Когда остывает кофе

Элиан Даэ

Когда остывает кофе

Посвящаю девочке, которая была яркой и любознательной, но по дороге растеряла всё.

Посвящаю той, чей грустный взгляд ловлю в каждом отражении.

Пролог

Свадьба – это как пробник духов: пахнет дорого, но ты ещё не знаешь, подойдёт ли тебе этот аромат.

Изабелла Льесслье. "Отзвуки тишины"

Сад на один день превратился в свадебный зал. Тенистые аллеи, где когда-то аккуратно подстриженные кусты, теперь буйно разрослись. Их ветви переливались через забор пышными волнами, напоминая застывший зелёный водопад. Главная дорожка, вымощена серым камнем, от неё шли тропинки, что петляли, будто решили поиграть с гостями, заманивая их то к полуразрушенной беседке, обвитой диким виноградом, то к пруду с кувшинками.

Столы, выстроившиеся вдоль главной аллеи, блистали белоснежными скатертями. Аромат роз и пионов, стоявших в вазах, смешивался с дымком от гриля. Там румянилось мясо.

А у самой калитки, отдельно от всех, сидели три сестры. Со стороны они выглядели как случайные знакомые – ну, может, подругами, которых объединил общий праздник, но не более того. Их укрывала раскидистая акация, чьи листья пропускали солнечный свет: то золотая капля упадёт на тарелки, то дрожащее пятно скользнёт по краю бокала – но девушки оставались в тени.

Хлоя, невеста, плавно подошла к столу, лёгкая как летний ветерок. Она была в изящном длинном платье в стиле греческой богини, а светлые волосы, собранные в небрежный пучок, будто специально оставляли несколько золотистых прядей, обрамляющих лицо.

– Ну что, девочки, – её голос прозвучал с едва уловимой ноткой иронии, – раз я официально «поймала единорога»…

Она протянула руку, и бриллиант в кольце сверкнул в лучах солнца.

– Теперь очередь за вами. – хитро улыбнулась сёстрам. – Дана, познакомишь со своим? По старшинству, теперь должна идти ты.

– Обойдётесь, – тут же отрезала она, резко захлопывая зеркальце с таким звонким щелчком, будто захлопывала дверь перед носом у всей этой затеи. – Увидев вас, сбежит.

Вот она Дана – смуглая, черноволосая, с карими глазами, в которых часто читалось: "Не лезьте".

Изабелла, резко выделяясь на фоне сестер своей фарфоровой кожей и ярко-рыжими волосами, прищурила зеленые глаза и с сарказмом:

– О, значит, он пугливый. Ну и зачем тебе мужчина, который дрожит перед твоими сёстрами? – швыряет в неё виноградиной, и та, послушно шлёпается в тарелку. – Ладно, без шуток. Вы уже пять лет вместе, а мы его так и не видели. Так когда?

– С тобой? Никогда.

– Боишься, понравлюсь? – с явным подколом протянула Изабелла.

– Девочки, вы невыносимы, – Хлоя рассмеялась, разряжая обстановку.

– Что?! – возмутилась Дана. – Вон, Изабеллу спрашивай, что она ко мне прицепилась.

Джейд, самая младшая, молча смотрела на цветы, перебирая в пальцах тонкую прядь своих длинных черных волос.

– А ты о чём задумалась? – Изабелла подтолкнула её локтем.

Джейд смущённо отшутилась:

– Думаю куплю себе домик у моря и буду рисовать обнажённых натурщиков.

Сёстры расхохотались, а Изабелла тут же подхватила:

– Поддерживаю! Я вообще замуж не собираюсь. Мир слишком огромен, чтобы делить его с кем-то.

– Бедный тот, кто достанется тебе, – фыркнула Дана. – Ему точно не повезёт.

– Зато нам с Джейд повезло – мы хотя бы знаем, чего не хотим.

– Я тоже говорила, что замуж – никогда, – заметила Хлоя, но в её глазах светилось счастье.

– Ну-у, здесь сыграл один важный… милый фактор, – загадочно протянула Изабелла, подмигивая.

– Тс-с! – Хлоя приложила палец к губам, хотя и так никто не мог их услышать. – Думаю, об этом лучше пока никому не знать.

– Уже известно кто? – прошептала Джейд так тихо, что Хлоя скорее угадала, чем расслышала.

– Мальчик, – наклонилась та, прикрывая рот ладонью, – и только по секрету… Решили назвать в честь дедушки. Абкар.

Девчонки переглянулись, понимающе кивнули и подняли бокалы – за нового члена семьи, за тайну, за эти счастливые минуты, которые подарил им старый сад.

Хлоя продолжила гулять между столиками, уделяя внимание каждому гостю. Дана ненадолго отлучилась – уж больно ей хотелось пофотографировать себя в красивом наряде и, конечно же, отправить снимки своему возлюбленному. Лишь две младшие сестры остались сидеть на месте. Изабелла взяла сестру под локоток, а голову положила на плечо. Ей было удобно, ведь Джейд хоть и младшая, но всегда была выше её.

– Я показывала тебе свои последние рисунки? – спросила Джейд, неожиданно начиная рыскать в своем шоппере.

– Я не помню.

Она вытащила оттуда небольшой альбом для рисования с плотной бумагой. Изабелла тут же принялась листать страницы, изучая наброски сестры.

– О-о! – восхищённо произнесла она. – У-у… – многозначительно улыбнулась, увидев полуобнажённых мужчин и женщин.

Джейд всё же поспешила объяснить, хотя Изабелле и так было понятно, зачем она это рисовала:

– Я пытаюсь разобраться в анатомии тела.

– Слушай, а когда освоишь, сможет станешь иллюстратором для моей книги?

– Посмотрим, ты сначала напиши.

– Красиво… – она провела пальцами по рисунку. – У тебя потрясающе получаются пейзажи.

– Да, а вот людей пока не очень… Будешь моей музой?

– Конечно! – радостно согласилась Изабелла, тут же начиная позировать. – Всегда готова служить творчеству! И очаровательной талантливой художнице!

Они засмеялись. Джейд добавила:

– Но рисование как дополнительный заработок. Всё же, будем реалистами – на этом не всегда и не все могут заработать.

– Это да… Надеюсь, у нас всё получиться. Я вот не хочу всю жизнь учить детей – это не для меня.

Музыка стала громче, гости потихоньку выходили на импровизированный танцпол. Изабелла кивнула в сторону, приглашая сестру танцевать. Джейд собиралась отказать, но, к своему удивлению, согласилась. Не каждый же день гуляет на свадьбе.

Глава 1. Городские хроники Изабеллы.

Десять лет спустя: всё ещё наброски возможностей

Тишину квартиры нарушал лишь монотонный стук дождя.

Я сидела за рабочим столом. Рядом – грязная чашка, наверное, видевшаяся мной только в магазине, с остывшим кофе. Там же – свеча с деревянным фитилём, пахнущая хлопком, и старый планшет мужа, щедро отдавший его на время ремонта моего компьютера.

В экране мелькали таблицы, отчеты, письма, сливаясь в нудную, ненавистную, рутинную массу. В наушниках звучали реплики героинь сериала – смелых, свободных, живущих так, как мне когда-то хотелось.

Я потянулась к телефону, машинально листая ленту соцсетей. Подруга со школы – на фоне гор. Бывшая однокурсница, так страстно желавшая семью, – теперь с улыбкой обнимает мужа и белокурую дочку, так похожую на ангелочка. Даже коллега с прошлой работы, вечно жаловавшаяся на жизнь, выложила фото с родины, куда так мечтала вернуться.

А я…

В отражении чёрного экрана угадывалось лицо «счастливое» мамочки «ангелочка» – тёмные круги под глазами, волосы, давно потерявшие свой блеск, уставший общий вид. Нет уже давно того огня, что когда-то помогал воплощать мечты.

Теперь дни измерялись списком: завтрак, садик, ужин. Даже в ванной, закрывшись на пять минут, вскоре слышу: «Мам, я кушать хочу» – и вот, рука уже тянулась к холодильнику.

Героини в наушниках всё так же смеялись и наслаждались жизнью.

Почему не рискнула? Почему позволила страху и обстоятельствам стать своими надзирателями?

Телефон завибрировал – напоминание: «Забрать Розу из сада». Собрала сумку, накинула куртку и побежала исполнять свой долг.

Я шла через небольшой сквер. После дождя зелень казалась ярче. Детский смех, крики, счастливые мамочки. Напротив, через дорогу, – рестораны и клубы с неоновыми вывесками, дым сигарет и музыка. Там – страсть, ночная жизнь… Но я проходила мимо.

Вскоре я подошла к садику. На площадке играли дети, а в конце дорожки мелькнула маленькая фигурка в платье с рисунками клубники – Роза, увлечённо строившая замок из песка. Она заметно выросла за последнее время: в её глазах светились та же живость, любознательность и искра, что когда-то были во мне.

– Роза! – позвала я.

Доченька подняла голову, увидев меня побежала навстречу, сияя от радости.

– Мама! Мама! – крепко обняла и повисла на шее. – Сегодня в саду рассказывали про семью! Нас просили сделать дерево гене… гене…

– Генеалогическое?

– Да!

– Конечно, сделаем. А ещё… – я улыбнулась, – сегодня я отвезу тебя в одно волшебное место.

– Какое?!

– В кафе, где я любила бывать, когда была молодой. Там самая вкусная пицца и роллы без риса.

Роза запрыгала:

– Да! А картошка фри будет?

– Конечно!

Всю дорогу до кафе Розочка без умолку щебетала – то о шалостях подружек, то про строгую воспитательницу, то про то, что ела.

В заведении мы сразу нашли столик у окна – где за стеклом раскинулся парк с фонтанами. Меню даже не успели как следует раскрыть: пальцы сами листали знакомые страницы, глаза скользили по проверенным строчкам.

Спустя время на столе воцарился пир – дымящаяся пицца с румяной корочкой сыра, аккуратные ряды роллов с индивидуальными шапочками, и два высоких стакана с шипящей газировкой, где пузырьки весело гнались друг за дружкой к поверхности.

– Мам, а когда ты была маленькой, о чём мечтала? – неожиданно спросила дочка, обмакивая кусочек пиццы в соус.

Я на долю секунды замерла.

– Ой, кем только не хотела! И доктором каннибалом и пиратом, а еще феей! А потом объехать весь мир и написать книгу.

Пожалуй, в мире есть те, кто пишет романы, те, кто их читает, и те, кто обещает, что «как-нибудь начнёт». Я всегда относилась к третьей категории.

– Кру-уто! Я тоже хочу быть феей, тогда бы полетела куда хочу!

– О, было бы здорово. А меня бы взяла?

– Но как? У меня же крылышки маленькие, а у тебя живот большой!

– Э-эй! Там просто запасы! – отшутилась я, хлопнув себя по животу.

Роза захихикала.

– Мам, а какое желание исполнилось у тебя?

Вопрос, который я годами задавала себе, теперь звучал из уст ребёнка.

– Знаешь, Розочка… иногда мы так заботимся о других, что забываем о себе.

– А я не хочу забывать!

Я улыбнулась и, предупредив мужа по телефону, где мы, достала записную книжку.

– Давай начнём с генеалогического древа. А потом… может, и до книги дойдём.

– Да! Напиши сказку про принцессу Розу! Самую красивую из всех принцесс!

– Согласна, про курочку Розу, так и запишем, – снова пошутила я, делая вид, что записываю именно это.

– Э-эй! – запротестовала дочь. – Про принцессу!

Я не знаю, как писать сказки. Но я знаю, каково это – чувствовать себя запертой в башне из „надо“ и „должна“. Знаю, каково просыпаться утром после ссоры, в одной кровати с тем, кто причинил боль. Знаю, что значит целовать человека, который давно перестал видеть в тебе женщину…

Пришло сообщение от горячо любимого Джерарда:

«Не трать только много»

Губы сами собой сжались.

Мой муж – образец целеустремлённости. Он чётко знает, чего хочет, и никогда себе не отказывает. Фитнес-абонемент на год? Пожалуйста. Новая настолка за ползарплаты? Без проблем.

Он так трогательно заботится о наших финансах – особенно когда напоминает мне «не трать много»…

«Хорошо, не волнуйся», – ответила и глубоко вдохнув, отложила телефон.

– Мам, что там?

– Просто папа… – натянула с трудом улыбку, но внутри всё кипело, – написал, что скучает и очень сильно ждёт встречи со своей маленькой и очаровательной курочкой Розой!

– Э-эй!

Я экономлю на кофе, чтобы даже эти копейки сохранить… он покупает себе свободу. Свободу желаний, свободу выбора, свободу даже не замечать, что его жена уже давно превратилась в бесконечные компромиссы.

Но… иногда мне хочется… хотя бы поощрительную вкусняшку за тяжелые дни. Без чувства вины.

Мы вернулись домой после кафе и прогулки в парке. Роза, уставшая, но довольная, тут же устроилась на ковре с игрушками.

– Поиграй сама немного, ладно? Маме нужно поработать. – устало попросила я, сев за свой рабочий стол.

– Хорошо мамочка.

Дождь за окном третий день подряд портил настроение своим нескончаемым присутствием. Я, уткнувшись в планшет, пыталась дописать отчет – тот самый, который муж назвал «пустой тратой времени». Ведь проект, в котором участвовала, держался лишь на энтузиазме. Но я верила: когда мы с командой выпустим игру, у меня появится шанс устроиться на работу мечты.

Поздно вечером Роза организовала дома «поиски клада» – переворачивала подушки, шарила по шкафам. А то и просто вытаскивала оттуда вещи, чтобы соорудить импровизированный шалаш.

– Мам, а что это?

Я обернулась. Дочь подбежала, держа в руках пыльную деревянную коробку из-под сигар мужа.

– Да так, мои старые вещи… – ответила я, уже протягивая руку, чтобы забрать, но Роза опередила, резко сдёрнув крышку.

Внутри лежали:

Потрёпанный скетчбук с обложкой, оклеенной вырезками из журналов – теми самыми, про подруг-чародеек;

Набор карандашей, заточенных до крохотных огрызков;

Фотографии;

Билеты – в музеи, кино, театры.

Какая насыщенная у меня была жизнь…

– Ой, какие рисунки! – Роза раскрыла скетчбук на случайной странице. Перед ней ожили эскизы незнакомых ей персонажей, похожих на вампиров. – Это кто? – ткнула пальчиком.

– Это из одной вампирской саги… Я любила придумывать разные истории и переносить их на бумагу… – попыталась закрыть альбом, но дочь уперлась и продолжила листать дальше.

Персонажи оживали на пожелтевших страницах:

1. Девчонки-монстры, такие разные, но именно в этом – их сила и красота;

2. Героини в матросках, готовые в любой момент ринуться в бой;

3. Кот-бард из любимой D&D;

4. Три сестры-ведьмы и их новая подруга, готовая сражаться с демонами.

– Мам, а можно я разукрашу? – спросила Роза, уже засовывая в карман платья карандаши из коробки. – Мам, мам… – дождавшись взгляда, продолжила: – А ты сейчас рисуешь?

– Некогда… – И правда: графический планшет, подаренный Джейд (который ей самой оказался не нужен), уже давно пылился в ящике. – Дай-ка сюда. – Наконец-то отобрав скетчбук, скомандовала: – Иди, приберись перед папиным приходом!

И пока она недовольно убирала последствия своей игры, я погрузилась в воспоминания.

В основном альбом был заполнен набросками героинь из любимых фильмов, игр и сериалов – встречались даже тексты песен и колкие фразочки для отыгрыша барда. Страница за страницей, пока взгляд не упал на список желаний:

1. Подтянуть немецкий;

2. Выучить корейский;

3. Поставить голос;

4. Записать песни;

5. Сбросить вес;

6. Нарисовать сестёр (и себя) в любимых вселенных;

7. Доделать игру и попасть в студию;

8. Получить права;

9. Купить машину;

10. Написать книгу;

11. Путешествовать;

12. Быть счастливой.

Я провела пальцем по странице. Двенадцать пунктов – двенадцать «потом».

Из прихожей донесся звонкий шум – ключи с грохотом упали на стол. Муж вернулся.

– Опять бардак. – Джерард швырнул рюкзак в сторону, даже не взглянув на дочь, которая замерла с любимым плюшевым другом в руках. – Я устал. Есть что поесть?

Я убрала «прошлое» в стол.

– Что тебе? Пюре с курочкой из духовки или что-нибудь полегче? – спросила я и, проходя мимо, тихо добавила: – Обними хоть дочку…

Джерард закатил глаза, но всё же раскинул руки для объятий.

– Дорогой, – сладко произнесла я, желая показать дочке счастливую семью, – а ты заметил? – указала на раковину, что блестела будто новенькая, стол и плита не отставали в этой чистоте.

– А это что такое? – он взглядом указывает на сковородку.

Его тон был так, будто сейчас начнёт отчитывать нагадившего котенка.

– Я его залила средством, чтобы оттереть жир. Ты хотел меня обвинить?

– Нет, но ты показываешь, что всё чисто, но это не так.

– Серьёзно? Из-за одной сковородки, всё остальное не считается?

– Нет, просто ты же сказала, я и спросил. Но после того, как объяснила…

Я уже не знаю, что чувствовать. В груди нарастал тяжелый комок напряжения – словно пластилин, перемешанный из разноцветных кусочков: злости, разочарования и бессилия перед ним.

– Садись, – резко произнесла я, сама удивляясь такой резкости в голосе. – Сейчас приготовлю тебе поесть…ой, положу поесть.

За ужином он сначала оживлённо расспрашивал дочь о её дне – казалось, искренне интересуясь каждым её словом. Но когда очередь дошла до меня, его вопросы прозвучали механически, словно заученные фразы. В этом контрасте читалась вся фальшь его образа «идеального отца» – как будто он отыгрывал роль, а не жил ею.

– Да вот… Документация, соцсети. Задач по моей специальности пока нет. И хорошо, спокойно съезжу с Розочкой к родителям.

– Ага, – хмыкнул он, разрывая вилкой птичье филе на тарелке. – Розочка, похоже, раньше мамы начнёт зарабатывать.

Видит Бог, я изо всех сил пыталась сдержаться. Держала своё очаровательно уставшее личико, пока пальцы сами собой впивались в колени.

– Я много денег заработаю! – дочка размахивала руками. – Куплю маме самый большой монитор для рисования, папе – машину с роботом-шофёром, а мистеру Кролику…– повернулась к своей игрушку, посадившего рядом с собой.

Она задумалась на секунду, затем торжествующе подняла игрушку:

– Целое поле морковки! Да, мистер Кролик?

Плюшевый зверёк "кивнул" – точнее, его нос стукнулся о стол, когда она слишком энергично наклонила его. Но для неё это было согласием.

– А мама пока тратит. – Джерард скривил губы в ядовитой улыбке, зная, что его слова – точный укол. В его взгляде читалась холодная насмешка.

– Я делаю, что могу, на планшете твоём. И за Розой слежу, и убираю, и…

– Если бы следила, не было бы такого бардака. Вот папа зарабатывает, а мама только и делает, что тратит! Мама у нас транжира доча.

Горло сдавило от ярости.

Всё, что я успевала создавать украдкой – пока Роза спала, пока она была в садике (если вдруг не болела), или в те редкие часы, когда муж не требовал «нормального, как у всех, ужина» – теперь висело в воздухе немым укором. Висело в воздухе тяжёлым ярлыком: «Ничего не стоит».

– Послушай, я же не просто так сижу и мечтаю, – голос дрогнул. – Я делаю всё, чтобы мы смогли выплатить кредит и ипотеку. И по дому стараюсь тебя разгрузить.

Все мои попытки защититься рассыпались в прах перед его холодным:

– Ну, докажи. Готовая демка есть? Хотя бы один уровень?

Тишина.

Слеза предательски сверкнула в глазах, пока я мысленно перебирала аргументы.

– Послушай, компьютер долгое время в ремонте у твоего друга. Ноутбук едва тянул графический редактор, потому отдала маме.

Голос сорвался на последнем слове. Эти оправдания звучали жалко даже в моих ушах. А ведь за этим стояли месяцы труда: бессонные ночи за сценарием игры, украденные у домашних хлопот часы на поиск референсов, нервные переговоры с художниками, которые вели себя так, будто делали одолжение. Всё это – монтаж промо, когда Роза наконец засыпала, эти бесконечные попытки ухватиться за мечту одной рукой, пока другой держишь на плаву быт…

– Вот именно, – торжествующе произнёс он, – одни разговоры.

Роза, не замечая напряжения, весело болтала о своих «миллионах» – о том, как будет покупать кукол, когда станет большой. Её голос звенел, как колокольчик, такой беззаботный… Такой далёкий от этой кухни, от этих разговоров…

Нет…

Я не позволю, чтобы всё – мои ночи за сценариями, переговоры с левел-дизайнером, даже этот чёртов клип, который я монтировала по минутам между готовкой и стиркой – превратилось в очередную «детскую сказку». В наброски, которые «ничего не стоят».

Хватит!

Надо сделать паузу. Если я не сбегу в ближайшее время – взорвусь! Съездить к родным, всё же хорошая идея, смогу наконец расслабиться…

Где-то в глубине души теплилась робкая надежда – что новая обстановка действительно поможет разложить всё по полочкам. Вырваться из этого удушья повседневности, перевести дух… А там, когда мысли перестанут путаться в тугой клубок, пойму, как жить дальше.

Тем временем Джерард вытащил телефон.

– Так что пока только я работаю, – сухо бросил он, даже не поднимая глаз от экрана. Его пальцы привычно листали ленту новостей, будто в этом мире не существовало ничего важнее.

Моя вилка замерла над тарелкой. Мы ведь договаривались. Точнее, я думала, что договаривались. Тот вечер всплыл в памяти с обидной четкостью: как я выключила плиту, повернулась к нему и сказала: «За ужином – только семья. Никаких телефонов». Он тогда кивнул, даже обнял меня за плечи. Казалось, он понял.

– Мы договорились, за столом есть только мы. – мягко напомнила я.

Джерард взглянул на меня коротко и одним лишь выражением лица ясно дал понять – семья для него не представляла никакого интереса.

Когда-то с ним было легко. Он знал, как обнять, чтобы стало теплее, и что сказать, чтобы стало легче. Теперь его главный талант – не замечать, как мне тяжело.

Да… это "когда-то" осталось где-то там, за поворотом, где кончается память и начинается боль. Между "когда-то" и "теперь" пролегла целая жизнь. Или её обломки.

Почему я перестала быть тем человеком, ради которого стоит стараться?

Он резко поднялся из-за стола, отодвинув стул с неприятным скрипом.

– Я спать. – бросил через плечо, даже не обернувшись. И добавил уже из коридора: – Не засиживайтесь.

– Спокойной ночи, – прошептала я, глядя, как его спина исчезает за поворотом. Он лишь хмыкнул в ответ.

Он ушёл, оставив после себя грязную тарелку на столе. Не удосуживаясь убрать хотя бы в раковину. Роза, утомлённая эмоциями, к этому времени уже клевала носом, подошла и поцеловала меня в щёчку.

– Спокойной ночи, мамуля, – прошептала она и устало поволокла за собой плюшевого зайца.

Мои руки автоматически тянутся к столу, я собираю посуду и аккуратно убираю её в раковину. Начинаю мыть – бережно и медленно, тщательно натираю каждую тарелку, ощущая тёплую воду и мягкое движение губки. В этот момент рутинных действий я словно погружаюсь в свою маленькую медитацию. Тёплая вода, пушистая пена, ритмичные движения… Здесь, среди звонкого бренчания посуды, я наконец могу позволить себе думать о чём-то своём. Пожалуй, эти несколько минут – единственное время в день, которое принадлежит только мне.

– Как-то это печально осознавать… – случайно вырвалось вслух.

И вот я осталась одна – со своими мыслями, чувствами и старым альбомом, с этим музеем моего прежнего "я".

Бережно вытащила его и устроилась на диване.

Листала страницу за страницей, медленно, словно перебирала окаменелости давно вымершего существа: вот ископаемый энтузиазм, вот окаменевшие мечты, вот отпечаток той, кем я была когда-то… и кем больше не являюсь.

Как же это давно было… Даже кажется не со мной. Будто смотрю чужой дневник, где знакомым почерком раскрывается мир.

И вот, дошла до последней заполненной страницы. Это было три года назад. Незаконченный эскиз, оборванная мысль – точная метафора того, во что превратились эти планы.

Я боялась утонуть в рутине – и не заметила, как уже захлебнулась. Сначала это были мелкие уступки:

«Сегодня не успеваю – сделаю завтра»,

«Ну ладно, пусть будет как он скажет».

И вот, я больше не чувствую вкус когда-то любимого кофе – просто пью, потому что привычка. Даже собственное отражение в зеркале кажется чужим.

Где та Изабелла – что закатывала глаза на нотации матери?

Та, что спорила до хрипоты о своём праве выбирать?

Та, что гуляла с девчонками под дождём?

Та, что любила писать фанфики – пусть даже спустя время ей было стыдно за них?

И теперь я – всего лишь список дел и функций.

Потерянная среди своих ролей

После завтрака Розочка играла на балконе, её смех пробивался сквозь стекло. Маленькая, с тоненькими тёмными косичками, она была лучиком, что умудряется пробиться сквозь самые плотные облака. Но почему-то теперь этот свет казался мне таким далёким…

– Ма-ам! Ма-ам! А мы когда к бабуле поедем?

– Скоро, дорогая. Скоро…

Эти слова эхом прозвучали в моей голове, напомнив все те «скоро», что мне самой когда-то обещали.

Всплыли также все те моменты, когда учили «как надо» и «нельзя».

Надо смириться, когда называют ненавистным именем – ведь "настоящее" дал отец, а мама его терпеть не может.

Надо улыбаться, когда сравнивают с сёстрами, и благодарить за эту заботу.

Надо соглашаться, когда решают за тебя, кем быть.