Луна освещает путь в тысячу ли. Том 1

И она вновь приняла боевую стойку.

Когда Мэйфэн вышла из леса и побрела в сторону ворот деревни Юэ, сзади послышался перестук копыт. Бледная луна показалась из-за тёмных облаков и осветила песчаную дорогу: вдалеке ехал всадник, ведя лошадь шагом. Мэйфэн взялась за рукоять меча и остановилась, ожидая, когда путник приблизится: проезд для торговцев закрылся ещё на закате, а все гости, приглашённые на торжество, уже два дня как прибыли и со всеми удобствами расположились в доме семьи Ван.

Только когда всадник поравнялся с Мэйфэн, она разглядела чёрное одеяние школы Юэин с серебряными узорами, вышитыми на вороте и узких рукавах, прикрытых наручами, тёмные длинные волосы, убранные в высокий хвост, и смутно знакомое лицо с острыми скулами и родинкой под левым глазом. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но путник даже не посмотрел на неё и лишь ударил пятками лошадь по бокам, понукая.

– Ван-гэгэ, это же ты? – окликнула его Мэйфэн, так и не убрав ладонь с рукояти меча.

Мужчина в чёрном потянул поводья на себя, оружие с длинным древком и изогнутым железным наконечником – гуань дао[12] за его спиной звякнуло.

– Ван-гэгэ, это точно ты! – Она подбежала к лошади и, взявшись за уздечку, приподнялась на носках, заглядывая в лицо всаднику.

На неё опустился тяжёлый тёмный взгляд, от которого колючий холод пробежал от затылка до поясницы. Взгляд точно такой же, как во сне.

– Фэн Мэйфэн, – сказал он и слегка наклонил голову, голос его прозвучал отстранённо. – Рад, что ты в добром здравии.

– Гэгэ, я тоже рада! Не могу поверить, что ты вернулся домой! – Она хотела взять названого брата за руку, но он тут же убрал ладонь и погладил лошадь по холке.

– Извини, молодая госпожа Фэн, я спешу встретиться с главой клана.

Ван Юн снова наклонил голову и ударил поводьями, направляя животное в сторону деревни.

Мэйфэн ещё долго смотрела ему вслед, пока тень всадника со сверкающей серебряной луной на спине не растворилась в вечернем тумане. Этот человек только внешне напоминал того девятнадцатилетнего юношу, которого забрали на обучение в императорский военный лагерь пять лет назад. Теперь он возмужал, но лицо его ожесточилось: черты стали резкими и грубыми, а в низком голосе слышался холод и скрытая за притворной вежливостью угроза. Похоже, сон всё-таки был вещим, а тётушка Ван оказалась права: Ван Юна, который жил в её воспоминаниях, на самом деле больше не существовало.

От неясного тревожного чувства заболело в груди, и перед глазами вновь возникли образы из кошмара – резкая боль на мгновение пронзила левый бок Мэйфэн.

– Надо же, он сделал вид, что я совершенно чужой ему человек, – заключила она и резко выдохнула, приложив ладонь ко лбу. – Может, он и правда торопился? Но всё же, разве так встречаются с близкими после долгой разлуки?! Ван-гэгэ, почему…

Она взглянула на небо – растущий месяц висел над верхушками деревьев, наступал час Свиньи. Мэйфэн обещала служанке вернуться домой, но теперь ей хотелось только одного – вновь отправиться в Лунную рощу и тренироваться до тех пор, пока ноги не перестанут держать. Только таким способом можно было усмирить роящиеся в голове мысли и не думать о том, что в доме семьи Ван теперь есть человек, который смотрит на неё с таким холодом.

Но Мэйфэн воспитывалась среди заклинателей и не могла просто исчезнуть, поэтому медленным шагом, шаркая подошвами сапог по мелкому песку, она направилась к воротам.

* * *

Ван Юн шёл по улицам деревни, ведя за собой лошадь, которая то прядала ушами, то утыкалась носом в плечо хозяина, а мимо проплывали красные фонари, развешанные над дорогой и по углам домов, и лавки со всевозможными товарами, украшенные кисточками и бумажными поделками в форме луны и звёзд. Вслед за ним тянулся громкий шёпот – некоторые старики даже склоняли головы перед прибывшим издалека заклинателем, а дети смотрели с благоговением на молодого мужчину с длинным оружием за спиной.

«Неужто молодой господин Ван вернулся домой после стольких лет?»

«Я помню его ещё совсем юнцом, а сейчас он вон как возмужал!»

«Слышала о его подвигах на поле боя, но никогда не думала, что удастся так близко увидеть самого Принца Ночи!»

Отдав поводья подбежавшему слуге, Ван Юн подошёл к воротам богатого дома с деревянной табличкой над входом, на которой было написано самое известное напутствие основателя школы Юэин: «Да озарит тебя свет луны», и остановился. Внутри все суетились, бегали и шумели, а возвышался над этим гамом строгий женский голос:

– Почему на столе ещё нет лапши долголетия?! Цинъай, где носит А-Фэн? Опять ушла? Эта девчонка!

– Матушка! – позвал Ван Юн, и слуги тут же замолчали, одновременно оборачиваясь на звук.

Госпожа Ван Хуалин, облачённая в чёрное одеяние с длинными рукавами, вышивка на которых напоминала россыпь звёзд, тоже развернулась и, найдя взглядом высокую фигуру, стоявшую у открытых ворот, приложила ладони к губам и ахнула.

– Мой сынок, мой А-Юн… – прошептала она и медленно подошла к сыну, оглядывая его с головы до ног, будто всё ещё не могла поверить, что он стоял перед ней.

– Да, теперь я дома, – улыбнулся Ван Юн и склонился перед матерью в глубоком поклоне, сложив ладони перед собой параллельно земле. – Прости, что заранее не прислал письмо: всё случилось очень неожиданно, и я решил удивить вас своим приездом.

Госпожа Ван дотронулась до его обветренной щеки, заглянула в глаза и, спустя мгновение, прижала его к себе:

– Как же ты изменился, сынок. Тебя и правда не узнать!

Ван Юн неуверенно положил огрубевшие ладони на спину матери и увидел, как из дверей главного дома вышел мужчина с седыми волосами, убранными в высокий пучок. Его глаза казались неестественно бледными и смотрели в одну точку, а в руках он держал раскрытый чёрный веер.

– Что случилось, моя госпожа? У нас ещё гости? – послышался твёрдый, но немного хриплый голос.

– Да, муж мой. – Ван Хуалин[13] ещё раз провела рукой по щеке Юна и широко улыбнулась, больше не скрывая слёз радости. – Наш сын наконец вернулся домой!

Глава школы Юэин не ответил, медленно сложил веер, убирая его за пояс, и весь подтянулся, будто внезапно вспомнил военные годы. Ван Юн же отпустил плечи матери, достал из-за спины древко с острым изогнутым клинком на конце и вручил молодому ученику, который оказался здесь из любопытства, желая узнать, что за переполох в доме семьи Ван. Мальчик взял оружие с таким восхищением, словно ему давали на хранение самую ценную императорскую реликвию, ведь не каждый день удавалось подержать в руках гуань дао прославленного на всю империю Чжу генерала.

Ван Юн уверенным шагом подошёл к отцу и опустился на колени, касаясь лбом земли.

– Поднимись, я хочу посмотреть, каким ты стал, – сказал глава школы Юэин, чеканя каждое слово, и положил ладони на плечи сына, затем медленно дотронулся жёсткими пальцами до его шеи и лица. – Ты вырос крепким юношей, и о твоих военных успехах мы слышали не раз. Чего ещё может желать отец?

Глава Ван Шэнхао поднял руку Ван Юна и возгласил:

– Мой сын, прозванный за боевые заслуги Принцем Ночи, вернулся домой!

Люди, собравшиеся сегодня в доме семьи Ван: родственники и ученики школы, гости и случайные прохожие, – радостно закричали и окружили вернувшегося наследника. Его имя знали все заклинатели империи Чжу, и каждый хотел лично посмотреть на знаменитого Принца Ночи, что представлял школу боевых искусств Юэин перед самим Великим и Благословенным Драконом Императором.

Когда всеобщее ликование поутихло, Ван Юн вернулся к матери, у которой с лица не сходила тёплая улыбка.

– Тут почти ничего не изменилось за столько лет, – проговорил он, оглядывая сад и родной дом. – Чего не скажешь о столице.

– В последние годы до нас доходили тревожные слухи, но давай поговорим об этом в более подходящее время. Сегодня у нас праздник – нашей А-Фэн исполняется семнадцать лет. Ты наверняка ещё с ней не виделся, эта несносная девчонка опять сбежала в Лунную рощу.

Ван Юн слегка приподнял левую бровь.

– Я поздоровался с ней. Лучше скажи мне, матушка, Лэй ещё не объявлялся? Мы ехали из разных мест и условились встретиться в деревне.

Не успела госпожа Ван ответить, как сзади прозвучал мягкий мужской голос:

– Вижу, что за время пребывания в столице ты успел соскучиться по мне. Я уже здесь, Ван Юн.

В тёмных глазах Принца Ночи блеснул неподходящий его суровому образу озорной огонёк, и он повернулся к другу, который едва успел подъехать к воротам и спешиться со своего коня. Лэй выглядел уставшим: подол его нижней светлой юбки-чан был пыльным, а ткань золотистого одеяния, расходившаяся сзади «хвостом феникса»[14], изрядно помялась. И всё же он едва заметно сиял, словно его кожу изнутри подсвечивало тусклое пламя свечи. Именно так выглядели представители клана Гэн, идущие путём Истинного света и основавшие школу боевых искусств Шэньгуан[15].

– С возвращением домой, Лэй! – Ван Юн улыбнулся и отвязал от седла дорожную сумку друга. – Я провожу тебя до твоей комнаты.

Глава 2

Луна за грозовыми облаками

– Посмотрите на молодую госпожу Фэн Мэйфэн, она выросла такой красавицей! – воскликнул мужчина в бордовом платье чиновника и поднял над головой чашу с вином, отчего его шёлковая шапочка сползла назад, приоткрывая блестящую лысину. – Говорят, все женщины клана Фэн были прекрасны, и мы имеем честь лицезреть эту редкую красоту своими глазами! Как жаль, что с вашей семьёй случилось такое горе. – Он ткнул в плечо своего полусонного соседа.

– А? Что? – Второй мужчина в таком же одеянии очнулся от забытья и выкрикнул: – Давайте выпьем за молодую госпожу Фэн Мэйфэн и за то, чтобы она смогла отомстить убийцам, которые безжалостно вырезали всех жителей пика Юнфэй вместе с учениками школы Дафэн![16] Пусть справедливость восторжествует, а виновные будут наказаны!

Дальних родственников семьи Ван, состоящих на службе при императорском дворе, на семейные праздники либо не приглашали вовсе, либо всегда сажали у выхода, за самые неприметные столики. И причина была не только в непреодолимой пропасти и недоверии между кланом и императором, но и в неумении людей из столицы пить в меру.

Шум сразу же стих, и взгляды всех присутствующих на торжестве устремились туда, где сидели раскрасневшиеся от вина чиновники. Мэйфэн медленно выдохнула и прикрыла место ожога длинным чёрным рукавом своего платья: кожа на правой руке горела, хотя увечье она получила ещё десять лет назад и раны давно затянулись. Боль иногда возвращалась, истязая тело и разум наследницы павшей школы Дафэн, но воспоминания о тех страшных событиях были словно скрыты за бумажной ширмой – Мэйфэн видела очертания, тени, но не могла собрать их воедино.

– Господа, я бы не хотела пить за месть, хоть никогда и не прощу тех, кто пролил кровь на моей земле, – сказала она, и уголки её карминовых губ дрогнули в попытке изобразить улыбку. – Но давайте сегодня не будем вспоминать прошлое, а лучше выпьем за господина и госпожу Ван и за всю школу Юэин. Вы моя семья, без вас моя жизнь уже давно оборвалась бы!

Она подняла пиалу с вином и, прикрывшись широким рукавом, разом осушила её. Главный зал наполнился возгласами: «Воистину, молодая госпожа Фэн очень умна и благородна! С днём рождения, наша дева Фэн!» – и гости присоединились к тосту, опрокидывая свои чаши.

– Девочка моя, – сказала сидевшая во главе стола вместе с мужем тётушка Ван Хуалин и крепко обняла Мэйфэн за плечи. – И когда только ты успела так повзрослеть?

– За тебя, наша названая дочь! – произнёс тост глава школы Ван Шэнхао и тоже поднял чашу с вином, направляя белые зрачки в пустоту.

– Всё благодаря вам! – ответила Мэйфэн и уже хотела сесть обратно на мягкие подушки, как в дверях появился молодой мужчина в янтарном праздничном одеянии с бежевыми узорами в виде перьев феникса.

Над столами пронёсся шёпот восхищения: в освещённом свечами и бумажными фонарями зале кожа этого молодого господина сияла подобно белому нефриту, а лицо с утончёнными чертами излучало ускользающий от глаз мягкий свет. Длинные волосы цвета зрелой пшеницы, украшенные золотыми шпильками и подвесками, были аккуратно уложены в высокий пучок, а часть прямых прядей ниспадала на спину.

«Кто этот прекрасный молодой господин?»

«Кажется, он из школы Шэньгуан, юноша по фамилии Гэн. Поговаривают, что на войне он являлся правой рукой Принца Ночи».

– Гэн-гэгэ… – прошептала Мэйфэн и направилась к гостю, пройдя между рядами низких столов, за которыми пировали приглашённые родственники. – Гэн-гэгэ, я так рада тебя видеть! Ты только приехал?

Она поклонилась молодому мужчине, сложив руки перед собой: всё же мероприятие было торжественным, и гости внимательно следили за поведением Мэйфэн, оценивая ее как возможную жену для своих знатных сыновей.

– Мэймэй![17] Нет, я приехал ещё в час Крысы[18] и всё это время провёл с Ван Юном. Извини, что не пришёл поздороваться раньше. – Он ответил на поклон, изящно скрыв руки в длинных рукавах, и достал оттуда небольшую чёрную коробочку, украшенную узорами из лунного камня. – С днём рождения, мэймэй!

Когда она услышала имя наследника школы Юэин, искренняя улыбка сменилась поджатыми губами, и Мэйфэн отвела взгляд в сторону.

– Не стоило, гэгэ. Ты приехал, и это уже радость.

– Надеюсь, ты примешь подарок, я лично выбирал его для тебя.

Мэйфэн не любила такие знаки внимания, но не хотела расстраивать Гэн Лэя, поэтому всё же улыбнулась и взяла протянутую коробочку: внутри лежала шпилька с полумесяцем из белого нефрита, который окружали распустившиеся пионы, вырезанные из благородного камня настолько искусно, что на листочках виднелись прожилки. Украшение утопало в чёрном шёлке, напоминая ночь в Лунной роще, когда поляна покрывалась белыми цветами, стоило только серебряному свету коснуться их лепестков.

– Она такая красивая, Гэн-гэгэ, я обязательно буду носить её и вспоминать об этом дне! – Мэйфэн взяла шпильку и немного подержала на ладони, наслаждаясь гладкостью нефрита, а после воткнула подарок в свою высокую причёску.

Кто-то из гостей, сидевших за самыми дальними столами, ахнул и выкрикнул:

– Дева Фэн прекраснее всех! – И другие пирующие с радостью поддержали этот возглас, снова наполняя чаши вином.

– Ты так выросла, мэймэй, – сказал Гэн Лэй и окинул Мэйфэн оценивающим взглядом. – С нашей последней встречи ты и правда стала прекраснее цветов и красивее луны. Белая кожа, прямо как у придворной красавицы, да и лицо уже не такое пухленькое, как раньше. – Он легонько ущипнул названую сестру за щёку, давая ей понять, что между ними ничего не изменилось.

– Говори потише, стыдно же перед людьми, – проворчала Мэйфэн, перейдя на дружеский тон.

– Прогуляемся по саду? Я так давно не был в доме семьи Ван… Здесь каждая дорожка навевает воспоминания о прошлом.

– Приятные ли воспоминания? Я вот помню, как вы с Ван Юном только и делали, что грызлись и без разрешения устраивали поединки у каждого камня, а теперь вдруг слились, будто вода и молоко[19]. Что между вами произошло?

Гэн Лэй лишь пожал плечами и сдержанно улыбнулся, отчего любопытство Мэйфэн разыгралось ещё больше, но она не стала расспрашивать: долгая разлука всё же не прошла бесследно, и былые тёплые отношения между ними невозможно было восстановить за одну встречу.

Она оглядела гостей – здесь о ней уж точно не вспомнят до самого утра: все веселились, увлёкшись разговорами и вином, и дошли до того состояния, когда трудно вспомнить повод торжества, а значит, можно было уйти незамеченной. Кивнув госпоже Ван Хуалин, Мэйфэн взяла старого друга за край длинного рукава и повела к выходу из зала.

– Какой прохладный ветерок! – протянула она и с шумом вдохнула. – Эти тяжёлые праздничные одежды невыносимы, а пояс просто не даёт дышать! – Мэйфэн попыталась ослабить плотно завязанную под грудью юбку, но та не поддалась.

Гэн Лэй улыбнулся, прикрыв нижнюю часть лица длинным рукавом.

– Ты не меняешься, мэймэй, до сих пор предпочитаешь свободную форму учеников школы Юэин красивым платьям?

– Конечно. Чем неприметнее цветок, тем приятнее его аромат, ты разве не слышал? – Мэйфэн перестала держать спину и руки, как того требовал этикет, и потянулась, задевая пальцами ветку сливы, с которой посыпались высохшие от долгой засухи листья.

– Но и прекрасные цветы порой источают тонкий аромат, как мэйхуа[20] весной, – ответил Лэй, вынимая листочек из причёски Мэйфэн. – Ты скорее похожа на сливу, чем на неприметный цветок.

– Твои бы слова да какой-нибудь богатой наследнице, а не девушке из угасшего рода, у которой на уме только путь Лунной тени.

– Не будь так строга к себе. – Он убрал руки в широкие рукава перед собой и взглянул на небо – над изогнутым краем крыши висел жёлтый растущий месяц. – Ты уже несколько лет обучаешься в школе Юэин. Как твои успехи?

Мэйфэн взглянула на друга так, словно умоляла его придумать какой угодно вопрос вместо того, который прозвучал и разрушил непринуждённую беседу. Но Гэн Лэй ждал ответа.

– Не хотелось бы навлекать позор на школу своими скудными достижениями, но раз ты хочешь об этом поговорить… После того как дядя Ван потерял зрение и перестал меня обучать, я начала заниматься с остальными учениками в храме Юншэн, но так и не смогла догнать их: первая ступень[21] совершенствования тела даётся мне нелегко, но я не так плоха, как ты можешь подумать. А о второй ступени даже упоминать не хочется. – Она посмотрела на своё левое запястье, украшенное браслетом с отражающими свет фонариков чёрными камнями, и продолжила: – Мне не подчиняется лунная ци, мой цзюань до сих пор не наполнен и наполовину.

Гэн Лэй еле слышно вздохнул и медленно пошёл вдоль сливовых деревьев, растущих во дворе семьи Ван.

– А что же Ветер, ты так и не смогла им овладеть? Всё же это твоя стихия по праву рождения.

Мэйфэн направилась следом за ним, приподнимая цепляющиеся за кустарник чёрные и серебряные юбки, и, когда поравнялась с мужчиной, тихо ответила:

– Ты же знаешь, что это бессмысленно. Я бесчисленное множество раз медитировала на вершинах всех холмов в округе, но Ветер не откликнулся на мой зов. Хоть я и родилась на пике Юнфэй и по происхождению должна принадлежать школе Дафэн, это уже в прошлом. Кажется, наш небесный покровитель, Приручивший ветер, больше не обращает свой взор на землю.

– Мэймэй, я слышал, что такое случается, когда заклинатель не может достичь гармонии в своей душе. – Он посмотрел на неё с беспокойством. – Думаю, всё дело в том дне, когда на пике Юнфэй случилась трагедия. С тобой тогда произошло нечто ужасное, и наверняка тёмная ци до сих пор препятствует твоему совершенствованию.

– Не знаю, так ли это… – протянула Мэйфэн, перебирая пальцами шёлковый подол платья. – В конце концов я отчаялась и решила получить благословение Последней небожительницы Юэлянь, но сделала это слишком поздно. Теперь мне уже семнадцать, цзюань наполнен лишь на треть, и я даже не могу назвать себя заклинателем из школы Юэин, ведь моё ничтожное развитие не сравнится с успехами сверстников.

– Не говори так. Я уверен, ещё можно что-то сделать! Мы обязательно подумаем об этом после торжества. Теперь я здесь, и ты больше не будешь одна…

Ночь стояла тёплая, и в воздухе разливались сладкие ароматы цветов. Рядом с небольшим прудом в траве щебетали зимородки, а из главного зала доносились крики и звонкий смех. Слова Гэн Лэя ещё звучали в ушах, и Мэйфэн показалось, что теперь, с возвращением двоих её друзей детства, всё и правда изменится.

По одной из дорожек прогуливались приглашённые на праздник девушки-ученицы, они размахивали веерами, пытаясь спастись от духоты, и прикрывали ими лица, когда смеялись. Увидев издалека заклинателя в дорогих одеждах цвета янтаря, они громко ахнули и поклонились, позволяя Мэйфэн и Гэн Лэю пройти мимо первыми.

– Гэгэ, ты, наверное, помнишь их ещё совсем девочками, позволь представить моих близких подруг: дочь нашего второго шифу[22] – Хэ Сюли и Ань Иин из семьи целителей Ань, – сказала она, остановившись напротив учениц.

Девушки ещё раз поклонились и пролепетали:

– Нам очень приятно встретиться со знаменитым заклинателем школы Шэньгуан!

– Надо же, вы и правда очень выросли за эти годы, а ведь были такими малютками, когда я уезжал! Время летит слишком быстро.

– Говоришь прямо как старый лаоши![23] – хмыкнула Мэйфэн и поймала на себе любопытные взгляды подруг. – Хотите прогуляться с нами?

– Нет, нет! Мы не смеем отвлекать вас от беседы, всё же вы с гэгэ так долго не виделись. Пожалуй, мы лучше вернёмся в зал!

Они настолько быстро засеменили по садовой дорожке, что Мэйфэн успела только вздохнуть и посмотреть на Гэн Лэя, которого, кажется, позабавил этот неловкий разговор.

– Что с ними опять? Я же столько раз им говорила, что ты мой самый близкий друг, а не возможный жених! Гэн-гэгэ, может, уже хватит ухмыляться?

На лице мужчины появилась такая улыбка, будто он задумывал какую-то шалость. Придержав широкий рукав, Лэй протянул длинные изящные пальцы к нежно-розовым пионам, растущим у самой дорожки, и сорвал один из них.

– Смотри, что будет, если я подарю тебе цветок, – сказал он и отдал пион Мэйфэн.

Из-за небольшой беседки, стоящей неподалёку, сразу раздались тихие женские возгласы.

– Гэгэ! И где ты только научился так играть девичьими сердцами? Насколько я помню, раньше ты подобным не занимался. – Мэйфэн подавила смешок и взяла подарок, вдыхая его приятный аромат. – Правду говорят о пионе, сто роз в одном цветке.

Она украдкой бросила взгляд на своего спутника и впервые заметила, насколько же он был красив. За годы службы Гэн Лэй заметно повзрослел, и это придавало его образу некую строгость, но ничуть не портило возвышенную красоту: в лунном свете волосы чуть отливали серебром, а лицо выглядело по-настоящему утончённым, словно принадлежало небожителю. Неудивительно, что молодого господина Гэн считали завидным женихом империи Чжу, а девушки из благородных семей тайно вздыхали по нему.

И всё же мыслями Мэйфэн была совсем не здесь, а потому нарушила тишину и спросила сбивчиво:

– Честно говоря, я хотела узнать у тебя, где сейчас Ван-гэгэ? Почему он вернулся домой, но даже не посетил мой праздник? С ним что-то случилось… там?

– Он… он просто устал с дороги, да и отвык за пять лет от ночной жизни, поэтому ушёл в свои покои. – Гэн Лэй посмотрел на названую младшую сестру, и в его глазах цвета тёмного мёда отразился свет алых бумажных фонарей. Лёгкая рука легла Мэйфэн на макушку и несильно потрепала волосы. – Ван Юн и правда изменился, но не будь к нему так строга, дай ему время. Он многое пережил.

В воздухе повисла неудобная тишина. Мэйфэн вздрогнула и коснулась ладонью своего правого запястья, перевязанного сегодня белой шёлковой лентой, которая скрывала шрамы от ожогов. Она хотела расспросить обо всём, что произошло за эти пять лет, но не смогла подобрать нужные слова и лишь опустила голову, продолжая идти вслед за Гэн Лэем.

* * *

Тень горного храма Юншэн виднелась на фоне безоблачного ночного неба. Величественная постройка возвышалась над обрывом, а её двухъярусная крыша со смотрящими вверх краями притягивала лунный свет, образуя серебристое мерцание вокруг здания. В деревне Юэ, что расположилась у подножия горы, бытовала легенда: покуда виден тёмными ночами светящийся ореол храма, будет живо и учение школы Юэин.

Фэн Мэйфэн опаздывала и теперь, словно десять тысяч коней[24], пронеслась через красные ворота, которые находились с северной стороны деревни и знаменовали начало пути к Юншэн. На них висела деревянная табличка с надписью: «Луна дарует нам свой свет», а с обеих сторон дороги стояли караульные, охранявшие проход день и ночь. Дальше предстояло преодолеть узкую каменную тропу, ведущую на самую вершину.

Мэйфэн взглянула на желтоватый месяц, рядом с которым кружила стая чёрных птиц, и ещё прибавила шаг. Острые камни впивались в пятки даже через войлочные сапоги и отскакивали в разные стороны, замедляя движение, – это называлось Путём Очищения. Каждый ученик был обязан отбросить всё телесное и мирское, поднимаясь к главному храму богини Юэлянь, ведь ничто не очищало лучше, чем боль.

В конце тропы, огибающей гору, показались ещё одни красные ворота с черепичной крышей, с краёв которой свисали мерцающие камни в виде лунного серпа. Мэйфэн добежала до округлого входа и в спешке поклонилась – дальше суетиться не разрешалось, и она медленно прошла вперёд, ступая на арочный мост, который вёл к храму.

Свежий ночной воздух наполнял грудь – здесь всегда дышалось свободно и тело напитывалось благодатной лунной ци. Землю на вершине горы покрывали лепестки вечноцветущих вишен, и при каждом дуновении ветра к небу поднимались нежно-розовые облака, создавая фигуры, напоминающие плавные изгибы туши, что оставляет на бумаге кисть мастера каллиграфии.