Город Розовый

Наташа Цаплина

Город Розовый

Город Розовый

Глава 1

26 апреля 1999 г.

– Нет! Нет! Не уходи! Я больше не могу! Больше не могу без тебя! Я устал! Забери меня с собой… – Виктор кричал вслед уходящей жене.

Стройная, маленькая, с длинными огненными кучерявыми локонами, она улыбалась и отрицательно качала головой. Василькового цвета глаза искрились жизнью. Виктор попытался догнать жену, но проснулся в поту, на смятой постели. И так почти каждую ночь, одно и тоже. Никакой надежды на чудо. Одна сплошная суровая реальность.

Суровая – не то слово. Виктор Вивьера, мэр города Розового, уже не в первый раз пытался выпросить деньги на строительство новой школы, но и сегодня в областной администрации Радужного его ожидал очередной отказ. Раздражëнный, он сбежал по ступенькам.

В Розовом Виктор родился, вырос, закончил школу. После армии вернулся в родной город. Заочно отучился на юриста в Радужном. Ему нравилось, что Розовый находился в спокойном, красивом месте. После съезда с основной трассы, по северной стороне слева от грунтовой дороги начинался густой лес. Дальше, на северо-востоке, высокие холмы. А с другой стороны редколесье и болота. Розовый как бы заключëн в объятиях природы. Въезд только один, через старинную кирпичную арку конца XVIII начала XIX вв, которая ранее служила проходом на территорию замка. Виктор решил, что несмотря на тяжёлое время в стране, постарается сделать в своём городе всё от него зависящее для сохранения этой красоты, уюта и покоя. Сейчас его просто разрывало от злости. Восстанавливать школу своими силами больше не получалось. Фундамент разрушился, стены повело и по итогу рухнула крыша. Временный выход Виктор Иванович, конечно, нашёл. В замке безусловно когда-то жилось вполне комфортно, но в конце двадцатого столетия учить детей в здании исторического наследия было по меньшей мере странно.

Виктор сел в свою машину. Громким хлопком закрыл дверь. Ударил ладонями о руль.

– Достали! Себе, что ли, выпрашиваю! Хоть лес вали да школу из сруба ставь! – хмыкнул, грустно улыбнулся, задумчиво глядя в даль. – Калин мне срубит. Там и останешься.

Может, какому-то другому мэру было бы и всё равно. Пусть бы возили детей в соседнюю деревню, где школу ещё не закрыли. Тем более что у Виктора дочь и вовсе заканчивала одиннадцатый класс. Казалось бы, как хотите так и ездите по двадцать километров каждый день туда-обратно. Только это не про него. Мэр всегда старался помочь людям, особенно односельчанам. Насколько мог.

Через два с половиной часа Виктор остановился около своего дома, который находился ещё до въезда в Розовый. Вылез из машины. Повернулся к лесу и громко проговорил:

– Ну что, Калин, лесом поделишься?!

Верхушки деревьев резко закачались в отрицании.

– Так это и понятно. – Тяжело вздохнул, повернулся и пошëл в дом.

– Привет, Марь Андревна, обед готов?

– Что спрашиваешь? Когда это я вас с Алинушкой голодными-то оставляла?! Мой руки и садись. Борщ только с плиты сняла.

– Вкуснее твоего борща нигде не ел. Даже на "Седьмом небе", не готовят так вкусно, как ты.

– А зачем нам пища Богов? У нас вон на огороде всё есть, – возмутилась Мария Андреевна.

Виктор только хмыкнул, улыбнулся и одобрительно кивнул головой. Пообедал, поблагодарил и на выходе из кухни предупредил:

– Алине передай, что вернусь поздно.

– Поберёг бы ты себя, Виктор Иваныч. Всем всё равно мил не будешь, а Алинушка дюже по тебе скучает. Денно и нощно на работе пропадаешь, – ворчала старушка.

Мария Андреевна появилась в семье Вивьена, когда их дочери не было ещё и двух лет. Своих детей не могла иметь, потому-то Алина стала ей как родная внучка. Даже когда в услугах няни перестали нуждаться, Мария Андреевна продолжила у них жить. Добрая старушка. Худая, маленькая, проворная. В свои семьдесят девять и дома дела переделает, и в саду, и небольшой огородик на ней. Да ещё и соседей оббежит – может, кому помощь нужна. Заодно все новости узнает из первых уст. Алина любила няню Машу как родную бабушку. Ближе её и отца никого не было. У моря жила ещё папина сестра, но с той они редко виделись. Пару раз ездили, пока отец мэром не стал. Потом всё, поездки и путешествия закончились.

Солнце медленно приближалось к горизонту. Алина опустила книгу, оттолкнулась ногой от земли и закачалась в гамаке. Густые лиловые облака замерли, едва пропуская красные лучи, от которых розовая черепица на крыше дома стала ещё ярче. Алина услышала шаркающие шаги, повернула голову и увидела Марию Андреевну, идущую с огорода.

– Нянь Маш, урожаю быть?!

– А как же! Лучок растёт, морковка распушилася, картошечка скоро зацветёт. Только вот нужно отцу твоему сказать, чтоб отравы заехал купил, кончилася. Одолели эти антихристы полосатые. Так и норовят всю картошку обглодать, окаянные.

Алина усмехнулась ворчливости Марии Андреевны и её серьёзному отношению к борьбе с колорадским жуком.

– Папа сегодня опять поздно? – Улыбчивое настроение испарилось.

– Сказал, к ужину не ждать. Алинушка, да не расстраивайся ты так. – Няня Маша присела в кресло напротив, положила сцепленные в замок руки на колени и вздохнула. – Оно, какой твой отец, Алинушка. Сам тебя воспитал, вырастил. Не привёл в дом какую-нибудь профурсетку. Хотя от них отбою не было. Он-то вон видный какой. Рослый. Почти два метра. По молодости-то он чёрный был, как ворон. Это после смерти матушки твоей такой стал, как сизый голубь. Царствия ей небесного рабе Божьей Екатерине. Упокой, Господи, ейную душу. Кака тоска зелёная у него внутри, одному только Богу известно, но всё одно форму не потерял. Оно какой поджарый. Ни жирочка, ни животика. У остальных-то в администрации, видала, какие трудовые мозоли? Галстуки параллельно пола. А наш-то гляди, красавец. Мне б десятков несколько скинуть, так я б тоже не удержалася. Э-э-эх, где ж мои – кому за тридцать?! А ты, Алинушка, не обижайся на отца. Он матушку твою больше жизни любил. Так любил, что больше ни на кого и не взглянул. А ты вот теперь выросла и стала шибко на матушку похожа. Вот и оголила и без того неуёмную боль. Погоди, Алинушка, чуток. Отец у тебя умный да сильный – справится. Всё наладится с Божей помощью.

– Ладно, няня Маша, я в дом. Тут уже ничего не видно. Почитаю ещё малость и спать.

– Давай, деточка, ступай. Утро вечера мудренее.

Алина улеглась в постель. Облака плыли медленно изменяли очертания. Чётко выраженная голова слона стала вытягиваться и походить на человеческое тело. Хобот превратился в руку пловца брассом. Алина сразу вспомнила папу, плывущего по озеру, сильного, надёжного.

– Алинка, иди сюда! – Отец подставлял руку и уговаривал: – Давай, давай, не бойся я держу. Давай, ногами, руками. Вот! Вот!

Потом отходил поглубже, отпускал. Играли в догонялки. Ловил. Подбрасывал. Смех, визг, брызги, счастье! Всё это было. Тогда, в детстве. А теперь словно в чём-то провинилась. Алина прижала к груди книгу, колени и детские воспоминания, которые томно уносили в мир снов.

Глава 2

27 апреля 1999 г.

Время идёт, шагает семимильными. Неумолимо отсчитывает дни за днями. И снова утро, тот самый предрассветный миг, когда мир пробуждается, душа наполняется надеждой и нерушимым спокойствием. Постепенно небесный художник раскрашивает сумеречное полотно светлыми, яркими красками. Сквозь приоткрытое окно слышно, как птицы спешат рассказать о начале нового дня. Только сегодня он был переменчивый и ленивый. Ночной ливень делал воздух влажным, тяжёлым и прохладным. Несмотря на нежелание подниматься, стройная, невысокая шатенка соскользнула с кровати, параллельно нажимая кнопку будильника.

– Как быстро летит время! – Лиза приподняла листок отрывного календаря. – Хм! Двадцать семь… И мне двадцать семь. Уже.

Шумно вздохнула, улыбнулась, но только губами, в глазах притаилась печаль. Ребёнком Лиза проводила летние каникулы в деревне. Любила отрывать листок за листком от численника, как называла его бабушка. Маленький прямоугольник занимал почётное место на стене. Каждое утро короткие пухленькие ножки свисали с огромной кровати, застеленной пышной периной. За ними следовали ручки с ямочками. И вот уже вся соскальзывала на пол, как с горки. Шлёп-шлёп босыми подошвами по привычному маршруту. Радостные карие глазки невысокой полноватой девчушки лет шести увидели календарь, висящий на стене. Прямые тёмно-коричневые волосы скользнули по щекам вперёд, когда та резко остановилась. Малышка поняла, что дед в очередной раз оторвал листок. Нижняя губа задёргалась. Заблестели слёзы, готовые вот-вот перекатиться солёными каплями обиды.

– От старый дурень! – закричала бабушка, увидев картину под названием "бестолковый дед". – От я ему сейчас задам! – Поправила на голове белый ситцевый платок, спешно развернулась и направилась во двор к мужу, сидящему на скамейке.

Лысина старика поблёскивала на солнце. Тёмные волосы с проседью остались только на затылке. В одной руке дед держал дымящуюся самокрутку, в другой – свежую газету. Опустив "Сельские вести", с любопытством поглядел на жену, трясущую в руке тряпку. Затем перевёл взгляд на плачущую внучку, что шла позади. Девчушка махнула ручëнкой по мокрой щеке.

– Ох, Лизок, что уже с утра пораньше тебя старуха разобидела?

– От я тебе щась дам старуха! – Легонько шлепнула мужа полотенцем. – Пошто опять к численнику подходил, окаянный?! – И снова шлепнула деда. – От знаешь же, что Лизонькино это дело. Пошто ребёнка опять расстроил?!

– Баба, не бей дедулю. Он ненарочно. – Лиза вытерла кулачком нос. Поджала губки, сдерживая слёзы, и прыг к деду на колени. От того табачком самосадным да дойничком попахивает, а ещё тиной.

– Дедуля, ты уже на рыбалку ездил? – прошептала прямо в ухо.

– А то! – Старик махнул в сторону старого железного ведра. – Полнёхонько карасиков. Сейчас докурю да чистить с тобой будем.

Лизоньке нравилось, когда дед пузыри из рыбы вытаскивает, на землю бросает, а она ножкой топнет, лопнет. И внучке забава, и старику всё повеселее.

– Потом, унучка, с тобой засолим карасиков, тараночки насушим, а отец приедет да посля сенокоса с пивком жахнем, – говорит да на бабку озирается. – Поди, старая при бате твоём ничего супротив не скажет, а? Как думаешь?

Девчушка плечиками пожимает и хитро так на рыбу поглядывает. Пузырьки хлопать надо, а дед про своё.

– А-а-а! Эт мы щас. Эт мы быстренько, – понял дед намёк хитрых карих глаз.

Тогда время имело совсем иной отсчёт. Радостный, полный приключений и познания нового. Утро начиналось с запаха свежеиспеченных блинчиков. Тоненьких, как сплетённые бабушкиными руками кружева и скатерть, лежащая на круглом столе. Воспоминания стали ещё ярче, ощутимее.

Розовощёкая бабушка в белом платке с завязанными назад концами прикрикивает на Зорьку, загоняет в стойло. Круглобокая в рыжих расплывчатых пятнах корова подходит к кормушке, просовывает туда голову, не переставая жевать. Бабушка умело ловит Зорькин хвост и привязывает его к её же ноге. Берёт небольшую лавочку и, усевшись поудобнее, моет вымя.

Рядом стоит маленькая Лиза: пухлые щёки румянятся, прямые каштановые волосы щекочут плечики, нос. Девочка нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Ждёт, когда бабушка поглядит и махнет рукой, подзывая подойти.

Первые тонкие струйки тёплого молока, рассыпаясь белыми брызгами, звучно наполняют железную тёмно-зелёную кружку. Пушистая белая пена лезет через края. Девчушка берёт маленькими ручонками из морщинистых рук бабушки долгожданное, парное. Отпивает пахучий клевер, разнотравье лугов и чистую родниковую воду.

Отрывной календарь словно соединяет Лизу теперешнюю с той беззаботной. А ещё это частичка бабушкиной доброты и тепла, которые существуют в еë жизни и сейчас незримым оберегом.

Девушка вздохнула и открыла глаза. Улыбкой из прошлого засиял взгляд. Зрачки из тёмно-карих сделались цвета тёплого гречишного мёда.

– Прекрасный день нужно начинать с прекрасных воспоминаний, – проговорила вслух. – Иначе совсем можно расклеиться. Ну-ка, собралась и вперёд.

Оторвав очередную страницу календаря, Лиза аккуратно положила её в коробочку к остальным ушедшим дням. Душ, макияж и непременно дорисовать бровь – по шраму волоски не росли. Хорошо хоть, он располагался чётко по нужной линии. Если можно так сказать, удачное падение с велосипеда. Дорисовала образ тёмно-коричневым карандашом – и вот уже готова к встрече с очередным рабочим днём. Спешно надела изумрудное платье-пиджак в узкую чёрную вертикальную полоску, которое прекрасно подчеркивало тонкую талию и стройные ножки. Подошла к входной двери и окинула оценивающим взглядом аккуратно выстроенную обувь на полках этажерки. Выбрала матовые кожаные туфли на высоком каблуке в тон наряду. Небольшая крокодиловая сумочка дополнила образ. Довольно оглядев себя в зеркале, вышла из квартиры.

Остановившись у подъезда, Лиза вдохнула свежий весенний воздух. День обещал быть тёплым и солнечным. Три тощих воробья плескались во вчерашних лужах, а один толстяк смело сражался за кусочек хлеба с голубем.

– Не, этот не отступит. Не смотри, что втрое меньше.

Лиза усмехнулась и поспешила к машине. Села, улыбнулась в зеркало заднего вида и подмигнула. Для небогатой одинокой девушки автомобиль стал верным другом.

Через десять минут Лиза припарковала машину на привычном месте и поспешила в офис. Сегодняшний день ничем не отличался от остальных. Пройдя в отдельный кабинет, открыла окно. Положила сумочку на рабочее кресло и включила компьютер. Стол Лиза просила поставить к дальней стене как раз напротив двери. Ей важно было оценивать ситуацию и настроение входивших. Лиза включила тихую музыку и несколько раз брызнула на плотные круглые листочки замиокулькаса. Пара капель попали на диван для клиентов, но тут же впитались. Лиза утвердительно махнула головой: "Не критично". Долила в вазочку ароматического масла и поправила деревянные палочки. Окинула кабинет придирчивым взглядом. Комната была выдержана в спокойных серо-белых тонах. По обе стороны от двери стояли доблестными стражниками две двухметровые юкки в больших круглых кадках. "Для приёма особенных клиентов должна быть особенная обстановка", – объяснил шеф и предложил зажигать благовония.

Раздавшийся телефонный звонок заставил выпрямить спину. Моральный настрой для Лизы был важен. Включив уверенность, поприветствовала клиента.

– Доброе утро! Меня зовут Лиза. На сегодня я ваш проводник в туристический мир агентства "Глобус". Будем рады доставить вас в любую точку планеты Земля. Мы постараемся удовлетворить ваши желания.

От услышанного в трубке приоткрыла рот и округлила глаза. Щёки моментально порозовели.

– Нет, только желания относительно вашего отдыха. При личной встрече?

На мгновение сморщила нос, нижняя губа дёрнулась, но Лиза чётко помнила слова гневного шефа: "Клиент всегда прав".

– Да, конечно. Буду рада видеть вас у нас… – Глаза ещё больше расширились. Улыбка вытянулась в тонкую горизонтальную полоску. – Нет, думаю, что будет лучше, если мы встретимся в офисе нашего… – Замолчала. Кивок. Ещё кивок. – Конечно, конечно, мы постараемся сделать всё в лучшем виде. На какое время вас записать? Хорошо, пятнадцать пятьдесят. Всего доброго. До свидания.

Лиза положила трубку и, сжав маленькие кулачки, прорычала:

– Вот же властелины мира. Эскорт – это не ко мне. Самец, как скажет моя бабушка… Сказала бы… – Прерывистый вздох. Взгляд сквозь оконное стекло в голубизну неба. Далеко за облака.

Александра Никитична умерла год назад. Лиза никак не могла принять уход бабули, которая была как вторая мама, а может, даже ближе.

Кабинет хоть и был отдельным, но стены наполовину из толстого прозрачного стекла. Одна из сотрудниц с любопытством следила за происходящим и, встретившись взглядом, вопросительно дёрнула головой. Лиза отмахнулась. Нахмурила брови и уселась за стол.

Снова раздался телефонный звонок. Тяжёлый взгляд и вздох. Выпрямленная спина. Улыбка.

– Здравствуйте, я рада приветствовать вас в нашем туристическом агентстве "Глобус". Мы поможем вам осуществить вашу мечту. Где хотели бы отдохнуть? Пляж галечный или песчаный? Хорошо. Достопримечательности или… Хорошо. Конечно, вам решать. Да, наши агенты будут на связи двадцать четыре на семь. Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Сколько человек? Прекрасно! Позвольте поздравить вас. Десять лет вместе. Как предпочитаете проводить вечера? Хорошо. Угу. Какое питание предпочитаете? Так. Как относитесь к дальним перелётам? Лучше на родной земле. Никакой заграницы. – Прикрыла глаза и кивнула. – Вы абсолютно правы!

Лиза молча слушала, и только пишущая рука тихо шуршала по листку бумаги.

– Да, я учту все ваши пожелания. Думаю, что вам… – Лиза хотела сказать «и вашему мужу», но вовремя вспомнила предыдущий разбор полётов в кабинете шефа, когда тот орал: "Не ваше дело, с кем спит, живёт и чем дышит клиент. Занимайтесь своими делами и не суйте свой поганый нос куда вас не просят". – …и вашему прекрасному спутнику жизни. Вам всё обязательно понравится. На какое время назначим встречу? Хорошо. Через час буду ждать вас. Всего доброго.

Встречи, телефонные разговоры, оформление документов незаметно приблизили рабочий день к концу.

Войдя в свою квартиру, Лиза аккуратно закрыла дверь. Провернув несколько раз ключ в замке, сняла туфли. Расстегнула на ходу платье и кинула его на диван. Быстро расцепила крючки на бюстгальтере.

– Свобода, девочки.

Последняя деталь гардероба полетела вслед за платьем. Натянув лёгкую пижаму, поспешила устроиться в любимом кресле-качалке. Лиза старалась не пропускать любование прекрасным закатом, когда солнце, трудившиеся весь день, устало отправляется спать. Особенно это было красиво осенью. Огромный шар медленно опускается в пшеничное поле, одаря колоски золотом.

Родители после развода решили не делить квартиру, оставив на тот момент единственной дочери. Жить в ней Лиза не смогла. Тяготили воспоминания и переживания из-за расставания папы и мамы после двадцати совместно прожитых лет. Новое жилье подобрала на окраине города, чтобы ничего не мешало наслаждаться красотами окружающего мира сквозь панорамные окна.

Настойчивый телефонный звонок нарушил идиллию вечера. В это время, кроме Машки, никто не звонил. Не ответить, наученная горьким опытом, Лиза не могла. Однажды, не дозвонившись, подруга детства, обеспокоенная молчанием, прислала друзей мужа. Двухметровые качки чуть не выбили дверь. Потом вежливо, но настойчиво попросили перезвонить Марии Эдуардовне.

– Привет, Маша.

– Только не говори, что ты уже спишь?!

– Почти, – Лиза постаралась ответить сонным голосом.

– Ну ничего себе! Время детское. – В голосе подруги чувствовалось искреннее возмущение вперемешку с непониманием.

– Десять. – Лиза взглянула на большие металлические часы, висевшие на стене.

– Я только Варьку уложила.

– Сама? – Хмыкнула Лиза.

– Ууу, шутница! – Хорошо, что сквозь телефон не было видно испепеляющего взгляда подруги. – Няня не работает круглосуточно. Это ж сколько бабла нужно. Серёжка столько не зарабатывает.

– А он у тебя работает?

– Лизка, – рыкнула Маша. – Плохой день, что ли, был, или без мужика совсем крышу рвет? Хоть бы для здоровья какого-нибудь нашла, а то злая, как…

– Маша! – Лиза умела говорить нравоучительно, словно мама отчитывающая нерадивую дочь. – Не бывает мужика для здоровья, тем более для психологического.

– Ну да. С ними те ещё американские горки. Но я ж тебе не о совместном проживании говорю, а так, разок…

– Машка! – перебила Лиза подругу, не дав закончить излюбленную фразу.

– Ладно. Не кипятись. Я что звоню?! Не планируй ничего на майские. Хотя какие у тебя могут быть планы…

– Ну конечно! Какие планы у старой девы…

– Заметь, это не я сказала.

– Сегодня не ты…

Маша периодически называла Лизу старой девой. Вскользь, как бы в шутку, но уже порядком надоело.

– Хотя для этого и звоню. На субботу Серёжка столик в усадьбе снял. Ну, помнишь, там где наша с ним свадьба была? Так вот там тётка на арфе играть будет. Столики под открытым небом…

– В апреле?

– Так-то второе мая уже в воскресенье. Двадцать семь обещают и солнце к обеду. Не замёрзнешь. Я Варьку с собой возьму. Ты крестницу уже сто лет не видела.

– Это да. – Мысли, как перекати-поле, понеслись гонимые сильным ветром. "От это скорость! Уже май". – Хорошо, буду. Только ради Варежки.

– Вот и чудно. Давай без машины. Хоть вина выпьем, подруга. Туда к вечеру такие мальчики подгребут…

– Машка! Ты опять! Сказала же, никаких крутых дружков твоего мужа, что непонятного? Хватило уже в прошлый раз!

– Всё, всё, всё. Целую. В воскресенье увидимся.

Лиза положила трубку и продолжила укачивать себя в кресле. Идти в пустую, холодную постель совсем не хотелось. Да ещё и Машка со своими неоднозначными намёками.

– Нееет! – сделав несколько шагов, нырнула в кровать. – Нет лучшего места на земле.

Засунула одеяло между ног, подбила поудобнее перьевую подушку, доставшуюся в наследство от бабушки, улеглась и счастливо улыбнулась. Сон не заставил себя ждать.

Глава 3

27 апреля 1999 г.

Несмотря на позднее время, Виктора снова не было дома. Алина сидела перед зеркалом и аккуратно расчесывала доходящие до лопаток волосы. Попеременно глядела то на фотографию молодой девушки, висевшую в углу трюмо, то на своё отражение. Накрутила на палец кудрявый рыжий локон и приложила его между остреньким носом и пухлыми алыми губами.

– Ну, конечно, мы похожи, а как же иначе. Только глаза у тебя синие, а у меня зелёные. И конопушек у меня больше.

Алина выпятила вперёд пышную девичью грудь и, поставив руки на талию, попыталась сжать её ещё больше.

– Ох и красотки мы с тобой. Не зря папа в тебя влюбился.

Алина сняла фотографию мамы и улеглась на кровать. Положив портрет рядом на подушку, закрыла глаза. Как только подросла и начала осознавать положение, в котором оказалось по воле судьбы, старалась быть послушной и не огорчать единственного родного человека. Отец любил её, пытался быть не только родителем, но и другом. Только как-то внезапно однажды всё переменилось. Нечто непонятное стало происходить в поведении папы. Он отдалился, закрылся. Избегал прямых встреч. Порой и вовсе глядел чужим, незнакомым взглядом. Няня Маша пыталась убедить потерпеть, понять и всячески оправдывала поведение Виктора. Только с каждым днём становилось всё хуже.

Алина услышала хлопок входной двери. Подскочила радостная предполагая, что вернулся папа. Выглянув из двери спальни, увидела крадущегося по лестнице отца.

– Пап, привет.

Медленно перевёл взгляд на дочь. Глаза наполнились злостью, накладываемой на усталость.

– Почему ещё не в постели?! Время видела?! Завтра в школу!

– Видела. Я лежала уже, но услышала, что ты…

Алина замолчала, увидев, как отец пристально смотрит чуть выше кружев её шёлковой зелёной сорочки. Сердце сжалось вместе с кулаком, стягивающим кружево, чтоб хоть немного прикрыть грудь. В её жизни как-то резко и неожиданно всё изменилось. Раньше в любой, даже самой откровенной пижаме могла прыгнуть к отцу на колени и зарыться в его объятьях… но сейчас внезапно, будто бы из-под земли выросло заграждение из колючей проволоки. Алина бы и рада подойти, но каждый раз натыкалась на острые фразы, взгляд пугающий, чужой, заставляющий остановиться.

– Спать иди, – голос немного смягчился. Виктор увидел растерянность дочери. – Я тоже спать. Устал. Завтра рано вставать.

Последнее проговорил уже глядя на ручку двери. Виктор зашёл в спальню. Наскоро скинул одежду и улёгся на кровать. Только здесь, погрузившись в мир грёз, мог бродить в забытьи по просторам сновидений. Лишь там, где стирались границы реальности, он мог снова быть со своей любимой Кати.

Но снова наступало утро. Ветер, рассеивая туман, оголял реальность и душевную боль. Наступал новый день с новыми задачами, в которые Виктор пытался погружаться полностью.

Глава 4

28 апреля 1999 г.

Нежная мелодия телефонного будильника медленно возвращала Лизу из мира фантазий. Сквозь щёлочки сонных глаз увидела белые пушистые облака. Губы растянулись в улыбке. Новый день тихо крался по комнате, оставляя тени на стенах, на подоконнике, бережно касался корешков книг на полке. Солнечный луч скользнул по зеркалу на трюмо. Лиза зажмурилась и вспомнила, что не досмотрела прекрасный сон. Она видела себя идущей по поляне в длинном льняном платье цвета полыни и соломенной шляпе. Алые маки яркими пятнами рассыпались по траве. Вдалеке виднелся силуэт мужчины. Её душа тянулась к нему. Сердце радовалось появлению высокого, стройного, плечистого брюнета. Лиза уткнулась в подушку, чтобы продлить сладость забытья. Вот она бежит навстречу и…