Сизые тюльпаны. Сезон 1

Шаману показалось, что за ним кто-то идет.

Он сжал шарики и развернулся. Никого не увидев, он развернулся снова.

И тогда увидел старика.

– А-а-а-а! – Заорал Шаман.

Страх сковал его изнутри. Вместе со страхом его сковало и другое чувство: чувство стыда.

– Что за каракули, – прошептал зловещий голос. – Что за издевательство над искусством!..

Шаман больше себя не контролировал. Он напортачил. Он должен быть наказан.

Он спустился на первый этаж и стал в угол.

Ведьма

Ведьма подошла к вопросу по-умному, даже, в некоторой степени, детективно. Она прекрасно понимала: чтобы изгнать злую сущность, необходимо для начала установить, что эта сущность из себя представляет: демон или дух какой. Если привидение, как утверждает хозяин дома, то нужно докопаться до обстоятельств его смерти и темных сторон жизни. Действовать методично, на основе приобретенных знаний.

Быть не просто Ведьмой, а Шерлок Ведьмой!

Она зашла в комнату с противоположной стороны от той, куда направился Маг. Прошла через узкий коридор с двумя креслами и портретом некоего Альфреда Джонсона, судя по году написания, деда нынешнего владельца особняка. Хмурого, остробрового, бледнолицего.

Вскоре она нашла то, что искала: кабинет. А в нем – ах, какая банальщина! – тайную комнату за книжным шкафом. Поскольку книги – лучшие собеседники, стоило пошептать правильные слова, как они тут же выдали, какая из них – самозванка-рычаг.

– Ах, вы, маленькие бумажные доносчицы, – улыбнулась Ведьма и, толкнув шкаф, проникла в тайную комнату, что представляла из себя еще один кабинет, только маленькую его версию, с большим количеством документов и паутины. Здесь, по всей видимости, Альфред Джонсон вел темную бухгалтерию.

В верхнем ящике письменного стола Ведьма обнаружила дневник. Она принялась за чтение и вскоре поняла, что его вели сразу два человека. Первым был собственно Альфред Джонсон. Размашистым почерком он описывал свои стыдливые попытки рисовать. Джонсон мечтал создать шедевр, но, не обладая талантом художника, выдавал лишь халтуру.

Второй человек не писал, но царапал бумагу едкими, жестокими речами. В некоторых местах перо пронзало страницы, словно плоть. Этим человеком, несомненно, был учитель рисования детей и племянников Альфреда Джонсона. Он в красках описывал невежество каждого обитателя дома, и в еще более ярких красках – свои методы наказаний.

Ведьма никак не могла взять в толк, почему Альфред Джонсон позволял учителю так себя вести? И вести дневник вместе с ним – тоже. Что за странные отношения сложились между этими двумя людьми?

Дневник обрывался на полуслове, и Ведьме пришлось продолжать расследование в других бумагах. На полу она обнаружила старую пожелтевшую газету, в которой сообщалось о безвременной кончине Альфреда. Тут же была напечатана фотография с детьми.

Улыбающимися детьми.

Информации о том, что стало с учителем, она не нашла, он будто растворился вместе со смертью Альфреда Джонсона, и если бы наша дорогая Ведьма чаще занималась чтением книг, а не отварами из щавеля, то вспомнила бы и английскую литературу, и представителя ее Роберта Льюиса Стивенсона, и повесть его о докторе Джекиле и мистере Хайде. И, возможно, она сложила бы дважды два намного раньше.

Но ей пришлось посидеть, подумать, нахмурить тонкие бровки.

Когда же она наконец поняла, в чем дело, то вскочила со стула. Руки ее дрожали.

Потому что было бы очень, очень, просто ОЧЕНЬ плохо иметь дело с духом, одержимым написанием картины, созданием шедевра, ибо никогда не покинет он сей бренный мир, покуда не достигнет своей цели.

И было бы очень, очень, НЕВЕРОЯТНО плохо иметь дело с мстительным духом, который ни за что не остановится, покуда не изведет всех, кто был причастен к его гибели, а также их детей и внуков.

Но иметь дело с призраком, состоящим сразу из двух этих личностей, – к такому Ведьму не готовила ни матушка, ни бабуля.

Ибо Альфред Джонсон, страдая раздвоением личности, и был учителем рисования. Ибо дети, убив своего учителя, убили и своего деда. И теперь в доме обитало не зло.

В нем обитало… ДВОЙНОЕ ЗЛО.

Волосы на голове Ведьмы зашевелились. И нет, это не метафора страха, что притаился в ее душе. Они зашевелились в прямом смысле, словно кто-то трепал ее по голове.

– Я напишу твой портрет…

Она развернулась.

Увидела перед собой лицо старика.

Лицо Альфреда Джонсона.

Лицо учителя рисования.

Она рванула из тайной комнаты, выбежала из кабинета. В коридорчике теперь висели картины – неудачные попытки бесталанного человека запечатлеть свои черные мысли на холсте. Он следовал за ней по пятам:

– Я напишу тебя… Напишу!..

– Что за уродливая мазня!..

– Напишу тебя!..

Она дернула за ручку ближайшей двери и оказалась в классной комнате, где за первыми партами уже смиренно сидели Маг и Шаман.

Экстрасенс

Экстрасенс пришел в спальню и лег на кровать.

Он устал.

Столько людей вокруг, столько мыслей, столько чувств! Тяжелая, все-таки, у него работа… Все тело ломило. Хотелось вернуться в уединенный дом и не вылезать оттуда недельки хотя бы полторы.

Надо отдохнуть. Может, призрак придет к нему лично? Зачем прятаться, почему бы не явить себя сию секунду? К чему это нагнетание?

Но призрак не являлся.

Экстрасенса корежило от мысли, что придется встать с кровати. Выйти из спальни. Встретиться с этим клоуном-Магом. С этим дебилом-Шаманом. С этой… Ладно, Ведьма вроде ничего. Умная. Эмоции держит при себе. Но с ней бы тоже не пересекаться больше никогда.

И вообще с людьми.

Экстрасенс еще чуть полежал. Затем услышал крик с первого этажа. Вздохнул.

– Ладно, – сказал он вслух. – Надо работать.

Он спустился по лестнице, прошел через холл. Вновь услышал крик. Пошел на него, пока не оказался в классной комнате, где увидел ужасающую сцену: Маг и Шаман сидели за партами, не в силах пошевелиться.

Ведьма тоже сидела, только не за партой, а на стуле перед мольбертом.

За самим же мольбертом восседал Альфред Джонсон, бывший хозяин дома и дед нынешнего хозяина.

– Создам шедевр… – шептал он зловещим голосом. А затем поворачивался к партам и еще более зловещим голосом говорил: – Сидеть тихо на партах, вас ждет наказание!

Ведьма смотрела на Экстрасенса взглядом, в котором не осталось надежды. Ее лицо побелело, тело выгнулось и застыло. Но губы ее едва-едва шевелились. Экстрасенс угадал в них одно-единственное слово:

– Бегите!..

– Молчать! – Взревел призрак, и комнату наполнила тьма.

Призрак Альфреда обернулся и в мгновение ока оказался перед экстрасенсом, двоечником, нарушившим течение урока. Где-то сбоку стучали окна от порывов дикого ветра. Пахло гнилью и безысходностью.

Шаман, Маг и Ведьма уже приготовились к смерти. Они с нею смирились.

Что можно было сделать? Какой провести ритуал? Как избавить призрак от одержимости, как утолить его жажду мести? Дать дорисовать портрет, а затем привести сюда хозяина дома и принести его в жертву? Но кто же позволит это сделать?

Зловещая сущность выглядела как подлинное исчадие ада. Она увеличивалась в размерах, она нависала над экстрасенсом, бездна страха и отчаяния, готовая поглощать души одна за другой…

– Я ритуалов не знаю, – сказал экстрасенс. – Зато я знаю кое-что другое.

Он вытащил руку из кармана…

– Видишь?

… и ударил призрака в челюсть.

Ошеломленный Альфред Джонсон повалился на парту и затих.

– Учителей я уважаю, – сказал Материал, и на руке его блеснула татуировка Сизого Тюльпана. – А тебя, говнюк, ни капли.

***

Материал и Кожа боксировали на ринге тренировочного центра Сизых Тюльпанов. Заниматься этим с Кожей – себе дороже, но Материал всегда после успешного дела был на взводе, и ему требовалось выплеснуть накопившиеся эмоции.

– Как у тебя дела с той девушкой? – спросил он у Кожи во время перерыва между раундами. – Ну, которую ты от Палача спас?

– Великолепно! – сказал Кожа. – Сходили с ней в театр, там мы… Ну, потеатрились. Потом она привела меня к себе домой, ее собака покусала меня за руку, а потом я покусал ее за лапу. Потом мы пили кофе из трубочек.

– А потом?

– Это всё. Апогей. Завтра мы снова встречаемся. Она такая милашка, правда, дерганная стала, никак Палача из головы не выкинет.

– Могу разобраться с ее страхом, если хочешь. Но мне надо, чтоб он дошел до предела. Напугать ее надо…

– О нет, Мат, давай мы как-нибудь иначе попробуем. К психологу ее свожу… Ты-то сам как? Как твоя история с экстрасенсами?

– Не история, а балаган. Ты меня знаешь: для меня материально всё нематериальное, а там – целый бутон. Что ни персонаж, то заноза в заднице. До сих пор всё тело болит…

– Сочувствую…

– Все норм. Я, кстати, четыре миллиона заработал.

Флэшбек

Хозяин поместья смотрел записи видеокамер сначала с закрытыми глазами, ибо происходящее с Магом, Шаманом и Ведьмой вывели его из колеи. А затем – распахнутыми, как форточки, когда он увидел, что дело можно было решить ударом кулака.

– Засчитывается? – спросил Материал.

– Д-д-да… – выдохнул Дирк Джонсон.

– Хорошо. Жду перевод в течение недели. Кстати, мне вы письма не отправляли, я сам пришел. Надеюсь, это не проблема.

– Безусловно, – сглотнул Джонсон. И повторил: – Безусловно.

Где-то позади мялся Шаман. Материала он побаивался, но за моральный ущерб хотелось попросить хотя бы кусочек добычи, пару-тройку лишних купюр.

Материал его игнорировал.

– Так это, выходит, был мой дед? – спросил Дирк.

– И да, и нет, – сказала Ведьма. – В нем уживались две личности: учителя рисования и… да, вашего деда.

– Как вы поняли, что мой отец и мои дяди его убили?

– По их глазам на фотографии. Я Ведьма. Я этот взгляд легко распознаю.

– Что ж… Спасибо вам, господа. А вам… – он повернулся к Материалу, но за тем уже захлопнулась дверь. На столе лежала визитная карточка с изображением тюльпана и номером банковского счета.

Конец флэшбека

Я во дворе еще этого мага встретил. Он окосел, теперь у него один глаз смотрит влево, а второй куда-то внутрь. Бедолага.

– Ведьмочку-то на свиданку не позвал?

– Я ж не ты, Кожа. Если влюбится, я этот наплыв чувств не выдержу. Таков мой рок.

Они продолжили бой. Вскоре дверь открылась, и у ринга возник абсолютно лысый, без бровей и бороды, бледный человек в белом пальто.

– Варвары, – сказал он тихо. – Все кулаками машете.

– Я тебе говорил, что у меня из-за людского тщеславия ломит колени? – не прерывая поединка, бросил Материал, после чего получил удар от Кожи по скуле. – Черт!

– Говорил, говорил…

Он продолжил молча наблюдать за поединком. Кожа показал знак «тайм-аут» и подошел к краю ринга.

– Слушай, мне каждый раз не по себе, когда ты вот так приходишь, а потом стоишь и смотришь. Тебе надо чего или как?

Но лысый человек не ответил. Вельзевул вышел из зала, сверкнув татуировкой Сизого Тюльпана на затылке.

– Я его боюсь, – сказал Кожа.

– Только не сильно бойся, – ответил Материал. – И без того тошно. Продолжим?

– Слушай, Материал. Я слышал, ты там призрак поймал? Сковал его?

– А тебе что?

– Не поделишься? Мне для дела.

– Да забирай. Больно мне нужен этот идиот. Контейнер в моей комнате, под кроватью.

– Спасибо. Ну, бывайте, парни. До скорого!

Он вышел из тренировочного зала.

продолжение следует…