
Полная версия
Наедине с собой

Марк Аврелий Антонин. Гравюра по античному бюсту. Нач. XVIII в.
14
Боги дали мне почтенных предков, добрых родителей, сестер, наставников, хороших слуг, друзей и родных. Благодарю Провидение за то, что я никому из них не нанес огорчений: благодаря счастливым обстоятельствам я не совершил ничего постыдного, хотя неоднократно едва удержался от порока. Благодарю Провидение, что воспитанием моим недолго заведовала наложница моего деда и что я не потерял преждевременно чистоту отроческого возраста.
Счастлив я, что был руководим таким отцом и повелителем, который рано начал отучать меня от высокомерия. Он внушал мне, что при дворе можно жить без свиты и телохранителей, без шитых мундиров, факелов, статуй и прочей роскоши, что великодушие монарха, величие его особы и благотворная деятельность его нисколько не умаляются ношением простой одежды.
В отличие от многих своих современников-аристократов, проводивших дни и недели в пирах и разврате, Марк Аврелий крайне негативно относился к таким развлечениям и сам никогда в них не участвовал. И уж тем более не тратил на увеселения государственные деньги.
Счастлив я, что имел брата, который подавал мне пример благонравия и нежно любил меня, что дети мои родились здоровыми духом и телом и что я не сделал быстрых успехов в риторике, поэзии и других науках, потому что, отличившись в них, я, вероятно, предался бы им исключительно. Я рад, что мог скоро доставить воспитателям моим почетные должности, которых они желали, и не огорчал их пустыми обещаниями, ссылаясь на то, что они еще молоды и что я займусь ими «со временем».
Благодарю Провидение, что оно послало мне Аполлония, Рустикуса, Максима, что мысль о жизни, согласно с законом природы, и живое стремление к ней беспрестанно и ясно представлялись моему разуму, так что от богов и получил всякую помощь и благодать и не могу сказать, что по неведению не мог устроить своей жизни согласно с законом природы; если до сих пор еще я раб своих слабостей и не могу отрешиться от них, то виню себя одного, ибо не слушаюсь их увещаний, не полагаюсь на них и не внимаю их голосу, обращенному ко мне. И как могла моя плоть, несмотря на мою дурную жизнь, сохраниться до сих пор невредимо!
Благодарю Провидение за то, что мои любовные интриги с Бенедиктой и Теодотой ограничились словами и не доведены до дела и что с тех пор, когда страсть снова овладевала мною, я мог побеждать ее разумом; что когда я был сердит на Рустикуса, не сделал против него ничего такого, в чем бы пришлось раскаиваться; что мать моя, которая умерла молодою, последние годы провела со мною; что, когда бы я ни пожелал помочь нуждающемуся, ни разу не получал отказа в деньгах и сам никогда не знал нужды; что у меня жена любящая, простая и несвоенравная; что мне удалось набрать способных воспитателей для моих детей; что во сне мне открыты были некоторые целебные средства, особенно против припадков кровохарканья и обмороков, которыми я страдал в Гаэте и Хризе; что, когда я начал заниматься философией, не подпал под влияние софистов и не терял времени за чтением пошлых авторов, не увлекся ни тонкостями логики, ни любопытными изысканиями астрологии.
За все благодарю богов! Ибо во всех делах этих нужно счастье, которое посылается ими.
Писано в лагере у квадов[16], на реке Гран[17].
Тема провидения, предопределения, судьбы была очень сильна и в древнегреческой, и в римской культуре. Во многих древнегреческих мифах то, что определили для человека Мойры – богини судьбы, не может отменить даже сам Зевс. Поэтому можно сказать, что стоики во многом основывались на этих древних представлениях, при этом отдавая должное воле человека, которая должна уберечь его от необдуманных поступков.

Парки. П. Туман. 2-я пол. XIX в.
15
С самого утра надо следить за собой и сказать себе: я могу сейчас прийти в столкновение с человеком дерзким, неблагодарным, наглым, лицемерным, докучливым или озлобленным, ибо такими пороками одержим всякий незнающий, что именно хорошо и что дурно. Но если я сам твердо знаю, в чем добро и зло, понимаю, что зло для меня есть только то дурное дело, которое я сам делаю, то никакой обидчик не может навредить мне, ибо никто не может заставить меня против воли моей делать зло. Но если я вдобавок еще помню и то, как близок мне всякий человек, не по плоти и крови, а по духу, который в каждом из нас от Бога и составляет ту сущность нашу, которая выше плоти, то я не могу сердиться или негодовать на столько близкое мне существо, ибо мы сотворены друг для друга, призваны помогать друг другу, как рука – руке, нога – ноге. Как глаза и зубы, которые всегда заодно помогают друг другу. Поэтому отворачиваться от ближнего, оскорбившего нас, противно истинной природе нашей. Однако против этого грешит всякий человек, ненавидящий другого за обиду.
16
Плоть, душа и руководящее начало – разумение – вот весь человек. Откинь же пустые помыслы и заботы, книги и все бесполезное, затмевающее разум: не на это дано тебе время. Слушай и уразумевай. Мало заботиться о плотском, как будто ты умирающий: плоть состоит из крови и костей, под покровом, сплетенным из нервов, жил и клеточек. Далее вникни, что такое душа твоя, – это пар, ты беспрестанно выдыхаешь и вдыхаешь его. Наконец, сознай, кому принадлежит господство над целым. Не будь же безумцем – пора, уж ты созрел; не допускай, чтобы данный тебе руководитель был рабом; не подчиняй его слепой плоти, не допускай, чтобы он внезапно пропал вместе с плотью. Не ропщи на Провидение за то, что тебе посылается в настоящую минуту, не противься судьбе своей, ибо все сущее по воле Бога преисполнено разума, и то, что человек по слепоте своей называет случайностью, необходимо в том стройном целом, коего он часть; для каждой части этого целого добро есть то, что скрепляет ее неразрывно с целым. Остановись на этом воззрении, пусть оно будет твоей основой. Что же касается до книжной учености, отвернись от нее, дабы ты мог когда-нибудь умереть спокойно, без сомнений, с сознанием истины и с сердцем, преисполненным благодарности.
Вряд ли стоит понимать буквально призыв Марка Аврелия «отвернуться от книжной учености» – вероятно, таким образом в его творчестве преломилась идея стоиков о том, что при всем уважении к культуре жить нужно все же своим умом.
Глава II
1
Вспомни, с каких пор ты все откладываешь и еще не воспользовался временем, дарованным тебе Богом, чтобы одуматься. Пора, наконец, понять, какова твоя сущность, что такое внешний мир, кто владыка мира, коего ты мельчайшая соринка, и что тебе отмерено время, которое, если ты им не воспользуешься, чтобы понять смысл жизни, пройдет бесследно и безвозвратно вместе с тобою.
2
Исполняй предстоящее тебе дело, сосредоточивайся на нем, исполняй его по совести, справедливости и с любовью, не отвлекайся другим, старайся отбросить другие мысли, освободись от гнева и ненависти; это тебе удастся, если привыкнешь смотреть на каждое дело, которое ты делаешь, как на последнее в жизни. Тогда в исполнении дела ты будешь свободен от той суетливости и раздражительности, которые заглушают голос разума. Ты видишь, как немного надо восполнить, чтобы жить по закону Бога и быть счастливым.
3
Упрекай и презирай себя, тебе некогда превозноситься и искать почета, ведь почести – только на короткое время, это время уже потрачено, а ты сам еще не можешь уважать себя, все еще думаешь, что счастье твое зависит от мнения других.
4
Едва ли найдутся люди, несчастные от того, что не знают, что происходит в душе других людей; но если человек не сознает ощущений собственной души своей, он наверно будет несчастлив.
5
Вот о чем ты должен всегда размышлять – что такое бытие мира и твое личное бытие, и какое твое отношение к бытию мира, какую часть целого ты составляешь, и какого рода это целое; в особенности же о том, что никто тебе не может помешать, чтобы слова и дела твои были в полном единении с целым, коего ты часть.
Стоики представляли мир чем-то наподобие живого организма, управляемого божественным законом – логосом. Человеческая судьба – лишь часть его, поэтому спорить с «судьбой в целом» смысла нет.
6
Надо привыкать мыслить и действовать, как будто конец жизни уже наступает. Впрочем, разлука с жизнью не есть зло, если правда, что есть боги, ибо невероятно, чтобы они желали тебе зла. Допустив же, что богов нет или что они не заботятся о людях, стоит ли жить в таком мире, где нет ни богов, ни Провидения? Но нет сомнения, боги есть, и они заботятся о людях, они дали власть человеку оградить себя от настоящих, не мнимых зол. От всякой такой жизни, в которой есть истинное зло, человеку дана возможность оградить себя. Как же смерть может быть злом для человека, когда он от этого не делается хуже? Нет, неразумно было бы предполагать, что Провидение без разбору распределило добро и зло между добрыми и злыми. Ясно, что если жизнь и смерть, богатство и бедность, горе и радость выпадают безразлично на долю доброго и злого, то они не добро и не зло, ибо в них не участвует воля человека – его свободный выбор добра и зла.
7
Согласно учению стоиков, и добро, и зло коренятся в Логосе и подчиняются универсальным законам мироздания. Добро – это то, что способствует развитию и соответствует естественному порядку вещей. Зло, напротив, – то, что нарушает этот порядок и препятствует гармонии. Однако стоики подчеркивали, что большинство явлений и предметов в мире сами по себе не являются ни добром, ни злом. Их природа становится доброй или злой только в зависимости от нашего отношения к ним или от того, как мы их применяем. Иными словами, именно наш разум и наше восприятие определяют, будет ли что-то служить благом или станет источником зла.
8
Как быстро все исчезает в материальном мире тела, в памяти человека – воспоминание о них. Что такое, в сущности, утехи, завлекающие, или страдания, пугающие меня, – все питающее гордость и самолюбие мое? Как все это ничтожно, мелко, презренно и мертво! Надо руководиться духом, надо обдумать сознательно и зрело, что значит умереть; тогда станет ясно, если не дозволить воображению затемнять разум, что смерть есть не что иное, как закон природы. Было бы ребячеством бояться того, что в природе вещей. Надо уяснить себе, как человек соединен с Богом, какою частью своего существа и что делается с человеком, когда он сольется с Богом.

Марк Аврелий. Гравюра по античному бюсту. XIX в.
9
Что может быть безрассуднее, как выходить беспрестанно из своей сущности, кружиться во внешней тьме и не сознавать, что жизнь должна быть посвящена служению сущему в нас Богу. Служение Ему состоит в воздержании от страстей и неразумных дел, в покорности своей судьбе, в кротости, любви и терпении к тем ближним, которые, не зная, что хорошо и что дурно, подобно слепым, не могут отличить черного от белого.
Стоики в целом считали, что один человек вряд ли сможет переделать несовершенное общество, как бы просвещен и силен он ни был. Поэтому лучше стремиться к саморазвитию, а не кидаться «на амбразуры»: так будет проще воспринять дефекты мира как неизбежное зло. Но из этого вытекает следствие, которое, в общем-то, вполне стыкуется с позицией многих философов более позднего времени: чем больше людей, совершенствующих себя, – тем совершеннее мир.
10
Не все ли равно, если твоя жизнь будет продолжаться триста или три тысячи лет; ведь ты живешь только в настоящем мгновении. Это мгновение для всех то же самое, и всякий, умирая, утрачивает только настоящее мгновение. Никак нельзя утратить прошедшего или будущего, ибо не может быть у нас отнято то, чего мы не имели. Поэтому надо привыкать иметь в виду: во-первых, что мир сей вращается вечно в одном и том же кругу и что нет никакого интереса видеть одно и то же в продолжении 200, 300 и более лет; во-вторых, что старец и юноша, умирая, теряют одно и то же – жизнь, которая вмещается только в настоящем мгновении.
11
Жизнь человека по краткости своей есть точка. Состав его плоти непрочен. Его душа подобна вихрю, судьбу его трудно определить, и призвание его загадочно. Во время жизни он странник или воин, забвение – удел его. Что же может поставить его выше всего этого? Только философия, которая учит сохранять в целости божественный дух, сущий в нас, ставить его выше житейского, признавать его власть, ничего не делать против воли его, не руководствоваться поступками других, быть самостоятельным, с доверием встречать свою судьбу, как исходящую из того же источника, как и жизнь наша, и, наконец, бодро встретить смерть как момент разложения плоти на те самые части, которые входят в состав каждого животного. Если стихиям, составляющим нашу плоть, свойственно переходить одна в другую, то нет основания смущаться, когда с нами внезапно совершается это превращение. То, что в природе вещей, не может быть злом.
Писано в Карнунтуме[18].
Глава III
1
Недостаточно помнить, что жизнь утрачивается каждый день и остаток ее постоянно убавляется, надо вдобавок беспрестанно иметь в виду, что если даже человек проживет долго, он не может быть уверен, что его мыслящая способность сохранится во всей полноте своей. Как многие под старость впадают в детство – в такое состояние, при котором дышат, питаются и продолжают исполнять низшие отправления. Между тем светоч разума уже угас, они уже утратили способность ясно сознавать высший нравственный долг человека и свободно, произвольно обязывать себя к исполнению этого долга. Итак, надо спешить вступить в жизнь разумную, нельзя откладывать отвыкать от слепой плотской жизни, не только потому, что смерть ежечасно у порога, но и потому, что свет, освещающий жизнь человека, может померкнуть.
2
Не теряй своего времени, занимаясь делами других, разве если можешь оказать этим помощь; ты наверно упустишь самое необходимое для улучшения себя самого, если станешь заниматься разбором или оценкой чужих слов или дел, побуждений или желаний. Все это только может отвлечь дух твой от познания самого себя. Надо очищать помыслы свои от всего бесполезного и праздного, от пустого любопытства и сосредоточиваться на таких мыслях, которые ты мог бы сообщить каждому открыто, всегда и не задумываясь, если б у тебя спросили: «О чем ты думаешь?» Когда ты проживешь таким образом, исполняя постоянно, искренно и правдиво все то, что внушит тебе совесть твоя, ты станешь орудием Божества, исполнителем его воли; ты войдешь в самое тесное общение с пребывающим в тебе Богом, ибо тело твое есть сосуд, освященный присутствием Бога, тогда он освободит тебя от приступов чувственности, гнева и зависти, ты будешь чужд пороков, стерпишь всякую обиду, выйдешь победителем из великой брани с самим собою, станешь человеком вполне справедливым и всеми силами своего духа полюбишь свою жизнь, ту самую, которая тебе дана в удел, и в ней найдешь для себя истинное благо. Тогда ты редко будешь заниматься деяниями других, житейские дрязги перестанут волновать тебя, мыслящая способность твоя найдет пищу в сознании, что все люди, живущие разумно, близки друг другу и что истинная природа человека призывает его заботиться о помощи ближнему.
3
Ничего не делай против разумной воли, всегда согласной с общим благом, ничего не делай, не обдумавши зрело, ничего такого, в чем бы ты сомневался. Выражай свои мысли без прикрас, не болтай и не суетись. Одним словом, пусть власть твоя будет Бог, который в тебе. Какому бы ты ни принадлежал роду, племени, состоянию или возрасту, будь готов, когда пробьет час твой, отойти охотно и радостно. Избегай клятвы и свидетельства. Имей мир внутри себя, не нуждайся в помощи и покровительстве извне, от других. Я говорю: стой прямо сам, не жди, покуда тебя выпрямят.
Как относились философы-стоики к рабству как социальному институту? Большинство стоиков – и греческих, и римских – жили во времена, когда узаконенное рабство считалось нормой. Поэтому явного возмущения против того, чтобы один человек владел другим, у многих представителей этого философского направления не наблюдается. Правда, например, Сенека и некоторые другие стоики писали о том, что даже если один человек имеет юридическое право владеть другим, на самом деле они равны – ведь для богов (Логоса, Вселенной и так далее) нет никакой разницы между разными частичками мироздания.
Кстати, из представления о людях как о частицах единого вселенского целого вытекает также представление о том, что можно сформулировать понятие некоего общего блага, которое будет актуально для всех.
4
Разве знаешь ты в жизни что-нибудь прекраснее справедливости, правды, умеренности, силы духа, одним словом, того состояния души, в котором ты находишь внутреннее удовлетворение, признаешь над собой не свою волю, а волю Провидения, миришься с обстоятельствами, которых не можешь предотвратить, но стоишь в зависимости от того, что называют роковым или случайным. И говорю, если ты можешь найти что-нибудь прекраснее этого, то всем сердцем радостно отдайся найденному сокровищу. Если же и вправду нет ничего выше сущего в тебе Бога, обуздывающего твои похоти, испытывающего твои помышления, освобождающего тебя от обмана чувств (как говорит Сократ), если ты признал, что все мелко и призрачно в сравнении с жизнью во власти Бога и заботою о благе ближнего, то уже не внимай другому голосу и отврати сердце свое от всего того, что могло бы лишить тебя сокровища, которым ты обладаешь. Безрассудно было бы ставить наравне с ним что-либо другое, вроде почестей, власти, богатства и утех, так как все это, если хоть немного прельстит, тотчас неизбежно соблазнит тебя и завладеет тобой. Я говорю ясно: каждый выбирай, безусловно, лучшее для себя и этого держись. Но, скажешь ты, лучшее – это то, что для меня полезно. Да, если прибавить: полезно – как существу разумному. Если же ты понимаешь свою пользу в смысле удовлетворения животных, чувственных потребностей, не останавливайся на этом определении; пусть разум твой будет свободен от обмана чувств, ибо он светоч твой. Не мечтай, чтобы тебе могло послужить в пользу все то, что совместно с предательством, бессовестностью, ненавистью, злобой, заносчивостью, лицемерием, или всякий такой поступок, для которого требуется завеса или закрытые двери.
Кто положил свою основу в свете разумения и служит ему, для того не может быть трагических положений в жизни, тот не знает мучений совести, не боится одиночества и не ищет шумного общества, таковой имеет жизнь в высшем смысле этого слова, не бежит от людей и не гоняется за ними. Его не смущает помысел о том, надолго ли дух его заключен в плотской оболочке; поступки такого человека будут всегда одинаковы, даже в виду близкой кончины. Для него одна забота: жить разумно в мирном общении с людьми.
Стоиков часто причисляют к основоположникам научного метода: они не особо ценили «очевидное» и разнообразные «откровения», призывая искать истину, сомневаться, пробовать. Противоречит ли это идее судьбы? Ведь все равно все будет так, как предначертано? Нет, ведь помимо судьбы у нас есть еще цель жить достойно, а для этого нужно мыслить.
Стоики были уверены, что наилучший способ открыть человеку истину – сделать так, чтобы он сам нашел путь к правильным ответам на свои вопросы. Не диктовать ему, что правильно, а что нет, а помочь самостоятельно сделать верные выводы.
5
Держи в почете и соблюдай свою способность обсуждать и делать выводы, ибо в ее власти оградить тебя от ошибок, направить тебя к добру и подчинить твою волю воле Бога: тогда твоя жизнь не будет идти вразрез с природой и истиной.
6
Помни вышесказанное и пойми, что человек живет только в настоящем, что прошедшего уж нет, а будущее покрыто тьмою. Итак, жизнь человека во времени заключается в бесконечно малом промежутке, ибо настоящее есть мгновение, а в пространстве ее предел – земной шар, едва заметная точка во вселенной; бесконечно ничтожна и слава, оставляемая человеком, как бы она ни казалась громка.
7
К вышесказанному надо прибавить еще следующее: привыкай постоянно и точно определять всякую вещь, о которой ты мыслишь, дабы ты мог сознавать, какова ее природа, какова она сама по себе, по голой сущности своей, какое ее наименование, как называются отдельные части, из которых она состоит и на которые должна разложиться. Ибо ни в какой работе так не крепнут силы духа, как в точном и близком ознакомлении с явлениями, которые встречаются в этой жизни, и в развитии способности смотреть на них трезво, знать их настоящий смысл и оценку относительно общего целого. Важно знать, что это за явление пробудило во мне деятельность мысли, долговечно ли оно и как за него взяться, как подойти к нему: кротко или смело, искренно, прямо и просто или осторожно. Надо при всякой встрече уметь сказать себе: вот это – от Бога, вот это – от роковой случайности, а это – дело моего ближнего и брата, не сумевшего прожить по закону природы, для меня обязательному.
Вследствие этого знания я буду по отношению к ближнему кроток и справедлив и каждое явление сумею оценить по его действительному значению.
Одна из самых популярных претензий к стоической философии – приверженность идее судьбы. Противники стоиков утверждали, что таким образом можно оправдать все что угодно: например, я ворую потому, что судьба лишила меня возможности и желания зарабатывать, но зато дала возможность залезть в кладовку соседа! Но на этот случай у стоиков был достойный ответ: стоицизм подразумевает не только покорность воле судьбы, но и ответственность за свои поступки.
Что же касается заблуждений, то к ним можно относиться снисходительно, если это реально искреннее, случайное заблуждение. Если же человек творит зло сознательно – он должен быть готов отвечать за это.
8
Если ты следуешь внушению чистого разума и охотно, ревностно стараешься над выполнением предпринятого дела, наблюдая единственно то, чтобы совесть твоя была чиста как перед смертью, если ты таким образом делаешь свое дело, не колеблясь и не торопясь, то ты проживешь счастливо, и я не знаю ничего такого, что властно было бы нарушить твое счастье.
9
Как врач, имеющий всегда наготове инструмент для непредвиденных случаев, ты должен всегда иметь в виду учение философии, с помощью коего ты мог бы отличить человеческое от божественного. Тогда ты будешь всегда действовать, даже в малейших вещах, с полным сознанием той связи, в которой состоит в каждом данном случае божественное с человеческим, ибо ничто человеческое не может быть правильно разрешено без отношения к божественному.
Марк Аврелий с презрением относился к гладиаторским боям, считая их наихудшим способом потешить человеческие страсти. В то же время сведения о том, что он запрещал это развлечение, не совсем соответствуют реальности. Император пытался ограничить бои и даже приказывал драться тупым оружием; но полного запрета не было, так как это могло вызвать народный гнев.

Римские гладиаторы. Гравюра XVI в.
10
Перестань, наконец, сам себя обманывать. Нечего и думать, чтоб ты мог воспользоваться тем, что готовишь себе на старость; оставь записки и размышления свои. Не медли, брось все это, если любишь самого себя, и позаботься неотложно о спасении самого драгоценного, пока это в твоей власти.
11
Плоть, душа и дух – вот тройная природа человека: плоть ощущается, душа волнуется страстями, дух разумеет.
Но животные также способны ощущать; похоти и страсти пробуждаются в зверях, как и в людях, утративших все человеческое; наконец, большинство людей, отрицая божество, разумением своим служат всему житейскому и способны на всякое постыдное дело, если только могут совершить его без свидетелей. Итак, если все эти свойства общи всему оживленному, то отличительною особенностью разумного человека будет: не осквернять грехом святыню своего сердца, встречать бодро все то, что посылается ему в удел судьбою, пребывать во власти Бога, не путаться в праздномыслии, не грешить ни словом против правды, ни действием против справедливости. Вот содержание простой, счастливой, чистой жизни, которая не опрометчиво, без суеты и ропота стремится к истинной цели своей.
Стоицизм рассматривает зависть как одну из разрушительных страстей, которая противоречит разуму и добродетели. Стоики считали, что зависть возникает из-за неправильного отношения к внешним благам и сравнения себя с другими. Она появляется, когда человек придает слишком большое значение тому, что ему неподвластно: богатству, славе, успеху других людей. Эпиктет считал, что зависть – это признак того, что человек ошибочно считает внешние блага источником счастья. Однако истинное счастье, по мнению стоиков, заключается в добродетели и внутренней гармонии, а не в обладании материальными вещами или достижении социального статуса.