Дух Свободы: Тень Создателя

– И ещё одна? – с притворным ужасом спросил Лексо, прижимая руки к груди. – Мам! Ну зачем?!

– Ещё одна! – Виктория достала капсулу с фиолетовой жидкостью, внутри которой плавали активные чёрные сгустки, постоянно меняя форму: то сокращаясь, то разделяясь, то вновь сливаясь, напоминая миниатюрных ежиков.

– Что это? – с ноткой недоверия и лёгким отвращением Лексо уставился на капсулу, которая выглядела гораздо внушительнее предыдущей.

– Это гормональный модуль защиты, – пояснила Виктория, заряжая капсулу в массивный пневмошприц.

– А конкретнее? – не скрывая беспокойства, уточнил Лексо.

– Это пассивный защитный комплекс, который будет работать без твоего участия, – начала объяснять Виктория. – Он защитит тебя не только от атак грибов, бактерий и вирусов, но и от назойливых неземных форм жизни. Например, кровососущих с ИО или кожных паразитов с Европы.

– Сосальщики… Ай! – Лексо дёрнулся, не успев закончить фразу, когда Виктория молча вколола первую инъекцию.

– Мам! – Громов укоризненно потирал шею, а другой рукой прикрыл противоположную сторону, очевидно опасаясь второй атаки.

Виктория слегка усмехнулась, нарушив его личное пространство, и, не дав Лексо времени на протест, приблизилась на расстояние десяти сантиметров. Глядя прямо в его глаза, она вколола вторую дозу прямо в плечо.

– Нууу! – возмутился Лексо, отодвигаясь. – А вот это уже реально больно! Плечо, предплечье и лопатка словно горят изнутри.

– Ну, дорогой сынуля! – Виктория покрутила в руках пустой пневмошприц. – Мама хотела как лучше, но ты не оставил ей выбора. Будь хорошим мальчиком и не сопротивляйся тому, что я всё равно сделаю.

– Достал нож – режь. Навёл пистолет – стреляй, – вдруг вырвалось у Лексо, словно из глубины подсознания.

Виктория слегка удивлённо взглянула на него, но ничего не сказала, начав снимать датчики с его головы и упаковывать их в кейс.

– Адмирал, у меня всё, – сообщила она, собирая оборудование.

Джозеф молча наблюдал за всей сценой, до конца не понимая, что произошло во время его отсутствия, и почему обычно строгая Виктория вдруг стала так непринуждённо общаться с арестантом. Однако он решил не отвлекаться от плана миссии.

Лексо, с демонстративно сложенными за спиной руками, подошёл к биотуалету.

– Пока вы приведёте следующего садиста, я освобожу место под Лунный Латте, – он хитро улыбнулся, бросив взгляд на адмирала.

– Я скоро, – Джозеф коротко кивнул и, повернувшись к Виктории, жестом предложил ей выйти за пределы камеры.

– Мааа! – крикнул им вслед смеющийся Лексо. – Проследи, чтобы он не забыл кофе!

– Как он? – спросила подбежавшая к Виктории Анна, едва те покинули камеру.

– Судя по диагностике, всё в норме. Судя по настроению – отлично. Он у тебя весьма притягательный молодой человек, – с легкой улыбкой заметила Виктория, упаковывая оборудование.

– Да, каким-то чудом в два счёта расположил госпожу Фролову к себе. Ещё и мамой её называет, – Джозеф вопросительно посмотрел на Викторию.

– Просто нам так проще было общаться! – спокойно ответила Фролова, сразу поставив точку в обсуждении. – Задача выполнена, разве не это главное? – она перевела взгляд на адмирала, словно завершая разговор.

– У них это семейное, – с ухмылкой вставил Макс, намекая на симпатию, которую Виктория вызывала и у Анны.

– Ничего не понимаю. Что значит, с ним всё нормально? Память восстановлена? – вмешалась Минди, глядя то на Викторию, то на адмирала.

– Судя по данным диагностики, память он и не терял. Отчёт у вас в галапланшете, ознакомьтесь, – Виктория предпочла уклониться от дальнейших объяснений.

– Как такое возможно… – Минди погрузилась в изучение отчёта, всё ещё не понимая, как это сочетается с поведением Громова.

Анна с мольбой посмотрела на Викторию.

– Рано ещё что-то утверждать, – сказала Фролова. – Судя по всему, потеря памяти вызвана какими-то психическими манипуляциями, если это вообще имеет место быть.

Анна продолжала смотреть на неё, явно ожидая более понятного объяснения.

– Если его память заблокирована, скажем, нейролингвистически, мы это не увидим даже самым продвинутым оборудованием, – продолжила Виктория. – Такие программы снимаются только сенсорными командами.

– Какими? – недоумённо спросила Анна.

– Это может быть слово, визуальный ключ, прикосновение или иной сенсорный триггер, – пояснила Виктория.

– Нам пора, мисс Гальцбург, – вмешался Джозеф, собираясь уже уходить, но Виктория указала на терминал с кофе.

Баклер молча приготовил Лунный латте и вместе с Минди направился к камере Лексо.

Когда броня открылась, в камеру закатился дрон-погрузчик с медицинским блоком, сопровождаемый Джозефом и Минди.

– Ой-ой-ой-ой! – Лексо, совершенно проигнорировав адмирала, сразу подошёл к Минди. По пути он ловко выхватил свой кофе из рук Джозефа.

– Ты просто фотончик света в этом тёмном царстве безвоздушного пространства, – Лексо поочерёдно поцеловал руки Минди.

Она, ошеломлённая его наглостью, не успела ничего сказать. Лексо, не отпуская её рук, отошёл на шаг и, окинув девушку взглядом с головы до ног, продолжил:

– Ты словно богиня! Адмирал, ну ты глянь – эта девушка квинтэссенция красоты и изящества.

– Ещё у неё IQ гения, – зачем-то добавил Джозеф, наблюдая за сценой с выражением лёгкого недоумения.

– Совершенство! – Лексо засыпал покрасневшую от смущения Минди комплиментами, игнорируя напряжённое молчание Джозефа.

– Это… – начал было адмирал, но Лексо не дал ему договорить.

– Это совершенно не важно, кто она. Она может делать со мной всё, что ей захочется, – с улыбкой развёл руки Громов.

– Она нейрохирург и обычно занимается расчленением… – продолжил адмирал, но Лексо снова его перебил.

– И у меня есть, что расчленить, – томно заметил он, глядя на Минди.

Смущённая, но охваченная целым каскадом эмоций, чуждых её аналитическому мозгу, Минди внезапно осознала, что эти эмоции необычайно приятны. Она старалась скрыть улыбку, нервно переставляя с места на место пульт управления медблоком.

Джозеф, наблюдая за её поведением, тихо злился.

– Не будем терять время! Мисс Гальцбург проведёт диагностику всего тела, затем избавит тебя от Химеры и подготовит к операции, – твёрдо произнёс он, пытаясь вернуть контроль над ситуацией.

– Диагностика тела – хорошо! Операция… – Лексо задумался, пристально глядя на Минди. – Операция хорошая?

Минди, явно растерявшаяся, что-то быстро набирала на панели управления медблока, но её мысли явно витали где-то далеко.

– Это новейшие… – она запнулась, забыв, что хотела сказать.

– Лексо, это хорошая операция, – быстро добавила она, избегая его взгляда и уходя за медблок.

– Она просто очаровашка, – ухмыльнулся Громов, провожая её взглядом.

Баклер молчал, с трудом сдерживая раздражение.

Тем временем стеклянные дверцы медблока открылись.

– Вам надо… – начала Минди.

– Минди, обращайся ко мне на "ты", – перебил Лексо с откровенным флиртом.

– Тебе надо раздеться, – сказала она, чувствуя, как её голос предательски дрогнул.

На этих словах глаза адмирала сузились, словно он готовился что-то сказать, но передумал.

Лексо снял верхнюю и нижнюю одежду, оставшись в нижнем белье. Увидев, что Минди на мгновение остановила взгляд на области его пояса, он с улыбкой прокомментировал:

– Ага, там тоже есть картинки. Может снять?

– Нет! – резко произнёс адмирал, обратив на себя внимание.

– Это не обязательно, – снизил тон Баклер, понимая, как абсурдно это звучит. – Операция касается твоих других частей тела.

– И это весьма верная информация. Там у меня всё на должном уровне, – с усмешкой ответил Лексо и вошёл в медблок, прижавшись к вертикально стоящей койке.

Минди хихикнула. Подошла к Лексо, взяла в руки фиксационный ремень, но вдруг замерла. "Да что же это со мной?" – подумала она, чувствуя, как сердце бьётся быстрее, ладони вспотели, а в груди стало тесно. Симптомы были ей знакомы из научных справочников, но впервые она испытывала их на себе.

Ей стало жарко.

– Любишь привязывать? – с ухмылкой добавил масла в огонь Лексо, наблюдая за растерянностью Минди.

– Я… Люблю… Нет, то есть это надо… Ну, не в том смысле… – окончательно запуталась она, едва держа ремень в руках.

– Не может быть! – рявкнул адмирал, резко подошёл, выхватил ремень и, ни слова не говоря, уверенно зафиксировал голову Громова, его запястья, грудь и ноги.

– Уууу, Джозеф, как непрофессионально, – с нотками сарказма протянул Лексо, намекая не на процесс фиксации, а на неумело скрываемую ревность адмирала.

Джозеф ничего не ответил, но его руки сжались в кулаки, а лицо стало ещё более суровым. Стараясь взять себя в руки, он отступил за спину Минди, чтобы она не заметила напряжения на его лице.

– Начинайте! – коротко бросил он, сложив руки на груди.

Минди нервно вздохнула, пытаясь справиться с хаосом, царившим в её голове. Её мысли метались, мешая сосредоточиться на задаче. Руки предательски дрожали.

– Минди? – голос адмирала прозвучал мягче. Он коснулся её плеча, заставляя обернуться.

Её взгляд был затуманен, но прикосновение вернуло её к реальности.

– Прости… Сейчас начну, – она сделала глубокий вдох, сосредотачиваясь на панели управления.

– Я пять лет сидел в одиночной камере, а теперь вы хотите, чтобы я продолжал страдать, прикованный в пыточном…шкафу? – проворчал Лексо, опустив взгляд на Минди, чья растерянность всё ещё читалась в её движениях.

– Нет. Нет, конечно! Прости. – Слова Громова помогли ей окончательно собраться. Она настроила панель управления и начала запускать диагностику.

Если бы у адмирала были сигареты, он бы, наверное, закурил. Но, не имея такой возможности, он развернул батончик биоадаптина, оставленный Громовым, и с усилием жевал, пытаясь подавить растущее раздражение.

Минди активировала систему медблока. Лазерные сканеры начали рисовать на теле Громова красную сетку, а манипуляторы заняли исходные позиции.

– Я думал, это была шутка насчёт моего расчленения, – сухо пошутил Лексо, наблюдая за оживлением внутри капсулы.

– Частично, – Минди, надевая VR-очки и перчатки для управления манипуляторами, ответила с лёгкой улыбкой. – Но ты этого не почувствуешь – будешь под наркозом.

– Три, два, один, – произнесла она, нажимая на сенсорный экран.

Медблок заполнился газом, и Лексо погрузился в сон.

– Он спит. Приступаю к удалению "Химеры", – озвучила свои действия Минди, наблюдая за данными на голограммах.

Адмирал молча стоял рядом, следя за графиками жизненных показателей. Всё шло по плану, пока…

– Адмирал, – голос Минди дрогнул. – У Громова "Химера" не обнаружена.

– Что? Как это?! – Джозеф быстро подошёл ближе.

– Вот как! – она указала на голограмму, проецируемую на всю поверхность медблока. – Лазерная диагностика не показывает никаких следов Химеры.

Она начала листать данные, выводя результаты на экран.

– Демутогены есть, ГМЗ есть… Ого… – её голос звучал всё более удивлённо. – У него показатели, как у двадцатилетнего спортсмена. Гормоны, иммунитет, сосуды – всё в идеале. Это просто феноменально! Как такое возможно?!

Минди, имевшая за плечами тысячи подобных диагностик, знала: здоровых людей не бывает – бывают плохо обследованные. Но Лексо явно ломал все её научные догмы.

– Что-то с ним не так! – Джозеф мерил шагами камеру. – С мозгом всё хорошо, с телом всё хорошо.

– Отлично! – не сдерживая восхищения, перебила его Минди.

– Но… – Адмирал запнулся. Всё шло вразрез с вводными данными куратора. Информация, на которую он полагался, казалась теперь сомнительной.

– Я проверила всё несколько раз! Сверила с данными, полученными диагностикой Фроловой, провела корреляцию. Всё сходится, как по учебнику, – Минди развела руками, на её лице было искреннее изумление.

– Мы можем приступать к инсталляции нейрочипа связи, мультиспектральных хрусталиков и нанокристалла с искусственным интеллектом? – Джозеф старался держаться строго плана, несмотря на все нештатные ситуации. Миссия была для него приоритетом.

– Конечно, – уверенно ответила Минди, ещё полная впечатлений от состояния Лексо.

– Тогда приступайте!

Манипуляторы ожили, зашипели, приступая к работе. Лазерные скальпели начали послойно снимать лишние ткани глазного яблока, готовя место под мультиспектральные хрусталики. В это же время хирургические наноботы сосредоточились на зрительном центре мозга, прокладывая "фундамент" для подключения нанокристалла с ИИ.

Минди, сосредоточенная и точная, управляла процессом с помощью VR-перчаток. Она с филигранной аккуратностью установила кристалл, соединив его с дендритами зрительного центра.

– Подаём питание! – радостно скомандовала она, напоминая увлечённого подростка, впервые решившего головоломку.

Дендриты откликнулись, скрутившись и притянув к себе нейронные нити. Они мгновенно образовали симбиоз биологических и технологических структур. Последний этап – пшик нейропистолета – завершил установку модуля связи в ушной раковине Лексо.

– Около трёх часов потребуется мозгу Лексо, чтобы адаптироваться к новым нейросвязям, – Минди сняла VR-очки, на её лице читалось одновременно волнение и восторг. – Всё должно работать, как мы обсуждали, адмирал.

– Будет как будет. Мы здесь, чтобы следовать инструкциям. Никаких эмоций, – жёстко ответил Джозеф, бросив взгляд на тело Лексо, покрытое татуировками и диагностическими голограммами.

Минди, казалось, его не слышала. Её внимание было приковано к графикам. Она не могла сдержать восторга.

– Удивительный метаболизм! Невероятная работа нейронных связей! Феноменальная биоадаптация! – Минди мысленно анализировала увиденное, восхищённая идеальными показателями организма Лексо. – Просто мечта инженеров кибернетики…

– Нам пора! Пока он под анестезией, Максим должен приступить к установке мышечных модуляторов и костных усилителей, – напомнил адмирал, возвращая Минди к реальности.

Молодая женщина на мгновение замерла, представив, каким станет Лексо после всех улучшений. Её лицо вспыхнуло румянцем, а губы дрогнули в неосознанной улыбке.

– Как он? – обеспокоенно спросила Анна, подойдя ближе.

– Лучше всех, – резко ответил Джозеф, его голос был холодным и отрывистым.

Минди стояла рядом, не в силах скрыть своих эмоций. Она молчала, боясь, что если заговорит, то выдаст переполняющее её ощущение счастья и волнения. Словно школьница, впервые ощутившая бабочек в животе, она наслаждалась этим новым для неё чувством, бережно храня его внутри.

Женское счастье – словно розовый единорог из романтических книг её детства, неожиданно спустился с радуги, проник прямо в сердце Минди и насмехался над её скептическим отношением к любви. К интимным вопросам она всегда подходила с холодной рациональностью, как к вакцинации: надо – значит надо. Её первый опыт в этом деле был на втором курсе медакадемии с интерном, который строго по её просьбе помог избавиться от страха и неловкости. Это напоминало поход к врачу – немного страшно, но вполне терпимо. Осознав, что и без посторонней помощи вполне можно обходиться, она сосредоточилась на учёбе, заменив личную жизнь редкими моментами мастурбации исключительно ради снятия напряжения.

Но что-то в этой миссии изменило привычный порядок вещей. Может быть, невесомость или странное влияние загадочного Лексо? Словно договор между её амбициями, направленными на научную карьеру, и глубоко спрятанным желанием женского счастья подошёл к концу. Минди хотела жить умом, но чувства взяли верх.

– Опа, а что это с мисс Гальцбург? – шепотом поинтересовался Макс у Джозефа, заметив её замешательство.

– Сам не могу понять, – раздражённо бросил адмирал.

Анна внимательно наблюдала за происходящим. На лице адмирала читались неумело скрываемое возмущение и усталость, а Минди, глядя в пол, пыталась сдержать улыбку. Анна терялась в догадках, что же такого произошло в этой одиночной камере, висящей в сотнях километрах над уровнем Земли.

Джозеф взял себя в руки и поделился итогами диагностики. Минди слушала его, но мысли её витали далеко. Макс, не впечатлённый обсуждением, забрал свои инструменты и направился к медблоку.

– Ого, сколько крутых татух! – восхищённо произнёс он, разглядывая рисунки на теле Лексо.

Адмирал, хоть и не проявлял тех же эмоций, что женская часть команды, вскользь осмотрел татуировки, покрывающие Громова.

– Макс, давай проведём последнюю операцию и закончим на сегодня. – Голос Джозефа звучал устало. – День выдался долгим.

Макс кивнул и молча взял капсулы с мышечными модуляторами и жидкостью для усиления костной ткани. Через 25 минут тело Лексо стало напоминать спину ёжика – тысячи игл торчали из суставов и мышечных соединений.

– Ну всё, можно увеличивать время наркоза до 10 часов и идти отдыхать, – Макс сдержал желание сострить, видя, как адмирал устало зевает.

– Отличная работа, Макс! – бросил Джозеф, направляясь к выходу.

– Так ещё же не ясно, хорошая ли… – начал было Максимилиан, но адмирал уже вышел за запретную линию.

– С его везением у меня даже сомнений нет, – добавил Джозеф, не оборачиваясь.

Макс огорчённо подумал: «Причём тут он? Я же делал всю работу!»

– Сегодня был долгий день! – Джозеф обратился к остальным. – Громов пробудет под наркозом не менее 10 часов. Предлагаю последовать его примеру и провести это время во сне.

– А… – начала было Анна, но адмирал жёстко перебил её.

– Вы обязательно увидитесь с ним после его пробуждения! – отрезал он.

Минди ощутила, как что-то неприятное кольнуло её в груди. На смену чарующему чувству нового и радостного пришла ревность – нежданный гость, выбивающий её из равновесия. Сердце забилось быстрее, а глаза на мгновение подёрнулись блеском нервозности.

– Мне нужно следить за процессом биоадаптации, – Минди упрямо сказала, пытаясь скрыть свои истинные чувства. На самом деле она хотела остаться рядом с Лексо. Просто смотреть, пока он спит, и быть рядом. Говорить с ним она даже не представляла, о чём. Каждый раз, когда он обращался к ней, она ощущала себя неуклюжим чужаком на празднике.

– Следить? – Анна удивлённо приподняла брови, вытягивая шею, словно хотела лучше разглядеть реакцию Минди.

Адмирал, не скрывая раздражения, закатил глаза.

– Мы все идём спать. Это не обсуждается. Точка! – его голос звучал жёстко и не терпел возражений. Джозеф направился к Фатре, чтобы договориться о размещении команды.

Мысли о Минди и её настойчивости остаться вблизи Громова не давали ему покоя. На первый взгляд, это было продиктовано профессиональной ответственностью, но что-то в её поведении подсказало Джозефу: дело совсем не в науке.

Он собирался обсудить с ней вопрос о выделении отдельной каюты, чтобы не было соблазна возвращаться к Лексо, но понял, что эти усилия бесполезны. Спящее тело Громова, словно магнит, продолжало притягивать к себе внимание Минди, и остановить это волнение в её душе Джозеф был не в силах.

Глава 4

Во дворе загородного дома присутствовали все элементы, которые безошибочно подчёркивали высокий статус его владельцев. Идеально выстриженный газон, казалось, выткан плотным зелёным ковром, тянулся от массивных кованых ворот. Ворота венчала эмблема корпорации «Сбероника Росса», выполненная из натурального изумруда, отполированного до ослепительного блеска. Эмблема представляла собой незамкнутый круг с галочкой внутри, напоминающей латинскую букву V – символ прогресса и совершенства технологий.

Газон, подобно зелёной реке, завершался у большого бассейна, расположенного за двухэтажным домом, построенным в стиле альпийского шале. Скаты его треугольной крыши ловили каждый луч света. Незримые фотоны, начавшие свой путь на Солнце, завершали его здесь, преобразуясь в энергию благодаря специальным композитным панелям, покрывающим крышу. Черные поверхности, похожие на застывшую лаву, каскадом спускались до середины второго этажа.

Прямоугольные панорамные окна опоясывали дом по всему периметру, разделяя этажи. Эти стеклянные конструкции были не просто архитектурной причудой, но и частью сложной системы автономной энергетики, обеспечивающей дом всем необходимым. Белоснежные стены, обрамлённые тёмным деревом, отражались в лазурной глади бассейна, создавая идеальную картину гармонии технологий и природы.

Дом располагался в окружении величественного горного хребта. Среди зелёных вершин выделялся Фишт, покрытый белоснежным остроконечным хребтом ракушечника, изъеденным карстовыми пещерами. Эти пещеры хранили память о временах, когда гора была частью древнего океанического дна. Сейчас же Фишт служил местом расположения одного из самых дорогих и закрытых жилых блоков.

Когда-то, в эпоху государства, у подножья этой горы находилась зимняя резиденция президента Российской Федерации. Правительственный объект был столь секретным, что единственным путём к нему был воздушный транспорт. Позже, с началом крупных инфраструктурных проектов экосистем, в этом регионе появилась многоцелевая магистраль, прорезающая горный массив и соединяющая Черноморское побережье с внутренними районами.

Так страна, падшая под натиском экосистем, сохранила дух своей былой мощи в тех, кто продолжал жить здесь, прославляя её прошлое во имя новой мировой идеологии.

Как и многие другие места, окутанные туманом легенд и загадок, этот живописный уголок заповедной зоны у горы Фишт и стал доступен для освоения. Его историческая принадлежность к высшему эшелону власти привлекла девелоперов, спекулирующих на человеческих амбициях, подчёркивая их статус и привилегированность.

Коттеджные поселки, словно грибы после дождя, разрастались у подножья горы. Высокотехнологичные экодома, построенные для драгоценных специалистов и руководителей IT-индустрии – тех, кого можно было назвать каменщиками нового времени, строителями современного мира. Эти дома, созданные в лучших традициях альпийского стиля, сияли в солнечном свете, являясь воплощением энергоэффективности и эмоциональной гармонии для своих обитателей. Людей, которые остро осознавали свою исключительность и значимость, всецело отдающие себя созданию планетарного блага, человеческого равенства и технологиями экспансии Солнечной системы.

Жилые поселки подчинялись единой архитектурной логике. С высоты птичьего полета их очертания напоминали нейронные сети. Каждая группа из десяти домов образовывала "соцветие", где центральная площадь служила площадкой для воздушного транспорта, скрытого под массивным люком. Эти "соцветия" соединялись широкими дорогами, плавно вписанными в рельеф горной местности. Более 500 домов, защищённых от внешнего мира патрульными дронами, располагались в 30 километрах от общественной магистрали.

Несмотря на заявленные идеалы равенства и благополучия, изоляция таких поселков ясно демонстрировала: здесь предпочитали жить и работать обособленно от остального мира. Возможно, это было частью неизбежного перехода в эпоху, где старые государственные структуры утратили актуальность, а новые принципы управления всё ещё находились в процессе становления.

Эта эпоха началась, когда экономика, подточенная чередой кризисов, окончательно рухнула. Государственные валюты утратили свою ценность, уступив место новой системе, которая строилась на децентрализации. Старые банковские системы и национальные экономики исчезли, оставляя место для инноваций и романтической ностальгии по прошлому.

Ключевую роль в этой трансформации сыграли провайдеры "экосистем жизни". Эти корпорации, изначально занимавшиеся бытовыми услугами, постепенно взяли на себя функции, ранее принадлежавшие государству. Люди сжигали паспорта, становясь абонентами экосистем, которые обеспечивали их всем необходимым: от медицинского обслуживания до исполнения наказаний.

Сердцем этих экосистем были вычислительные мощности – основной ресурс нового мира. Резервная единица времени вычисления (PEBB), заменившая деньги, стала универсальной валютой. Она существовала не в виде привычных монет или банкнот, а как вычислительный резерв, хранящийся в дата-центрах корпораций. PEBB была признана единой денежной системой, способной адаптироваться к стремительно развивающемуся цифровому миру.

Таким образом, Фишт и его поселки стали символом новой эпохи, где технология и изоляция, идеалы и прагматизм, сосуществовали, отражая всю сложность переходного периода в истории человечества.

Как и многие другие места, обременённые мифами и тайнами прошлого, мир вокруг трансформировался, но суть человеческой природы оставалась неизменной. Заводы, добывающие предприятия и сотни отраслей, с начала XX века устремившихся к автоматизации и роботизации, в конечном итоге свелись к единственному – потребности в вычислительных мощностях. Независимо от того, что производилось, добывалось или изучалось, всё проходило через единую систему жизнеобеспечения – экосистему, которая плотно вошла в быт и сознание каждого жителя Земли.