Легенда 1613

Снегурочки обычно радовались появлению Купалы с Карачуном, потому, что слегка оттаивали от их прикосновений. А таять всем нравилось.

Только однажды из-за того, что Купала проспал, случилась неприятная история. Они с Карачуном уже не успевали за Снегурочкой и попросили Болотника, Хозяина Болот пойти вперед и отвязать ее. А они должны были поспеть следом, чтобы ее забрать.

Но Болотник упустил ее каким-то образом. И когда они подошли, ее уже отвязывали какие-то люди, а рядом стоял человек в черном и совершал какой-то ритуал, который не давал им возможности приблизиться к Снегурочке.

Чернобог, слушая эту историю, вспылил.

– Она глядела тебе в глаза?

– Ну глядела, но она ж в несознанке была, вряд ли она меня вспомнит.

– Если Снегурочка не умерла и глянула на кого, тот вечно к ней привязан будет. Пока не женится на ней. Тогда она растает и в Славь унесется. Так что ты, парень, попал. Она теперь вечно за тобой таскаться станет, чтобы ты ее отпустил.

– Дак мы и не забрали ее, чего ее отпускать-то? – оторопел Купала. Ему не нравилось, что навки-то за ним таскаются повсюду с непристойными предложениями. А теперь еще какая-то полуживая баба будет! Он вырос мускулистым и ловким, его волосы продолжали светиться и освещать все вокруг. И ему хотелось нормальную подходящую девушку. Желательно светлую.

После этого он стал раздумывать, как бы ему сбежать отсюда, но не очень понимал, куда. Чернобог позаботился о том, чтобы Купалу вдоволь поили из реки забвения. Называл это лекарством и требовал принимать ежедневно. Поэтому с памятью у Купалы было не очень.

Вдруг на землю перед Купалой сверху упало лазурное светящееся перо. Он поднял голову и на корнях могучего перунова дуба увидел птицу с женским лицом. Лицо показалось ему знакомым.

– Собирайся, Купала, покажу тебе другую реальность, – проворковала нежным голосом птица.

– Мы знакомы? – порылся в памяти Купала, но ничего не обнаружил.

– Конечно. И мне велено доставить тебя обратно.

– Если ты доставишь меня обратно, то здесь – это туда?

– Нет, здесь – это сюда. А обратно – это в Явь. Короче, не спрашивай лишнего, просто собирайся, пока Чернобог не вернулся. Много лет меня совесть мучит, не могу больше. В Слави с нечистой совестью невыносимо.

– Что такое совесть мучит? – удивился Купала

– Ой, тебе лучше не знать об этом, мальчик! Собирайся, по пути все объясню.

Купала вскочил, отряхнулся, запрыгнул на спину птице. И через несколько секунд он уже плыл над темной водой огромной реки. Речные русалки и водяные откуда-то добыли для своего повелителя белоснежную лодку с алым парусом.

Вода была ровной и спокойной. И еще она вся была усеяна венками из прекрасных ярких цветов. Купала чуть не ослеп после тьмы от такого яркого солнца и красоты Яви. Он наклонился, чтобы поднять из воды венок белых ромашек, но одна из шустрых русалок плеснула хвостом и выбила венок из его рук.

– Почему их нельзя потрогать? – рассердился Купала.

– Потому, что достанешь венок и надо будет жениться на той, чей он, объяснила ему Сирин, сидевшая на носу лодки.

– А что, жениться обязательно на абы ком и не знать, кто твоя жена до свадьбы?

– Ну, так заведено, так все делают, тут ничего не попишешь. Никто до свадьбы не знает, кто же на самом деле его жена. Даже Боги!

В этот момент захмелевшая Кострома на берегу встала во весь рост, подняла руки к небу и заорала на весь мир:

– Нету мне равных! Никому я не достанусь, завидуйте все!

Тут даже Перун прекратил свое пиршество, замер и спросил у Семаргла:

– Уж не твоя ли нахальная дочь никак не угомонится и портит нам праздник?

Семаргл только руками развел, да пожал плечами, мол сам понимаешь, дело молодое и никаких нервов не хватит с этими подростками. А что, мол, я могу? Все-таки дочь и уже вон, девица, не пороть же ее!

– Ну и давай ее замуж за первого встречного отдадим, вон как раз какой-то чудак по Волге с красным парусом идет, пусть теперь это будет его бедой, а не нашей, – сказал Перун и дунул со всей силы. Поднялся такой ветер, что лодку с Купалой едва не перевернуло волной, русалки, да водяные еле справились, удерживая ее на плаву. Ветер сорвал с головы Костромы венок из цветков папоротника. Венок понесло по воздуху и швырнуло Купале в лицо. Купала ощутил приятный пьянящий запах и у него закружилась голова.

У Костромы тоже закружилась голова. Особенно от самой мысли, что ее венок кто-то посмел поймать. Она в возбуждении вышла на обрыв над Волгой, раскинула руки, приготовилась к ссоре. Увидела алый парус. Что-то внутри нее затрепетало. Парус подействовал на нее, как красная тряпка на быка. Она раздула ноздри и громко крикнула:

– Эй, лодочник, у тебя мой венок.

– Это твой? Очень красивый.

Купала соскочил с лодки прямо в воду и резво подбежал к Костроме. Он надел на нее венок. Она замерла. Он обошел вокруг нее несколько раз.

– Идеальна, как ни погляди.

От того, как непосредственно и бесстрашно вел себя с ней этот юноша, совершенно не реагирующий на агрессию, от нее исходившую, ей стало уютно. Словно обойдя вокруг нее, он совершил какое-то колдовство.

– Хочешь, я покажу тебе, где папоротник цветет? – предложила она.

– Конечно, хочу, – ответил он и крепко взял ее за руку.

Они углубились в лес, смеркалось, боги выдохнули, забыли про них и вернулись к празднику. А Кострома и Купала нежно любили друг друга всю ночь и весь день после и затем еще и еще. И никто не тревожил их. Было летнее солнцестояние. И день растянулся на неделю или навечно. И их любовь не заканчивалась, а только крепла.

Когда они, утомленные, лежали на берегу, лаская золотые волосы друг друга, Кострома улыбнулась солнцу:

– Это лучший мой день рождения! Люблю тебя, муж мой, и хочу быть твоей вечно и никогда не разлучаться. Обещаю даже никогда не ругаться и не скандалить, а такое, знаешь, я никому не обещала!

Купала крепко прижал ее к сердцу и прошептал:

– Как же прекрасно, жена моя, что мы с тобой родились в один день, значит мы во всем похожи, и ничто не заставит нас расстаться. Расскажи мне про свою семью, чтобы я тоже смог полюбить их всех!

– Мои родители Семаргл и Купальница. А еще у меня был брат-близнец, только его птица Сирин унесла в Навь, и мы его не нашли.

– Блин, я же лекарство свое уже несколько дней не принимал, – вскочил Купала и заметался по берегу. – Отец говорил, если его не пить, у меня мозги сгниют, стану дурачком и начну всякую чушь пороть и делать!

– А кто твой отец?

– Чернокто-то там. Забыл, представляешь?

– Это от любви, милый, не бойся, все у тебя в порядке с мозгами. И со всем остальным.

Купала опустил голову над водой, в отражении увидел свое лицо, а сзади практически такое же лицо Костромы. Из воды на них глядела рыжая зеленоглазая русалка и он прочел по движению ее губ то ужасное, о чем он боялся подумать: Кострома и Купала снова вместе!

Купала обернулся к Костроме, схватил ее в объятия.

– Пошли, познакомлю тебя с родителями! – прошептала она.

– Подожди, не надо.

Кострома отстранилась обиженно.

– Ты что, передумал, а все, что ты говорил до этого, было просто для того, чтобы соблазнить меня?

– Нет, нет, как ты могла такое подумать, я твой муж навсегда и никогда не разлучусь с тобой. Но есть еще одно, ужасное.

– Что может быть ужасного в таком прекрасном сообщении? Ты женат?

– Нет. Я твой брат.

Кострома вырвалась из его объятий и попятилась к лесу.

– Купала?

– Да.

– Я даже не спросила, как тебя зовут, так влюбилась! Это у меня мозги сгнили, оказывается, или ты меня этим заразил!

– Ну ты так не переживай, любимая, секс – еще не повод для знакомства. Да и сам я, что уж, мог бы и представиться!