Эльфийская магия

Елена Князева

Эльфийская магия

Аномалия за дверью

Ночь опустилась на Кокуорт, окутав тишиной старые улочки и дома. В одном из них, в скромном жилище под названием Спиннерс-Энде, царил полумрак. Здесь, в этой неприметной обители, находился Северус Снейп.

Воздух в доме был прохладным, пропитанным запахом старых книг и чего-то неуловимо горького, словно отголосок давних переживаний. Снейп, как всегда, был погружен в свои мысли, его обычно непроницаемое лицо казалось еще более суровым в тусклом свете единственной лампы.

За окном шелестели листья, приглушенный шум ночного города лишь подчеркивал его уединение. В этот час, когда мир вокруг засыпал, Снейп оставался наедине с собой, со своими воспоминаниями и, возможно, с теми тенями прошлого, которые никогда не покидали его. Спиннерс-Энде, казалось, хранил в себе отголоски его непростой жизни, становясь для него временным пристанищем в этой тихой, но наполненной внутренними бурями ночи.

Внезапно тишину нарушил резкий стук в дверь. Снейп вздрогнул, его пальцы, до этого медленно перелистывавшие пожелтевшие страницы, замерли. Стук был настойчивым, нетерпеливым, совершенно чуждым спокойствию его нынешнего убежища. Кто мог искать его в столь поздний час, в этом забытом уголке мира, где он так старательно пытался раствориться? Его взгляд метнулся к двери, черной громаде в полумраке комнаты, и в нем мелькнуло что-то похожее на тревогу, быстро сменившееся привычной маской непроницаемости.

Он не ждал гостей. Никогда не ждал. Его жизнь после войны стала чередой уединенных дней, наполненных лишь отголосками прошлого и тихим шепотом сожалений. Каждый звук извне казался вторжением, нарушением хрупкого равновесия, которое он так тщательно выстраивал. Но этот стук… он был слишком настойчив, чтобы его можно было проигнорировать.

Медленно, словно нехотя, Снейп поднялся с кресла. Его движения были плавными, но в них чувствовалось напряжение. Он не спешил. Каждый шаг по скрипучему полу отдавался эхом в тишине, усиливая ощущение ожидания. Он подошел к двери, прислушиваясь. За ней не было слышно ни шагов, ни дыхания, только этот настойчивый, ритмичный стук, словно кто-то пытался пробиться сквозь стены его уединения.

Его рука, бледная и тонкая, коснулась холодной дверной ручки. В этот момент он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это было не просто любопытство или раздражение. Это было предчувствие. Предчувствие того, что этот стук может изменить все, что он так старательно пытался сохранить. Что бы ни стояло за этой дверью, оно несло с собой отголоски того мира, от которого он так отчаянно бежал. И, возможно, оно несло с собой и то, что он давно считал потерянным навсегда.

Снейп медленно повернул ключ в замке, щелчок которого прозвучал неестественно громко в окружающей тишине. Он не открывал дверь сразу. Секунда, другая, третья – он давал себе время подготовиться, выстроить новую стену между собой и тем, что ждало снаружи. Его взгляд скользнул по дверному глазку, но изображение было размытым, искаженным, как и многие воспоминания, которые он предпочитал не вспоминать. Тем не менее, он узнал силуэт. Незнакомый, но в то же время смутно знакомый.

С легким скрипом дверь поддалась, открывая узкий проем в ночную мглу. На пороге была корзинка, в которой спал ребенок. Снейп замер, словно окаменев. Ребенок? На его пороге? Это было настолько абсурдно, настолько немыслимо, что он на мгновение усомнился в реальности происходящего. Может, это галлюцинация? Последствие слишком долгого пребывания в одиночестве, игра разума, уставшего от тишины и воспоминаний? Но нет, корзинка была вполне реальной, сплетенной из ивовых прутьев и устланной мягкой тканью. И в ней, свернувшись калачиком, мирно спала девочка.

Белые волосы, словно лунный свет, обрамляли ее лицо. Эльфийские уши… Это было невозможно. В мире магов не было эльфов. Или были? Его знания, обширные и глубокие, вдруг показались ему недостаточными, неполными. Он всегда презирал тех, кто довольствовался поверхностным знанием, но сейчас сам чувствовал себя невеждой, столкнувшись с чем-то, что не укладывалось в его привычную картину мира.

Он присел на корточки, стараясь не шуметь. Лицо девочки было спокойным, безмятежным. Она казалась хрупкой, беззащитной, совершенно не соответствующей тому миру, в котором он жил. Миру, полному опасностей, предательства и боли. Миру, который он так старательно пытался оградить от себя.

.Что это? Чья это шутка? Или, что еще хуже, чья-то злая игра? Кто мог оставить ребенка на его пороге, зная его репутацию, его прошлое? Это было не просто жестоко, это было… безумно. Он вспомнил, как месяц назад родители Гарри Поттера умерли от руки Волан-де-Морта, и Дамблдор отдал малыша Гарри семье маглов.

Снейп отпрянул, словно от удара. Гарри Поттер. Дамблдор. Маглы. Эти слова, словно осколки разбитого зеркала, отразились в его сознании, вызывая болезненные воспоминания. Он знал, что произошло. Он знал, что Волан-де-Морт был уничтожен, но какой ценой? И теперь… теперь на его пороге ребенок. Ребенок с эльфийскими ушами.

Конечно, он помнил о существовании домовых эльфов, но черты лица девочки были поразительно похожи на человеческие. Его разум лихорадочно перебирал варианты, отбрасывая один за другим. Домовые эльфы. Да, они существуют, но их внешность, их обычаи – все это было так далеко от того, что он видел. И эти уши… они были не просто заостренными, они были изящными, словно выточенными из слоновой кости, и казалось, что они улавливают звуки, недоступные обычному слуху. Это было нечто иное. Нечто, что не вписывалось в привычные рамки магического мира, каким он его знал.

Снейп осторожно протянул руку, чтобы поправить выбившуюся прядь белых волос, но в последний момент остановился. Прикосновение могло разбудить ее. А что тогда? Что он скажет? Как объяснит это странное, необъяснимое явление? Его жизнь была построена на контроле, на предсказуемости, на скрытности. А это… это было хаосом, вторгшимся в его упорядоченный мир.

Он вспомнил слова Дамблдора, его странные, порой непостижимые поступки. Всегда казалось, что старик видит дальше, чем остальные, что он знает что-то, что скрыто от других. Мог ли Дамблдор иметь к этому отношение? Мог ли он, зная о его уединении, о его стремлении к забвению, послать ему это… испытание? Или, что еще хуже, это бремя?

Снейп поднялся, его взгляд снова упал на корзинку. Ребенок. Беззащитный. В его доме. В его жизни. Это было немыслимо. Он, Северус Снейп, человек, чье имя вызывало страх и уважение, человек, который видел столько боли и жестокости, теперь стоял перед чем-то настолько чистым и невинным.

Он чувствовал, как внутри него борются два начала. Одно, привычное, требовало избавиться от этого, вернуть его туда, откуда он пришел, стереть этот эпизод из своей жизни, как он стирал многие другие. Другое, более глубокое, более подавленное, шептало о чем-то ином. О долге? О ответственности?

Или, быть может, о чем-то, что он сам давно похоронил под слоями цинизма и горечи. О чем-то, что он считал давно утраченным, погребенным под пеплом собственных ошибок и потерь. Это было не просто бремя, это было эхо прошлого, которое он так старательно пытался заглушить.

Он снова присел, на этот раз его пальцы коснулись мягкой ткани, устилавшей корзинку. Тепло. Живое тепло. Он почувствовал, как что-то внутри него дрогнуло. Это было не просто любопытство, это было… притяжение. Странное, необъяснимое притяжение к этому маленькому существу, которое каким-то непостижимым образом оказалось на его пороге.

Решение пришло не сразу, оно пробивалось сквозь толщу его привычного отчуждения, словно росток сквозь камень. Он не мог просто оставить ее. Не мог. Это было бы предательством не только по отношению к ней, но и по отношению к той части себя, которую он так долго отрицал. Части, которая помнила, что такое быть уязвимым, что такое нуждаться в защите.

Он осторожно, почти благоговейно, поднял корзинку. Ребенок был легким, невесомым, словно сотканным из лунного света и тишины. Белые волосы, такие же, как и у него самого, но у нее они казались естественными, не вызвавшими ни у кого вопросов. А у него… у него они были клеймом, напоминанием о его двойной жизни, о его вечном одиночестве.

Он нес ее в дом, в свои тихие, мрачные покои, где каждый предмет хранил отпечаток его боли. Он не знал, как ее зовут, не знал, откуда она пришла. Но он знал одно: она теперь здесь. И он, Северус Снейп, человек, который всегда был одинок, теперь должен был научиться быть не одиноким. Он должен был научиться быть отцом.

Эта мысль была одновременно пугающей и… странно успокаивающей. Впервые за долгие годы он почувствовал, что его жизнь может обрести новый смысл, не связанный с местью или саморазрушением. Этот ребенок, с его эльфийскими ушами и белыми волосами, был не просто загадкой, он был возможностью. Возможностью искупить прошлое, возможностью найти то, чего он так долго искал, но боялся признаться себе в этом.

Он поставил корзинку на стол в своей лаборатории, где обычно царил запах зелий и пыли. Теперь здесь появился новый аромат – аромат детской невинности. Он смотрел на нее, и в его глазах, обычно полных холода и презрения, мелькнуло что-то новое. Что-то похожее на надежду. Он решил оставить ее. Вырастить как собственную дочь. Это было безумие, но это было его безумие. И он был готов принять его.

Он осторожно развернул пеленки, чтобы рассмотреть младенца. И тут его взгляд замер. Не белые волосы, не тонкие черты лица, не даже крошечные, едва заметные ушки, напоминающие о чем-то эльфийском, привлекли его внимание. Это были глаза. Глаза, которые распахнулись, когда он наклонился ближе, и в которых отражался не просто свет его лаборатории, а что-то гораздо более яркое, более живое. Глаза цвета… розового. Нежно-розового, как лепестки редкого цветка, распускающегося под лунным светом.

Снейп отшатнулся, словно его ударило током. Розовые глаза. Это было не просто необычно, это было… невозможно. В его мире, где магия была наукой, где каждый эффект имел причину, это было аномалией. Он вспомнил все, что знал о генетике, о наследственности, о магических мутациях. Ничто не объясняло этого. Ничто.

Его разум, привыкший к логике и порядку, затрещал по швам. Он снова посмотрел на ребенка, на эти немыслимые глаза, и почувствовал, как холодный страх сменяется чем-то другим. Чем-то, что он не мог определить. Это было не просто удивление, не просто шок. Это было… предчувствие. Предчувствие того, что это существо, это дитя с розовыми глазами, несет в себе нечто большее, чем просто загадку.

Осенью он придумал связать свою магию с ней, чтобы знать о ее состоянии, ведь ему предстояло учить детей. Это было не просто желание контролировать, а скорее инстинктивное стремление защитить, оберегать эту хрупкую жизнь, которая так неожиданно ворвалась в его упорядоченный, но опустошенный мир. Он чувствовал, как нити его собственной магии, обычно такие холодные и острые, теперь тянутся к ней, словно корни, ищущие влагу.

Тайная дочь: Цена волшебства

К одиннадцати годам Элара, так он ее назвал, начала проявлять черты, которые поражали даже его, человека, повидавшего многое. Она все больше походила на эльфов из древних легенд, чьи истории он когда-то читал с презрением, а теперь видел их воплощение в своем доме. Ее магия развивалась стремительно, и самым удивительным было то, что на ее голос приходили животные, словно подчиняясь невидимой силе. Она была мудра не по годам, ее вопросы проникали в самую суть вещей, заставляя его самого переосмысливать многое.

Но розовые глаза оставались самой большой загадкой. Они не меняли своего цвета, оставаясь нежным оттенком рассвета, и в них таилась мудрость, которая казалась древнее самого времени. Северус проводил бесчисленные часы в своей библиотеке, изучая древние фолианты, ища хоть какое-то объяснение. Он находил упоминания о редких магических аномалиях, о существах, рожденных на стыке миров, но ничто не давало ему полной картины. Это было не просто генетическое отклонение, это было нечто большее, нечто, что выходило за рамки его понимания.

Иногда, глядя на нее, он чувствовал, как его собственная магия откликается на ее присутствие, словно два невидимых потока, сплетающихся воедино. Это было странное ощущение, похожее на пробуждение давно спящего чувства. Он, Северус Снейп, который всегда полагался только на себя, на свою силу и свой разум, теперь чувствовал себя связанным с этим маленьким существом так, как никогда не был связан ни с кем.

Он начал замечать, как меняется его собственный мир. Мрачные покои стали казаться менее гнетущими. Запах зелий и пыли теперь смешивался с ароматом цветов, которые Элара приносила с прогулок, и с запахом ее волос, пахнущих дождем и травами. Его цинизм, казалось, начал таять, уступая место чему-то более мягкому, более человечному. Он все еще был Северусом Снейпом, но теперь в нем жила и другая часть – часть, которая могла любить, часть, которая могла защищать не только себя, но и другого.

Он знал, что будущее таит в себе множество опасностей. Тайна происхождения Элары, ее необычные способности – все это могло привлечь нежелательное внимание. Но теперь он был готов встретить эти опасности. Он больше не был одинок в своей борьбе. У него была причина жить, причина бороться, причина любить. И эта причина, с ее розовыми глазами и белыми волосами, была самым ценным сокровищем, которое когда-либо попадало в его руки. Он был готов защищать ее любой ценой, даже если это означало столкнуться с тенями своего прошлого, которые он так долго пытался похоронить. Теперь эти тени казались не такими уж и страшными, ведь рядом с ним был свет – свет ее глаз, свет ее души.

Этим летним вечером Северус наблюдал за ней. Вдалеке он увидел сову. Он безошибочно узнал ее – это была сова из Хогвартса. Она несла письмо прямо к его дочери, о которой никто не знал!

Сердце Северуса сжалось. Хогвартс. Письмо. Для Элары. Это было именно то, чего он боялся. Его уединенная жизнь, их тихий мир, который он так тщательно оберегал, теперь оказался под угрозой вторжения извне. Он знал, что рано или поздно это произойдет. Тайна Элары, ее необычность, не могли остаться незамеченными вечно. Но сейчас, когда он только начал по-настоящему чувствовать себя живым, когда его мир обрел новый смысл, это известие казалось ударом под дых.

Он наблюдал, как сова приближается, ее силуэт четко вырисовывался на фоне вечернего неба. В его голове проносились тысячи сценариев. Кто отправил письмо? Что оно содержало? Было ли это приглашение, предупреждение, или что-то еще более зловещее? Он знал, что не может просто игнорировать это. Элара, несмотря на свою юность, была слишком особенной, чтобы ее будущее осталось неизвестным для мира магии.

Снейп почувствовал, как привычная холодная решимость возвращается к нему. Он был профессором в Хогвартсе. Он знал правила игры. И он знал, как защищать то, что ему дорого. Если Хогвартс хотел узнать об Эларе, им придется иметь дело с ним. Он не позволит никому использовать ее, эксплуатировать ее дар, или, что еще хуже, причинить ей вред.

Он поднялся, его движения были быстрыми и точными. Он должен был перехватить это письмо до того, как оно попадет в руки Элары. Не потому, что он хотел скрыть ее от мира, а потому, что он хотел контролировать, как этот мир узнает о ней. Он хотел быть тем, кто представит ее, кто объяснит ее уникальность, кто защитит ее от непонимания и страха.

Сова приземлилась на подоконник, держа в клюве запечатанный конверт. Северус протянул руку, его пальцы коснулись пергамента. Он почувствовал знакомую магическую печать Хогвартса. Внутри него боролись противоречивые чувства: тревога и странное, почти забытое чувство принадлежности. Он был частью этого мира, даже если долгое время пытался от него отгородиться.

Он взглянул на Элару, которая играла в саду, ее белые волосы развевались на ветру, а розовые глаза сияли в лучах заходящего солнца. Она была его якорем, его светом. И ради нее он был готов снова погрузиться в мир, который он так презирал. Он развернет это письмо, он узнает, что ему предстоит, и он примет решение. Решение, которое определит их будущее. Он был готов. Он всегда был готов, когда дело касалось ее.

Элара, благодаря своему острому слуху, уловила шелест крыльев задолго до того, как сова появилась в поле зрения отца. Ее эльфийские уши, способные различать малейшие шорохи, мгновенно насторожились. Она повернула голову, ее розовые глаза, обычно полные детской безмятежности, теперь выражали легкое недоумение, а затем и настороженность. Увидев письмо в руках Северуса, она почувствовала знакомое предчувствие. Она не любила, когда кто-то пытался вмешиваться в ее жизнь или в жизнь отца без их согласия. С легкой грацией, присущей ей, она направилась к нему, ее шаги были бесшумны на мягкой траве.

Северус, держа письмо, ощутил ее приближение. Он знал, что она не могла не заметить сову. Его взгляд скользнул к ней, и он увидел в ее глазах ту же смесь любопытства и легкой тревоги, что и в себе. Он не хотел, чтобы она видела его беспокойство, но знал, что скрыть это от нее будет сложно. Он развернул письмо, его пальцы дрогнули лишь на мгновение, прежде чем он смог разгладить пергамент. Слова на нем были лаконичны, но их смысл был огромен. Приглашение. В Хогвартс. Для Элары.

"Что это, папа?" – спросила она, подойдя совсем близко. Ее голос был мелодичен, но в нем звучала нотка опасения.

Северус поднял на нее глаза. В этот момент он понял, что больше не может скрывать от нее правду. Он не мог защитить ее, оставаясь в тени. Ему придется выйти из уединения, снова столкнуться с миром, который он так презирал, но теперь у него была цель, гораздо более важная, чем его собственное отвращение.

"Это письмо из Хогвартса, Элара," – сказал он, его голос был ровным, но в нем чувствовалась сталь. "Они приглашают тебя учиться."

Элара моргнула, ее розовые глаза расширились. Хогвартс. Она слышала о нем от отца, но никогда не думала, что ей предстоит там оказаться. Ее необычные способности, ее происхождение – все это было тайной, которую отец так тщательно оберегал. Теперь эта тайна, казалось, собиралась раскрыться перед всем миром.

"Меня? Я же не похожа на человека, хотя случайности не случайны. Я готова попробовать," – произнесла она, ее голос звучал тихо, но в нем проскальзывала решимость, которую Северус так хорошо знал. Он видел, как в ее глазах мелькнула искра предвкушения, смешанная с той же настороженностью, что и у него. Она была готова принять вызов, как и он.

Северус кивнул, чувствуя, как напряжение в его плечах немного ослабевает. Он знал, что это решение не будет легким. Хогвартс – это не просто школа, это лабиринт интриг, предрассудков и скрытых опасностей. Но если Элара готова, то и он готов. Он будет рядом, его присутствие станет ее щитом, его знания – ее проводником. Он не позволит им увидеть в ней лишь диковинку или угрозу. Он покажет им, кто она на самом деле, через призму своей собственной, пусть и искаженной, но все же любви.

"Ты не похожа на человека, Элара," – мягко ответил он, его взгляд смягчился. "Ты – не что-то большее. И Хогвартс должен узнать об этом. Но мы пойдем туда вместе. И я буду рядом, чтобы убедиться, что тебя понимают правильно." Он протянул ей письмо. "Прочти сама. И мы решим, как действовать дальше."

Элара взяла пергамент, ее тонкие пальцы осторожно развернули его. Она читала, ее губы шевелились, повторяя слова, которые открывали дверь в новый, неизведанный мир. В ее глазах отражалось удивление, но не страх. Скорее, это было предвкушение приключения, которое, как она чувствовала, было ей предназначено. Она начала читать: "Элара Снейп, приглашаем вас на обучение в Хогвартс". Она подняла взгляд на отца, ее розовые глаза сияли новым светом. "Такое чувство, что они пишут, будто я обычный ученик, что ничего странного во мне нет", – прокомментировала она, и в ее голосе прозвучала нотка иронии, которую Северус узнал в себе.

Он улыбнулся, едва заметно. "Именно так, Элара. Они не знают всей правды. И это к лучшему. Пока что." Он знал, что это приглашение – лишь начало. Начало пути, который будет полон испытаний, как для нее, так и для него. Но он был готов. Готов защищать ее от тех, кто увидит в ней лишь чудовище, готов направлять ее, когда она сама не будет знать, куда идти. Он видел в ней не просто дочь, а продолжение себя, ту часть, которую он так долго прятал от мира, ту часть, которая заслуживала лучшего, чем уединение и вечное подозрение.

"Пока они меня не увидят, мои глаза и уши сразу все заметят. Тут написаны товары, только я не уверена, подойдут ли они для меня," – произнесла Элара, ее взгляд скользнул по списку необходимых принадлежностей, напечатанному на обороте письма. Она не знала, что такое "мантия" или "волшебная палочка", но чувствовала, что это важные атрибуты нового мира, в который она собиралась шагнуть.

Северус проследил за ее взглядом. "Не беспокойся об этом, Элара. Все необходимое будет у тебя. Я позабочусь об этом. И твои глаза и уши, как ты говоришь, действительно заметят многое. Но они также увидят и то, что скрыто от других. Это твой дар, и он будет твоим преимуществом." Он взял письмо обратно, его пальцы коснулись ее руки. "Мы подготовимся. И когда придет время, ты войдешь в Хогвартс не как чужак, а как наследница своего пути."

"Насчет собираемся утром за покупками?" спросила она, ее голос был полон детской непосредственности, которая так контрастировала с глубиной ее необычной натуры.

Северус кивнул, его взгляд задержался на ее лице. Он видел в ней не только свою дочь, но и отражение себя, того себя, которого он так долго пытался уничтожить, но который теперь обрел новую жизнь в ней. "Да, Элара. Завтра утром. Мы отправимся в Косой переулок. Там ты найдешь все, что тебе нужно. И я буду рядом, чтобы помочь тебе разобраться во всем этом." Он чувствовал, как в нем пробуждается давно забытое чувство ответственности, не только за ее безопасность, но и за ее будущее. Он должен был научить ее всему, что знал сам, и даже больше. Он должен был подготовить ее к миру, который мог быть как прекрасным, так и жестоким.

"Косой переулок…" – прошептала Элара, словно пробуя слово на вкус. "Это там, где продают волшебные вещи?"

"Именно так," – подтвердил Северус, легкая улыбка тронула его губы. "Это сердце нашего мира. И завтра ты станешь его частью." Он знал, что это будет непросто. Ему придется столкнуться с теми, кто знал его прошлое, с теми, кто мог узнать в ней его кровь. Но он был готов. Он был готов бороться за нее, как никогда раньше. Он не мог позволить прошлому снова поглотить его, не мог позволить ему навредить ей.

"Я немного волнуюсь," – призналась Элара, ее розовые глаза на мгновение потеряли свой блеск.

"Это естественно," – успокоил ее Северус, его голос стал мягче. "Но помни, Элара, ты не одна. У тебя есть я. И я всегда буду рядом. Мы пройдем через это вместе." Он видел, как ее плечи расслабились, как в ее глазах снова зажегся огонек решимости. Она была готова. И он был готов. Вместе они встретят этот новый мир, вместе они найдут свое место в нем. И, возможно, впервые за долгие годы, Северус почувствовал проблеск надежды. Надежды на то, что его жизнь, наконец, обретет смысл, который он искал так долго.

Косой Переулок

Наступило утро. Элара, как всегда, проснулась первой. Природа, словно приветствуя ее как эльфийку, пробуждала ее к новому дню. Она встала, умылась, надела платье с капюшоном и позавтракала. Затем вышла в сад, чтобы начать медитировать и дождаться пробуждения отца. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, окутывая ее мягким светом, и она чувствовала, как энергия земли наполняет ее. В ее медитации не было суеты, лишь спокойное ожидание, предвкушение грядущих событий. Она знала, что этот день станет поворотным, началом ее пути в мире, о котором она до сих пор лишь смутно догадывалась.

Северус, наконец, вышел из дома, его обычно мрачное лицо смягчилось при виде дочери. Он наблюдал за ней мгновение, прежде чем подойти. В ее сосредоточенности, в ее связи с природой он видел нечто, что всегда было ему близко, но что он сам, казалось, потерял в вихре своей жизни.

"Доброе утро, Элара," – его голос был тихим, но отчетливым.

Элара открыла глаза, ее взгляд встретился с его. "Доброе утро, отец." Она встала, отряхивая с платья невидимые пылинки. "Я готова."

"Я тоже," – ответил Северус, протягивая ей руку. "Косой переулок ждет."

Вместе они отправились в путь, оставляя позади тишину их уединенного дома. Каждый шаг приближал их к миру, полному тайн и возможностей, миру, где Элара должна была найти свое место. Северус чувствовал, как напряжение нарастает в нем, но оно было смешано с решимостью. Он был готов встретить любые вызовы, которые могли возникнуть на их пути, готов защитить свою дочь от всего, что могло ей угрожать. Он видел в ее глазах не только страх, но и любопытство, и это давало ему силы. Он знал, что этот день станет началом не только ее приключений, но и его собственного искупления. Он больше не был одинок в своей борьбе. У него была Элара, и ради нее он готов был сражаться со всем миром. Пока они шли к Косой переулок, её голова была под капюшоном, эльфийские ушки и розовые глаза были скрыты от посторонних глаз.