Хранитель в опасности

«О, ещё как представляю, – усмехнулся       Сариаэль. – Любовь, тайны, невидимые стражи… Классика! Только вот твоя подопечная начинает что-то подозревать, а ты всё играешь в эти игры».

Микаэль молчал, его крылья слегка дрогнули. Сариэль был прав – Юмилия действительно становилась всё более проницательной.

«Послушай, – продолжил молодой ангел более серьёзно. – Может, пора перестать прятаться? Альфред уже что-то подозревает, а твоя Юмилия… она заслуживает знать правду».

«Не тебе решать, что она заслуживает, – ответил Микаэль, но в его голосе уже не было прежней твёрдости. – Уходи. Твои советы здесь не нужны».

Сариэль лишь пожал плечами и растворился в воздухе, оставив Микаэля наедине со своими мыслями. Но его слова продолжали звучать в голове старшего ангела, заставляя сомневаться в правильности выбранного пути.

Слова Сариэля эхом отдавались в сознании Микаэля. Впервые за долгое время он действительно задумался над тем, что делает.

«Может, он прав? – размышлял Микаэль, глядя на Юмилию, погруженную в свои мысли. – Сколько ещё я смогу играть в эти игры? Она заслуживает честности».

В его душе разгорался внутренний конфликт. Одна часть его существа цеплялась за привычный порядок вещей, за долг и обязательства. Другая же… другая жаждала перемен.

«Я мог бы измениться, – думал он, наблюдая за тем, как Юмилия улыбается каким-то мыслям Альфреда. – Стать лучше, чтобы я мог находиться рядом с ней не как ангел…».

Микаэль вспомнил своё прошлое – то время, когда он действительно был достойным ангелом. Когда его единственной заботой было служение и защита. Когда он не позволял личным чувствам мешать долгу.

«Но сейчас всё иначе, – возражал он сам себе. – Теперь на кону стоит нечто большее, чем просто долг».

Его крылья слегка дрогнули, словно откликаясь на внутренние переживания. Впервые за долгое время Микаэль почувствовал, что может сделать шаг вперёд. Шаг к переменам.

«Может, пришло время вернуть свою былую славу? – размышлял он. – Не просто быть тенью, а стать тем, кем должен быть».

Эта мысль наполнила его новой энергией. Он представил, как мог бы открыто защищать Юмилию, как мог бы быть рядом с ней не тайно, а открыто.

«Но как? – задавался он вопросом. – Как совместить долг и чувства? Как быть с ней?»

Микаэль понимал – перемены не будут лёгкими. Ему придётся пересмотреть многие свои убеждения, преодолеть внутренние барьеры. Но впервые за долгое время он чувствовал, что это правильный путь.

«Я должен измениться, – решил он наконец. – Ради неё. Ради нас. Ради того, чтобы стать тем ангелом, которым должен быть».

Это решение далось нелегко, но оно принесло с собой странное чувство освобождения. Словно тяжёлые цепи, сковывавшие его душу, начали понемногу ослабевать.

«Пора начать всё сначала, – подумал Микаэль. – На этот раз всё будет по-другому».

Глава 6

Глава 7

Пепел славы

В памяти Микаэля тот день остался выжженным пятном, которое не могли стереть даже века. День, когда он перестал быть просто исполнителем воли небес и стал тем, кто он есть сейчас.

Небо было чистым, без единого облачка. Солнце светило ярко, словно насмехаясь над предстоящей трагедией. Маленькая деревня у подножия гор казалась мирной и безмятежной. Но для Микаэля она была лишь точкой на карте, отмеченной красным крестом.

Приказ был чётким: уничтожить всех, кто заражён тёмной магией. Неважно, дети это или старики, женщины или мужчины – все должны были погибнуть во имя высшей цели.

Микаэль не колебался. Он был лучшим исполнителем воли небесного суда. Его крылья, некогда белоснежные, теперь казались чуть темнее из-за пепла сожжённых деревень. Его сердце, когда-то полное сострадания, теперь было холодным как лёд.

Он наблюдал с высоты, как жители деревни занимались своими делами. Дети играли у колодца, женщины развешивали бельё, старики сидели на скамейках. Обычная жизнь обычных людей. Но для него они были лишь целью.

«Так надо», – повторял он себе, готовясь к атаке. «Это ради высшего блага».

Его крылья раскрылись во всю ширь, и он устремился вниз, неся с собой пламя небесного суда. В тот момент он ещё не знал, что это будет начало конца его прежней жизни.

Первые крики разорвали тишину. Первые языки пламени лизнули деревянные дома. И в этот момент что-то внутри него надломилось. Не от вида горящих домов, не от криков боли – от осознания того, что он сам стал причиной этого кошмара.

Но было уже поздно. Приказ должен быть исполнен. И Микаэль исполнил его, превратившись из ангела-защитника в ангела-разрушителя.

Только позже, когда пепел остыл, а крики затихли, он начал понимать, что цена победы может быть слишком высокой. Что иногда чёрное и белое не так чётко разделены, как кажется с высоты небес.

И именно тогда началось его падение – не в буквальном смысле, а в смысле морального выбора. Падение, которое привело его к Юмилии и к осознанию, что он может быть другим.

Когда Микаэль вернулся в небесные чертоги, его встречали как героя. Младшие ангелы склоняли головы в почтении, их крылья едва заметно подрагивали от восхищения.

– Славься, исполнитель воли небес! – раздавалось со всех сторон.

Он шёл по сияющим коридорам, чувствуя на себе восхищённые взгляды. Пятьсот лет – ничтожно мало для ангела, но уже достаточно, чтобы заслужить уважение. Особенно после такого задания.

Старшие ангелы одобрительно кивали, некоторые даже подходили с поздравлениями.

– Ты превзошёл все ожидания, – произнёс один из советников, его голос звучал торжественно. – Уничтожить целую деревню в столь юном возрасте… Это достойно восхищения.

Микаэль принимал похвалы с привычной холодностью, хотя внутри что-то неприятно скребло. Он старался не думать о последних мгновениях той деревни, о детских криках, о мольбах о пощаде.

В тронном зале его ждал Совет. Верховный архангел восседал на своём кристальном троне, его аура излучала силу и власть.

– Ты справился блестяще, – произнёс он, и голос его эхом отразился от стен. – Твоя преданность долгу не знает границ.

Микаэль склонил голову в знак уважения, но в его душе разрасталась пустота. Он чувствовал, как его хвалят за то, что другим могло показаться кошмаром.

После собрания к нему подошёл один из наставников, старый ангел с мудростью в глазах.

– Ты становишься великим воином, – сказал он тихо, так, чтобы никто не слышал. – Но помни: сила без милосердия – это путь в никуда.

Микаэль лишь кивнул, не готовый обсуждать свои сомнения даже с мудрейшим из наставников. Он знал одно: его путь предначертан, и он должен следовать ему, несмотря ни на что.

В своих покоях он долго смотрел на свои крылья, которые теперь казались ему не такими белоснежными, как раньше. Пятьсот лет назад он был чистым листком, готовым принять любую форму. Теперь же его душа была покрыта шрамами, которые, как он боялся, никогда не заживут.

Но он не мог показать слабость. Не сейчас, когда его восхваляют как героя. Не тогда, когда его будущее кажется таким блестящим.

Микаэль опустился на холодный мраморный пол своих покоев, его крылья бессильно опустились за спиной. Он посмотрел взеркало из полированного обсидиана, которое висело на стене, и вгляделся в своё отражение.

Перед ним стоял молодой ангел с безупречной осанкой и гордым взглядом. Его крылья, некогда белоснежные, теперь казались чуть темнее, будто припорошённые пеплом сожжённых деревень. Но больше всего его беспокоило не это – а то, что он видел в собственных глазах.

«Кто я?» – прошептал он, глядя в свои глаза, в которых отражалась боль.

В его сознании вихрем крутились вопросы. Защитник или истребитель? Кем он стал на самом деле? Его учили защищать невинных, оберегать слабых, нести свет и добро. Но теперь его руки, или, вернее, его крылья, были запятнаны кровью тех, кого он должен был защищать.

«Ради защиты нужно убивать… Но разве это не парадокс?» – эта мысль не давала ему покоя.

Он вспомнил слова из древних текстов, которые они изучали в ангельской академии: «Любовь и милосердие – основы творения. Защита не должна превращаться в уничтожение».

«Противоречит ли это заповедям Бога?» – этот вопрос терзал его душу.

Микаэль закрыл глаза, пытаясь найти ответы в глубинах своей памяти. Он вспоминал уроки наставников, слова Верховного архангела, древние писания. Всё казалось таким ясным раньше: есть добро и зло, свет и тьма, защита и уничтожение. Но теперь границы размылись, стали неясными.

«Может быть, я просто стал слишком человечным?» – подумал он с горечью.

В его сознании всплыли образы той деревни: испуганные глаза детей, протянутые руки матерей, молящих о пощаде, старики, благословляющие своих убийц. И он был одним из этих убийц.

«Что же происходит со мной?» – прошептал он, прижимая ладони к вискам.

Впервые за свою пятисотлетнюю жизнь Микаэль почувствовал, что стоит на распутье. Он мог продолжить идти по пути, начертанному Советом, становясь всё более жестоким и безжалостным исполнителем. Или… он мог найти свой собственный путь, путь, который соответствовал бы его истинным убеждениям.

Но какой бы путь он ни выбрал, одно было ясно: его жизнь уже никогда не будет прежней. Он больше не мог оставаться тем, кем был раньше. Слишком много вопросов накопилось в его душе, слишком много сомнений терзало его сердце.

Микаэль опустился на колени перед зеркалом, его крылья безвольно обвисли за спиной. В голове крутились мысли, которые он так долго пытался подавить.

«Они все приветствуют меня как героя, исполнителя Божьей воли… Но что, если я не чувствую себя героем?» – прошептал он, глядя в свои глаза, в которых отражалась внутренняя борьба.

Его пальцы сжались в кулаки.

«Почему нас учат, что мы не должны иметь своего мнения? Почему мы должны слепо следовать приказам высших? Разве не в этом заключается наша сущность – в способности мыслить, анализировать, делать выбор?»

Он вспомнил уроки в ангельской академии, где им внушали беспрекословное подчинение. Где любое сомнение считалось признаком слабости. Где собственное мнение приравнивалось к ереси.

«Из-за падения Люцифера? – эта мысль не давала ему покоя. – Неужели всё из-за него? Неужели его бунт стал причиной того, что мы теперь лишены права на собственное мнение?»

Микаэль закрыл глаза, пытаясь найти ответы в глубинах своей души.

«Но разве Люцифер не показал нам силу выбора? Разве его падение не доказало, что слепая преданность может привести к катастрофе? Или, может быть, дело в том, что он выбрал неверный путь?»

В его сознании вихрем крутились противоречивые мысли. С одной стороны – долг и приказы Совета. С другой – собственное понимание справедливости.

«Может быть, истинное служение Богу заключается не в слепом подчинении, а в умении различать добро и зло? В способности принимать решения, основываясь на собственных убеждениях, а не на чужих приказах?»

Микаэль поднял голову, его взгляд стал твёрже.

«Что, если я должен найти свой собственный путь? Путь, который не противоречит моим убеждениям, но при этом служит высшей цели?»

Впервые за долгое время он почувствовал, что стоит на пороге важного решения. Решения, которое может изменить не только его судьбу, но и его понимание того, что значит быть ангелом.

«Возможно, Люцифер был не единственным, кто осмелился мыслить самостоятельно. Возможно, пришло время и мне сделать свой выбор».

Дверь покоев бесшумно отворилась, и в комнату вошёл Азраил – один из древнейших ангелов, наставник и духовный отец Микаэля. Его крылья мягко светились золотистым светом, а в глазах читалась мудрость тысячелетий.

– Я чувствовал твоё смятение, сын мой, – тихо произнёс он, приближаясь к Микаэлю.

Микаэль резко обернулся, его лицо выражало смесь удивления и облегчения.

– Учитель… Я не ожидал…

Азраил мягко улыбнулся и опустился рядом с ним на пол, не обращая внимания на холод мрамора.

– Ты думал, я не замечу твои терзания? – спросил он, глядя на Микаэля с пониманием. – Ты всегда был особенным, даже среди избранных.

Микаэль опустил взгляд, не зная, с чего начать.

– Учитель, я… Я не понимаю, что со мной происходит. Все восхваляют меня, называют героем, а я… я чувствую себя палачом.

Азраил кивнул, словно ожидая этих слов.

– Ты спрашиваешь себя, правильно ли ты поступаешь. Это хорошо, Микаэль. Сомнения – признак живого сердца.

– Но нас учили, что сомнения – это слабость! – воскликнул Микаэль. – Что мы должны слепо следовать приказам!

Азраил покачал головой.

– Слепая преданность – это не добродетель, а самообман. Люцифер тоже когда-то считал, что действует из лучших побуждений. Но он забыл главное – за каждым приказом стоит цель, и важно понимать эту цель.

Микаэль поднял глаза на своего наставника.

– Значит, вы считаете, что я прав в своих сомнениях?

– Я считаю, что ты достаточно мудр, чтобы задавать правильные вопросы. – Азраил положил руку на плечо ученика. – Помни: быть ангелом – это не только исполнять приказы, но и нести свет, защищать невинных, даже если это противоречит некоторым указаниям.

– Но как я могу знать, где проходит грань? – спросил Микаэль.

– Грань проходит там, где заканчивается защита и начинается уничтожение. Там, где милосердие уступает место жестокости. – Азраил помолчал. – Ты прошёл через испытание, и это сделало тебя сильнее. Но сила без мудрости – ничто.

Микаэль глубоко вздохнул, чувствуя, как тяжесть на сердце немного отступает.

– Учитель, я боюсь, что мои сомнения сделают меня слабым в глазах Совета.

Азраил улыбнулся.

– Истинная сила не в слепом подчинении, а в способности оставаться верным своим принципам, даже когда это трудно. Помни об этом, сын мой.

Он поднялся и протянул руку Микаэлю.

– А теперь иди. Твоё путешествие только начинается, и впереди тебя ждут ещё более сложные испытания. Но я буду рядом, чтобы направлять тебя.

Микаэль принял руку наставника, чувствуя, как его сомнения постепенно рассеиваются. Впервые за долгое время он почувствовал, что не одинок в своих размышлениях.

Микаэль долго собирался с мыслями, прежде чем задать вопрос, который терзал его душу. Он знал, что это может быть опасно, но необходимость понять правду пересилила страх.

– Учитель, – начал Микаэль осторожно, – я много думал о падении Люцифера. Все тексты говорят одно, но… Что на самом деле произошло? Почему он решился на бунт?

Азраил замер, его глаза на мгновение потемнели.

– Ты задаёшь опасный вопрос, Микаэль, – тихо произнёс он. – Но я вижу, что ты ищешь истину, а не просто хочешь посеять сомнения.

Микаэль склонил голову.

– Я хочу понять. Понять, почему слепая преданность привела к такому страшному результату.

Азраил вздохнул и сел на край подоконника, жестом приглашая Микаэля присоединиться.

– История Люцифера сложнее, чем записано в пергаментах, – начал он. – Он был одним из самых могущественных и любимых ангелов. Его падение началось не с бунта, а с вопросов.

Микаэль внимательно слушал, затаив дыхание.

– Люцифер видел несправедливость в мире, – продолжал Азраил. – Он задавался теми же вопросами, что и ты сейчас. Почему мы должны слепо следовать приказам? Почему не можем иметь своего мнения?

– Но разве это повод для бунта? – спросил Микаэль.

– Нет, – покачал головой Азраил. – Проблема была не в вопросах, а в том, как он искал ответы. Люцифер стал одержим идеей изменить всё. Он собрал вокруг себя тех, кто разделял его сомнения, и начал убеждать их, что знает лучший путь.

– А что было дальше? – не удержался Микаэль.

– Дальше он совершил роковую ошибку, – вздохнул Азраил. – Вместо того чтобы искать ответы через диалог и понимание, он выбрал путь противостояния. Его гордыня затмила разум. Он решил, что знает лучше, как должно быть устроено мироздание.

Микаэль помолчал, обдумывая услышанное.

– Значит, главная ошибка Люцифера была не в сомнениях, а в том, как он действовал?

– Именно так, – кивнул Азраил. – Сомнения – это нормально. Поиск истины – благородное дело. Но когда ты позволяешь гордыне взять верх, когда считаешь, что знаешь лучше других, – вот тогда начинается путь в никуда.

– А что было бы, если бы он выбрал другой путь? – тихо спросил Микаэль.

Азраил посмотрел на своего ученика долгим взглядом.

– Возможно, история развивалась бы иначе. Но мы никогда не узнаем этого. Важно то, что сейчас ты стоишь перед выбором: идти путём сомнений или путём гордыни.

Микаэль опустил голову, осознавая всю тяжесть ответственности.

– Я понял, учитель. Я буду искать ответы, но не позволю гордыне ослепить меня.

Азраил улыбнулся и положил руку на плечо ученика.

– Я верю в тебя, Микаэль. Помни: сила не в том, чтобы слепо следовать или бунтовать, а в том, чтобы находить баланс между долгом и совестью.

Микаэль долго не мог уснуть в ту ночь. Слова учителя эхом отдавались в его сознании, заставляя вновь и вновь прокручивать в голове историю Люцифера. В его душе бушевала буря противоречивых чувств.

«Найти баланс между долгом и совестью…» – размышлял ангел, глядя в звёздное небо. – «Но как это сделать, когда перед тобой стоит выбор между послушанием и собственными убеждениями?»

Он вспомнил свои первые миссии, когда безоговорочно выполнял все приказы небесного совета. Тогда он был уверен в правильности своего пути, но теперь сомнения начали закрадываться в его душу, словно тени на рассвете.

В его памяти всплыли образы древних ритуалов, торжественные собрания небесного совета, где он всегда занимал своё место среди самых преданных служителей. Но теперь всё это казалось… пустым.

Микаэль поднялся с постели и направился в библиотеку небесного царства. Там хранились древние свитки, содержащие знания о сотворении мира, о первых ангелах и даже о том дне, когда всё изменилось.

«Нужно понять истоки, чтобы найти свой путь», – решил он, чувствуя, как его крылья слегка подрагивают от волнения.

По пути в библиотеку он встретил нескольких ангелов, которые с любопытством смотрели на него. Они уже заметили перемены в его поведении, но никто не решался спросить напрямую.

В библиотеке царила особая атмосфера – тишина, нарушаемая лишь шелестом древних страниц и дыханием редких посетителей. Микаэль направился к самому дальнему стеллажу, где хранились самые старые свитки.

Его взгляд упал на древний фолиант, покрытый пылью веков. На обложке было выгравировано: «История небесного царства». Книга словно манила его, обещая раскрыть тайны, которые он так жаждал узнать.

«Возможно, здесь я найду ответы», – подумал Микаэль, осторожно открывая книгу. Его пальцы слегка дрожали, когда он переворачивал пожелтевшие страницы.

Но он ещё не знал, что некоторые знания лучше оставить сокрытыми, а некоторые вопросы лучше не задавать…

В этот момент в библиотеку вошёл Азазель. Его появление было подобно вспышке молнии в ясный день. Он выглядел растерянным и немного смущённым под строгим взглядом старшего ангела.

– Микаэль, я… – начал было Азазель, но осекся под тяжёлым взглядом наставника.

– Что привело тебя сюда, младший брат? – голос Микаэля звучал непривычно строго.

Азазель опустил глаза:

– Я… хотел поговорить о том, что ты ищешь. Возможно, я могу помочь…

Микаэль внимательно посмотрел на своего подопечного:

– Ты всегда был пытлив умом, но порой слишком тороплив в суждениях. Помни, что мудрость приходит с опытом.

Азазель кивнул, принимая упрёк:

– Да, учитель. Но я лишь хочу помочь тебе найти истину.

Внезапно Микаэль почувствовал странное покалывание в крыльях – словно сама небесная энергия предупреждала его об опасности. Но отступать было уже поздно. Он должен был узнать правду, какой бы она ни была.

– Тогда помоги мне разобраться в том, что движет нами, Азазель, – произнёс Микаэль, возвращаясь к древним свиткам. – Помоги понять, где проходит грань между долгом и свободой выбора.

Микаэль и Азазель провели долгие часы в библиотеке, погружённые в изучение древних свитков. Каждый искал ответы на свои вопросы, но их пути переплетались в едином стремлении к познанию истины.

Микаэль внимательно изучал свитки, где описывались законы небесного царства. Его особенно интересовали те места, где говорилось о **причинах безусловного подчинения** воле Создателя. Он пытался понять, почему ангелы должны без вопросов выполнять даже те приказы, которые кажутся противоречивыми – например, вмешиваться в судьбы людей, которых они призваны защищать.

«Почему мы не можем сами решать, как лучше поступить?» – размышлял Микаэль, перелистывая пожелтевшие страницы. – «Может быть, существует высшая мудрость, которую мы просто не способны постичь?»

Тем временем Азазель погрузился в изучение истории создания ангелов. Он искал корни их природы, пытаясь понять, почему они созданы именно такими – **исполнителями божественной воли**. Его интересовало всё: от первых дней существования небесного царства до становления иерархии ангелов.

– Учитель, – тихо обратился Азазель к Микаэлю, – я нашёл интересные записи о том, как формировались наши законы. Похоже, они не были неизменными с самого начала…

Микаэль поднял голову от свитка:

– Продолжай. Это может быть важно.

Азазель развернул древний пергамент:

– Здесь говорится, что первые ангелы имели больше свободы выбора. Они могли обсуждать приказы и даже предлагать альтернативные решения.

Микаэль задумался:

– Возможно, мы утратили что-то важное. Но почему тогда сейчас всё устроено иначе?

Пока они исследовали древние тексты, между ними завязалась особая связь. Азазель, несмотря на свой юный возраст, оказался ценным помощником, а Микаэль, как мудрый наставник, направлял его поиски. Вместе они начали понимать, что истина может быть сложнее, чем им казалось раньше.

В библиотеке становилось всё темнее, но ни один из ангелов не замечал этого. Они были поглощены поиском ответов, каждый на свои вопросы, но их пути всё больше переплетались, ведя к общему пониманию того, что значит быть ангелом в этом мире.

Пылинки танцевали в лучах небесного света, оседая на древний пергамент, который Микаэль осторожно разворачивал. Свиток казался таким старым, будто само время остановилось на его пожелтевших страницах, оставив неизгладимый след.

Тонкие пальцы ангела бережно разглаживали хрупкие складки, а глаза скользили по выцветшим строкам. Сначала буквы танцевали перед ним, словно пытаясь скрыться от взгляда, но постепенно смысл начал проступать сквозь туман веков.

Это была сказка – странная, непохожая на всё, что он читал раньше. История о маленькой богине, о предательстве, о создании целого мира из боли и разочарования.

Микаэль читал дальше, и с каждой строчкой его брови поднимались всё выше. То, что начиналось как невинная детская сказка, превращалось в историю, бросающую вызов всему, во что он верил.

«То есть мы служим не богу, а маленькому ребёнку?» – едкая усмешка искривила его губы. – «Это какая-то шутка? Или древняя насмешка над наивностью последователей?»

Его взгляд вновь вернулся к пергаменту, но теперь он читал между строк, пытаясь найти скрытый смысл. Возможно, это просто метафора? Или древняя легенда, искажённая временем?

Но что-то в этой истории цепляло его, не давало просто отмахнуться как от нелепого вымысла. Может быть, потому что в ней была какая-то глубинная правда, которую он пока не мог осознать?

Микаэль перевёл взгляд на дверь библиотеки. Что, если эта история – ключ к пониманию всего? К разгадке того, почему они должны слепо подчиняться, почему созданы такие строгие правила?

«Нужно показать это кому-то ещё», – решил он. – «Азазель должен это увидеть. Вместе мы сможем разобраться в этой загадке».

В тот самый миг, когда мысль о том, чтобы показать пергамент кому-то ещё промелькнула в сознании Микаэля, произошло нечто невероятное.

Древний свиток, который казался таким хрупким и беззащитным, внезапно вспыхнул, словно сухая спичка, попавшая в пламя. Огонь был странным – он не обжигал, не распространялся, а будто бы жил своей собственной жизнью, пожирая пергамент.

Микаэль застыл, не в силах пошевелиться. Его глаза широко раскрылись от изумления, когда он увидел, как последние остатки пергамента превращаются в пепел, который лёгким облачком разлетается по библиотеке.

Тишина. Абсолютная, давящая тишина. Только пепел кружится в лучах света, словно танцуя последний танец древнего секрета.

Ангел почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он понял – это было предупреждение. Сама Никсилия дала ему знать: некоторые тайны не предназначены для чужих глаз.

«Молчи», – словно прошептал ветер, уносящий последние частицы пергамента.

Микаэль медленно опустился на колени, всё ещё не отрывая взгляда от места, где только что лежал свиток. Теперь он знал наверняка: то, что он прочитал – абсолютная правда. И эта правда слишком опасна, чтобы делиться ею с кем-либо.