Новая жизнь. Возвращение не гарантировано

Вообще, Колбаска служила нашим военным во время вылазок за город, когда нашим учёным так необходимы были новые образцы для своих исследований.

Пушка класса "Плеть", имела колоссальную мощь – более 10 тысяч выстрелов в минуту, ресурс – 40 тысяч выстрелов. Она просто выкашивает все на своём пути, оставляя лишь искромсанные ошметки. Пушка крайне подвижная, у нее практически нет слепых зон, укрыться от неё можно только лишь под самим вездеходом.

Когда мне рассказали характеристики Плети, у меня была лишь одна мысль – дайте две!

Парни любовно проверяли оружие на своём детище, как вдруг раздался многоголосый вой. Даже шум работающего Матиза не смог заглушить их.

Вот и пожаловали хозяева планеты наказать нарушителей, вторгшихся на их территорию.

В кабине повисла напряжённая тишина.

Водитель выдавил педаль газа до предела в пол, и Колбаска рванула вперёд наперегонки со смертью.

– Запускаюсь. – монотонно пробормотал Игнат и на крыше зашуршала, просыпаясь от долгого сна, Плеть.

– Погоди пока! – остановил его Долохов. – Не вмешивайся. Может, сами обойдёмся!

– Ага, как же. Обойдутся они. Шестеро Серых! Куда уж вам с вашими пукалками! – огрызнулся Игнат.

Елисей витиевато выругался и гаркнул.

– Я сказал, беречь заряды!

– Да понял я, понял. – приуныл стрелок.

Зато все остальные заняли свои места и напряжённо всматривались во тьму.

Вдруг по правому борту послышался сильный удар и Колбаску тряхнуло. Ребята, что дежурили с той стороны, начали наперебой ругаться и стрелять. Через мгновение к ним присоединились и остальные. Грохот выстрелов не прекращался ни на мгновенье. Почти каждую минуту на вездеход приходились удары снаружи. Один за другим прекращали стрельбу солдаты – их оружие выходило из строя.

– Игнат, подключайся! – заорал Долохов.

– А я говорил! – ухмыльнулся тот и на крыше заклёкотала Плеть.

Почти сразу же удары по Колбаске прекратились. Волки отступили, но расслабляться было рано – они могли отступить лишь для того, чтобы перегруппироваться или устроить засаду.

– Остаток боеприпасов? – крикнул командир.

– У меня осталось чуть больше 30 косарей. – сказал Игнат, глядя на счётчик боеприпасов. – А мы ещё даже наполовину Мурманск не прошли. Че делать-то будем?

– Педаль газа в пол и по-тапкам ребята! Что ещё делать-то? Главное добраться до Североморска. – кажется командир вошёл в боевой раж.

– Почему в Североморск? Зачем туда? – спросил я, когда до меня дошли слова Долохова.

– Потому что военная база именно там. И нужные нам корабли тоже там! Здесь одна рухлядь, да музейные экспонаты!

– Твою ж… А какого черта мы приземлились здесь? Неужели нельзя было сразу туда лететь? – ругнулся я.

– Помимо РЭОБ, там находится ещё и система ПВО. Мы бы просто не долетели – нас бы сбила автоматика. Так что только по Земле!

Да уж, попали так попали.

Мурманск вальяжно вытянулся вдоль Кольского залива. С другой же стороны города находятся гиблые болота.

Нам нужно пройти насквозь город, а потом по открытой местности гнать до Североморска.

Городок, хоть и не большой, но полон тварей, а что уж творится дальше даже боюсь предположить.

– Внимание! Стая Серых пытается взять нас в кольцо. Вижу четверых. Где ещё двое не знаю. – отрапортовал Игнат.

– Быстро они! – негодовал командир.

– А когда это у нас Серые мешкали? Уж если взялись за добычу, то не упустят её!

Меж тем Колбаска неслась сквозь ночной город, прорезая тьму мощными прожекторами. Быстрый вездеход пожирал километры, словно голодная тварь.

– Может, успеем выйти из их охотничьей зоны? – робко спросил молодой солдатик.

Было видно, что предыдущий бой дался ему нелегко.

– Даже и не мечтай, Яр. Эти твари отступят только перед более сильным хищником. – ответил ему командир.

Я сидел прямо на холодном, сыром полу Колбаски и набивал ленты пулемётов патронами. Да уж, человек в совершенстве научился убивать, но природа Земли ответила на это толстой бронёй и быстрой регенерацией своих тварей. Когда восстановятся волки? Через пару часов? Или пару минут? Скорее второе. Лучше быть готовыми к их новой атаке. Именно поэтому я и те, кому не посчастливилось сесть к пулеметам, не обращая внимание на окоченевшие пальцы и затекшие ноги, набивали патронами бесконечные ленты. От них будет зависеть наша жизнь.

– Ребят, я не пойму куда они делись! – запаниковал Игнат. – Только что были на глазах и нет! Просто исчезли!

– Готовьсь! – крикнул Долохов. – Ленты заменить на новые, с предохранителя снять! Чует моё сердце сейчас опять в атаку пойдут…

Но не успели они выполнить его приказ, как в кресле дернулся Игнат, заорал и пустил Плеть на полную. Словно обезумевший он палил и палил в одну сторону, позади вездехода, не слыша ни крика командира, ни обеспокоенных товарищей. И мы поняли, что нас преследует нечто гораздо страшнее волков.

Постепенно огонь начал смещаться на левый борт. Этот кто-то, похоже, легко догоняет. несущийся на всей скорости Матиз.

Все напряжённо вглядывались в маленькие окошки-бойницы, но яркие вспышки света от выстрелов Плети ослепляли и не давали увидеть то, что видел Игнат через внешние камеры.

– Вижу! – крикнул один из солдат и начал стрелять по цели.

Один за другим солдаты начинали стрельбу, но их противнику, похоже, это не причиняло особого вреда.

Долохов тем временем впопыхах вскрывал какой-то ящик. Расправившись с ним, он достал гранатомёт с фугасными патронами и отодвинул одного из бойцов от окна.

Я постарался приблизиться к одному из окошек, чтобы разглядеть, что за тварь нас преследует.

За окном неслась махина, размером с грузовик. Плеть вырывала из плоти твари огромные куски, но тварь все равно преследовала нас, быстро сокращая расстояние. Наконец мне удалось разглядеть, к какому виду она относится. Медведь! Белый медведь. Я думал, они вымерли!

Командир выстрелил из гранатомёта. Один раз. Второй. Третий.

За выстрелами раздавались взрывы.

Внезапно, у твари подкосились передние лапы, и она словно нырнула вперёд. Несколько раз перекувыркнувшись по инерции, медведь замер.

Все, как по команде прекратили стрелять и прилипли к окнам. Медведь лежал без движения.

– Сдох? – хриплым голосом спросил Яр.

– Да по любому! – ответил ему Даниил.

– Не расслабляться! Оружие перезарядить! – начал раздавать команды Долохов. – Держать периметр. Нашумели мы сильно. Как бы ещё кто не прибежал. Доложить остаток по боеприпасам. Игнат! Что у тебя?

– У меня? – переспросил Игнат, отходя от шока. – У меня пусто! Ребят, а мы не доедем! Без Плети нам крышка!

Глава 4

Станция Л-214

Ксюша.

– Мама? – услышала я сквозь сон хриплый голосок. – Мамочка?

Не сразу мне удалось скинуть оковы сна, но, когда до меня дошло, что это Марк пришёл в себя, я мигом метнулась к его медкапсуле. Медицинский ложемент обволакивал худенькое тело моего сыночка, словно кокон, не давая ему двигаться. Это и напугало Марка.

– Милый, все в порядке! – ласково прошептала я. – Мы в безопасности! Все хорошо, ты в медкапсуле, не двигайся пожалуйста!

– Мама, мы добрались? Мы в убежище? – прошептал Марк, пытаясь рассмотреть все вокруг.

– Нет, солнышко, мы уже улетели оттуда. – ответила ему я. – Представляешь, мы на Луне! Здорово, да?

– На Луне? – глаза любопытного мальчишки стали огромными, и он начал пытаться выбраться из ложемента. – Правда? На самой – самой настоящей Луне? Честно – честно?

– Честно – честно! – улыбалась я. – Только тебе пока нельзя шевелиться и выбираться из медкапсулы.

– Ну в-о-о-о-т, как всегда. – расстроенно протянул он. – Мама, ты что, плачешь?

– Да, сынок, плачу. – отрицать это не имело смысла, так как слезы облегчения лились градом. – Только это я от счастья! Я очень соскучилась и рада, что ты проснулся!

– Не плачь, пожалуйста! – попросил он дрогнувшим голосом. – Я тебя никогда – никогда не брошу!

– А я тебя никогда – никогда не брошу! – поддержала я его. – Только мне нужно врача позвать.

– Зачем врача? – испугался Марк.

– Он очень много времени и сил потратил на твоё лечение. Пусть тоже порадуется, что его усилия были не напрасны!

Я вышла из палаты и дошла до сестринского поста. Нажимать кнопку экстренного вызова не стала – мы и так слишком часто ею пользовались.

После отлёта Лёши я, воспользовавшись положением и суматохой вокруг, уговорила нашего врача положить нас с детьми в одну палату. Пока находилась на лечении, я ухаживала за ними, а сейчас прихожу после смен и остаюсь здесь.

Конечно, нам выделили свой личный жилой отсек. И он даже был совсем неплох, но оставаться там мне совсем не хотелось.

А зачем? Сидеть в одиночестве, уставившись в стенку и отсчитывать часы до следующей смены?

Лёша вернулся в тот ад на Земле. Снова рискует собой. Оставил нас одних именно в тот момент, когда так нужен! Дети в реанимации в тяжёлом состоянии. Моника… Моей доченьки больше нет с нами! Если я останусь одна, то просто сойду с ума!

А здесь я нужна своим детям. Да и не только им. Медсестры увидев, как я легко справляюсь с небольшими медицинскими процедурами своих детей, часто просят помочь им. У них сейчас рук совсем не хватает, а мне совсем не сложно. Да и отвлекает от тяжких мыслей.

– Что-то случилось? Кнопка не сработала? – забеспокоилась медсестра. – Секундочку, я вызову доктора!

– Нет-нет, постойте. – остановила её я, улыбаясь. – Марк пришёл в себя!

– Что? Серьезно? Счастье – то какое! – воскликнула она, а у меня опять потекли слезы счастья. – Я все равно сейчас доктора вызову!

– Я тогда вернусь в палату. – ответила я и медсестра кивнула головой.

Марка и Софию выхаживали всем медотсеком. Собирались целые консилиумы. Подключили всех, кого только было возможно.

Мои детки были самыми "тяжёлыми" из всех пациентов на Луне.

Медсестры вместе со мной сутками дежурили у ложемента Марка. Четыре раза аппаратура не справлялась и его организм сдавался. Четыре раза я нажимала на красную кнопку.

Тогда консилиум собирался снова и Марку меняли программу лечения.

Четыре раза он был на грани жизни и смерти.

И каждый раз врачи возвращали его мне.

Я боялась, что больше никогда не увижу его глазки, не услышу его голосок. Я боялась, что он уйдёт вслед за Моникой, а за ним уйдёт и София.

Бедная малышка изо всех сил боролась за жизнь. Я не могла даже на руки её взять – настолько она была крохотной и слабой.

Но сейчас, когда пришёл в себя Марк, я верю, что и с ней все будет хорошо!

– Ну – с, как дела у нашего самого главного пациента? – улыбнулся доктор Романенко, когда вошёл в палату. – Неужели пришёл в себя? Ну ты силён!

Марк слабо улыбнулся ему, а я из – за этой улыбки чуть не задохнулась от счастья!

– Так, посмотрим, что тут у нас. – пробормотал Олег Станиславович, утыкаясь носом в непонятные диаграммы.

Я же на минутку отошла к Софии, чтобы заменить резервуар с водой, который поддерживает влажность в её кувезе.

Сонечка лежала в стерильном закрытом кувезе для недоношенных деток, в котором был свой климат. Если коротко, то ей требовалось тепло, влага и стерильность.

Она была настолько слаба, что любая инфекция её сейчас могла убить. Поэтому все процедуры были с минимизацией контакта.

Заменив резервуар, я повернулась к Олегу Станиславовичу. Он хмуро разглядывал диаграммы на планшете медкапсулы.

– Олег Станиславович, не тяните. Как Марк? – не выдержала я долгой паузы.

– Так, Марк, ты большой молодец и конечно же идёшь на поправку, но тебе нужно много спать. Так что я добавлю тебе один медикамент, чтобы ты поспал. – весело проворковал доктор моему сыну, но по его голосу я поняла, что все не так уж и радужно.

– Ксения, нам нужно с вами серьёзно поговорить. – сказал он, когда Марк уснул.

– Ему не лучше? – дрожащим голосом спросила я.

– Что вы! Ему определённо лучше! Но не на столько, насколько это необходимо. Я так понимаю у него и раньше были проблемы со здоровьем? – Олег Станиславович взял меня за руку и отвёл к моей кушетке.

– Да, у него всегда был слабый иммунитет, но доктора говорили, что это в пределах нормы. Что ничего страшного. – я нервно теребила край пледа.

– Да, конечно. Но это все было верно в благоприятных условиях, а вы на Земле длительное время находились в таких, что даже взрослому человеку с крепким здоровьем было бы тяжело оправиться. – доктор внимательно смотрел на меня. – Я хочу вас подготовить к длительной реабилитации. Очень длительной. Вы, наверное, пили неочищенную воду? Ели что – то зараженное? Может попадали под странные излучения.

– Излучения? Я не знаю, нет, кажется, хотя Марк на какое – то время исчезал из нашего поля зрения. – прошептала я, вспомнив странный, дурманящий туман. – Да и с едой и водой… У нас просто не было выбора! Мы бы просто не дошли…

– Да – да, я это все понимаю и ни в коем случае ни в чем вас не обвиняю. Я и сам прошёл через подобное. – кивок в сторону отсутствующей руки. – Понимаете, из-за того, что с вами случилось Марк получил тяжёлое отравление, плюс облучение, уж не знаю где вы умудрились словить такую дозу. Всё это время мы пытались вывести из его организма, убивающие его вещества. У нас это получилось.

– Это же хорошо? – обрадовалась я.

– Конечно хорошо, но ущерб нанесён колоссальный. Вы с мужем смогли так быстро оправиться в силу зрелости своих организмов. Да и на здоровье не жаловались, так?

– Да, все хорошо было. – пролепетала я. – Доктор, не тяните, он поправится?

– Полностью? Нет, не думаю, что это возможно. – опустил голову он. – Но мы сделаем все, чтобы он прожил счастливую жизнь.

– Долгую? – поправила его я.

– Медицина не стоит на месте. Возможно и долгую. Давайте не торопить события. Теперь давайте о вашей дочери. София, во время вашего похода, была защищена лучше всех – вы взяли весь удар на себя, поэтому она пострадала меньше всех. Ну, это если не брать в расчёт преждевременные роды, но мы и не таких крох выхаживали. – улыбнулся он. – Её показатели растут. Возможно, через недельку вам разрешат взять её на руки.

Меня накрыла такая безнадежность, такая тоска. Я не могу помочь своему ребёнку. Что может быть хуже?

– Ксения! – строго окликнул меня доктор Романенко. – Он жив. Он идёт на поправку. Да, его ждёт сложный путь, но он рядом с вами! И вы ему нужны! Вы должны стать ему опорой!

– Да, конечно. Просто я думала, что…

– Доктор Романенко! – воскликнула забежавшая медсестра. – Там ещё привели… Пострадавших. Олег Станиславович странно переглянулся с медсестрой, кивнул ей, и она убежала.

– Ксения, мне нужно идти. Не отчаивайтесь! И, большая просьба, не выходите из палаты сегодня, хорошо?

– А…?

– Ничего не спрашивайте, просто посидите здесь. Я ещё зайду.

И он вышел, оставив меня в полном непонимании.

Очень странно. Что там за пострадавшие? Неужели у нас опять что-то случилось?

Надеюсь, все будет хорошо.

Лучшее, что я могу сейчас сделать – это послушать доктора и не путаться под ногами со своими вопросами.

Минуты тянулись за минутами, часы за часами, а доктора Романенко все не было. Напряжение и беспокойство все нарастали.

В коридоре несколько раз пробегал медперсонал, явно торопясь куда – то, затем раздался крик и все затихло.

Когда в дверь постучали, я уже всерьёз раздумывала о том, чтобы выйти и расспросить кого-нибудь о происходящем.

Дверь тихонько приоткрыли и на пороге появился мужчина.

– Здравствуйте! – улыбнулся он. – Я – Андрей. Коллега вашего мужа. Можно войти?

– Да, конечно. – опешила я. – Что – то случилось?

– Что? – удивился он. – А! Нет – нет, все хорошо! Как раз об этом я и хотел вам сказать – Шаттл с вашим мужем приземлился.

– С ними все хорошо? На них не напали? – набросились я на него с вопросами.

– Этого я не могу сказать, к сожалению. Комплекс РЭОБ мешает нам с ними связаться. Но они должны его отключить и тогда связь наладится! Но я вам этого не говорил! – подмигнул он мне. – Как вы? Алексей говорил, что сильно пострадали?

– Всё постепенно налаживается. Сегодня сын пришёл в себя. У дочки показатели растут. – улыбнулась я, подходя к кувезу.

– Какая крохотная! – удивился Андрей, увидев Сонечку. – Разве такие бывают?

– Все новорожденные кажутся крохотными! – пожала плечами я.

Желания что-то объяснять почти незнакомому человеку, не было.

– Ну нет. Моя дочка гигант по сравнению с вашей! – возразил он.

– А у вас тоже есть ребёнок? – удивилась я. – Это и раньше было редкостью, а сейчас и подавно.

Повисла долгая пауза – каждый думал о своём.

– Я совсем с ней не справляюсь. – будто сам себе пробормотал Андрей.

– А ваша жена… – ляпнула я, не подумав.

– Маша погибла. – печально ответил он. – Не дошла до убежища совсем чуть-чуть.

– Мне жаль! – прошептала я. – Простите.

– Вы же не знали! – грустно усмехнулся он.

– А знаете, что? Я могу помогать вам с дочкой. Научить необходимому. Да и в будущем наши принцессы могли бы подружиться. Детей здесь не так много, так что нашим очень повезло – будет с кем дружить. – неожиданно для самой себя предложила я.

– Это было бы замечательно! – обрадовался Андрей. – А то я здесь уже всех медсестёр извёл своими визитами. Они, похоже, уже прячутся от меня.

Я рассмеялась – давно мне не было так легко. Все – таки иногда нужно просто с кем-то поговорить. Мы ещё долго общались с Андреем – он мне жаловался на капризы дочки, я рассказывала ему мамские секреты.

– Спасибо вам, Андрей, что зашли! Давно я вот так, легко, не общалась. Всё какие – то проблемы, да неприятности. А иногда хочется поговорить, как будто ничего не случалось.

– И вам спасибо! За помощь с Надеждой и за советы ваши…

Внезапные крики и шум из коридора прервали его. Мы замерли, прислушиваясь к тому, что там происходит. Из палаты понять, что происходит в коридоре было невозможно, но выходить туда совсем не хотелось.

Мне показалось странным, что Андрей встал между мной и дверью, будто прикрывает нас от чего-то.

Шум прекратился, зато раздался страшный хриплый рык вперемешку с чьим – то криком.

В коридоре забегали люди. Крики и рык повторялись снова и снова, слышалась возня, удары.

В груди у меня все похолодело от страха. Я стояла, не двигаясь, и широко открытыми глазами смотрела на дверь, будто сейчас через неё к нам в палату ворвутся мутанты.

"Нет. Нет. Этого не может быть. Мы на Луне. Здесь их нет. Они нас не достанут." – как мантру твердила я.

– Ксюша, я сейчас выйду в коридор, – слишком ровным голосом сказал Андрей. – а ты закроешь за мной дверь и подопрёшь её чем-нибудь. Ты поняла?

– Не ходи туда! – срывающимся голосом попросила я.

– Ксюша, все будет хорошо! Там моя дочь. Я должен проверить, что случилось. Наверняка это просто не могут успокоить пациента. Я просто проверю. Запри дверь!

С этими словами Андрей резко открыл дверь и вышел. Мне ничего не оставалось как запереть её и подтащить свою кушетку, чтобы перегородить вход в палату.

В коридоре снова кто-то истошно кричал.

Через несколько минут, я услышала тихий стук.

– Кто? – шёпотом спросила я.

– Андрей. Дверь не открывай. В коридор не выходи. Ждите. Я приведу помощь! – кратко проинструктировав меня, он ушёл.

Значит опять. Опять все плохо.

А я снова осталась одна. В неведении. С двумя тяжело больными детьми.

– Лёша, где же ты? – прошептала я в пустоту…

Глава 5

Мелани.

Вой сирены, аварийные огни и негромкий голос из системы оповещения, повторяющий, что передвижение по коридорам запрещено и всем необходимо оставаться в своих палатах.

Кто ж спорит? Никто и не захочет выходить после того, что случилось.

Когда военные забирали нас из дома, они обещали, что в убежище будет безопасно, но там произошёл прорыв мутантов. Потом нас отправили на заморозку, обещая, что перевезут в безопасную станцию на Луне. Но и тут мы оказались в ловушке.

Через несколько недель после всеобщей эвакуации, людей начали размораживать. Меня и моего сына, Алана, разморозили в числе первых, потому что я являюсь хирургом, а медицинские работники теперь очень ценны.

Мне даже не дали время прийти в себя – почти сразу отправили к пациентам.

Алан всегда был при мне. Было тяжело, но никаких детских учреждений здесь пока ещё нет.

Конечно, бойкому четырехлетке было сложно проводить всё время в медотсеке, но у нас сложилась довольно дружная компания и за сыном приглядывали все.

Алану очень нравилось внимание стольких людей и через несколько дней в его лексиконе появились русские словечки. Это так забавно (и совсем непонятно), когда в речи ребёнка перекликаются два языка.

Пациенты прибывали день ото дня. Сначала необходимые специалисты – медики, инженеры, учёные, специалисты.

Поначалу мы с Аланом даже ночевали в медотсеке, но уже через неделю получили свой собственный жилой отсек – наш новый дом.

Дом. Странное слово для тесной пустой коробки, но мы были и этому рады.

С каждым днем станция становилась все многолюднее, а значит, у нас всё прибавлялось пациентов, потому что мало кто отправился на криоконсервацию полностью здоровым.

Но три дня назад стали поступать пациенты с укусами. Это были те рабочие, которые, в связи с расширением жилых зон, расконсервировали и приводили в жилой вид новые, ещё опечатанные, уровни станции.

По их словам на них нападали "тени". Существа двигались с такой скоростью, что невозможно было их разглядеть.

Но это было лишь поначалу. Позже этих тварей стали находить мёртвыми.

Что это за твари и почему они погибли выяснили гораздо позже, когда у первых покусанных начали появляться признаки заражения.

Температура, озноб, тошнота, боли – с такими признаками вернулись к нам рабочие. Их немедленно госпитализировали и установили круглосуточное наблюдение. Далее симптомы развивались с такой скоростью, что мы не поспевали за ними. Светобоязнь, водобоязнь, агрессия к себе и окружающим. И тогда мы поняли, хотя это было совсем уж невероятно, что инфекция оказалась старинным бешенством.

Говорят, раньше люди умирали от этой болезни. Тяжело умирали. Больные подвергались мучительной боли и ещё более мучительным галлюцинациям.

В наше время такой болезни давно нет, потому что с младенчества все люди проходили вакцинацию против неё.

Невероятно, что здесь и сейчас появились пациенты, зараженные бешенством.

Конечно же, вирус мутировал, как и все живое на Земле. Он был настолько агрессивен, что мы просто не успевали лечить людей.

Заражённых немедленно изолировали, но по всей станции, то тут, то там появлялись твари и нападали на людей.

Существенного ущерба эти существа людям не приносили, но вот инфекция вскоре стала убивать. Ни один укушенный не прожил более двух суток.

– Мама, хочу пить… – отвлек меня от раздумий Алан.

Подошла к питьевому дозатору, включила кран – вода есть, значит снабжение станции продолжается.

За дверью вновь послышались крики, стоны и хрип.

Мы уже сутки сидим в этой палате, ожидая помощи. Выйти в коридор – верная смерть, ведь за дверью так много зараженных! Сидеть здесь – верная смерть.

Я подошла к своему сыну и подала ему воды.

– Нет! Нет! – Алан, выбил у меня из рук стакан и забился в угол кровати.

Значит водобоязнь "подоспела"…

Через несколько минут сын вновь уснул, а я задумалась, когда наша жизнь превратилась в ад?

Или она всегда такой была? От бессилия наступила апатия и отрешенность. Я просто ждала. Никаких эмоций.

За дверью вновь скребли, словно они чувствуют, что здесь кто-то есть.

На данный момент на станции около полутора тысяч "разбуженных" людей. Сколько из них успело заразиться?

Может мы единственные остались?

– Мама! – вскрикнул сын во сне.

Я легла на кровать рядом с ним. Он опять горит. Жаропонижающие уже не помогают. Ничего уже не поможет. С того самого момента, как в медотсеке Алана укусили, я знала, знала поминутно, что с ним будет. Я набрала лекарства, все, что только могла, и мы закрылись в пустой палате. Поначалу меня накрыла такая истерика. Я металась, ревела, пыталась что-то сделать. Но что я могла? НИ-ЧЕ-ГО!

– Мама! Мама! – Алан метался во сне.

Болеутоляющие и седативное тоже уже не помогают.

– Потерпи, малыш! Мамочка рядом! Мама не бросит тебя! Алан, сынок, я люблю тебя! – шептала я ему на ушко.

Маленькое, исхудавшее тельце выгнуло судорогой, и сын закричал.

Смотреть на его страдания не было сил. Слезы текли ручьём… Кажется, я кричала вместе с ним.

За дверью творилась вакханалия – зараженные, услышав нас, ломились в дверь, кричали, бесновались.

– Ма-а-а-ма! – истошно кричал Алан. – Ма-а-а-ма!