Песнь Предательства: Восстание человечества

RemVoVo

Песнь Предательства: Восстание человечества

Глава 1: Город, где поют колокола

Город Кайрен просыпался под глухие удары бронзовых колоколов. Они не пели – они стонали, как раненые звери, предчувствующие зиму. Этот звук не звал к молитве, не возвещал спасения. Он напоминал: день начался, и человеку пора вспомнить, кем он стал – ничем.

Кайрен раскинулся на семи холмах, чёрно-серый от копоти и влаги, словно его строили из праха костей. Башни и шпили эльфийских дворцов вздымались в небо, точно сломанные пальцы, пытающиеся ухватиться за облака. Ниже, у самых подножий холмов, за низкими каменными стенами, ютились кварталы людей. Там не было шпилей. Там были крыши, залатанные жестью, двери без петель и дети без имён.

Каел вышел из хижины, когда колокола ударили в третий раз. Ему было семнадцать, но лицо давно перестало быть юным. Щёки впали, кожа на скулах натянута, глаза глубоко посажены, будто прятались от мира. Его плечи были широки, но сутулость делала фигуру старой. Он был рабом. Как и его мать. Как и отец, чьё имя Каел не знал.

Он шёл по узким улочкам, держа в руке медную бирку – пропуск в шахты. Сегодня – смена внизу. Ворота открывались только раз в день, и если опоздать – кнут. Во второй раз – плеть. В третий – исчезновение.

На углу старая женщина, укрытая грязным платком, кивнула Каелу.

– Сегодня холодно, – сказала она вместо приветствия.

Каел не ответил. Он знал, что она скажет дальше. Старуха была Прозорливой – одной из тех, кто видел будущее, но только когда оно уже случилось.

– Сегодня кто-то умрёт.

Каел остановился, сжал бирку в кулаке.

– Каждый день кто-то умирает.

– Но сегодня – не просто кто-то.

Каел прошёл мимо, не оборачиваясь. Её слова не пугали. В этом городе смерти перестали быть событием.

На центральной площади, под тенью колонн, стояли трое надсмотрщиков – высокие, безупречно выбритые, с мечами на поясе и синими плащами. Эльфы. Их кожа светилась легким серебром, волосы были туго заплетены в ритуальные косы. Они смотрели на людей, как скульпторы на глину – холодно, расчетливо.

Один из них поймал взгляд Каела.

– Подойди, раб.

Каел подчинился. Внутри всё сжалось – страх, выросший с детства, жил в каждом мускуле. Но он шагнул вперёд.

– Имя?

– Каел, шахта 9, вторая смена.

Эльф провёл кристаллом по бирке. Она засветилась синим.

– Иди.

Каел кивнул и пошёл прочь, не ускоряя шаг. Никогда не показывай, что боишься – этому его научила мать. И что бы ни случилось, не плачь. Плач только злит.

Вход в шахту был черной пастью у подножья холма. Вокруг валялись обломки повозок, пустые клетки, кости. Металлический привкус в воздухе – пыль, кровь, магия. Два надсмотрщика проверяли входящих. За спинами стояли «чернокрылые» – демоны в броне. Их лица были закрыты масками, а глаза – ярко-жёлтыми прорезями, будто прожигали насквозь.

Каел прошёл внутрь. Холод сразу сменился влажным жаром. Лестницы вели вниз, всё глубже – в сердце земли. Свет давали люминесцентные сферы, вмонтированные в потолок. Они пульсировали в такт ударам колоколов. Ни один человек не знал, как они работают. И ни один не осмеливался спрашивать.

На тридцать шестом уровне стояли вагонетки. Каел занял своё место, взял кирку, поднял её… и остановился. Что-то дрогнуло в груди. Пульс. Звук. Голос?

– Не сейчас, – прошептал он себе.

В последнее время он всё чаще слышал голос. Не слова – ритмы, фразы, что приходили во сне и оставались с ним. Иногда голос смеялся. Иногда плакал. Иногда звал.

– Раб, двигайся! – крикнул надсмотрщик.

Каел поднял кирку и ударил. Камень дал трещину. Рядом уже бил старик Горал и мальчик Рин, которому было двенадцать, но он выглядел на восемь. Они работали быстро, механически. Каел догнал их.

Час за часом они добывали не просто руду – а изумреч. Серо-синие камни, что использовались в эльфийских ритуалах. Каел не знал, зачем они нужны. Но знал: за один камень можно было выменять еду на три дня. Или билет в один конец – на север, к болотам, где демоны ещё не ступали.

Каел отбивал очередной кусок, когда что-то дрогнуло в стене. Он отступил. Камень засветился изнутри. Горал дернулся, крикнул:

– Не трогай! Это живая порода!

Но было поздно. Вспышка. Порыв магии. Каела отбросило к стене. В ушах звенело, глаза слезились. Он увидел свет.

Не просто свет. Образ. Башня, что горит. Женщина с глазами, полными звёзд. Меч, что плавится в огне.

И голос:

– Каел. Проснись.

Он очнулся на полу. Рядом валялись Рин и Горал. Их трясло, как от лихорадки. Надсмотрщик бежал к ним, выкрикивая заклинание. Демон стоял в проходе. Его рука светилась.

– Это было пророчество, – прошептал кто-то.

Каел поднялся, шатаясь.

– Я не делал ничего, – сказал он.

Надсмотрщик вглядывался в него.

– Ты видел?

– Что?

– Башню. Меч. Женщину.

Каел замер.

– Нет.

Эльф наклонился к нему. Глаза его сверкнули.

– Врёшь.

И дал пощёчину. Та была не больная – унизительная. Каел не отреагировал. Рядом кто-то зашипел – это Рин пытался заговорить.

– Он особенный… – прохрипел мальчик.

– Заткнись, – прошипел надсмотрщик.

Но было поздно. Демон шагнул вперёд. Его голос был как камень, катящийся с горы:

– Отведите его к Матери Пламени.

Каела схватили.

– Нет! – закричал он. – Я ничего не сделал! Я не виноват!

Руки обожгли кожу. Металл, кожа, тени.

Они вытащили его из шахты и повели вверх – выше, чем он когда-либо был. Прошли мимо трёх колец охраны, мимо ворот, мимо фонтанов, где вода бежала вспять, и садов, что росли вверх по стенам. Здесь жили эльфы. Их дома были из стекла и золота. Воздух пах лилиями.

Каела вели через тишину. Здесь не пели птицы. Только ветер, что звучал как шёпот на чужом языке.

Во дворце – зал из лунного камня. Стены – гладкие, пол – чёрное зеркало. В центре – трон. На нём сидела она.

Аэс’Вария. Королева эльфов. Мать Пламени. Та, что сделала договор.

Её лицо было идеальным. Слишком идеальным. Нечеловеческим. Волосы – серебро. Кожа – лунная гладь. Глаза – две капли вселенной.

Она не улыбнулась, когда его привели. Она просто смотрела.

– Ты видел, – сказала она.

Не вопрос. Утверждение.

Каел стоял молча.

– Я вижу это в тебе, – продолжила она. – Ты потомок Золотой Крови. Это не твоя вина. Но и не твоя заслуга.

Она встала. Подошла. Провела пальцами по его щеке.

– Ты проснулся. И потому ты опасен.

Каел проглотил слюну.

– Я не знаю, о чём вы говорите.

– Знаешь. И узнаешь больше.

Она протянула руку. Что-то вложила ему в ладонь. Камень – гладкий, чёрный, холодный. Он зашевелился, как живой.

– Это кость. Одна из Вестника. Он – голос прошлого. И будущего. Слушай его. Но молчи.

Каел хотел спросить. Но слова застряли.

– Уведи его, – сказала королева. – Он пока не готов.

Его увели обратно, но не в шахту. Его заперли в комнату, где стены были мягкими, а потолок – стеклянным. Он сидел там, сжимая кость, слушая, как она дышит в его руке.

За стеклом – небо. Густое, серое, как вода в старом колодце.

И он знал: город, где поют колокола, больше не будет прежним.

Глава 2: Мрак под золотом

Ночь в Кайрене не знала тьмы. Над городом висел искусственный свет – мягкий, золотистый, словно капля меда на поверхности чёрной воды. Эльфийские светильники, закреплённые на шпилях, излучали не просто свет – они давили. Он лился с небес, как око незримого божества, не позволяя укрыться, спрятаться, исчезнуть.

Но в самой высокой башне королевского дворца – там, где воздух был тонким, как лёд на пруду, а стены сверкали как алмаз, – в этой башне не горело ни одного огня.

Там, среди глухих тишин, заседал Круг Златокровных.

Восьмеро. Семеро лордов эльфийской крови и одна – Королева.

Аэс’Вария сидела на троне из живого золота. Он пульсировал под ней, как сердце. Её лицо было спокойным, почти лишённым выражения, но глаза – мерцали, как осколки падающей звезды. Перед ней – полукругом – стояли правители Домов: Северный, Лунный, Шелковый, Стеклянный, Песчаный, Теневой и Дом Хрустальной Жены. Каждый из них был древнее, чем возраст любого города. Их присутствие всегда сопровождалось запахом магии и вина.

– Он проснулся, – сказала Аэс’Вария, и голос её был словно роса на клинке. – Мальчик. Каел.

Лорд Тарис из Дома Теней прищурился:

– Слишком рано. Пророчество говорило: «Пробуждение придёт в сорок первом цикле».

– Мы не в силах задержать сон, если душа готова проснуться, – ответила королева.

Леди Сейвис из Лунного Дома поджала губы:

– Это не просто пробуждение. Это отклик. Он слышит Вестника. А значит, жертвы были не напрасны.

– Жертвы, – горько усмехнулся Лорд Кал’Орим из Песчаного Дома. – Триста тысяч человек в прошлом году. Из них сто двадцать тысяч – дети. А ты говоришь, «жертвы были не напрасны».

– Молчать, – спокойно сказала Аэс’Вария. – Мы знали, что цена будет высокой. Вы все подписали договор.

Комната притихла. Только тонкий звон в стенах – будто скрежет костей на ветру.

И тогда задвигалась тень. Из ниоткуда, из глубин пола, как жидкий дым, возник силуэт – высокий, обтекаемый, с черными рогами и телом, будто вырезанным из зари.

– Ты звал, – проговорил демон.

Его голос не звучал – он шептал одновременно в ухо и в разум. Кожа эльфов покрылась инеем.

Аэс’Вария кивнула.

– Архидемон Кхар-Моран. Наш союз – в силе?

– Пока ваши алтари красны, и души текут в Бездну – да, – прошипел демон. – Но дитя пробуждённое нарушает хрупкость ткани. Он не должен был видеть.

– Мы скроем его, – сказал Тарис. – Обманем, вытравим память.

– Нет, – сказала королева. – Мы сделаем его частью замысла. Он станет Проводником. Мы поведём его, вложим образы, дадим иллюзию выбора. А в нужный момент – закроем петлю.

– Ты хочешь, чтобы он сам открыл Врата? – Лорд Кал’Орим вздрогнул.

– Он родился от крови и боли, – сказала Аэс’Вария. – Он – живой ключ. Без него мы не продлим союз. Без него – Круг умрёт. Мир – падёт. Мы – исчезнем.

Демон усмехнулся.

– Осталась одна печать. Одна башня. Один рассвет.

И исчез, точно не был.

Лорды молчали.

Аэс’Вария встала и подошла к окну. Оттуда был виден весь город. Люди двигались по улицам, как муравьи. Маленькие, бессмысленные. И в то же время – живые.

– Мы подарили им порядок, – произнесла она. – Без нас они бы снова убивали друг друга за хлеб. Без нас они бы сожгли небо.

Лорд Тарис шагнул ближе.

– А может, в этом и есть их сила? В хаосе?

Королева обернулась. В её взгляде вспыхнула молния.

– Я видела хаос. Я помню Золотую Войну. Я стояла по колено в крови детей, когда люди пришли за нашей магией, не понимая, что она – живое существо. Я не позволю истории повториться.

И она сжала ладонь – и пламя возникло в воздухе, обвилось вокруг её пальцев и исчезло.

– Завтра – день Глубокой Луны. Пусть начнётся Ритуал Пробуждения. Он должен пройти избрание.

– Но он – человек, – прошептала Леди Сейвис.

– Именно поэтому, – отрезала королева. – Он поверит. Он подчинится. А если нет – мы уничтожим его.

Каел лежал на постели в тёплой каменной комнате, слушая, как капает вода в углу. Камень, что дала ему королева, больше не дышал. Он стал холодным, как смерть.

Он не знал, сколько времени прошло. Его не кормили. Не допросили. Не били. Не отпускали.

Небо над ним – стеклянный купол – было тёмным, но не ночным. Оно дышало, как вода. Казалось, что-то движется внутри него – как будто за стеклом скрывается небо другого мира.

Вдруг дверь открылась.

Вошёл эльф.

Молодой – если это слово применимо к тем, кто живёт столетиями. Его лицо было красивым, но холодным, как у всех. На нём был белый плащ и меч в ножнах, украшенных рунами.

– Встань, – сказал он.

Каел встал.

– Идём.

Они шли по коридорам, где стены шептали. В прямом смысле. Из камня доносились голоса. Вопросы. Песни. Плачи. Магия этих мест была древней, утомлённой, но всё ещё живой.

Наконец они вошли в зал, залитый золотым светом.

Посреди зала стоял алтарь. На нём – зеркало. Не обычное. Оно было чёрным, как нефть, и казалось глубже, чем само помещение.

– Смотри, – сказал эльф.

Каел подошёл. Заглянул.

И увидел себя.

Но не себя.

Он стоял – выше, старше, в латах, увешанных символами. За его спиной – армия. В его руке – пылающий клинок.

И он шёл по руинам Кайрена. Город был в огне. Колокола не звонили – они лежали разбитыми. Башни – повержены. А на троне – он. Сам.

– Это… ложь?

Эльф не ответил.

– Что это?

– Один из вариантов. Будущее – не дорога, а море. Ты – корабль.

Каел отшатнулся.

– Я не хочу этого.

– Ты не выбираешь. Ты пробуждён.

Он повернулся к эльфу.

– Кто ты?

Тот усмехнулся.

– Я – тот, кто был как ты. Но выбрал не то. Моё имя не важно. Запомни лишь одно: у тебя не осталось времени.

Тем временем, в другом конце Кайрена, в подземных галереях, собрались жрецы Порядка. Они не были эльфами. Не были людьми. Они были… промежуточными. Порождениями союза. Сервиторы, или, как называли их в легендах, связующие.

Они были безликими. Их лица скрывались под масками из золота и кости. Их тела – худые, изломанные. Они шли, не касаясь пола, и каждый шаг сопровождался звоном, будто звенел тонкий металл.

Их храм был червоточиной, выдолбленной в сердцевине холма. На стенах – символы времён, что давно истлели. В центре – чаша, наполненная жидкостью, отражающей не небо, а память.

Один из связующих поднял руки.

– Начинается великое искривление, – сказал он.

– Ветви расходятся, – прошептали другие.

– Человечество дышит. Это недопустимо.

– Он должен быть сломлен.

– Или поднят.

– Равновесие должно быть сохранено.

– Мы подскажем королеве.

– Мы подскажем ему.

– Мы скажем обоим. Но каждый услышит своё.

Они замерли. Свет исчез. Наступила тишина. И только под чашей продолжала капать одна-единственная капля – капля, что падала не в жидкость, а в бесконечность.

Ночь в Кайрене оставалась светлой.

Каел стоял у окна в своей комнате. Впервые за много дней его не сторожили. Он мог уйти. Но не уходил. Потому что знал – что бы ни было там, снаружи, – оно ничем не лучше того, что внутри.

Он коснулся камня. Тот снова был тёплым.

И снова голос:

– Ты видел лишь один путь. Есть и другой. Но оба ведут в огонь.

Каел прошептал:

– Кто ты?

Ответа не было. Только дыхание.

Он сжал кулак.

Где-то внизу снова ударили колокола.

Они не звали.

Они предупреждали.

Глава 3: Кровь на алтаре

В глубинах Кайрена, ниже шахт, ниже катакомб, под тем, что когда-то было сердцем империи людей, лежал зал, о котором не знали даже все эльфы. Его стены были вырезаны не инструментами, а силой воли. Потолок был высок, как небо, но небо здесь было из черепов. Камень под ногами был алым. Не от краски – от крови, впитавшейся за века.

Это было место ритуала.

Алтарь стоял в центре – круглый, гладкий, покрытый рунами древней речи, в которой каждое слово – проклятие. На алтаре – цепи. Над алтарём – кристалл, пульсирующий, словно сердце гиганта. Он светился чёрно-синим, почти не освещая, но заставляя всё вокруг дрожать, как в жару.

Именно здесь, в этом зале, эльфы каждый год приносили свою жертву – для поддержания договора с демонами.

Сегодня было двадцать лет со дня Первого Слияния.

И сегодня ритуал должен был быть особенным.

Аэс’Вария вошла в зал одна. Она не нуждалась в охране. Магия – её защита и меч. Волосы собраны в венок из живого серебра, лицо без украшений, на теле – мантия, сотканная из теней. За ней – только эхо.

Жрецы Порядка уже стояли в круге. Их маски отражали свет кристалла, и от этого казалось, что лица у них нет вовсе.

– Всё готово, – произнес один из них, голосом, будто рождённым в пещере.

Королева кивнула.

– Где сосуд?

Вошли два воина. Между ними – девочка.

Маленькая, лет десяти. Глаза – чёрные от слёз. На ногах – цепи. Руки дрожали.

Аэс’Вария посмотрела на неё безжалостно, но не жестоко. В её взгляде не было ни тепла, ни холода. Только необходимость.

– Имя? – спросила она.

– Элли, – прошептала девочка. – Я из северной долины.

Королева приблизилась. Присела на корточки.

– Ты знаешь, зачем ты здесь?

– Да, – ответила девочка. – Чтобы мы жили.

– Ты не боишься?

Элли кивнула.

– Боюсь.

– Хорошо, – сказала Аэс’Вария и встала. – Значит, ты ещё не безумна. Мы принесём твоё имя в вечность.

Девочку положили на алтарь. Цепи сомкнулись. Кристалл вспыхнул сильнее. Жрецы заговорили – шёпотом, но этот шёпот бил по ушам, как гром. Камень под ногами задрожал. Где-то в глубине земли застонало что-то древнее.

Аэс’Вария подняла руки.

– Да будет связь подтверждена.

Из-под мантии она извлекла клинок. Он был сделан не из металла, а из тьмы, сжатой в форму. На лезвии – не кровь, а молнии.

Она опустила его.

Крик девочки вспорол тишину. Один-единственный, высокий, пронзительный. Потом – тишина.

Кристалл вспыхнул, поглотил её душу, окрасился в багровый.

И всё вокруг замерло.

Договор продлён.

Жрецы отступили.

Аэс’Вария закрыла глаза.

И в этот момент ей показалось – что-то пошло не так.

Кристалл дрогнул. На его поверхности возник трещина. Мгновенно исчезла, будто и не было. Но её холод пронзил королеву до костей.

Она сделала знак. Один из жрецов подошёл.

– Вратарь… – прошептала она.

Он кивнул.

– Мы это почувствовали. Слишком много воли в сосуде. Она не сдалась. Это нарушило поток.

– Последствия?

– Пока – нет. Но могут быть.

Королева сжала зубы.

– Тогда нужно ускорить пробуждение Каела.

– Он слишком нестабилен, – попытался возразить жрец.

– У нас нет времени.

И в тот момент, когда она это сказала, где-то далеко, в одной из сторожевых башен, закричала птица-вестница. Чёрная, с глазами, как угли.

В Кайрене снова пробуждалось пророчество.

Каел не спал.

Он лежал, сжав зубы, стиснув в руке камень – кость Вестника. Он больше не был просто предметом. Он стал частью его. Пульсировал вместе с сердцем, дышал в ладони, говорил во снах.

Сны стали другими. Глубже.

Он видел женщину в алом. Видел, как она идёт по залу, где стены плачут. Видел, как клинок, чёрный как ночь, опускается на ребёнка. Видел – и чувствовал, будто сам стоял у алтаря.

Проснулся – в холодном поту.

– Ты был там, – прошептал голос. – Ты видел. Значит, часть тебя – уже там.

Каел сел.

– Это было на самом деле?

– Да.

– Я видел смерть?

– Ты видел истину.

Он зажмурился.

– Почему я?

Голос не ответил. Только раздался звук – будто кто-то постучал изнутри его головы.

– Пророчество.

Слово было горьким, как кровь.

Он встал, подошёл к окну. За окном – свет. Но не солнце. Его не было давно. Небо Кайрена стало цветом ртути, постоянно движущееся, лишённое облаков, лишённое жизни.

Каел чувствовал: он должен уйти. Что-то звал его – вниз. Туда, где темно. Туда, где кровь.

Он надел рубашку, накинул плащ и вышел. Охраны не было. Или она не мешала.

Коридоры дворца были пусты. Только шепоты на стенах. Голоса, давно умершие, но не забытые.

Он шёл, как будто знал путь.

Вскоре он оказался перед дверью. Она была сделана из чёрного дерева, обитая медью. На ней – символ: круг, перечёркнутый молнией.

Он толкнул дверь.

И вошёл в зал ритуала.

Он не знал, как нашёл его. Но он был здесь.

На полу – кровь. Ещё свежая. Алтарь – тёплый.

И на нём – кукла.

Детская. Вся в крови.

Каел подошёл. Руки дрожали. Он поднял куклу. На ней – вышивка: «Элли».

И в этот момент – вспышка.

Образы, огонь, боль, смех, крик, чернота. Он упал на колени, схватившись за голову.

– Ты пришёл, – сказал голос. Не тот, что был в кости. Новый. Глубже. Тяжелее.

Он поднял взгляд.

Перед ним стояло существо. Высокое. Тёмное. С рогами, что тянулись вверх, будто костяные шпили. Лицо скрыто под маской.

– Кто ты?

– Один из многих. Мы зовёмся Глашатаи. Мы – между.

– Между чем?

– Жизнью и смертью. Светом и тенью. Эльфами и демонами. Но сейчас… мы – тебе.

Каел отшатнулся.

– Зачем я здесь?

– Ты – ответ. Ты – ошибка. Ты – искра в старом мире.

– Я не понимаю.

– Поймёшь.

Существо подошло ближе. Коснулось его лба.

– Видь.

Каел снова увидел образы. Только теперь – яснее.

Война. Горящие поля. Дети в цепях. Эльфы, стоящие на троне из костей. Демоны, рвущие небо. Люди, бредущие по пеплу.

И в центре – он. Один. С мечом. Со светом.

Когда он очнулся, существо исчезло. Алтарь был пуст. Только кровь на руках – осталась.

И кукла – тоже.

Тем временем в тронном зале Аэс’Вария вскочила. Что-то изменилось. Она почувствовала разрыв.

– Он был там, – прошептала она. – В зале.

Жрец кивнул:

– Да. Но мы не остановили.

– Почему?

– Потому что он не вошёл. Он был призван.

Королева медленно опустилась на трон.

– Тогда всё только начинается.

На следующий день колокола Кайрена не прозвучали.

И это было впервые за сто лет.

Глава 4: Мальчик, рождённый в пепле

Он появился в городе без имени, на краю Кайренской низины, в утро после великого пожара. Там, где ещё вчера стояла деревня шахтёров, сегодня осталась только зола. Домов больше не было, только чёрные остовы печей да обгорелые бревна, словно костлявые пальцы торчали из земли.

Всё было мертво.

Кроме него.

Мальчика нашли под обломками амбара. Вокруг – обугленные тела. Он лежал на пепле, будто только что вылупился из яйца мира. Нагой, закопчённый, в волосах – сажа, на губах – молчание. И он дышал.

Его обнаружил старик, странствующий торговец по имени Бруваль. Слухи о пожарах ходили уже месяц – в отдалённых селениях вспыхивали странные возгорания, после которых не оставалось ни выживших, ни следов. Демоны, говорили люди. Гнев богов, говорили другие. А кто-то шептал: метка восстания.

Бруваль сначала подумал, что мальчик мёртв. Но, когда попытался перевернуть тело, тот открыл глаза. Не испуганные, не растерянные – слишком ясные, слишком взрослые для младенца.

– Кто ты, малыш? – прошептал торговец. – Как же ты выжил?

Мальчик не ответил. Он смотрел в небо.

И тогда Бруваль взял его на руки и понёс прочь от пепелища.

Его приютили в захолустной деревушке Керн, у самой границы болот, в землях, где власть эльфов была слабее, а демоны редко проходили. Здесь люди ещё хранили древние слова и учили детей молиться Солнцу, а не Кристаллу.

Мальчика назвали Каелом – в честь звезды, что вспыхнула в ту ночь на западе. Имя дал Бруваль, ставший ему приёмным отцом. Сам Бруваль не был добряком, но и не был жесток. Он не бил мальчика – это уже считалось достаточной любовью. Он учил его ремеслу: носить вязанки, ковать гвозди, чинить упряжь, торговаться.

Каел рос молчаливым. Никогда не плакал. Никогда не просил. Никогда не жаловался.

Люди в деревне посматривали на него настороженно.

– Он не ест много, – говорили. – Не шумит. Не дрался ни разу. Что за ребёнок?

– Он странный, – шептали старухи. – Не смеётся. Ни разу. Даже когда козы его облизывают.

Но Бруваль отмахивался:

– Просто тихий. Был бы хоть один такой сын у меня – может, и не потерял бы всё в жизни.

И всё было бы обыденно, если бы не сны.

Каел начал видеть сны в семь лет.

В них был огонь. Башни, что рушатся. Люди в цепях. Эльфы, говорящие на языке, которого он не знал, но понимал. Камень, что пульсировал под землёй. Кровь. Всегда кровь.

Он не рассказывал об этом Брувалю. Но иногда говорил сам с собой – шёпотом, по ночам. Повторял имена, которых не слышал ни от кого: Аэс’Вария. Кхар-Моран. Лиара. Глашатай.

Бруваль подслушал его однажды. На следующее утро мальчику выдали крест из железа и заставили носить его под рубахой.

– Отгоняет дурь, – сказал старик. – Ты человек. Не забывай.

В девять Каел пошёл с Брувалем в путь – караван двинулся на север, мимо гарнизонов, мимо сторожевых башен. Они везли сукно, мыло, мед и соль. Деревни встречали их настороженно. Иногда их останавливали эльфийские патрули – молча, с холодными лицами, с демонами за спиной. У всех были бирки. У Каела – не было. Он ещё не был «официальным».

– Скажу, что ты мой сын, – отрезал Бруваль. – Не вздумай перечить.