Бывший. Я больше не твоя

Вот и сейчас они оживлённо делятся своими новостями, а я сижу с натянутой улыбкой, пытаясь не испортить кислым видом Наташке праздник.

Но бесконечно отмалчиваться мне, конечно, никто бы не позволил.

– Кир, ты как вообще? Как на работе дела? – спрашивает Еська, когда Наташка закончила делиться эмоциями от своей поездки во Вьетнам.

Как бы мне хотелось соврать им сейчас. Сказать «всё в порядке» и быстренько перевести тему на что‑то другое. Но за годы жизни с Тихомировым его убеждение, что нужно всегда говорить близким людям только правду, каким‑то невообразимым образом въелось в подкорку и не даёт ни малейшей возможности озвучить спасительную ложь.

– Я сегодня написала заявление на увольнение, – глотнув принесённый официантом коктейль, скупо выдаю я.

Лица у девчонок вытягиваются, они обе округляют глаза.

– Почему? – спрашивает Наташа.

– Потому что Тихомиров купил «Алькор». Я не смогу работать под его началом.

Над нашим столиком на несколько мгновений повисает тишина.

– А зачем он это сделал? – первой отмирает Еся. – Неужели таким образом хочет тебя вернуть?

– Говорит, выгодное вложение, – с неохотой отвечаю я. Вот бы побыстрее как‑то свернуть этот разговор. Но вряд ли получится.

– Вот же гад, – тут же заводится с полоборота Наташка. – Неужели не понимал, что ты не захочешь с ним работать! А других выгодных вложений у него не нашлось? Нет, ну надо же быть такой скотиной, а…

– Наташ, прекрати, – холодно одёргиваю я её. И следом пытаюсь выдавить из себя улыбку: – Девчонки, давайте сегодня не будем об этом. День рождения всё‑таки, не хочется портить никому настроение.

– Просто что ты теперь делать будешь, Кир? Новую работу искать? Ты же так любила «Алькор», до такой должности доросла, – встревожено говорит Еська.

– Я пока не знаю, Есь. Правда, давайте не будем об этом. Не сегодня.

Но моя сердобольная Еся никак не желает отступать.

– Может, не стоит тебе вот так сразу рубить с плеча? – с жалостью вглядывается она в моё лицо. – Уволиться всегда успеешь. Мне кажется, Богдан уже просто не знает, как тебя вернуть, вот и решился на такой отчаянный шаг. Кир, ну может, ты хотя бы посмотришь, что из этого выйдет? Дай ему шанс.

– Сдурела? – тут же набрасывается на неё Наташка. – То, что он сделал, не прощают. Я бы на месте Киры даже разговаривать с ним не стала. Нужно иметь гордость.

– Да причём тут гордость! – возмущается Еська.

Между подругами завязывается словесная перепалка не на жизнь, а на смерть. А я смотрю на них и чувствую, как в моей голове с каждой секундой нарастает противный звон.

К счастью, в эту самую минуту в сумочке оживает телефон. Достав его, я быстро сбегаю из‑за столика, лишь бы только не слышать этих двоих.

Выйдя в прохладный холл ресторана, принимаю вызов.

– Да, Стелла. Здравствуй.

Это один из моих менеджеров по продажам. Точнее, уже не из моих.

– Здравствуйте, Кира Владимировна, – приглушённым голосом отвечает она. – Вы так быстро сегодня уехали. У вас всё в порядке?

Секунду размышляю над тем, как бы ей сообщить, что я больше не её начальница. Но оказывается, это довольно сложно.

– Стелла, я сейчас немного занята, у тебя что‑то срочное?

– Я только хотела спросить, вы уже знаете, что наш новый, кхм, босс сегодня уволил Литвинову?

У меня внутри всё холодеет. Ольга Литвинова – одна из лучших спецов в моём отделе.

– Ты имеешь в виду, Тихомиров её уволил?

– Ну да. Ваш бывший муж, – зачем‑то уточняет Стелла.

– За что? – ледяным тоном спрашиваю я.

– А он ей не объяснил даже. Такое ощущение, будто она ему просто не вовремя на глаза попалась.

4. Наши дни

Тихой трелью птиц звенит мой будильник на телефоне, как и всегда, ровно в шесть ноль‑ноль. Только сегодня я к этому времени уже три часа как не сплю.

Вернулась бессонница. Самый ненавистный спутник всех моих стрессов и неврозов.

Прохладный душ бодрит, но не приносит облегчения. Внутри всё свербит и жжёт от необходимости ехать в офис, встречаться с бывшим мужем, обсуждать с ним рабочие моменты, как‑то выстраивать диалог.

Кажется, Тихомиров всерьёз задался целью окончательно превратить мою жизнь в ад.

Уложив феном волосы и надев нижнее бельё, застываю на мгновение перед шкафом, поймав себя на слабовольном желании надеть сегодня что‑то особенное. Хочется выглядеть на все сто. Чтобы Богдан лишний раз пожалел о нашей растоптанной любви.

Но потом вспоминаю слова Полянского: нужно разделять личное и работу.

Бог ты мой, кто б только знал, как это сложно! Особенно, когда твой оппонент действует как раз из личных соображений.

Вчера, после того, как Стелла сообщила мне об увольнении Ольги, я чётко для себя поняла, что не смогу просто взять и уйти. Бросить своих девчонок, свою команду. Как минимум они не должны страдать из‑за меня. И какие бы душевные муки мне это ни приносило, бежать и прятать голову в песок – не самый достойный поступок.

Надеваю свой серый брючный костюм размера оверсайс, сейчас такие как раз в моде. Наношу минимальный макияж. Подумав немного, собираю волосы в строгий низкий пучок. Стою у зеркала с минуту, придирчиво разглядывая себя. Потом беру ярко‑красную кричащую помаду и несколько раз провожу по губам. Теперь я выгляжу как стерва, настоящая акула, и чувствую себя намного увереннее.

Бизнес‑такси привозит меня в офис без пятнадцати восемь.

Шагаю по коридору, пялясь в смартфон, но боковым зрением всё равно улавливаю, что коллеги пялятся на меня сегодня с особенным интересом. А их приветственные улыбки выглядят какими‑то натянутыми.

В чате руководителей приходит оповещение о внеплановом собрании с новым владельцем «Алькора» в восемь пятнадцать.

Захожу в свой кабинет, оставляю сумку и, прихватив только смартфон, отправляюсь в конференц‑зал.

В холле сталкиваюсь с секретаршей Полянского. Точнее, теперь уже с бывшей.

– Доброе утро, Кира Владимировна, – с ехидным выражением лица приветствует меня Анна. Наверное, уже в курсе о моём увольнении.

– Доброе утро, – сухо отвечаю я, буквально физически ощущая её неприязнь.

С тех пор как меня продвинули по службе, и я стала частым гостем в кабинете её босса, Анна резко невзлюбила меня. Такая глупость.

В нашей компании всё по классике жанра – Виктор Павлович, успешный бизнесмен и примерный семьянин, состоял со своей длинноногой помощницей в особых отношениях. Весь офис об этом знал и относился с пониманием, только одну меня, наверное, их связь коробила. Но тут уж личное я не мешала с бизнесом. В конце концов, меня это не касается.

Интересно, теперь Анна станет секретаршей Богдана и будет с таким же рвением служить ему? От этой мысли меня начинает тошнить.

Уже на подходе к конференц‑залу встречаю Ерохина, директора производства. С ним у нас тоже не лучшие отношения – почти открытая конфронтация. Этот человек делает всё, чтобы мешать продажам, хотя по идее мы должны быть заодно и работать в команде.

– Привет, Кира. Ну что, немного проредили твой серпентарий? – сходу начинает злорадствовать он. Всё же слухи в нашей компании разносятся со скоростью света.

– Если бы не мой «серпентарий», как ты выражаешься, ты и твои люди остались бы без работы. И, соответственно, без зарплаты, – огрызаюсь я.

– Пока мы производим качественный продукт, без работы не останемся. А продавать – много ума не надо, – снисходительно замечает он. – К счастью, новый владелец это понимает, раз не трясётся так над вами, как Полянский.

В первое мгновение я даже теряюсь от такого хамства. Ерохин и раньше выражал пренебрежительное отношение к коммерческому отделу, но так открыто обесценивать наш труд – это уже переходит все границы.

– Ерохин, ты совсем офигел? – интересуюсь я как можно сдержаннее, хотя хочется общаться исключительно матом.

Но тут мы оба одновременно замечаем, что из холла показывается высокая фигура Тихомирова вместе с Филипповым, начальником планового, и, не сговариваясь, дружно замолкаем, чтобы быстро юркнуть в конференц‑зал.

Кажется, не только я избегаю раньше времени встречаться нос к носу с новым руководством.

Большинство наших коллег уже присутствуют за продолговатым овальным столом для собраний. Я занимаю свободное кресло и утыкаюсь в смартфон, делая вид, что очень занята, чтобы никого не видеть и ни с кем не разговаривать.

Удивительное дело, но когда Богдан входит в помещение, я это чувствую буквально всем своим естеством. Хоть и не вижу ничего вокруг, кроме экрана гаджета и тёмного лакированного дерева столешницы под ним.

Подняв взгляд, убеждаюсь – действительно, только что в конференц зашёл Богдан. Мы встречаемся взглядами всего на долю секунды, но этого хватает, чтобы мои внутренности ошпарило кипятком.

Расстроенная донельзя, отвожу глаза, изо всех сил стараясь сохранить «покер‑фэйс».

– Доброе утро, коллеги, – произносит Богдан, заняв место во главе стола. – Меня зовут Тихомиров Богдан Русланович. Как многие из вас уже знают, со вчерашнего дня я являюсь новым владельцем и генеральным директором компании «Алькор». Сегодня мы просто познакомимся с вами. Если у вас есть вопросы и предложения, я выслушаю каждого позже в индивидуальном порядке…

Богдан говорит что‑то ещё. Озвучивает свои планы по управлению компанией. Все присутствующие слушают его, внимая, едва ли не затаив дыхание. Кроме меня. Я всё пропускаю мимо ушей. Потому что в горле стоит ком.

Кажется, разделить работу и личное на этот раз мне не по силам.

5. Прошлое

Мы с Наташкой стояли в очереди у раздевалки в главном корпусе. Вот уже неделю мы с ней ходили вдвоём, потому что Еська подхватила грипп и с температурой валялась дома, бедолага.

Пары закончились рано, народу возле гардероба было немного – хоть мы и стояли в самом хвосте толпы, но быстро продвигались вперёд.

Наташка без умолку трындела о новом ухажёре своей мамы, а я слушала её вполуха, держась изо всех сил, чтобы случайно не зевнуть. Не потому что мне было неинтересно, наоборот, в другой раз я бы уши развесила – рассказчицей Наташка была от бога, она такие эпитеты порой подбирала, что хоть стой хоть падай.

Вот только сегодня я страшно устала, просто катастрофически. И без того последнее время редко высыпалась из‑за частых смен в кафе, а тут ещё младшая сестрёнка заболела гриппом, прямо как Еська. Я всю ночь продежурила возле неё, боялась, как бы температура не шарахнула.

– Так вот, представляешь, скоро, походу, у меня появится новый папочка! – недовольно заключила Наташка, подавая гардеробщице свой номерок.

– Наташ, ну он же нравится твоей маме, это ведь главное? – попыталась подбодрить её я, шагнув вслед за подругой ближе к стойке.

– Да ей все нравятся, у неё стабильно раз в год новая любовь, – проворчала Наташка, забирая свою крутку. – А я‑то почему должна терпеть всех этих придурков? Общаться с ними, делать вид, что…

Отдав работнице раздевалки свой номерок, я развернулась полубоком и облокотилась на стойку, потому что ноги уже едва держали от усталости и недосыпа. И мой взгляд наткнулся на очередную группу студентов, что спускались с лестницы, направляясь прямиком к гардеробу. Среди них был Богдан Тихомиров.

Моё сердце сделало кульбит, и кровь с удвоенной скоростью побежала по венам.

С тех самых пор, как я повстречала Тихомирова ночью в своём подъезде, прошла ровно неделя. Я уже видела Богдана дважды в стенах университета, но он сам меня не замечал. Точнее, я не оставляла ему шанса меня заметить. Отворачивалась и давала дёру куда угодно, лишь бы случайно не пересечься с ним взглядами.

Сама не могла объяснить себе такого неадекватного поведения. Чего я боялась? Что он не узнает меня? Или узнает, но не посчитает нужным здороваться. Или поздоровается, но сделает это сухо. Или не сухо, но я покраснею, ляпну какую‑нибудь глупость и выставлю себя полной дурой.

В общем, кажется, я втрескалась по уши и ужасно боялась, что кто‑нибудь об этом узнает и поднимет меня на смех. В первую очередь сам Богдан.

По той же причине я не рассказывала про наше знакомство своим подругам, и все переживания держала внутри, отчего они лишь становились острее.

Вот уж никогда не подумала бы, что со мной может произойти что‑то подобное! Бред какой‑то, да и только.

Тем не менее, этот раз не стал исключением, как только я увидела Богдана, в мозгу снова тут же зажглась красная лампочка с надписью «Срочно бежать».

Проигнорировав Наташкины жалобы, я выхватила из рук гардеробщицы свой плащ, дёрнула его на себя через стойку, в самое последнее мгновение заметив, что ненароком смахнула лежащий там чей‑то телефон. Который полетел на пол с пугающей скоростью.

Раздался глухой стук, гаджет отскочил от кафеля и приземлился туда снова, стеклом вниз.

Я перевела испуганный взгляд на владельца телефона, который оказался агрессивного вида парнем, выше меня на голову и раза в два шире в плечах. Этот парень посмотрел на меня с перекошенным от гнева лицом.

– Ты чё сделала, овца? – зарычал он, а я вся сжалась от страха, втянув голову в плечи. – Ты хоть знаешь, сколько стоит этот телефон?!

– Извини, – пропищала я, а перед глазами едва ли не вся жизнь пронеслась.

Парень выглядел таким злым, казалось, он сейчас просто меня убьёт. Но ещё больше я боялась, что серьёзно повредила его гаджет. Где же я возьму деньги за такой рассчитаться?

– Ты чё орёшь на девушку, ну‑ка отойди от неё, – раздался сбоку властный мужской голос.

Я повернула голову и вовсе чуть с ума не сошла, потому что эти слова произнёс Богдан. Который теперь стоял всего в нескольких шагах от нас.

Господи, ну как же так! Надо же было нам снова встретиться именно при таких обстоятельствах! Ужасно неловко…

Мой обидчик повернулся к Тихомирову.

– Да она мой телефон разбила, – произнёс он возмущённо, но уже без прежнего гонора, явно сбавив обороты.

Богдан подошёл ещё ближе, поднял с пола его телефон, осмотрел и шлепком опустил на стойку гардероба.

– Всё нормально с твоим телефоном, не звезди. Извинись перед девушкой и вали отсюда, – стальным голосом потребовал Тихомиров, пригвоздив моего обидчика ледяным взглядом.

Тот схватил свой телефон, осмотрел его со всех сторон, буркнул в мою сторону скупое «извини» и зашагал прочь.

Богдан проводил его недобрым взглядом, после чего посмотрел на меня, и его суровое лицо, как по мановению волшебной палочки, кардинальным образом изменилось. Стало добрым, взгляд потеплел. Как тогда, в подъезде.

– Привет, солнышко, – улыбнулся он так, словно был очень рад меня видеть. А я почувствовала, как к щекам приливает жар. Покраснела, наверное, как варёный рак.

Все вокруг глазели на нас, а у Наташки так вообще, кажется, челюсть отвисла.

– Привет, Богдан, – произнесла я, нервно сжимая в руках свою куртку.

– Ты как? Надеюсь, этот придурок не сильно тебя напугал? – спросил он, не глядя, вручая свой номерок гардеробщице, с недовольным видом протянувшей к нему руку. Кажется, ей были совсем не интересны страсти, творящиеся у студентов, женщина хотела побыстрее закончить свой рабочий день.

– Я в порядке, – скромно ответила я, переминаясь с ноги на ногу. – Спасибо, что вступился.

– Не за что, солнышко, – снова ласково улыбнулся он.

Гардеробщица подала ему куртку, и пока Богдан её надевал, глядя в зеркало, я стояла напротив и хлопала ресницами, смотря на него, как влюблённая дурочка.

Наташка незаметно подкралась и пихнула меня в бок локтём. Но я сначала даже никак не отреагировала на это. Для меня как будто весь мир перестал существовать.

Наташка ещё раз толкнула меня локтём. И только тогда я, наконец, опомнилась.

– Ну ладно, я пойду, пока. Ещё раз спасибо, – неловко пробормотала я, попятившись в сторону выхода из здания. И услышала рядом Наташкин раздражённый вздох, но не поняла его значения.

– Погоди, Кира. – Богдан резко развернулся ко мне и в два шага снова оказался рядом. – Ты домой? Давай я тебя подвезу?

В первое мгновение я растерялась совершенно. Бросила беглый взгляд на Наташку, но та только смотрела на меня, выпучив глаза.

Я представила на мгновение, как сяду в дорогую машину Тихомирова, и мурашки разлетелись по коже. А когда воображение нарисовало лица соседей, которые увидят, на чём я приеду домой, сделалось чуточку не по себе. Так недолго и репутацию Ангелины себе приобрести.

Но даже несмотря на это, мне очень хотелось согласиться. Так сильно, что внутри всё горело. Я чувствовала: Богдан хороший парень и не обидит меня.

Только невзирая на огромное желание, всё равно я сказала другое. Чёрт его знает почему.

– Спасибо, но я лучше пешком. Я же тут недалеко живу.

Но Богдан, кажется, ничуть не огорчился моим отказом.

– Да, я помню, – улыбнулся он, разглядывая меня с неприкрытым интересом. – Тогда можно я тебя провожу?

– Хорошо… – неуверенно произнесла я, окончательно переставая верить в происходящее.

Может, мне снится какой‑то странный нереалистичный сон? Я последние дни слишком много думала о Богдане Тихомирове, и вот, пожалуйста. Ущипните меня кто‑нибудь!

– Тогда идём? – вкрадчиво спросил Богдан, протянув мне ладонь.

Я робко вложила в неё свою руку и обескураженным взглядом посмотрела на Наташку:

– Пока, Наташ!

– Пока… – протянула та с совершенно изумлённым видом.

Чувствовала – скоро меня ожидает допрос с пристрастием.

Мы с Богданом покинули монументальное здание университета и вышли на улицу. Там светило яркое солнышко, нещадно слепило глаза. Местами ещё лежал снег, но весна уже вступила в свои права и кружила голову своим ни с чем не сравнимым свежим ароматом.

От волнения у меня потели ладошки, из‑за чего я испытывала жуткую неловкость перед Богданом. Ведь он так до сих пор и не думал выпускать мою руку из своей.

И всё‑таки я аккуратно, но настойчиво, освободила ладонь. И сунула руки в карманы плаща на всякий случай. Богдан, проследив за моими маневрами, едва заметно усмехнулся. Или мне это просто померещилось.

Мы вышли с территории университета и двинулись по тротуару вдоль забора в сторону моего дома.

– Классно сегодня на улице, правда? – спросил Богдан, скосив на меня весёлый взгляд и прищурившись от солнца.

– Да, очень, – согласилась я, думая о том, что так классно, как сегодня, на улице, наверное, ещё не было никогда.

Боюсь, даже если бы небо в эту минуту затянуло чёрными тучами, грянул гром и затряслась земля – для меня это всё равно была бы самая чудесная погода. Потому что меня домой провожал Богдан.

Мне всё ещё казалось, что все вокруг на нас смотрят. И недоумевают, чего это такая неприметная заучка делает рядом с самым популярным парнем университета?

Я и сама, признаться, недоумевала.

И вместе с тем всё сильнее испытывала неловкость. Почему‑то разговор не клеился так легко, как в прошлый раз.

Тихомиров молчал, а я судорожно соображала, что бы такого ему сказать или спросить, чтобы завязался диалог. Вдруг Богдан решит, будто я скучная и неинтересная?

– Помирился с родителями? – в итоге выдала я, не сумев придумать ничего оригинальнее.

И тут же испугалась. Что если он не хочет разговаривать на эту тему? Подумает, что я бестактная.

Но к счастью, Богдана, кажется, нисколько не смутил мой вопрос.

– Помирился, – тут же легко кивнул он. – Но это ненадолго.

– Почему?

Богдан пожал плечами.

– Предки всегда найдут, до чего докопаться. Пора мне уже съезжать от них… Ну а ты как поживаешь?

– Всё хорошо, – скромно ответила я, ругая себя за такую немногословность. Как назло, голова совсем отказывалась соображать и выдавать подходящие идеи для беседы. Впрочем, чего‑то такого я и ожидала от себя в присутствии этого парня.

Но к счастью, хотя бы Богдан перестал молчать.

– Что будешь делать сегодня вечером? – вдруг поинтересовался он.

Невольно вызвав во мне целую бурю переживаний таким вопросом.

– Сегодня у меня смена в кафе, – растерянно ответила я. – А что?

– Да так, просто интересно. Сложно совмещать работу с учёбой?

– Иногда бывает, – честно призналась я. – Но я не жалуюсь.

– А как часто у тебя смены?

– Обычно два дня работаю и два отдыхаю. Но последнее время стала по три дня подряд выходить.

– А почему ты этим занимаешься? Родители не дают денег на карманные расходы?

– У меня только мама. И младшие брат с сестрой. Ей тяжело одной с нами тремя. Приходится помогать.

– Ты мой герой, – улыбнулся Богдан.

А я смутилась, не понимая, подшучивает он надо мной или говорит серьёзно.

– Да брось, что здесь такого, – пробормотала, краснея.

– А чем именно ты там занимаешься, на своих сменах?

– Тружусь официанткой, – ещё сильнее смутилась я.

– А как называется кафе? Можно я туда к тебе как‑нибудь приду?

– Нет! – выпалила я громче, чем следовало, возмущённо округлив глаза. – Лучше не надо…

– Почему? – искренне удивился Богдан.

Потому что мне бы не хотелось обслуживать его столик, особенно если он решит прийти со своими мажорными друзьями. Чтобы лишний раз не ощутить, какая между нами социальная пропасть. Но я бы ни за что не призналась ему в таком.

Только вот что ответить на его «почему»?

– Потому что… А зачем тебе это? – выкрутилась я.

– Мне любопытно посмотреть на тебя за работой.

– Вот ещё! Зачем? Не надо.

– Ну почему? – не унимался Богдан. – Я буду вести себя прилично, обещаю.

Настроение у меня стремительно портилось.

– Я не понимаю, что в этом такого интересного… – пробурчала я себе под нос.

– Ну что тебе, жалко? Скажи просто, как называется твоё кафе.

– Не скажу.

– Я же всё равно узнаю.

– Не надо узнавать.

– Ну пожалуйста.

Он обогнал меня, остановился посреди тротуара, преградив собой путь. И посмотрел в глаза таким выразительным взглядом, что я на миг позабыла обо всём на свете, включая причину, по которой была против его визита в моё кафе.

– «Арлекино», – в итоге всё‑таки озвучила я его название.

– Я приду, – воодушевлённо пообещал Богдан.

И ко мне моментально вернулось смущение. Ну вот зачем ему это надо?

Как‑то незаметно мы дошли до моего дома. Остановились напротив подъезда, и Богдан прошёлся взглядом по ряду окон, задержавшись в районе третьего этажа, где жила Ангелина.

Спустя всего мгновение Богдан уже снова смотрел на меня, но я теперь ощущала такие неприятные и незнакомые прежде эмоции, что даже не смогла ответить взаимностью на его дружелюбную улыбку.

– Скучаешь по ней? – вырвалось у меня вместо этого.

Страшно не хотелось думать, что Ангелина и есть причина, по которой Богдан Тихомиров решил проводить меня домой.

– Да нет, ты что, – засмеялся он. – Наоборот, я даже рад, что всё сложилось именно так.

– Почему? – удивилась я.

Богдан пожал плечами.

– Слышала такое выражение: всё, что ни делается – к лучшему?

– Да, слышала. Но мне кажется, оно какое‑то сомнительное.

– Не‑а, – хитро прищурился Богдан, – уж точно не в этот раз.

Сама не знала отчего, но мои щёки в который раз за этот день начали гореть огнём.

– Ну пока, – смущённо произнесла я, сделав шаг назад. – Спасибо, что проводил.

– До встречи, солнышко.

6. Наши дни

– Вопросы? – интересуется Богдан, завершив свою речь.

Мои присутствующие за столом коллеги молчат.

Что‑что, а изъясняться исчерпывающе ясно мой бывший муж всегда умел.

– В таком случае, больше не задерживаю. Позже мой секретарь назначит каждому из вас время для индивидуальной встречи.

Я снова с горечью думаю о повадках Анны. Хочется верить, что Богдан не опустится до интрижки с ней. Хотя, возможно, это было бы даже к лучшему. Тогда, наверное, я смогла бы уничтожить в себе остатки светлых воспоминаний о нашем браке.

Мои коллеги почти все одновременно поднимаются на ноги и один за другим начинают покидать зал для конференций. Только я продолжаю неподвижно сидеть на месте, не сводя глаз с Тихомирова.

Который тоже никуда не спешит. Стоит во главе стола, опираясь на него кулаками, и тоже смотрит на меня в упор.

Мы оба с нетерпением ждём, когда помещение, наконец, опустеет.

Последней выходит Катя из ОТК и тактично закрывает за собой дверь.

– Тебя послушать, так ты всерьёз решил заняться «Алькором», – тут же комментирую я, продолжая сверлить Богдана недобрым взглядом.

– Разве я когда‑нибудь подходил к делу спустя рукава? – выгибает бровь бывший муж.

– Нет, – признаю я с неохотой.

– Тогда почему тебя это удивляет?

– Может, потому что ты уволил мою сотрудницу ни с того ни с сего? – с напускным равнодушием пожимаю я плечами.

– Ни с того ни с сего, значит, – хмурится Богдан. – Разве это на меня похоже, Кира?