Багряный рассвет, или Как захватить Ад

Глава 4

Утро пришло не мягко – оно въехало в таверну как гном с бессрочным счётом, топнув ногой и потребовав кофе. Ниф открыл один глаз, потом второй, потом оба сразу и убедился в печальной правде: мир был таким же, но внутри у него стучало как будто кто‑то репетировал барабанную симфонию ошибок. Его рог шевельнулся, как будто хотел сказать «я предупреждал», но таверна отвечала только желанием продать ещё один завтрак.

Александр Фейн, напротив, выглядел удивительно свежо. Его пальто висело чистое и сухое, как документы в хорошем деле, а лицо было спокойнее, чем когда он заполнял формы на переквалификацию мировой судьбы. Он сдержанно улыбался и держал в руке маленькую бутылочку с жидкостью цвета очень строгого воскресенья.

– Похмелье у тебя выдающееся, – констатировал он. – Возраст экспериментов: двадцать одна чашка чая и один демон. Рекомендую выпить это. Оно – не для удовольствия, а для экономии времени.

Ниф взял бутылочку со скрипом – как будто это была не лекарственная смесь, а обещание поставить печать на самое важное дело его жизни. Отпил – и вкус напомнил ему о том, как пахнут неправильные решения, но только аккуратнее, на вырост. Состояние немного поумерилось, и мир перестал вращаться в режиме «вдребезги».

– Чёрт, – пробормотал Ниф, – кажется, я поклялся не выступать против бюрократии… хотя, может, я клялся в другой жизни. Память как сито.

– Не переживай, – сказал Александр спокойно. – Память найдётся. В дороге она полезна: стирает лишнее и оставляет главное. У нас – важный маршрут. Сегодня мы едем в столицу людей.

Ниф приподнял бровь (если бы у него были брови, они бы поднялись заранее). Столица. Звучало громко и опасно, с ноткой головной боли.

– Столица? – повторил он. – Почему? Мы же можем оставаться в Линденгроуве, пить чай, оформлять документы и пугающе выглядеть в углу.

– Потому что в столице решаются важные вопросы, – сказал Александ – И потому что там обитаетмужчина с прической, которая мешает нормальному свету рассудка.

Ниф нехорошо ухмылялся. Он удивлялся, как можно одновременно хвалить человека и обвинять его причёску – у Александра был свой метод убеждения.

– Ты имеешь в виду… короля Эвана златогривого? – Ниф произнёс имя будто это сладкое и хрустящее слово.

В голове у него всплыла картина: король с гривой, как у льва, блеск сотен расчесок и корона, которая, наверное, имела собственный парикмахерский план.

Александр кивнул. Его глаза стали для Нифа опасно серьёзными – не холодными, а расчётливо‑теплыми, словно чай, который знает, куда течёт.

– Именно он, – сказал он. – Эван златогривый держит страну людей в устойчивом заблуждении. Он мешает переписыванию некоторых договоров, поддерживает старые порядки и, главное, – не позволяет нам оформить пару юридических нюансов по порогам. Короче говоря, он стоит на пути. Ниф сделал попытку перевести разговор в более приятную плоскость.

– То есть… нам нужно убедить его подписать бумаги? Подарить ему выписку? Устроить презентацию в зале с колоннами и кактусами?

Александр улыбнулся, и в улыбке было то спокойное, почти практическое убеждение, которое умеют транслировать только люди, подписывающие судьбы на третьем этаже.

– Твоя креативность прекрасна, Ниф, – сказал он. – Но, к сожалению для нас обоих, бумага иногда не решает всех проблем. В данном случае – нужна самая простая формулировка: организовать убийство короля Эвана златогривого.

Фраза прозвучала в воздухе как звонок колокольчика в библиотеке. Ниф на мгновение забыл, как дышать; потом вспомнил и вдохнул, как будто воздух теперь тоже имел счета.

– Убийство? – Ниф повторил слово, словно пробовал его на вкус и обнаружил смесь чернил и лимона. – Ты серьёзно?

– Совершенно, – ответил Александр ровно. – Это политический факт в обёртке судьбы. Я понимаю, что слово жёсткое, но в политике иногда нужны жёсткие слова. Мы говорим «организовать», то есть привести в исполнение решение, не вдаваясь в детали – пусть это будет область специалистов. Я же занимаюсь стратегией.

Ниф морщился, пытаясь выстроить моральный алгоритм, но алгоритм у него оказался неисправен: слишком много чашек, слишком мало инструкций.

– А если Бригадир узнает? – спросил он, внезапно озабоченно. – Ты видел, что у них в Инферно строгие правила на пересадку тронов. Мой начальник может не оценить.

– Бригадир – он занят своим молотом и своими делами, – сказал Александр спокойно. – У нас есть способы сделать так, чтобы последствия удара коснулись тех, кто умеет держать короны слишком крепко. И, что важнее, если короля не будет, появится вакуум. Вакуум – это возможность. Он даст тебе шанс оформлять власть по‑новому. По реестру, как тебе нравится.

Ниф на секунду представил себя в кресле, на котором сидел кто‑то важный, и как мешки с душами выстраиваются в очередь за новым графиком отпусков. Виденье одновременно веселило и пугало его – всё – таки горизонт ответственности в этот раз был значительно дальше, чем печать на пергаменте.

– То есть ты предлагаешь… – проговорил он неуверенно. – …устранить одного человека, чтобы потом я мог получить титул и печати и устроить праздник для мешков?

– Примерно так, – сказал Александр. – С нюансами, бюрократией и весёлой перспективой для резюме. Но это дело не одной ночи и не одной подписи. Это – проект, в котором нужны нужные люди, нужные отвлекающие события и… – он пожал плечами так, будто перечислял ингредиенты супа, – немного везения.

По дороге к столице их сопровождало множество звуков: скрип колёс, крики продавцов, какая‑то баллада в исполнении уставшего трубача и запах свежей выпечки, который Ниф воспринимал как личное оскорбление: мир продолжал жить, несмотря на планы переписывать короны.

– Мне не нравится слово «убийство», – наконец сказал Ниф тихо. – Оно тяжёлое. Оно пахнет так, будто его нельзя стыдливо спрятать в папке с пометкой «важно».

– Я понимаю, – ответил Александр. – Но политика – это не игра в прятки. Это игра в шахматы с живыми фигурами. Иногда нужно убрать короля с доски, чтобы партия пошла по‑новому. Ты можешь назвать это как хочешь: «перемещение», «перераспределение», «смена владельца гривы». Главное – понимать последствия.

Ниф лежал в тени капюшона и думал о последствиях как о большом списке чекбоксов. Ничего в нём не складывалось просто: мораль, амбиции, перспектива и то странное сладкое чувство власти, которое уже пробовало постучать в его плечо.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Мы едем. Но если я стану Верховным Демоном, первым указом будет праздничный день для мешков… и чтобы у корон было больше инструкций по уходу. Понимаешь? Королю – инструкция на случай утраты гривы.

Александр рассмеялся – тихо и одобрительно. За их спинами уже виднелись первые холмы, а на горизонте – силуэты стен человеческой столицы. Въезд украшали флаги, на которых сиял силуэт мужчины с золотистой гривой: Эван златогривый, человек, король, проблема и цель в одном лице.

Дорога кончалась, как обычно, тогда, когда решения становились реальностью. Ниф и Александр ещё не знали, во что это выльется, но знали одно: шаг навстречу столице был шагом в новое дело, и от него нельзя было отмахнуться штампом.

Глава 5

Аурелис встречал странников не только воротами, но и запахом свежей краски на фасадах – город вечно обновлялся, словно хотел убедить соседние страны, что время здесь течёт по расписанию и в достаточных количествах. Высокие шпили касались неба аккуратно, как перья в чётко подписанном альбоме, а сама столица носила на себе улыбку, выточенную для визитных карточек и государственных приёмов.

Ниф и Александр сняли самую дешевую комнатку, какую только могли найти в лабиринте улочек: окно с видом на задворки королевского театра, окно с подозрительно удобным скрипом и кровать, в которой однажды, по легенде, спала неудачная мантия. Хозяин, человек с слишком громким смехом и слишком тихими глазами, отдал им ключ, пробормотал «Берегите пергаменты» и додал как про себя: «И не привлекайте внимание коронованных».

– Что за место, – протянул Ниф, расправляя рога, – пахнет как будто здесь стирают истории в руками. Но и кофе здесь добрый. Он обещает забыть прошлое за три глотка.

– Добро пожаловать в Аурелис, – усмехнулся Александр и поставил на стол карту, которую вынул из подгиба плаща. Карта была не столько дорожной, сколько служебной: на ней были отмечены не только улицы, но и слои влияния, коридоры власти и те места, где бумага весит больше золота. – Нам нужно аккуратно. Грубость здесь воспринимается как нарушение протокола, а протокол – как закон.

Ниф посмотрел на карту и увидел, что для него мир сокращается до нескольких пунктов: «король», «корона», «вакансии на троне» и «куда спихнуть ту же самую бюрократию, но с праздничными днями». Александр же видел складную логистику: кто за кем стоит, у кого есть связи, какие клубы и общества шепчут по вечерам и чем их можно заинтересовать.

– Ты говоришь «аккуратно», – пробормотал Ниф. – А это значит… бумажный путь? Представить королю расписку с просьбой уйти на пенсию?

– Аккуратно означает «умно», – ответил Александр. – Умно – это не обязательно красиво и не обязательно по правилам. Но это обязательно так, чтобы последствия были управляемы. Нам нужен план, который одновременно решает политическую проблему, минимизирует хаос и оставляет нам пространство для оформления власти по‑новому.

– То есть «минимизировать хаос» – это как «не дать мешкам с душами заболеть на работе»? – Ниф сомнительно улыбнулся.

– Можно и так сказать, – пожал плечами Александр. – У нас должно быть несколько направлений. Одно – публичное: влияние среди придворных, поддержка элит, разговоры за чашкой, где люди меняют мнение, даже не замечая. Второе – скрытое: подготовка союзников, упреждение возможных реакций, создание отвлекающего события, которое ослабит внимание вокруг тронного двора. И третье – запасной план на случай, если первые два провалятся.

Ниф провёл когтем по краю стола, думая как демон, который привык к прямым линиям: усиленно, с понятным результатом.

– Ты говорил об отвлекающем событии, – осторожно заметил он. – Звучит красиво на бумаге, но на практике люди начинают паниковать и писать жалобы. Мне не нравится слово «спутать», – добавил он. – Звучит слишком театрально.

– Оно и должно быть театральным, – усмехнулся Александр. – Государства живут ритуалами. Мы воспользуемся этим: направим энергию ритуала в другое место. Но никаких подробностей здесь и сейчас – я не собираюсь расписывать операции в комнате, где нас могут подслушать. К тому же – это не художественный роман про штурм с картами, это политика. Политика любит слова, а не схемы.

Разговор плавно перешёл в список контактов: кто из горожан любит слишком громко хвалить корону, кто предпочитает шутить о гриве в узком кругу, где прячутся купцы с долгами, чей шёпот можно перевести в симпатию, а чей – в интерес. Александр рисовал социальную карту, Ниф – эту карту иногда обсуждал в форме «а давайте устроим праздник для мешков», и оба смеялись, потому что смех в таких делах – необходимая смазка.

– Ты уверен, что хочешь идти этим путём? – спросил Ниф внезапно серьёзно. – Признания о желании управлять – это одно. А последствия – другое. Люди, даже короли, не просто короны. Это жизни, привычки, чьи‑то дети.

Александр посмотрел в окно на шпили и ответил мягко:

– Я не люблю лишнюю жестокость ради жестокости. Меня устраивает порядок, который можно оформить бумагой и поддержать людьми. Но иногда порядок требует серьёзных решений. Нам придётся выбирать между тем, что удобнее, и тем, что правильно. И в этом выборе мы должны остаться собой – если, конечно, нам это выгодно.

Ниф усмехнулся: «выгодно» звучало для него почти как «праздник для мешков», и это его успокоило.

Вечер опустился на Аурелис, и двое союзников сидели за столом, разрабатывая план без мелочей – без расписаний, без указаний, как обойти стражу или открыть ворота. План состоял из ролей, влияний и шагов, которые требовали разговоров, обещаний и смелости. Они решили сначала действовать в публичной плоскости: завоевать умы и сердца тех, кто держал корону не столько силой, сколько традицией. Если это не поможет – у них был запасной ход, о котором почти не говорили вслух: люди, которые умеют делать вещи, о которых не пишут в официальных протоколах. Но даже о нём они говорили совсем бегло, словно не рискнув произнести имя страху прямо в лицо.

Когда свеча на столе догорела до тусклого кружка, Александр положил руку на пергамент и улыбнулся.

– Мы начнём завтра, – сказал он. – Но сначала – выучим людей. Их слабости, привычки, их страхи. И найдём тех, кто готов жить иначе.

Ниф кивнул и тихо произнёс:

– А если вдруг нам придётся исправлять последствия? Я хочу, чтобы когда мы всё это оформим, мешки с душами получили обещанные праздничные дни.

Александр поднял взгляд и ответил почти по‑бюрократически:

– Тогда мы должны помнить две вещи: власть – это ответственность, и смех – её лучший инспектор. Берегись тех, кто смеётся первым.

Они заснули под шум города, где шпили ночью шептали друг другу планы, и Аурелис спокойно хранил свои тайны до тех пор, пока кому‑то не придёт в голову переадресовать королевство по почте.