Свобода в пустоте

3. Акулье логово

На самом глубоком дне рождаются страхи и сомнения, но там же рождаются смелость и новая сила.

Путь к себе начинается с выхода за пределы известного, с вступления в глубочайшие воды своей души.

Я любил море всегда, кажется, ещё до того, как появился на свет. Мне нравится думать, что утроба матери – это тоже своеобразное море, колыбель новой жизни, вселенная ещё не рождённого ребёнка. Море – это свобода. А свобода – самое ценное, что есть у человека. Деньги дают свободу. Сейчас у меня они есть. И по меркам общественности я – успешный. Но чувствую ли я себя по-настоящему свободным? Сколько ещё мне нужно заработать, получить, иметь, чтобы я мог наконец расправить крылья и порхать по этой жизни, не ощущая границ и рамок? Есть вещи, которые я всё ещё не могу себе позволить. Есть люди, которые богаче, успешнее, круче, чем я. Чёрт возьми, всегда есть кто-то, кто в чём-то – или даже во всём одновременно – лучше. Так каким смыслом я пытаюсь наделить эту гонку? Что, если свобода – это отсутствие ответственности и обязательств? Тогда я скован по рукам и ногам. Ведь несмотря на то, что я могу позволить себе купить самый дорогой билет, я не могу воспользоваться им. Потому что на плечах мёртвым грузом лежат ответственность и обязательства за бизнес, своих сотрудников, семью. Чем свободнее в финансовом плане я становлюсь, тем крепче смыкаются вокруг границы допустимого. Для меня уже не доступен спонтанный отдых. Да что уж там, даже просто устать: отключиться от бизнеса и всех своих обязательств, хотя бы на один вечер или пару часов – я больше не могу. И почему такие мысли приходят в самый неподходящий момент?

Они настигли меня рано утром, когда я вышел проветрить голову перед конференцией. Жена уютно спала и чему-то улыбалась во сне. Взглянув на неё ещё раз сквозь дверной проём, я медленно закрыл дверь, придерживая от хлопка, и вышел на улицу. Лёгкий морской ветер приятно обдувал лицо, солнце только встало и окутало побережье мягким розовым светом. Людей на улице почти не было. Мне попалась разве что парочка бегунов в ярких спортивных костюмах. Надо тоже начать бегать как прежде, а то сплошные стрессы да алкоголь. Бросив голодный и завистливый взгляд в спины спортсменов, я вызвал такси и отправился на морской вокзал.

Я много где бывал, видел десятки красивейших марин, но этот морской вокзал в Сочи – что-то невероятное: восхитительное сочетание голубого летнего неба и насыщенных сапфировых вод Черного моря. Он скромно располагался в уединенной бухте, словно хранил свою красоту от любопытных глаз. Стройные пальмы, тянущиеся ввысь, кокетливо приглашали гостей в увлекательное путешествие. Сама архитектура вокзала – воплощение изящества и элегантности, все детали продуманы до мелочей. Белоснежные стены с изысканными карнизами и пилястрами придавали зданию мрачноватый, пиратский шарм. А величественные колонны с живописной мозаикой по периметру внутреннего дворика заставляли забыться во времени и погрузиться в загадочную атмосферу античности. Особенно мне нравился фонтан в самом центре вокзала – водные струи изящно танцевали под солнечными лучами. И, рассыпаясь, падали вниз, как огромные звёзды.

Я стоял у фонтана, смотрел на воду и слушал её звенящий шум. Утро набирало обороты. Я попытался вобрать в себя и запомнить все ощущения, что испытывал в тот момент, представляя, что где-то в глубине бухты, среди судов и яхт, стояла и моя лодка. Белая красавица со сверкающими, как у свежевыловленной рыбины, боками. Что ж, эмоции удалось вызвать и запомнить. Значит, так оно и будет. Совсем скоро. А пока надо просто поднапрячься… ещё чуть-чуть.

В отель вернулся пешком – хотелось продлить и посмаковать это состояние из бухты. Солнце стало слепить так, что пришлось достать из кармана брюк очки и водрузить их на нос. Мир немного потемнел и стало как будто даже прохладнее. Бегунов уже не было – слишком жарко. У отеля я поднял голову и увидел на балконе нашего номера Аню. Она стояла, облокотившись на перила, в стильном чёрном купальнике, её силуэт идеально вписывался в картину дорогого отдыха – длинные стройные ноги, высокая грудь, тонкая талия. На голову Анна намотала шёлковый платок в каких-то цветах или листьях – снизу не разобрать. Я помахал ей рукой, но она меня не увидела.

Не заметила.

Внезапно из-за этой, казалось бы, мелочи я почувствовал сильный укол обиды. О чём она думает? Куда смотрит? Раньше, проснувшись и обнаружив, что меня нет рядом, Аня тут же написала бы мне: «Где ты?» И высматривала бы с балкона. А теперь ей, выходит, всё равно. Хотя чему я ещё удивляюсь?

– Я заказала завтрак в номер, – сообщила Аня, когда я поднялся наверх. От неё пахло нагретой солнцем кожей. – Там твой омлет, круассаны, кофе и сок.

Позавтракала без меня. А когда-то совместный завтрак был нашим ритуалом. Как и обязательный утренний секс. Куда всё исчезло?

Я молча проглотил омлет, запил его остывшим кофе и стал собираться на конференцию. Это то, что было для меня по-настоящему важно тем утром, то, на чём я должен быть сконцентрирован. Всем остальным мыслям не было места на финишной прямой, и я старался поскорее выбросить их из головы.

•

Никогда не любил все эти конференции – жуткая нудятина и духота, несмотря на кондиционеры. Рука машинально потянулась к галстуку, чтобы хоть немного освободить шею от него. А может, мне душно ото всех этих людей? Картинки на огромном экране сменяли одна другую: буровые установки, счастливые лица инженеров в касках, нефтяные вышки, захоронение углекислого газа, подземные сооружения. И бла-бла-бла. Уверен, добрая половина участников уже мечтает о фуршете.

Шло, кажется, седьмое выступление. Со сцены, что-то воодушевлённо и пафосно вещал один из приглашённых спикеров. Уже после второго мозг перестал воспринимать этот поток информации, льющийся со сцены, а после пятого спича я решил немного размяться и встал со стула.

Я оглядел зал, всех трёхсот участников. Но мне нужен был только один – Барракуда. Я разглядел его в первом ряду, он что-то показывал на своём телефоне соседу. Я надеялся, что успею во время перерыва перекинуться с ним парой слов, чтобы он точно дал возможность участвовать в тендере. По сути, я только ради этого и приехал. Конечно, у Барракуды есть человеческое имя – Сергей Борисович. Владелец «Чёрного золота». В этом месяце ему стукнуло шестьдесят. Хотя по нему и не скажешь – высокий, подтянутый, жилистый мужчина с благородной сединой. Одет всегда просто и стильно, привычным представительным костюмам предпочитал джинсы, пиджаки и футболки. И только знатоки понимали, сколько они стоят. Сергей Борисович был со всеми на короткой руке, но никогда не позволял себе панибратства и не допускал его в свой адрес. На моей памяти не было ни одного случая, когда его могли бы уличить хоть в чём-то сомнительном. Хотя эта тусовка тот ещё гадюшник: кто набухивался до чёртиков, кто завершал подобные конференции в сауне с дюжиной эскортниц… Да что говорить, я и сам давно стал в этой компашке «своим», просто не готов был себе в этом признаться. Но Барракуда – нет, он держался достойно, в стороне от понятных человеческих грехов. Видимо, поэтому и достиг таких высот.

Как раз по случаю своего юбилея этим вечером Сергей Борисович и собирал в своём особняке всех приближённых. И как же мне грел душу тот факт, что я был в их списке. Ко мне он относился в целом нейтрально. Просто знал о моём существовании, потому что наша компания работала с его. Теперь моя задача номер один – поближе примкнуть к его обществу, чтобы не просто участвовать в тендерах, а выигрывать их.

– Сергей Борисович, рад вас видеть! – кажется, я наступил на чью-то ногу, пытаясь протиснуться к Барракуде.

Он стоял в обществе своего зама, тот ещё мерзкий тип. Неужели Борисыч этого не замечает? Глазки бегают, худощавые ручки в карманах, спина заискивающе согнута. Сто процентов берёт на лапу, допуская ребят к участию в тендерах.

– А, Макс, приветствую, – Сергей Борисович пожал мне руку, продолжая строчить в телефоне.

– Ну ты меня понял, Артур? Давай, чтобы без задержек. И это, ты хоть на спорт что ли сходи, – он хлопнул зама по пузу, голый кусочек которого выпирал сквозь оттопыренные пуговицы недешёвой рубашки.

– Ха-ха, Сергей Борисович, скажете тоже, – отмахнулся тот. – Когда мне? Все дни в работе! – он хрюкнул, смерил меня на прощание надменным взглядом и скрылся в толпе.

– Вот так вот, Макс, с такими людьми и работаем, – Барракуда спрятал телефон в кармане брюк. – Ты ведь понимаешь, что выброс диоксид углерода – это международная проблема?

– Угу, – пытался я делать умный вид. Хотя мне казалось, что говорил он вовсе не со мной, скорее, сам с собой.

– Его нужно собирать, хранить в специальных подземных сооружениях. Это мировая проблема. А у нас это никак не регулируется, никто этого не делает. Потому что бесполезно, дорого и непонятно. И налоги дополнительные. А этот приглашённый сегодня, ты слышал, что он говорит?!

– Угу.

– Методичку они, видите ли, будут специально писать, чтобы остальные работы защищали по этим темам. Только и делают всё, чтобы ещё усложнить работу крупным промышленникам. Чтобы из нас повытягивать деньги в виде дополнительных налогов. И никто ничего не может им против сказать, понимаешь? А что я? Я тоже среди них мелкая пешка. Смелее только «Роспром», который говорит, что всё это полная чушь. Ничего не доказано. Ничего не работает. А там ведь, Макс, люди погибают, понимаешь? Из-за того, что неправильно захоронили скважину, неправильно законсервировали. Ладно, – отмахнулся он от своих же мыслей, будто от надоевшего собеседника.

– Сергей Борисович, – я выжидал, когда он закончит, – помните, мы ещё пару месяцев назад разговаривали с вами? Про тендер.

– А? – он посмотрел на меня с прищуром, словно вспоминая, кто я. – А, да-да, Макс. Жду тебя сегодня.

– Сергей Борисович, начинаем, идёмте.

К нам подошла организатор, миниатюрная девушка в строгом костюме, взяла под руку Барракуду и увела в сторону сцены.

Мне вдруг снова стало не по себе. Головой я понимал, что Барракуда просто ушёл по своим делам. Но внутри разлилось неприятное ощущение, что он отделался от меня и моего вопроса. Мне показалось, или в его голосе действительно не было той уверенности, что раньше? Я резко дёрнул головой в попытке выбросить из неё эти мысли.

Конечно, показалось.

Я заставил себя улыбнуться. Всё в порядке. Просто он занят. Ну что ж, ещё будет шанс всё обсудить на его званом ужине.

4. Затонувшая мечта

Когда мечты тонут в безведомой пропасти и ты окутан иллюзией обмана, помни: каждое поражение – это начало нового путешествия к неисследованным вершинам.

Похоже, с погодой нам повезло. Терраса была залита ярким летним солнцем. И вид с неё изумительный: зелень, простор, свежесть и роскошь. Несмотря на усиливающийся ветер, море было удивительно спокойным – гладкое, как синее стекло. Даже усталость после долгого дня – приятная. Конференция, выступления, духота, разговоры, суета – всё это позади. Впереди – обещанный дружеский вечер по случаю юбилея Барракуды.

Анна выглядела потрясающе в своём открытом платье, видимо, сделала укладку в салоне отеля. Вкус у неё всегда был отличный. Это от природы. И манеры. Хорошо та английская старушка постаралась. Уверен, когда у тебя такая изысканная жена, это вызывает доверие и уважение у других.

Эта безмятежность вокруг, умиротворённость, неспешность навевали странное предчувствие надвигающейся бури. Откуда эта тревога? Ведь пока складывалось всё более чем. Такое чудесное утро в бухте. Конференция прошла по плану. Про тендер удачно ввернул. На закрытую тусовку добрался. Жена – красотка. Но что-то было не так…чёрт, Макс, соберись!

– Ты напряжён, – отметила Анна, осторожно глянув на меня, и тут же снова вернула лицу безмятежную лёгкую улыбку, обращённую к другим гостям.

– Наверное, перенервничал. Надо выпить.

– Ты и так много пьёшь. Алкоголь – это депрессант, – напомнила Аня. – Это только кажется, что он расслабляет. На самом деле, медленно разрушает психику.

– Господи, Аня, – я шумно выдохнул. – И давно ты стала такой скучной? Ты вообще помнишь, что такое веселье?

Она приподняла бровь, но промолчала.

Всё, моя жена стала занудой. На заре наших отношений мы с ней неделями не просыхали, шатаясь с одной вечеринки на другую. А теперь, на тебе – «много пьёшь», «разрушаешь психику».

– Вот тендер выиграю и год пить не буду, – пообещал я.

Анна с сомнением покачала головой. Наверное, я просто загнался. Переработал. Я пообещал себе зайти к врачу, может, таблетки выпишет, для счастья. Неужели таких нет? Нефть есть, самолёты есть, криптовалюта, искусственный интеллект. А таблеток для счастья не придумали.

Чтобы немного заглушить беспокойство, я оставил жену любоваться морским видом и, схватив с фуршетного стола стакан с крепким, примкнул к одной из групп гостей. Прислушался к ничему не значащему разговору. Всё как обычно: планы на лето, образование детей, фитнес-программы. Вставил свои несколько слов, посматривая по сторонам. Конечно, все эти люди были мне неинтересны. Я выглядывал хозяина, чтобы пообщаться с ним лично. А вот и он. Разумеется, не один, а в компании каких-то мелких акулят. Придётся показать им, кто есть кто.

Наконец, Барракуда заметил мою беспокойную фигуру и направился ко мне. Мы чинно поздоровались за руку, и, приобняв за плечо, Сергей Борисович повёл меня с террасы к морю. Мы шли по ступенькам вниз, от моих шагов алкоголь в прихваченном бокале неловко плескался, грозясь оказаться на льняных брюках. В нём отражались рыжие лучи заходящего солнца.

– Ну как тебе моё пиратское логово? – спросил Барракуда, махнув рукой в сторону особняка. С моря он выглядел ещё более величественным. Как круизный лайнер, который собирается отчалить в долгое путешествие.

– Шикарное, – похвалил я. – Джек Воробей бы оценил.

– Дорогая земля тут, – пожаловался Сергей Борисович. – Но как инвестиция – хорошая тема. Прикупил много, скоро отель буду строить.

Прикупил он! На сдачу. Землю в Сочи… Интересно, я так смогу когда-нибудь сказать: «Прикупил Луну и пару звёзд»? Я отпил золотой виски и, наконец, почувствовал отголосок желанного расслабления.

– Умеете видеть перспективу, Сергей Борисович, – сказал я. – Когда-нибудь тоже хочу так легко прикупить пару участков.

Барракуда скептически посмотрел на меня, словно слышал это уже много раз.

– А я это дерьмо бросил, – кивнул он на мой стакан с напитком. – В один день. Просто решение принял и всё.

– И что, даже не тянет? – я удивлённо приподнял брови, отдавая себе отчёт, что вопрос задал вполне дежурный, так, для поддержания разговора, не более. Что со мной сделала жизнь? С каких пор я изображаю то, чего не чувствую, и спрашиваю о том, что мне на самом деле не интересно?

– Нет. Наоборот, – ответил мой собеседник, кажется, ничего не заметив, – чувствую себя счастливым и, знаешь, людей насквозь стал видеть. Мысли читать.

– Ого. Так это суперсила, – я хохотнул. И снова вышло наигранно. Глупо и безжизненно.

– Возможно. Но вот только друзей после этого не осталось. Точнее, оказалось, что их никогда и не было. Были только те, кому что-то от меня нужно. Вот как тебе сейчас.

Моё тело молниеносно налилось свинцом, а из горла выскочил натужный смешок. Ладонь сама собой сжалась вокруг стакана, словно желая его раздавить.

– Или те, кто завидовал и ненавидел, – продолжил Сергей Борисович. – Ну и собутыльники, как без них. А вот настоящих друзей нет. Они остались в далёком прошлом.

Резкий поток ветра, непривычно холодного, заполнил повисшую паузу. Янтарное солнце прикрыли серые рваные тучи. Такая резкая смена погоды обычное дело для черноморского побережья.

– Кажется, будет шторм, – Барракуда с тревогой посмотрел в сторону моря.

– Вам, Сергей Борисович, никакие штормы не страшны, – подхолимно произнёс я, испытывая к себе почти отвращение. Чёрт, мне тридцать пять лет. У меня успешный бизнес. Жена. Планы. Мозги в голове. Ну почему я должен тут стоять, изображать преклонение и слушать про трезвые изыскания этого старого провидца? Людей он насквозь видеть стал. Белый плащ на себя надел. Конечно, куда нам до таких высот!

– Ты, Макс, зачем сюда приехал?

– Вас поздравить, Сергей Борисович. Подарок отдал хостес. Морская тема, жена выбирала. Вам понравится.

– Спасибо, – сухо поблагодарил Барракуда. – Но мне казалось, ты хотел поговорить про тендер.

– Ну и это тоже. Я этим проектом жил несколько лет, Сергей Борисович. Вся надежда на вас.

– Знаешь, Макс, – Барракуда скрестил руки за спиной и задумчиво посмотрел на барашки, прыгающие в волнах, – раньше я бы напился с тобой ещё днём на конференции и порешал бы все твои вопросы. И думал, что я такой интересный, умный, уважаемый, незаменимый человек. Сам знаешь, что творится с эго под алкоголем.

Я посмотрел в свой пустой стакан. На дне осталась крошечная льдинка. Она никак не таяла. Моё эго требовало тендер. Я ведь его заслужил. Разве нет?

– Но теперь я вижу, что ты считаешь меня обыкновенным старым мудаком. Завидуешь, что у меня такой дом. Свой спуск к морю. Связи, большие деньги. Лодка в бухте. У тебя всё это написано на лице.

Я глотал воздух губами словно рыбёшка, которую выбросило волной на берег, не зная, что ответить.

– И я не надел на себя белый плащ, как ты думаешь. Просто мне шестьдесят лет и я наконец могу делать то, что по-настоящему хочу. А чего не хочу – не делать. И, знаешь, Макс, – Барракуда скрестил руки за спиной, – я не дам тебе этот тендер.

Я замер. Слова не сразу дошли до сознания.

– Простите?

– Ты думаешь только про деньги, как бы побольше заработать, вырвать у других из рук. Но пойми, такая философия обречена на провал. Кроме бабла есть ещё много чего. И тебе стоит об этом узнать как можно раньше.

Гулкий звук в ушах. Как будто что-то рушилось.

– Приятного вечера. Кстати, – Сергей Борисович уже начал уходить, но вдруг остановился, как будто забыл сказать что-то важное. У меня мелькнула тень надежды, – жена у тебя роскошная.

Он повернулся ко мне спиной и стал подниматься по ступенькам на террасу. А я застыл, кажется, даже дышать перестал. Если бы в этот момент в меня ударила молния, я бы даже не заметил. Годы работы, планы, мечты разлетелись вдребезги. Воздух стал слишком плотным, чтобы им дышать, и застревал в горле отчаянием. В ушах стучало от гнева и обиды.

Ветер усилился, пригнав на побережье чаек. Над головой раздавался их крик. Они хохотали, видимо, надо мной.

5. За бортом

Ты – не случайность в этой Вселенной, ты – замысел Божий, воплощённое в плоть и кровь драгоценное дитя света, пришедшее с особой миссией, которую никто, кроме тебя, не сможет выполнить.

Я стоял перед дверью в люкс, пытаясь балансировать на ногах, которые отказывались удерживать тело вертикально. Более того, пластиковый ключ от номера никак не попадал в слот. Я сполз на пол, пошарил рукой в кармане, достал айкос и закурил. Дверь распахнулась. Я упал взглядом на Анну снизу вверх. Она стояла на пороге в белоснежном халате, только после душа, свежая, нежная розовая кожа, влажные волосы пахнут чем-то цветочным с ноткой цитруса. Я – помятый, воняющий алкоголем, рухнувший у двери. Она – спокойная, почти царственная, отстранённая.

– Может, зайдёшь уже, – предложила жена, явно стараясь говорить спокойно. – На тебя жалко смотреть, – сочувствия в её голосе не было, скорее, презрение.

Я перевалился на колени и, опираясь на стену, шатко прошёл в номер и упал на кровать.

– Максим, мы должны поговорить.

– О чём, моя милая жена? – с нервным смешком выпалил я.

– Ты ведь понимаешь, что не прав?

– И в чём же? – я перевернулся на спину, снова сделал затяжку и выпустил вверх сладковатый дым. Обычные сигареты я не курил уже много лет. А эти электронки с пластиковым запахом дают успокоение, что ты не так уж и сильно вредишь своему здоровью.

– Во всём! – сказала Анна чуть громче. Её влажные волосы рассыпались по плечам. Какая она всё же роскошная.

– Окей, моя мудрая жена всегда знает лучше. Расскажи мне, в чём же именно я не прав?

– Ты тратишь слишком много времени на то, чтобы заработать свои очень важные миллионы, а потом, заработав, тратишь их на свои же увеселения и лживые надежды будущего. Я понимаю, что у тебя есть свобода выбора, но это начинает наносить вред мне и нашей семье.

– Моя мудрая жена снова говорит мне, как жить? – это вызвало у меня смешок. – А ты не думаешь, что я делаю всё для нас?!

– Да, у нас есть деньги. Но ты здесь? Ты со мной? Что насчёт эмоциональной связи? Отсутствие тебя в принципе затрудняет нашу близость.

Я громко рассмеялся, резко, некрасиво. Господи, моя жизнь почти разрушена. Тендер провален. Точнее, до него даже дело не дошло. Годы работы псу под хвост. Удачное же она нашла время для выяснения отношений. И зачем я только вернулся в номер? Лучше бы остался в баре, где напивался после разговора с этим старым мудаком.

– Ань, ну хватит уже ныть! – простонал я. – Я зарабатываю деньги для нас! А что делаешь ты? Начинаешь учить меня, как быть мужчиной? – айкос зажужжал, я вытащил пожелтевшую сигарету и швырнул её на пол. – И почему именно сейчас, в такой сложный для меня момент?

– Максим, в последнее время у тебя что ни день, то сложный момент. Я не пытаюсь учить тебя быть мужчиной. Я всего лишь хочу, чтобы мы были равными партнёрами в этом браке, которые уважают друг друга. Я боюсь, что твои действия разрушат то, что мы создали вместе.

Господи, но я стараюсь. Я даже не говорю ей, что этот засранец Борисыч меня так унизительно послал. Как пажа, как мальчишку. Потому что это – не её проблема. А моя. Разве я этим не берегу нашу семью? Не валю свои неудачи на хрупкие женские плечи, не ною, не обвиняю, не сдаюсь.

– Ты…ты права, – пересилив себя, сквозь зубы заставляю себя произнести я. Было проще сказать то, что она хочет услышать, чем спорить. – Прости, наверное, я всё-таки недостаточно зарабатываю, чтобы удовлетворить твои материальные потребности. Иначе ты бы не пилила меня, а развлекалась с другими жёнами, мужья которых сейчас с…

– Я не настолько отчаявшаяся, чтобы проводить весь вечер с женщинами, которые делают вид, что счастливы. Ты бросил меня одну. Ушёл и не вернулся. Мне было неловко там, я никого не знаю. Я ждала тебя, звонила, но ты не брал трубку, – голос Ани начинал срываться, но она ещё держала себя в руках.

– Ну хочешь мы завтра пойдём погуляем? Самолёт только вечером, – я пожал плечами. Если прогулка умерит её пыл, это посильная цена.

– Я никогда не полагалась только на твои деньги, – сказала Анна, будто не слышала моего вопроса, совсем другим, низким голосом. – Это смешно, зная, что в начале наших отношений, их вообще у тебя не было. Мы ели с тобой макароны с сыром на кухне в нашей съёмной квартире, смотрели друг на друга так нежно…видели друг друга. Тогда я чувствовала себя счастливой. И думала, что это понимание будет всегда, и в богатстве, и в бедности. Всегда! – её голос дрогнул.

– Мне кажется, мы и сейчас на одной волне, разве нет? – спросил я, хотя, конечно, сам знал ответ. Я смотрел на стену напротив кровати, стараясь говорить спокойно.

– Я стала сомневаться, есть ли вообще у нас с тобой хоть что-то общее. Я не вижу больше того, ради чего мы начинали этот брак. Хорошо, сейчас у тебя всё есть: деньги, власть, почести, но что ты получил взамен? Ты даже себя самого толком не замечаешь, что говорить обо мне.

– Анна! Я делаю это всё для нас! – крикнул я, не сдержавшись.

– Что и требовалось доказать, – равнодушно отозвалась Аня и неопределённо махнула рукой. Мы даже в диалоге не слышим друг друга. Мы давно потеряли ту связь. И я уже не понимаю, что ты чувствуешь и чего хочешь от жизни. – Теперь она не смотрела на меня, отвернулась в сторону и, казалось, вглядывается сквозь стены.

На самом деле я был полностью согласен с тем, что мы перестали друг друга слышать, но вслух этого сказать, разумеется, не мог. Я хотя бы пытался что-то делать для нашей семьи. А она требовала времени и внимания, которые не были совместимы с тем уровнем жизни, что я старался нам дать. Медленно поднявшись с кровати, всё ещё покачиваясь, я достал из бара бутылочку виски, вышел на балкон и усмехнулся: Борисыч оказался прав – на море действительно начался шторм. Белые гребни волн с грохотом обрушивались на ещё такой приветливый днём берег. Ветер дул в лицо и это немного отрезвило меня. Анна вышла следом и дотронулась до моего плеча.

– Максим, я больше не могу так. Я хочу видеть тебя счастливым, настоящим, а не тонущим в бездушной роскоши, за которую ты непонятно зачем цепляешься.