком много царапин на спине, да и плечи все в ссадинах. Разве пух может быть таким острым? Говорила же тебе, как важно пользоваться лосьоном для тела. Твоя кожа очень сухая, наверное, отсюда и трещины. – Она не сделала паузы и тут же спокойно спросила: – Что ты помнишь об этой ночи?

Делия почувствовала, как холодной рукой тетя дотрагивается до царапин. Она пересказала всё, что вспомнила: о том, как проснулась от стука ставней, как холодно было в комнате, как в темноте приняла кровь за пот, а свет не включала. Делия снова сказала, что во всем виноват ночной кошмар. Госпожа Брэтиану не перебивала, невозмутимо и безучастно слушала племянницу. Это был единственный диалог, который возник между ними за долгое время. Госпожа Брэтиану изо всех сил старалась быть мягче, даже несмотря на свойственную ей холодность. Дослушав племянницу, она вышла из ванной комнаты.

Неизвестность, с которой осталась Делия, усиливала ее тревогу. Из соседней комнаты донесся тихий бубнеж – монотонное, режущее ухо жужжание. Стены дома будто содрогались от чуждых этому месту разговоров, появившихся неожиданно. Делии показалось, что тетя говорит с кем-то еще, кроме супруга: она беспрестанно что-то объясняла и уточняла, а после громко отчеканила:

– К вечеру будем ждать. Приезжайте!

Снова повисла тишина, сквозь которую Делия расслышала стук каблуков. Госпожа Брэтиану вернулась в ванную, на этот раз в ее руках были две дорожные сумки. Бросив их на пол, она попросила Делию подойти поближе.

– Вечером приедет извозчик. – Тон госпожи Брэтиану был ровным. – Тебе следует собрать все свои вещи. Поедешь в одно место на консультацию.

– Тетя, я не совсем понимаю… Думаю, это какое-то недоразумение. Мне проще разобраться с этим дома, правда же? – в замешательстве протараторила Делия.

– Больше ничего не говори. Ни звука! Прошу от тебя лишь полной тишины и хоть каплю уважения. Повода переживать у тебя нет, но он появится, если будешь упрямиться. Там тебе окажут должное внимание и уход, – словно выбросив из себя эти слова, госпожа Брэтиану удалилась, закрыв за собой дверь.

Несколько минут Делия, ошарашенная происходящим, неподвижно стояла посреди ванной. Очнувшись, она обреченно взяла сумки, брошенные тетей, и побрела собирать вещи. Она злилась на себя за то, что не смогла переубедить госпожу Брэтиану. И ее переполняло возмущение от того, что, даже сейчас, когда она уже взрослая, ее мнение и желания не берутся в расчет близкими людьми.

Делия приняла решение не выходить из комнаты до самого вечера. В полной тишине она складывала и убирала свои кофты, платья, туфли… Раны на руках и спине едко щипало, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, которую Делия ощущала внутри. Она чувствовала разочарование и обиду. Почему ее отправляют куда-то? Почему не хотят помочь ей здесь, в стенах дома?

Перебирая гардероб, Делия обнаружила то самое чесночное ожерелье, лежавшее в одной из дряхлых коробок, – прощальный подарок няни. Шелуха с зубчиков уже давно спала, но аромат не утратил резкости. Язвительно улыбнувшись, Делия бросила аксессуар на кровать. Пусть тетя побесится, когда увидит. От этой шалости ей стало легче.

Упаковывая косметичку, Делия уронила помаду – та закатилась под кровать. Наклонившись, Делия заглянула под деревянный каркас, увидела блестящий тюбик, а кроме того – ворох темно-коричневых перьев, которые подрагивали от сквозняка. Как они там появились? Их было слишком много, чтобы назвать это простой случайностью.

Глава 2

Когда дом погрузился в сумерки, густой туман за окном разрезал свет автомобильных фар и у калитки послышался характерный визг шин по асфальту. Делия выглянула на улицу. У дома остановился новенький «порше» явно дорогой модели. Из автомобиля неторопливо вышел худощавый приземистый мужчина с выраженной сединой в волосах. Он подошел к багажнику, открыл его и встал рядом, сложив руки за спиной. Он ждал свою пассажирку.

– Делия, пора ехать! – крикнула тетя.

Делии ничего не оставалось, как взять вещи, спуститься и сесть в машину. Никто не вышел ее проводить. Но, усевшись в автомобиль, она заметила в окне силуэты тети и дяди – они махали ей на прощанье. Мотор заревел, и Делия уехала в неизвестном направлении.

Машина катила быстро, молниеносно лавируя между потоком других четырехколесных железок. Город был окутан густым облаком, обнимавшим и деревья, и горы. Казалось, водитель продолжает набирать обороты, давя на педаль газа. Автомобиль уже покинул поселение и стремительно поднимался в горы. Городской пейзаж сменился дикой природой. В глухом мраке притаились величественные серые скалы, но из-за бешеной скорости вид за окном превращался в сплошное грязевое месиво.

Луна взошла на небо. Хрупкое тело Делии терзали нервозность и волнение. Она была так далеко от дома! Девушка не знала, где находится, а главное – куда едет по этой узкой асфальтированной дорожке, потрескавшейся от времени и климата. Света фар было недостаточно, чтобы рассмотреть хотя бы ближайшие пару метров.

Тоненькие водопады скатывались с верхушек скал, и капли тяжелыми гроздьями падали на машину, леденея в воздухе. Деревья стояли как часовые – хранили молчание, смиренно оберегая тайны здешних мест. Они вросли корнями в скалы, которые давали им поддержку уже долгие годы. Когда автомобиль миновал очередной скалистый хребет и водитель уверенно взял курс на соседнюю возвышенность, продолжая маневрировать по извилистой дорожке, негодование Делии взяло верх, и она заявила:

– Я думала, мы приедем быстрее.

Ответа не последовало. Только черные горы кучнее сгрудились у дороги и угрожающе нависли над машиной, а деревья стояли голыми, попрощавшись со своими кронами раньше положенного срока.

Автомобиль гулким ревом пронзал пространство, и сложно было понять: то ли природа играет с разумом, то ли страх неизвестности придает обычным вещам такую беспросветную обреченность. Асфальт сменился щебенкой – теперь две машины, встретившись на дороге, не смогли бы разъехаться. Оставалось уповать лишь на то, что в этом мороке среди пустоты и оглушающей тишины притаились высокие густые леса, и деревья, в случае необратимой ошибки водителя, протянут свои лысые ветки – возьмут путников в спасительные объятия.

– Так долго нам еще ехать? – поинтересовалась Делия.

– К утру будем, – буркнул водитель.

Делия вцепилась в ручку машины и вжалась в кресло. Какое-то неприятное чувство не давало ей покоя: ноги и руки немели, легким не хватало кислорода. Деревья за окном замелькали еще быстрее, и девушка провалилась в забытье, так же крепко продолжая сжимать дверную ручку.

                                     * * *

Колеса задрожали по мостовой. Белое утро обожгло очнувшуюся Делию. Потирая глаза и пытаясь избавиться от налипшей вялости, девушка огляделась. Солнце еще не поднялось над горизонтом, но утренний свет слепил, прогоняя остатки сна. Машина ехала по длинному мосту, над глубоким ущельем. С одной стороны мост подпирал большой пригорок, который по форме напоминал спящего младенца, поддерживающего своей мощью каменные опоры. Младенец, свернувшись клубочком, давно порос травой и кустарником. Казалось, он притаился, чтобы спрятаться от посторонних глаз.

На необъятном скалистом утесе, поросшем дубом, ясенем и кленом, не виднелось ни построек, ни машин. Оглянувшись, Делия едва смогла различить домики, рассыпавшиеся по горам, словно горошины из стручка. Девушка прильнула к дверце. Там, вдалеке, куда держал путь автомобиль, за лесным массивом стояли высокие кованые ворота.

Шины увязли в мелком щебне и остановились у металлической изгороди. Сверху на калитке грузно висела ржавая вывеска с надписью «Академия „Адапто“». Выждав время, ворота со скрежетом отворились, и машина плавно выехала за ограждение. В самой глубине, за тисовыми деревьями, высился непостижимых размеров готический замок. В пять этажей, со множеством круглых и треугольных башен с узенькими оконцами, он гармонично сочетал в себе величие и изысканность.

Автомобиль затормозил прямо у громадных дверей замка, откуда навстречу уверенной походкой уже шел аристократичного вида широкоплечий мужчина с черными как уголь, безупречно уложенными волосами. Лицо его светилось приятной улыбкой. Твидовый пиджак и брюки сидели на нем словно вторая кожа, и вся его фигура в этой одежде выглядела совершенной. Когда мужчина приблизился, Делия заметила, что под пиджаком у него плотная черная водолазка с высоким воротом, чрезмерно теплая даже для конца лета, и эта деталь привела Делию в растерянность: не слишком ли легко одета она сама? Единственным штрихом, портящим безупречный образ незнакомца, была небрежная щетина на точеном лице.

Подойдя вплотную к машине, он открыл дверь со стороны Делии и спокойным тоном сказал приветственную речь:

– Госпожа Брэтиану, с приездом. Позвольте представиться: Йонуц Видяну, директор академии «Адапто». Дорога была долгой. Полагаю, вы как минимум устали, а как максимум находитесь в недоумении. Прошу вас уделить мне всего четверть часа, после чего вы спокойно сможете отдохнуть. – Потом он указал на водителя и заметил: – Лукреций отнесет ваши вещи в комнату. Он неразговорчив, но любую работу делает исправно, поэтому можете не переживать за сумки. Пройдемте со мной.

Йонуц Видяну любезно показал рукой направление, и они вошли в замок.

– Позвольте мне сначала все рассказать. А потом, если у вас останутся вопросы, буду рад ответить на них, – мягким, почти бархатным голосом проговорил господин Видяну.

Поведение, жесты и лучезарная улыбка, которой он встретил Делию, ее обескуражили и, не зная, как реагировать, она просто молча шла рядом и слушала всё, что говорил директор.

– Как вы могли заметить, ваш приезд сюда весьма скоропалителен. Насколько я знаю госпожу Брэтиану, вашу тетю, она крайне немногословна, что позволяет мне догадаться о вашей неосведомленности. Попробую объяснить, в чем же причина вашего приезда. Ваша тетя позвонила мне утром и рассказала о вашей странной ночи… Позвольте договорить, – прервал преждевременные расспросы Делии директор Йонуц. – Помните, сначала скажу я, а затем вы. Так вот, поводов переживать нет, но обстоятельства требуют от нас, вашей семьи, а главное, от вас самой, разобраться в том, что же все-таки произошло. Я вижу на вашем лице свежие царапины. Думайте, что академия – больница или санаторий. Здесь мы присмотрим за вами и не допустим повторения того, что с вами случилось. У нас много места, его хватит на всех. На двух верхних этажах располагаются комнаты учеников. Лукреций покажет, где вы можете обосноваться. Сейчас август, и многие ребята еще не вернулись с летних каникул, но в начале сентября вы познакомитесь со всеми обучающимися.

Воздух в легких Делии стал непостижимо тяжелым. Колени задрожали, а в ушах оглушительно звенели слова: «начало сентября». Неужели она застрянет здесь так надолго?

– Я правильно вас услышала? В начале сентября?

– Именно так.

– Подождите! Это ошибка. У меня скоро учеба в университете! Не стоило относить мои вещи! Давайте обсудим все сейчас, и я поеду обратно.

– Обсудим, – уклончиво произнес директор, – только доберемся до кабинета.

Они шли по длинному узкому коридору. Стрельчатые своды были так высоки, что если бы в замке открыли все окна, то можно было бы запустить воздушного змея. На стенах висели огромные картины, но единичные тусклые светильники едва рассеивали мрак, так что все эти полотна казались темными, и, чтобы различить их сюжеты, пришлось бы довольно сильно напрячь зрение.

– Мы на месте. Будьте добры, проходите, – сказал директор Йонуц, остановившись рядом с массивной дубовой дверью. – Присаживайтесь. Чай уже заварился, позвольте угостить вас.

В центре комнаты стоял массивный деревянный стол, на котором аккуратно в ряд лежали папки с бумагами. Позади рабочего места возвышались высокие стеллажи с коробками и шкафчиками, где каждая дверца имела небольшую замочную скважину. К стенам свинцовыми болтами были прикручены полки, на которых стояли горшки с цветами и причудливой формы стеклянные пузырьки с красной жидкостью, на каждом – бумажная этикетка с неразборчивой надписью.

Делия недоверчиво осмотрелась. Дверь позади – так близко, но в то же время так далеко. А что, если она сейчас убежит? Остановят ли ее? И зачем она отдала свои сумки? Сейчас она чувствовала себя ребенком, у которого обманом отняли игрушки, а бороться с обидчиком нет сил: к горлу подступил ком, губы сжались. От осознания того, как жалко она выглядит, ей стало больно. В такие моменты обычно хочется позвать кого-то родного на помощь – того, кто уверенно положит руку на плечо и успокоит. Таких людей у Делии не было. Всё, что ей оставалось, – стоять здесь, ощущая давление и страх.