Невинная игрушка зверя

Я пытаюсь отстраниться, приподнимаюсь, но… бесполезно. Потому что теперь моя грудь оказывается ровно напротив его рта. Чем мужчина, конечно же, активно пользуется. Его губы тут же находят вершинку и втягивают в себя.

Мать-ночь!

Я буквально взвиваюсь над ним, уходя от прикосновения, от которого искры разбегаются по всем нервным окончаниям, повышая градус моей паники. Потому что… приятно, Луна его побери! Это открытие настолько неожиданное, что пугает до глубины души. И вынуждает сильнее сопротивляться чужим поползновениям.

– Ну ты же не эксгибиционист в самом деле, таким при всех заниматься? – ляпаю в отчаянии.

Не особо верю в успех, учитывая, как он игнорирует все мои просьбы, но неожиданно срабатывает. Мужчина замирает на секунду. А затем аккуратно отделяет меня от себя. И…

– Съебались все! – наполняет каждый уголок этажа его голос.

Не только я невольно сжимаюсь, весь воздух в доме становится тяжелее, потому что отданный приказ приправлен силой альфы. И все реально спешат свалить. И минуты не проходит, как мы остаёмся в доме одни. Охрана и та исчезает из поля зрения.

Честное слово, лучше бы молчала!

Так хоть какой-то шанс оставался на спасение, а теперь…

Что мне делать теперь?

– Так тебе больше нравится, феечка?

– Угу, – мычу уныло.

Кажется, на этот раз я точно не отверчусь от него уже никак.

В тёмном взоре вновь принимаются ярко полыхать золотистые искры. На самом деле завораживающе красиво. И не будь ситуация настолько патовой, я бы с удовольствием полюбовалась ими полнее. Но сейчас ничего кроме ужаса не испытываю.

– Слушай, а может правда договоримся? Не будешь же ты меня и правда… вот так… против воли? – в очередной раз попыталась воззвать к его разуму.

– Почему против воли? К тому моменту, как мой член окажется в тебе, сама будешь умолять ебать тебя жёстче.

Как подтверждение слов его пальцы глубже давят мне между ног.

– Да я даже имени твоего не знаю! – взвизгиваю, приподнимаясь бёдрами, уходя от прикосновения.

Золотистые блики в его глазах вспыхивают ярче.

– А это тут причём? – искренне озадачивается оборотень.

– А как же я тебя умолять буду, если даже не знаю, кого умолять? Кто ты, чем занимаешься, сколько тебе лет, какой твой любимый цвет, блюдо, музыка? И вообще… не знаю тебя. Никак.

– Я – Каин, ты – охуенно красивая фейка, которую я собираюсь натянуть этой ночью, всё остальное нахер не интересно, – ухмыляется он.

– А я так не могу! С первым встречным! Мне надо узнать человека, прежде чем сближаться с ним, да ещё настолько. И… романтику хочу! Ты даже цветы мне не подарил!

Кажется, нервы понемногу совсем сдавать начинают, раз я такую чушь несу. Какая к чертям романтика? Какие цветы? Но это неожиданно срабатывает.

– Пиздец ты сложная, – устаёт от моих претензий и сам оборотень.

Хотя и тогда не сдаётся. Зато у меня появляется минутная передышка, пока он берётся за телефон, а затем кому-то что-то быстро печатает с самым сосредоточенным видом.

– Про цветы я тебя услышал, чего ещё надо?

– Эм… Покушать? Я ещё не ужинала. Только обедала в университете.

В поддержку слов желудок и впрямь издаёт голодные рулады, отчего я дико краснею под внимательным взглядом.

– Лады. Понял, – продолжает что-то печатать на телефоне. – Ещё какие-нибудь пожелания будут, моя феечка? – отрывает взгляд от экрана и снова смотрит на меня.

– Свободу?

– Отымею, и свободна.

– В смысле на ноги меня поставь. Пожалуйста, – переиначиваю я свою просьбу.

Удивительно, но моя просьба и на этот раз услышана. Он даже, отправив кому-то сообщение, демонстративно поднимает ладони вверх вместе с телефоном. Неверяще смотрю на его руки, в лицо, снова на руки. Раздумываю, в чём тут может быть подвох. Он ведь должен быть. Иначе с чего бы ему вдруг быть таким добреньким?

– Что-нибудь ещё, сладкая?

– Да, – киваю согласно. – Отпусти, а? Мне на учёбу завтра рано вставать, надо выспаться, не могу я с тобой ничем таким сегодня заниматься, – медленно по стеночке спускаюсь вниз по лестнице. – И общежитие скоро закроется, успеть надо до комендантского часа. Не приду, папа узнает, а он у меня, и правда, очень и очень суровый. Замуж обещал выдать, если буду прогуливать и плохо учиться. Так что нельзя мне тут с тобой оставаться. Никак нельзя.

Луна, кажется, я за сегодня бью все рекорды по отмазам. Я перед родителями так много не оправдывалась никогда за все свои девятнадцать лет, как перед этим Каином за какие-то два часа, или сколько там времени прошло.

– Э, нет, так не пойдёт фейка. Я твои пожелания выполняю? Выполняю. Ты тоже выполнишь все мои до единого, – обламывает меня оборотень.

Замираю, когда он шагает ко мне. Сильнее вжимаюсь в стену.

– Хотя желание у меня всего одно. Тебя хочу…

Снова нависает надо мной непозволительно близко. Пугает меня. И вместе с тем от такой прямолинейности внутри что-то откликается волнующим прибоем. А может всё дело в этом его взгляде, что при виде меня постоянно ярко загорается. И ещё я только сейчас понимаю, что не чувствую его запаха. Совсем. Но… как такое возможно? То есть как, я могу представить, но… зачем?

– Почему ты ничем не пахнешь?

Запоздало прикусываю себе язык.

Молодец, Доминика, лучшего ты и совершить не могла!

– А должен? – задумчиво смотрит на меня оборотень.

Кажется, и вовсе подвисает от моего вопроса.

Я же ругаю саму себя за свой длинный язык. Вот как сейчас он догадается о моей истинной сущности, и всё, точно не сбежать будет. Именно поэтому, пока он зависает на моём вопросе, я ныряю ему под руку и мчусь со всех ног, куда глаза глядят.

– Моя спальня, фейка, если что, в другой стороне, – доносится мне в спину.

Да хоть где!

Бежать! Бежать из этого места! Как можно скорее. Пока он и впрямь не задумался о моём происхождении. Не то, чтоб я его стыжусь… скорее из-за него моё положение может серьёзно так усугубиться. А если он узнает, чья именно я дочь, то этот дом и вовсе станет моей тюрьмой. Собственно, потому я до сих пор и не призналась ему, кто мой отец, хотя упоминала о нём уже не раз в нашей беседе.

– Выход из дома, кстати, тоже, – слышится следом.

А то я не знаю!

Но я же не дура, чтобы рвать когти в очевидном направлении? Туда, где меня по-любому ждут!

Зато, прогуливаясь сегодня по этому огромному особняку, я запомнила, где есть открытые окна. К одному из них я и спешу теперь. В углах отмечаю статуи. Уронить бы одну из них ему на голову, но остановиться – значит потерять время и попасться в его лапы. Пусть он и не спешит меня догонять, я чувствую, что он не отстаёт. Не отступает. Поэтому даже не оборачиваюсь назад.

Впереди виднеется спасительное окно, и я делаю последний рывок, прибавляя в скорости. Мне остаётся совсем немного, когда меня накрывает его огромная тень. Прижимает к полу своей тяжеленной тушей, и я тихо выдыхаю, боясь лишний раз пошевелиться.

В голове, как на повторе бьётся: «Не беги. Замри. Подчинись».

Три обязательных завета, которые нужно помнить при встрече с альфой.

Я нарушила их все не один раз за вечер.

Но сейчас и впрямь замираю, кожей ощущая близость его зверя. Волны подчинения одна за одной пронзают меня, заставляя дрожать и дышать через раз. И я вынужденно подчиняюсь тому, кто в разы сильнее.

– Всё, фейка. Добегалась.

Каин тяжело дышит надо мной, не спеша с меня слезать. Да и не собирается вовсе. Слишком отчётливо упирается в мою попу его возбуждённый прибор.

– А может ещё немного побегаем? – предлагаю.

Заодно я на этот раз получше продумаю этот свой побег.

– Нет, сладкая. Всё. Харэ испытывать моё терпение. Поиграли и хватит, – отзывается оборотень, потянув за край простыни на мне, служащей прикрытием. – Теперь играть по моим правилам будем. Они простые. Ты подчиняешься и не выносишь мне мозг, и тогда я тебя осчастливлю.

Чёрный шёлк под силой чужой хватки стремительно и подло покидает моё тело. А мне в голову приходит идея. Безумная. Опасная. Но едва ли это хуже, чем уже есть. Поэтому я даже не раздумываю особо.

– Ладно, – сдаюсь, расслабляясь. – Твоя взяла.

Я развёрнута к нему лицом в тот же миг. В чёрных глазах снова горят золотистые искры, пока Каин пытается обнаружить во мне какой-либо подвох. Но вот чего не ожидаю, так услышать:

– Поцелуй меня, феечка, – решает он в итоге.

Просьба настолько неожиданная, что я не сразу соображаю, как на неё лучше реагировать. Да и новая идея о собственном спасении не включает ничего подобного. Да и вообще! Зачем мне его целовать? Я не хочу!

– Можешь считать это бонусом за покорность, – усмехается он, легко считывая мои эмоции.

– А я не умею, – выпаливаю вперёд мысли.

И в этот раз даже не вру.

– Правда не умею, – повторяю. – Никогда раньше не целовалась, – признаюсь открыто.

Может его это хотя бы остановит?

Ну зачем такому, как он, такая девочка-неумёха, как я? Ему же явно хочется чего-то более полноценного, а с девственницами мороки больше, чем удовольствия. По крайней мере, так парни в универе говорят.

А Каин… молчит. Только разглядывает меня теперь пристальней прежнего. С каким-то даже недоверием. Которое очень скоро сменяется предвкушением.

Ой-ёй, кажись, я ошиблась в выводах. Сильно ошиблась. Потому что вместо ожидаемого мной эффекта всё только хуже становится. Мужская ладонь зарывается в мои волосы, фиксирует за затылок, не позволяя отвернуться, а затем его губы врезаются в мои.

Я не спец в поцелуях, но то, что происходит дальше, поцелуем всё равно не назвать. Каин вторгается языком в мой рот, словно завоеватель, присваивая территорию. Ему не требуется моё разрешение. Он поглощает весь мой воздух. Отбирает жалкие крохи того сопротивления, что я ещё могу оказать. Я и не сопротивляюсь больше. Разве что пару раз бессильно стучу ладошкой по твёрдому мужскому плечу, прежде чем окончательно сдаюсь этому безжалостному напору.

Всё, нет меня…

Поглотило. Стёрло. Превратило в нечто совершенно иное.

Никак иначе не объяснить, почему в какой-то момент я и сама увлекаюсь, уже не отталкивая, цепляясь за мужскую рубашку.

– Вот видишь, ничего сложного, – хрипло выдыхает Каин, как только отрывается от моих губ.

И тут же снова целует. На этот раз мягче, неспешно, тягуче. Словно собирается распробовать меня на иной лад. Медленно скользит языком по моим губам, пока я, кажется, так же медленно умираю.

– Охуенно вкусная ты, маленькая феечка.

Не особо вникаю в слова. Пульс долбит в висках слишком громко, чтобы я могла их расслышать как следует. Ладошки потеют, пока его собственные окончательно лишают меня прикрытия. А вместе с тем и губы скользят ниже по подбородку на шею.

Вот когда я резко прихожу в себя. Но первая же попытка избавиться от него оборачивается неудачей, а мужские губы спускаются ниже. Замирают у самых сосков. Опаляют один из них своим горячим дыханием. И я снова обмираю от ужаса. Потому что… всё-таки до ужасного приятно, когда он прикасается именно к ней. Пытаюсь съёжиться и не допустить ничего подобного, но, конечно же, бесполезно. Внутри снова нарастает паника. Но уже не из-за него, а от реакции собственного тела. Мне не должно нравиться, но нравится. Язык неспешно обводит ореолу, губы аккуратно прикусывают вершину, и меня выгибает навстречу обжигающему прикосновению.

«Не смей!» – кричу и ему, и себе мысленно.

На деле с губ срывается довольный стон.

Мозг атакуют импульсы жестокого удовольствия, которому просто невозможно противостоять.

Лунная богиня, убей меня!

Чтобы я больше никогда не чувствовала ничего подобного!

Крепко жмурюсь, до болезненных судорог в пальцах цепляясь за мужские плечи.

– Нет, нет, нет, – повторяю то и дело нам обоим.

Вот только Каин если и слышит, то не слушает. Он тоже прекрасно понял, что моя грудь – моя слабость. И теперь играет на ней, как виртуозный скрипач, управляя моими желаниями, заставляя желать намного больше.

Так неправильно.

Но так приятно…

На глаза попадается то, о чём я успеваю подзабыть за всем этим, и я недолго думая, исполняю, наконец, задуманное. Сгибаю ногу в колене и резко выпрямляю, со всей дури врезаясь стопой в основание статуи танцующей девушки в восточном одеянии. Через тройку таких ударов, у меня всё-таки получается её раскачать. Та начинает шататься, и я с замиранием сердца слежу за тем, как она переваливается с одного угла на другой, после чего всё-таки падает. Прямо на нас с Каином. Прямо ему на спину. Оставляя на его затылке огромную шишку.

Ой, мама, надеюсь, я его не убила…

Глава 3

Громкий долгий звонок разносится по огромному особняку и слышится даже здесь у дальних ворот. Я нервно расправляю на себе повязанную на манер сарафана простыню, завязанную сзади на шее, и жду, когда мне откроют, переминаясь с ноги на ногу. Наконец, ворота распахиваются, и я вхожу в небольшой дворик с широким крыльцом, над которым горит одинокий уличный фонарь.

Стоит мне подойти ко входу, как дверь широко распахивается, позволяя рассмотреть застывшую на пороге фигуру массивного светловолосого оборотня с насмешливым взглядом светло-карих глаз. У него в руках телефон, в котором слышно чьё-то недовольное рычание. Знакомое такое рычание. От него мурашки ужаса расползаются по всему телу, и я едва сдерживаю желание развернуться и сбежать из этого места. Особенно, когда следом доносится:

– Нашлась твоя пропажа. И искать не пришлось.

Ой, папочка…

А это именно он. Убеждаюсь в том, как только дядя Лукас передаёт трубку мне.

– Какого хера, дочь? Почему я должен искать тебя по всему Нью-Йорку, когда ты должна быть уже в общежитии?

Я где стою, чуть там же и не падаю на колени, готовая молить о прощении, как если бы папа находился рядом со мной. Не то, чтоб я боялась физической расправы, нет, но иной раз кажется, лучше бы он нас ремнём лупил, своих детей, чем его нотации и угрозы наказания, которые могут легко и быстро перерасти в реальность.

– Я… так получилось, – мямлю виновато.

– И как же так получилось? – ожидаемо заинтересовывается отец.

А я понимаю, что не могу сказать ему правду. Не тогда, когда он в таком настроении. И даже хуже. Но и врать не вариант. Вот и смотрю на дядю с мольбой и отчаяньем.

– Нет уж, сама, – отказывается тот помогать.

Блин!

– Камеру включи! – требует отец.

Мне точно конец!

– Я жду, Доминика!

– Пап…

– Сейчас же! Камеру!

Нервно сглотнув, я делаю, что велено, и смотрю куда угодно, но не на него. А вот его горящий закатным багрянцем янтарный взор ощущается очень остро, почти осязаемо, даже через дисплей мобильного.

– Отдали! – отдаёт он новым приказом, и я и в этот раз не смею ослушаться, только сжимаюсь вся, когда слышу недоверчиво-шипящее: – Это что, простыня на тебе?!

Я всё-таки кошусь на папу.

– Нет, – пищу, отрицательно качнув головой. – Платье. Из чистого шёлка. Просто… такой фасон. Я на день рождения ходила, вот и одолжила.

Папа щурится, разглядывая меня пристальней прежнего. Янтарные глаза прожигают насквозь, до самых глубин души. Он хмурится, отчего его и без того хмурые черты лица становятся ещё более мрачными. А следом пожимает губы и задаётся новым вопросом:

– А не в общежитии ты в такое время, потому что?..

Чуть опускает голову, глядя на меня почти исподлобья. Ему на лоб падает отросшая чёлка медово-каштанового оттенка, которую он не спешит убирать. И это пугает пуще прежнего. Он не верит мне. Ни капельки. И если так и продолжится, то плакала моя учёба.

– Не уследила за временем, – выдавливаю из себя с самой беззаботной из всех возможных сейчас улыбок. – Оно закрыто уже. Вот и пришла ночевать к дяде Лукасу. Решила, что так тебе спокойнее будет.

– А на звонки почему не отвечаешь?

Почему, почему!.. Потому что твоя дочь бестолковая идиотка! Телефон же остался лежать в сумочке в одной из комнат первого этажа особняка Каина, когда он меня на плечо в первый раз закинул и понёс в свою спальню. Вслух, конечно, ничего такого не говорю.

– Забыла телефон зарядить перед выходом, – оправдываюсь первым подходящим фактом.

Тоже ни капельки не вру. Действительно не зарядила.

Лунная богиня, обещаю, я больше никогда не буду посещать ни одной вечеринки, только пусть он мне поверит!

Но папа был бы не собой, поведись так легко на мои слова.

– А почему твоя машина в нескольких километрах от тебя и общежития?

Потому что одна блондинка, именуемая подругой, свалила на ней в неизвестном направлении без предупреждения. И за это я с неё ещё завтра сама спрошу!

Вслух же:

– Подруге одолжила.

Папа прищуривается и молчит. Долго молчит. И чем больше он молчит, тем больше я нервничаю.

– Пап, я правда ничего такого не делала. Просто на празднике было так весело, что я потерялась во времени. Я даже не пила. Можешь у дяди Лукаса спросить, он подтвердит, – поворачиваю телефон дисплеем к тому, о ком говорю.

Лукас Эмерсон насмешливо выгибает бровь, глядя на меня, но согласно кивает.

– Алкоголем от неё точно не несёт.

Выдыхаю и уже с более радостной улыбкой разворачиваю дисплей обратно к себе.

– Вот видишь!

– Допустим, – всё ещё не спешит верить папа, но больше не настаивает, хотя и не сдаётся так сразу. – Но, учти, узнаю, что вместо учёбы ерундой занимаешься, тут же вернёшься обратно в Дубай! Поняла меня?

– Поняла, – спешу заверить. – Но я не занимаюсь ерундой. Просто подруга пригласила, а я не смогла отказать. Праздник же. Некрасиво как-то.

Закатный багрянец глаз отца заметно тускнеет, и я облегчённо выдыхаю. Пока ещё про себя.

– Ладно, считай, отмазалась. Но если что…

– Я помню, папа, – перебиваю его. – Маме с братьями привет передавай. Скажи, я очень сильно по ним соскучилась. И по тебе. Сильно-сильно. Люблю тебя, – посылаю ему воздушный поцелуй.

И папа тут же расплывается в довольной улыбке. Его суровое выражение лица сменяется привычным обожанием, и вот теперь я, наконец, расслабляюсь.

– Вали уже, – ворчит он. – И трубочку Лукасу обратно передай.

Я не то, что отдаю, буквально пихаю её ему. Что угодно, лишь бы больше не попадаться папе под руку.

Дядя понимающе усмехается и отходит с порога, позволяя проскользнуть внутрь, чем я и пользуюсь.

Фух! Пронесло!

Взлетаю на второй этаж, как метеор. И первым делом спешу залезть в душ. Нужно скорее смыть с себя чужие прикосновения. Избавиться от них и никогда-никогда больше не вспоминать.

Это же надо так влипнуть!

Хвала Лунной, у меня получилось обойтись сильным испугом, иначе даже не представляю, что бы делала в ином случае. То есть понятно, что делать хоть что-то было бы уже поздно, но всё равно. И надо было этому Каину именно меня выбрать из толпы всех присутствующих девчонок!

Ненормально озабоченный!

Правильно я ему статую на голову уронила. Тем более, он альфа. Его чтоб убить надо что-то посерьёзнее применить вместо простого удара по голове.

А если всё-таки убила?..

От мысли о подобном по плечам морозные мурашки ползут.

Да нет, не может быть!

Моего папу с дядей и пули-то в сердце не особо берут, а тут какой-то камень на голову. Оклемается. Ускоренная регенерация быстро ушиб залечит. Другое дело, что Каин попытку своего убийства просто так не попустит, а значит мне стоит перестраховаться.

После долгих раздумий, я принимаю единственно-верное для себя решение – остаться жить у дяди. И охрану тоже надо попросить себе будет обязательно у него.

Как я объясню такую просьбу? Так это… поклонник навязчивый в университете появился, достал, не могу больше терпеть его приставаний. Почти не совру даже, если так подумать.

Да. Хороший план.

Жаль, не получается его осуществить так сразу. Встав рано утром, умывшись и переодевшись в оставшиеся от прошлого посещения этого дома джинсы и белую футболку, я направляюсь вниз. Чтобы узнать, что дядя уехал куда-то по делам ещё ночью, как и его пара Далия.

Что такое не везёт и как с этим бороться…

Ничего не остаётся как ждать их возвращения.

Или не ждать?

Наверное, лучше именно сейчас, пока ещё возможно, съездить в общежитие за вещами. И за машиной. Так больше вероятности не быть пойманной людьми Каина. А то ведь он точно будет искать. Альфы такое не прощают.

Я вообще не знаю, откуда во мне взялась вчера вся эта смелость выступить против него, ещё и напасть. Едва ли хоть одна волчица позволила бы себе нечто подобное на моём месте.

Альфа в своём праве.

Наше дело маленькое – подчиняться и радоваться, если один из них обратит на одну из нас внимание.

Это ведь такая честь!

Альф не так много. Истинных альф. Не тех, кто себя так зовёт, потому что сколотил свою стаю. Альф по рождению. Плоть от плоти другого альфы. Я и сама несу в себе этот ген. Пусть он во мне неактивный, но зато я способна дать сильное потомство для таких, как Каин. Тем я и ценна для них. Мало, кто откажется от такого дара. Наверное, поэтому Каин меня заметил. Его зверь почуял во мне сильную кровь. И это ещё один повод держаться от этого мужчины как можно дальше. Но глаза у него красивые…

В них я и врезаюсь сходу по возвращению в общежитие.

Открываю дверь и застываю, в шоке рассматривая расположившегося на моём стуле оборотня.

Да ну нет! Не может этого быть! Невозможно!

Но, увы, Каин есть. Он здесь. По-настоящему. В моей комнате. Снова во всём чёрном, начиная от футболки и заканчивая кроссовками – смотрится в светлом маленьком помещении невероятно чужеродно, тем самым подтверждая, что ни черта не видится мне. Прожигает меня чёрным взором с золотистыми бликами, а на губах блуждает довольная ухмылка.

– Здравствуй, моя феечка…

Ой, папочка…

А можно меня всё-таки обратно домой, в Дубай, и замуж?..

Я согласна!

Каин

Хрупкое чудо застревает в дверном проёме, в шоке хлопая своими длиннющими ресницами и явно не веря тому, что видит, а я не тороплю её. И сам на некоторое время тупо висну на том, какая же фейка невъебенно красивая. Стройная. Ладная. Миниатюрная. Как если б по моим личным запросам придуманная и созданная. И даже лучше. А я будто и правда под дозой волшебного порошка нахожусь. Как ширнулся первым вдохом, увидев её, впитывая её сладкий запах, так до сих пор и не отпускает.

Хотя пацаны решили, что всё дело в долбанувшей мне по башке статуе. Я ж, мало того, что позволил ей свалить, так ещё и фору дал, чтоб она сперва немного расслабилась, а по итогу за беглянкой и вовсе сам отправился. Не стал никого за ней посылать. Да и не сложно было её вычислить. И даже не потому, что эта наивность забыла в моём доме сумку с мобилой и студенческим. Я её везде и всегда найду. Моя будет.

Доминика…

Роскошное имя. Каждый звук перекатывается на языке особой дозой эндорфина. Наверное, потому что я таких ни разу в жизни ещё не встречал. И наверное, не встречу уже больше. Таких, как она, не бывает. Потому и не собираюсь отпускать, даже если этот дивный цветочек считает иначе. Она ведь понятия не имеет, во что вляпалась. Я ещё ночью заметил, в её глазах плещется чистота и невинность. Сперва конечно решил, что притворяется, ведь в моих хоромах публика соответствует. Но когда понял, что реально не играет…

Эта её наивность меня и бесит, и сводит с ума одновременно. Хочется её оберегать от всего мира, чтоб никто даже коснуться и подышать в её сторону не мог, но при этом люто припекает первым же и сломать, присвоить себе без остатка. Кто-то скажет, чудовищные желания. Но что поделать, если она сама их во мне пробудила? Я что, идиот, разбрасываться такими подарками Лунной? Может, я и зверь без особых принципов и морали, но идиотом уж точно никогда не был.

Она молчит, а я всё ещё жду. Жду, когда этот ступор пройдёт, и она начнёт брыкаться. Хотя, если честно, я не только жду, даже хочу этого. Хочу вновь почувствовать её сопротивление, её внутреннюю силу и стойкость духа. Хочу, чтобы она опять боролась за свою свободу, а потом, когда я её окончательно усмирю, признала своё поражение. Желательно, стоя передо мной на коленях с моим членом в своём дивном и таком болтливом ротике.

Неправильно?

Похер.

Я подмял под себя целый район. В этом районе я всем и вся царь и бог. Не бывает иначе. Уж с одной маленькой миленькой фейкой точно как-нибудь справлюсь. И один только процесс приручения моей сладкой фейки доставит мне немало удовольствия. Даже сейчас, и то моментально встаёт, едва Доминика наконец отмирает и опасливо пятится назад в глупых поисках спасения, которого у неё, конечно же, нет. Не от меня.

Кто ж не любит охотиться?

Особенно, если ждёт столь ценный трофей…

Зверь во мне моментально делает стойку, но я прикладываю некоторые усилия, цепляясь пальцами за деревянную спинку стула, и остаюсь на месте, не желая пугать феечку ещё больше, нежели есть.