Скажи мне «нет», любимая

Стефан жалел, что вошел в озеро. Теперь он был уверен, что ведьмовское проклятие отравило все вокруг. Оно оказалось сильнее, чем чистые источники и хрупкие цветы.

Ведьму он не догнал. Старуха словно растворилась в воздухе. Безрезультатно потратили два дня, объезжая постоялые дворы Веркона и его пригорода. Как позже выяснилось, обоз с фокусниками и акробатами не пересекал перевал ни в направлении Закряжья, ни обратно. По всему выходило, что цирковые обманули, хотя уверяли, что прибыла из столицы.

Когда гости разъехались, и в замке остался лишь Касл, Стефан открылся ему, почему так странно вел себя в последние дни.

– Прокляла?! – воскликнул в изумлении друг. – Покажи метку!

Стефан развязал халат и выставил ногу.

– О, да пятно совсем небольшое и похоже на родимое. Не бери в голову. До женитьбы тебе далеко. Да и не верю я в колдовство. Простое совпадение.

– Но прежде я такой родинки не замечал, – Стефан уже сам не был уверен. Он никогда разглядывал себя с такой тщательностью.

– Забудь. Зачем сейчас заламывать руки? Приспичит жениться, тогда и будем думать.

Стефан и забыл. Закрутила учеба в академии, а пятно больше не росло и не беспокоило. Правда, в редкие побывки дома в озере купаться он так и не решился. Приходил, садился на валун и разговаривал с цветами, как делали его отец, дед и прадед.

Колдовские вьюны со временем ожили и как прежде разворачивали к нему красивые головки.

Все было хорошо ровно до тех пор, пока граф Хорр не влюбился в Клару и не сделал ей предложение. Проводив невесту до дома родственников, у которых она гостила, Стефан помчался к себе. Тщательно осмотрел себя, но ничего нового не нашел. Счастливо рассмеялся. За годы он так свыкся с пятном на бедре, что уже верил – оно было всегда.

А ночью ему впервые приснился зверь. Он шел на Стефана, низко опустив голову. Буравил желтыми глазами. В них не было злобы или ненависти, они просто изучали. Будто пытались понять, уживется хищник с этим человеком, который пятился и хватал ртом воздух, или нет.

Когда Стефан уперся спиной в стену, он ударил зверя что было сил. Прямо по мохнатой морде. Он не хотел быть одним целым с этим животным – то ли волком, то ли медведем. Слишком крупным для серого хищника и слишком поджарым для бурого. Зверь взъярился и махнул когтистой лапой в ответ. Щеку обдало болью.

Лорд Хорр проснулся. Тяжело дыша, уставился в темноту, все еще переживая страшный сон. Наутро обнаружил, что подушка окроплена кровью. А когда подлетел к зеркалу, разглядел длинную рану на скуле. Подняв руку, потрогал ее и… закричал от страха. Мизинец больше не был мизинцем. Вместо ногтя торчал длинный черный коготь.

Раньше побежал бы к озеру, чтобы умыться, но сейчас не рискнул. Пусть лучше останется шрам на лице, чем вся рука с «помощью» целебной водички превратится в звериную лапу. Он помнил, как после купания увеличилось пятно на бедре.

Рана на щеке затянулась быстро, а коготь был подпилен и отличался от остальных ногтей только массивностью и черным цветом. Стефан даже начал сомневаться, что коготь является следствие проклятия. Мало ли какие на свете существуют болезни?

Он и к местному лекарю сходил. Тот поцокал языком и прописал притирки. Стефан строго выполнял все предписания, но лечение очевидного успеха не принесло.

В итоге лекарь сообщил, что в мире существуют разные болезни, приводящие к почернению и уродству ногтевой пластины, и что Стефану досталась одна из них. «Не смертельно. С этим можно прожить всю жизнь», – успокоил он на прощание пациента. И в это хотелось верить.

Клара так и не дождалась обещанных сватов. Уехала с глубокой обидой, оставив на прощанье письмо, где назвала графа Хорра трусом и лжецом.

В Военной академии он объяснил, что повредил палец на охоте. Боевые маги и не такими шрамами могли похвастаться. В остальном Стефана ничего не беспокоило. Хвост не вырос, и уши не встали торчком.

Со временем страх отпустил, и один из лучших курсантов полностью отдался учебе. Чем реже всплывал в памяти страшный зверь, тем больше думалось, что ноготь – следствие механического повреждения. Ударился и не заметил.

Через год Стефан блестяще окончил Академию. Собирался отправиться на границу, чтобы отдать долг Родине, но решил перед отъездом навестить родной край. Нужно было попрощаться с Мамушкой.

Родные стены напомнили о проклятии. И вновь в душе поднялся так тщательно скрываемый страх. Когда Стефан направился в покои Мамушки, его вдруг осенило. А почему бы не проверить действие проклятия на ней?

Он точно знал, что на предложение руки и сердца нянька ответит «нет». Ни много ни мало, разница в их возрасте составляла более двадцати лет. Нет, конечно, Стефан знал примеры, когда супруги не были ровесниками, но это же была его родная Мамушка. Она не подведет.

Стефан рассмеялся. Как же все оказалось просто! Он перехитрит ведьму!

– Конец всем бедам! – выкрикнул он, заставив обернуться на себя слуг. Лорд Хорр был уверен, что можно сто раз спросить няньку, согласна ли она стать его женой, и в ответ сто раз услышит «нет».

Стефан с порога заявил Мамушке, что желает жениться на ней. Выпустив из объятий дорогого воспитанника, та сначала потеряла дар речи, а потом расхохоталась. Ее смех был таким заразительным, что граф сам не удержался.

– Что? Совсем сдурел? Или тебе девок вокруг не хватает? А может, ты боишься без своей няньки отправиться в дальний гарнизон?

Небольшого роста, подвижная, но рано поседевшая – другой Стефан ее и не помнил, она только со спины казалась молодой и стройной. Давнее горе, когда она потеряла единственного сына, выпило из нее все краски. Серые прозрачные глаза, лапки морщинок в их уголках, глубокие изломы у тонких губ.

Отсмеявшись, Мамушка опустилась в кресло. В последнее время у нее болели ноги. Стефан придвинул маленькую скамеечку и сел на нее.

– Ты права, Мамушка, боюсь, – он положил, как в далеком детстве, голову ей на колени. Она тут же запустила в его густые вихры пальцы. – Боюсь оставить тебя здесь одну.

– Фи! Ты в Академии учился долгих семь лет и наведывался сюда лишь дважды в год. Я же не умерла, ожидая тебя.

– Но с годами ты становишься все дряхлее.

Скулы Стефана пошли красными пятнами. Родовой закон «Никто и никогда, кроме тех, кому имя Хорр» не разрешал чужим входить в грот, а вода, вынесенная за его пределы, переставала быть целебной. Стефан, как последний из рода, не решался нарушать закон даже ради любимой няньки. Кто знает, о чем его прапрадед договорился с богами, чтобы те позволили ему построить замок над источниками?

Глава 4. Мытарства

В давние времена род Хорров служили совсем иным богам – суровым и безжалостным. Закряжцы и сейчас молились бы им, если бы не король Кардеры, присоединивший чужие земли к своим владениям и насильно заставивший почитать Единого бога.

Люди тайком ходили в горы, чтобы попросить помощи у покосившихся идолов. Когда священник на службе вопрошал, не изменяют ли они своей вере, они, как на духу, отвечали «Верны!», имея в виду совсем не того бога, что смотрел на них грустными глазами в красивом храме.

Стефан помнил, как мальчишкой подписывал документы – обязательство построить в родном городе обитель для нового бога. Пришлось вникать в денежные дела. Сам ужался, уволив половину слуг, поднял налоги, но построил красивый храм с колокольней. А ведь ему тогда было всего четырнадцать лет.

Нянька рассмеялась, чем отвлекла от дум о несправедливом короле.

– Ты сказал, я становлюсь дряхлее? Да мне и пятидесяти нет. Я еще твоих детей нянчить буду, – Мамушка легонько щелкнула Стефана по носу. Как в детстве.

– Не надо лишних слов. Ты просто ответь, «да» или «нет».

Стефан расслабился. Едва ли не котом мурчал, когда нянька вновь запустила пальцы в его волосы.

– Знаешь, раз уж тебе нужна моя помощь, то я отвечу «да».

Стефан поднял голову. Он не верил, что Мамушка согласилась.

– Я не ослышался? – осторожно спросил он. – Ты сказала «да»?

– Я ведь понимаю, что тебе неловко привозить в гарнизон няньку. Не маленький уже. Хоть женой, хоть дочерью назови, я на все соглашусь. Знаю же, что понарошку.

– Как ты могла сказать «да»? Как не стыдно даже думать об этом всерьез? Я ждал от тебя отказа, – Стефан был расстроен.

– Голову заморочил, – нянька, вконец рассердившись, завозилась, чтобы выбраться из кресла. – То с собой зовешь, то недоволен, когда соглашаюсь. Уходи. Пойди в студеной реке охолонись. И не смей больше так шутить. Прикажу розгами высечь.

Все как в детстве. Мамушка не раз грозилась розгами, но обещания всегда оставались на словах.

После случая с нянькой граф Хорр четко понял – шутить с предложениями руки и сердца нельзя даже со старухами. Неизвестно, что им стукнет в голову.

Той ночью опять снился зверь, который подошел так близко, что Стефан почувствовал запах его шерсти. А утром с ужасом обнаружил, что коготь появился еще и на безымянном пальце. Плюс ко всему, фаланги обоих густо поросли бурой шерстью.

Оставив военную службу из-за невозможности объяснить изъян, делающий его похожим на оборотня, граф Хорр несколько лет мотался по Западным королевствам, где жили сильнейшие маги и колдуны. Но ни один из них так и не смог снять проклятие. Пришлось вернуться в Закряжье и стороной обходить девушек, мечтающих выйти за него замуж. Он стал затворником.

Все это Стефан рассказал другу и продемонстрировал руку, с которой сдернул перчатку.

– И что же теперь делать? – Касл не мог оторвать взгляда от изуродованных пальцев. – Отдашь все наследство Вильхельму Второму? Но если ты так и не оставишь после себя потомства, то твой родовой замок тоже перейдет короне. Не жалко?

Надевая перчатку, граф скрипнул зубами. Дом с его тайнами отдавать захватчику было нельзя. В голове Стефана давно поселилась мысль, что страшная болезнь обошла Закряжье только потому, что его земли все еще охраняли старые боги. Договор, заключенный его предками, оставался в силе.

Но что будет с закряжцами, когда в замке начнут хозяйничать люди короля? Уйдет источник глубоко в скалу, чтобы скрыть свою силу, или достанется по праву сильнейшего Вильхельму Второму? А цветы? Что будет с дивным светом?

– Я выполню все условия проклятия, – Стефан вновь обратил взор на огонь. – Отыщу женщин, которые точно ответят мне «нет». Главное, вспомнить, сколько раз я произнес это слово, отказываясь платить ведьме. Десять? Двенадцать? Пятнадцать?

– Думаю, не больше дюжины. Прости, но из-за обильных возлияний я плохо помню тот вечер. Вино – зло.

– Я тоже больше не пью. И тебе не надо, – Стефан покосился на пустой бокал друга. – Были бы мы в тот день трезвы, ничего не случилось бы.

Весь вечер они привели, разрабатывая план. Составляли списки, к кому следует обратиться, чтобы услышать «нет». Касл даже предложил свою мать. Мол, он обработает ее – предупредит заранее, что нельзя соглашаться. Стефан был против. Неизвестно, как поведет себя проклятие, если он начнет мухлевать, но мать Касла в список все же внес.

Начали осуществление плана на следующий же день. Отправились к вдове палача. Да, в Верконе был такой, пока Вильхельм Второй не прислал распоряжение, чтобы всех преступников отправлять на суд в столицу. Даже такую привилегию, как разбор спорных дел, король отобрал у хозяина Закряжья, желая показать всем, кто здесь главный.

Оставшись без работы (в столице хватало своих палачей), местный душегуб сильно запил и в итоге замерз под забором. Вдова криком кричала, что ненавидит графа Хорра, так как тот не отстоял свое право хозяина. Стефан догадывался, что многие закряжцы недовольны, перейдя под управление короля. Они считали, что их лорд не проявил должного упорства.

Однажды, чуть повзрослев, Стефан собрал горожан на центральной площади и напомнил, как они попрятались в своих домах, когда пришли королевские войска.

И никто тогда не кинулся к четырнадцатилетнему хозяину, оставшемуся сиротой, на помощь. А ведь во время нападения полегли почти все стражники замка. После долгой осады и угрозы, что король сожжет Веркон, если граф не подчинится, он вынужден был склонить голову. Горожане прятали глаза. Все так и было. Но всегда хочется найти виноватого.

Вроде и объяснил юный лорд Хорр, что другого пути не было, иначе погибли бы безвинные, но недовольные все равно остались. Они и составили костяк списка.

Вдова палача жила в каменном двухэтажном доме, что говорило о прежнем достатке. Дети уже выросли и сами стали родителями – за высоким забором шумели внуки, играя во дворе под присмотром одной из снох. Стефан знал, что у вдовы палача только своих детей было пятеро, а внуков – вовсе не счесть.

Когда ей сообщили о прибытии графа Хорра, вдова долго не спускалась к своему сюзерену. Стефан сидел на стуле в сильно натопленной гостиной и поглядывал на друга. Не раздевался, так как собирался быстро уладить дело. Касл вел себя более вольно – рассматривал развешанные на стенах топоры, секиры и орудия пыток, что входили в арсенал палача.

По всему выходило, что вдову не ужасал вид предметов, несущих смерть. Она гордилась ими, раз выставила напоказ. Не забыла мужа, что не могло не радовать. Стефан надеялся услышать категоричное «нет».

Когда на лестнице послышались шаги, Касл быстро вернулся к Стефану. Барон не успел повесить на место топор, с которым упражнялся, представляя, что рубит голову. Он убрал его за спину, но топорище было слишком длинным и полностью за Каслом не скрывалось.

Стефан поднялся, чтобы поприветствовать хозяйку дома.

– Чем обязана? – еще находясь на лестнице, спросила вдова.

Большая, рыхлая, с грубыми чертами лица, она заставляла скрипеть под собой каждую ступеньку. Одетая во все черное, женщина являла собой саму скорбь. Глаза блестели от непролитых слез. Узнав графа, вдова замерла. Выразительно всхлипнув, приложила платок к носу.

– Госпожа Кристель, – Стефан шагнул к лестнице и подал руку, чтобы женщина благополучно покинула последнюю ступеньку.

– Рада приветствовать вас, Ваше Сиятельство, и вас, Ваше Благородие, – произнося последние слова, она повернула голову в сторону Касла. Заметив топор, в недоумении вскинула брови. Обладательница грубого голоса, лишенная какого-либо изящества, она сама легко представлялась на месте палача. – Что привело высокородных господ к несчастной вдове?

Стефану понравилась прямота женщины. Она не стала обмениваться любезностями, что могло затянуть время пребывания гостей в мрачном доме.

– Пусть вас не удивит мой вопрос, – Стефан прямо посмотрел вдове в глаза, – но что бы вы ответили, если бы я попросил вашей руки?

Госпожа Кристель опустила глаза, и только сейчас Стефан заметил, что все еще держит ее ладонь в своей.

– Я бы поинтересовалась, для чего она вам понадобилась.

Совсем не вовремя Касл уронил топор. В глазах вдовы мелькнул страх, и она, от греха подальше, убрала обе руки за спину.

– Нет-нет, вы не так поняли, – поторопился исправить положение Стефан, наблюдая, как покрасневший до корней волос друг вешает топор на место. – Я всего лишь хочу знать, как бы вы отреагировали, если бы я вдруг предложил вам выйти за меня замуж. Да или нет?

Женщина оторопело моргнула.

– Спустя столько лет вы решили начать раздавать долги? – ее щеки и нос сделались пунцовыми. – Из-за вашего малодушия мой муж распрощался с жизнью…

– Мне было всего четырнадцать, – напомнил Стефан.

– Повзрослели, значит, Ваше Сиятельство? И сейчас хотите загладить свою вину? – вдова пошла в наступление: еще шаг и она уперлась бы объемной грудью в солнечное сплетение графа. Тому пришлось отступить. – Ох, сколько же лет я ненавидела вас! Сколько проклинала…

Хозяйка дома вперилась немигающим взглядом в Стефана. Он выдохнул. Ее ненависть давала надежду. Чтобы подогреть вдову, граф скривился и еще выше задрал нос, всем видом показывая, что ему трудно дышать с ней одним воздухом. Любую женщину подобное поведение смертельно оскорбило бы.

– Пришел мой черед заставить вас плакать, – громко произнесла госпожа Кристель. – Поэтому с превеликим удовольствием отвечу «да». Завтра же перееду в ваш замок. Катуня, Верина, Буся, собирайтесь, мы будем жить в хоромах Его Сиятельства! Разрешаю звать его папой!

Стефан не ожидал, что вдова выкинет вперед руку и мертвой хваткой вцепится в подбитый мехом плащ.

– Что вы делаете? – на помощь к оторопевшему другу пришел Касл и втиснулся между ним и вдовой. – Вы не так поняли! Мы просто проводим опрос. Хотим узнать, сколько овдовевших или брошенных женщин Веркона готовы заново выйти замуж. Хватает ли на их долю свободных мужчин или их следует привезти из столицы....

– Что же вы мне голову морочите? – вдова с неохотой отпустила шубу. Она уже чувствовала себя графиней.

– Это всего лишь опрос, – граф поправил съехавший с плеча плащ и направил убийственный взгляд на Касла. Тот побледнел, но не остановился.

– А за правдивый ответ, что вы не против выйти замуж, вам, госпожа Кристель, полагается вознаграждение.

Касл суетливо вытащил из кармана и положил на стол золотой.

Глава 5. Долги детства

Барон смотрел на деньги с таким сожалением, что Стефану сразу стало понятно, что те у друга не были лишними. Но зато золотой резко поднял настроение вдовы, потерявшей шанс на богатую жизнь. Цапнув монету, Кристель широко улыбнулась.

– Уж постарайтесь, господа, подберите мне хорошего мужа. За старого, угробленного вашими же стараниями, неплохо было бы вернуть должок.

– Мы благодарны вам за прямоту, – едва скрывая досаду, ответил граф.

Он схватил друга за шиворот и поволок к двери. Сев в карету, наклонился вперед, чтобы быть с растрепанным бароном нос к носу, и зашипел:

– Что ты творишь? Хочешь, чтобы по городу разнеслась молва, что мы собираемся завозить для одиноких женщин женихов? Что будешь делать, когда этих женихов обманутые вдовы не дождутся? – Стефан зло сощурил глаза. Касл, наоборот, распахнул их еще шире. – Ты зачем оставил вдове палача деньги?

– Сам жалею. Маменька последний золотой отдала, чтобы я заказал на завтра мяса, – проблеял Касл, вдавливаясь в мягкую спинку сиденья.

Стефана не устроил ответ. Граф изволил гневаться.

– Неужели ты не понимаешь, с чем шутишь? Теперь мне ни за что не избавиться от проклятия. Пойдет слух, что мы проводим опрос и платим за это. Люди жадны и примитивны. Стоит им узнать, что кто-то вместо «да» ответил «нет», и ему не дали золотой, нас с тобой завалят согласиями выйти замуж. И к утру я тебя загрызу, так как за ночь превращусь в дикого зверя.

Касл виновато почесал затылок.

– Еще не все потеряно, друг. Мне сейчас в голову пришла блестящая мысль. По щелчку пальцев соберем все «нет», – барон поерзал, прежде чем продолжить. Стефан ждал. – Мужчины. Вот кто никогда не скажет тебе «да».

Граф Хорр обессиленно откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

– Теперь я точно знаю, почему тебя не приняли в Военную академию, – заговорил он через длительную паузу. – У тебя нет половины мозга. Рефлексы есть, а та часть, что отвечает за мышление – отсутствует. Ты хочешь окончательно похоронить мое имя?

– Убедил, плохая идея, – поняв, что друг убивать прямо сейчас не собирается, барон осмелел. Достал из кармана список. – Следующая по плану – старуха-старьевщица.

Стефан поморщился. К старьевщице ехать не хотелось. Глупая детская выходка сейчас виделась совсем иначе. Мальчишкой он украл с ее веревки выстиранное для продажи белье и раздал его нищим.

Граф до сих пор помнил, как сухая, словно старая ветка, женщина провожала его полным ненависти взглядом, когда он проезжал с отцом мимо ее лавки. Как губы складывались в единственное слово, которым она неизменно награждала его при встрече. Поганец.

А он чувствовал себя героем: отобрал у сквалыги тряпье и раздал нуждающимся. Еще и кривил рожи. Тетка жила далеко не бедно. Да и чего жалеть старые тряпки?

Детство прошло, и шалость забылась. Стефан вспомнил ее только потому, что Касл выпытывал имена всех, кому он напакостил даже в несмышленом возрасте. «Это богачи забывают неудачу, так как не знают деньгам счета, а нищета точит зуб на обидчика за мелкую монету всю оставшуюся жизнь», – пояснил барон другу.

Дом старухи-старьевщицы за прошедшие годы сильно обветшал. Во дворе все так же полоскалось на морозном ветру выстиранное белье. Заговорщики постучались, прежде чем войти. Внутри бедность буквально кричала, хоть и держалось помещение в чистоте. На лавке у окна сидела женщина и что-то штопала.

Она повернулась, когда барон кашлянул. Швея оказалась молодой, но такой же костлявой, как та старуха, которую он обидел. Лопатки были такими острыми, что грозились прорезать ткань суконного платка, наброшенного на плечи.

– Простите, мой лорд, что не встречаю, как положено. День на исходе, а дел еще много, – произнесла она, не прекращая работать иголкой.

– А свечи? – спросил Касл, оглядывая комнату. Ведро с тлеющими углями у ног старьевщицы – в доме было холодно, грубый стол с накрытой тряпицей миской, кровать за занавеской.

– Я стараюсь экономить, – швея сделала узелок и перекусила зубами нитку.

– А где прежняя хозяйка? – Стефан прошел к кровати и отодвинул занавеску. Он был уверен, что там лежит старуха, но наткнулся взглядом на испуганного ребенка, прижимающего к груди самодельную куклу.

– Бабушка умерла два года назад. Она так и не простила вас, – девушка дала знать, что понимает, кто пришел в ее дом. – А я Леся, ее внучка. Вы должны меня помнить. Это я кричала и обзывалась, когда вы сдергивали с веревки белье. И даже кинула в вас камень. Вы оставили нас на неделю голодными.

Стефан не помнил девочку. Но его сильно задели слова женщины. Из-за него страдали и без того обездоленные люди. Если бы он мог повернуть время вспять, ни за что не совершил бы настолько глупый поступок.

– А это кто? – граф кивнул на малышку.

– Моя дочь.

– Муж есть?

Швея помотала головой.

– Кому нужна такая нищета, как я?

– Мне очень жаль, что я был настолько бессердечен, – Стефан вытащил из кармана кошелек. Положил на стол и, подтолкнув к выходу открывшего рот друга, направился к двери.

– А что хотели-то, Ваше Сиятельство? – женщина взяла ребенка на руки.

– Попросить прощения у вашей бабушки, – сказал он, не поворачивая головы.

– Вы опоздали.

– Я понимаю.

Уже в карете Касл спросил:

– Почему ты не предложил ей руку и сердце?

– Я еще не пережил согласие вдовы палача, – Стефан смотрел в окно – они ехали по бедным районам его родного города. Серые покосившиеся дома, даже припорошенные снегом, смотрелись убого.

– Думаешь, старьевщица тоже сказала бы «да»?

– Не уверен. Она больше боялась за ребенка. Взяла его на руки, а не кинулась к кошельку.

– Чего ей бояться? – Касл скривил лицо. – Не такие уж мы страшные.

– Если бы я счел, что девочка растет в неподобающих условиях, то, как правитель Закряжья, мог отнять малышку и отдать ее в приют. У нас есть такой, ты не знал? Он носит имя моей матери. Детский приют Марии Хорр.

– Откуда мне знать? Меня сейчас волнует только одно – где взять деньги на мясо. Мать меня убьет.

– Поехали к ней, – Стефан постучал по стенке кареты и крикнул кучеру: – На перевал!

– Хочешь попытать там счастья?

– Посмотрю, в каких условиях ты живешь.

– А если не понравятся, сдашь меня в приют? – Касл широко улыбнулся.

Но шутка не прошла. Стефан не ответил. Откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Он впервые ехал в дом друга. За столько лет ни разу не поинтересовался, насколько матери Касла приходится тяжело. А ведь в том, что старый барон разорился и умер, есть и его, Стефана, вина. Не отдай он власть в Закряжье королю, пограничная застава и сейчас служила бы исправно и приносила достойные деньги.

За всю свою сознательную жизнь молодой граф Хорр минимум четыре раза за год пересекал перевал. Он не видел, как меняется крепость – камни оставались все так же крепки, а на сторожевой башне все так же развевается флаг короля Вильхельма Второго. Только если раньше у шлагбаума стоял часовой и выходили досматривать повозки пограничники, то сейчас о прежних порядках напоминали лишь крашеные в цвет флагов Закряжья и Кардеры пограничные столбы.

Из трубы мрачного каменного здания, служившего в давние времена казармой, валил дым. Во дворе раздетый по пояс мужик колол дрова, а два подростка сноровисто перетаскивали поленья в дом, протоптав по снегу грязную дорожку.

Увидев въезжающую во двор карету, все трое прекратили работу и согнулись в пояс, приветствуя важного гостя и своего хозяина. Друг выглядел смущенным, но хорохорился. Улыбался и подшучивал. Походя раздавал путающейся под ногами детворе подзатыльники.

– Откуда столько детей? – Стефан не привык к детскому шуму. В его замке даже слуги разговаривали вполголоса.