БДСМ-гейша

Мужчина подошел к ней. Она села на стул. Джиро повторял с ней те же действия. Стащил юбку. Приказал касаться себя. Она делала это с такой уверенностью, что мне стало немного завидно.

Когда все закончилось, нам снова велели сесть.

– Итак, вы прошли второй этап, – сообщил Ичиро. – Но есть еще третий. Последний. Вы готовы?

– Что за задание? – без обиняков спросила Томоко.

– Вы должны выбрать. Одна из вас будет наказана. И вы сами должны решить, кто. Без объяснений. Без жалости. Только один выбор.

Мы замерли.

– Что? – прошептала я.

– Вы должны принять решение. Сейчас.

Мы смотрели друг на друга. Я снова увидела в глазах Томоко растерянность и панику, она все-таки была не железной.

– Если ты хочешь… – начала я, обращаясь к подруге.

– Нет! – взвился Джиро. – Вы не можете совещаться. Вы должны выбрать мгновенно.

Томоко подняла руку, указывая на меня.

Я замерла.

– Хорошо, – кивнул Ичиро. – Мизуки, встань.

Он поманил меня. Я подошла.

– Наклонись, – приказал он.

Я наклонилась. Он взял ремень.

Щелчок.

Удара не было. Он просвистел мимо. Буквально в миллиметре от моих напряженных и уже подготовившихся к боли ягодиц. И все же я вскрикнула, скорее, даже ахнула, но не дернулась.

Еще щелчок.

На этот раз я сдержала крик. Только сжала зубы. И по-прежнему осталась на месте.

– Хорошо, – сказал босс. – Ты выдержала.

Я чувствовала, как щеки горят. Как сердце колотится. Как внутри все дрожит.

– Вы прошли испытание, – произнес Джиро. – Обе.

– Правда? Что это значит? – оживилась Томоко.

– Это значит, что вы приняты на работу, – холодным тоном бросил Ичиро-сама. – Добро пожаловать в компанию «Канэко».

Глава 4. У нас есть работа!

Когда мы вышли из офиса, солнце уже клонилось к закату, и его последние лучи окрашивали стеклянные фасады в золотистый цвет. Я чувствовала, как усталость накрывает меня тяжелым широким покрывалом – и это было не просто утомление от долгого дня. Это было ощущение полного внутреннего опустошения и одновременно странного подъема.

Мы получили работу! Обе!

Томоко обняла меня так крепко, что я едва смогла дышать. Она смеялась, прыгала на месте, кричала что-то о том, что мы теперь богатые и красивые, и что Токио будет нашим. А я стояла и смотрела на нее, пытаясь понять, почему внутри меня нет такой же уверенности.

– Мизуки, ты счастлива? – спросила она, взяв меня за руки.

Я кивнула, хотя на самом деле не знала, что чувствую.

– Да… да, конечно, – пробормотала я.

Но правда была в том, что я боялась. Боялась того, что начинается. Поэтому я ни словом не обмолвилась с Томоко о том, что протекла на собеседовании.

На следующий день нас пригласили на официальное вступление в должность. Мы должны были явиться в офис в девять утра. Одеться по форме. Без вопросов.

Форма осталась той же: белая прозрачная блузка, черная юбка, туфли на каблуке. Никакого нижнего белья.

Хикэри-сан лично проверила каждую деталь. Хотя, по-моему, проверять-то особенно было нечего. Она также оценила мою осанку, мой взгляд, мое дыхание. И сказала, что я все еще слишком напряжена. Что мне нужно «научиться быть собой, когда тебя раздели до самой сути».

Я не совсем поняла, что это значит. Но из страха перед ней кивнула.

В десять часов Ичиро вошел в офис – высокий, уверенный, холодный, как утренний воздух. Его костюм идеально сидел на плечах, волосы были аккуратно зачесаны, глаза – темные, почти черные, пронзали каждого, на кого он смотрел. Ичиро шел ко мне, и с каждым шагом я чувствовала, как сердце ускоряет свой ритм.

– Мизуки Араки, – произнес он, останавливаясь рядом. – Сегодня ты начинаешь работать со мной.

Я сделала глубокий поклон.

– Благодарю вас за возможность, Канэко-сан.

Он немного помедлил, затем сказал:

– Забудь эту прежнюю учтивость. Здесь ты будешь называть меня и других начальников «господин».

– Хорошо… господин, – пробормотала я.

Он кивнул.

– Теперь иди за мной.

Его кабинет находился на верхнем этаже, и вход туда был строго ограничен для всех, кроме нескольких человек. Когда мы вошли, я почувствовала, как воздух стал другим – плотнее, гуще, как будто там жила какая-то невидимая энергия.

Стены были отделаны деревом, повсюду стояли книги, на столе лежало несколько кожаных папок, а в углу – большой диван, застеленный черным шелком.

Он кивнул в сторону открытой двери, за которой открывалась весьма просторная прихожая.

– Это твой рабочий стол, – он указал на маленький столик у окна. – Там все необходимые документы. Ты будешь заниматься расписанием, встречами, переговорами. И иногда – другими задачами.

– Какими именно? – спросила я.

Он улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла.

– Со временем узнаешь.

Я начала работать. Первый день проносился, на удивление, слишком быстро. Я составляла графики, готовила материалы к совещаниям, приносила кофе, убирала бумаги. Но чем больше времени проходило, тем сильнее я чувствовала, что эта работа – не совсем обычная.

Ичиро не просто давал мне задания, как другие боссы. Он наблюдал. Иногда подходил близко, ставил руки по обе стороны от меня, чтобы я чувствовала его присутствие. Иногда заговаривал со мной, задавал вопросы, которые не имели ничего общего с работой.

А я сидела, вся голая снизу. И это было так необычно. Я никогда так не вела себя. Не была столь открыта. Во мне все смешалось: волнение, страх, оторопь, возбуждение. Одним словом, я опять потекла! И тут как назло вошел он с какими-то бумагами.

Я не знаю, заметил он или нет. Но мне кажется, он заметил.

– Ты боишься меня? – спросил босс.

– Нет, – ответила я.

– Это неправда. Хотя… – он задумался, – скорее, ты боишься себя. Боишься того, что можешь почувствовать.

Я не знала, что сказать.

– Я хочу, чтобы ты сняла юбку, – произнес он.

– Сейчас?

– Сейчас.

Я замерла. Но подчинилась. Сняла юбку, положила на стул.

– Теперь встань передо мной.

Я встала.

– Подними голову. Посмотри мне в глаза.

Я подняла.

– Ты не должна стыдиться своего тела. Ты должна гордиться им. Оно принадлежит тебе, но сегодня оно служит мне. И если ты сможешь принять это – ты станешь свободной.

– Я не понимаю…

– Ты поймешь. Со временем.

Когда закончился мой первый рабочий день, он проводил меня до выхода.

– Ты хорошо поработала, – похвалил он. – Но завтра будет сложнее.

– Почему?

– Потому что завтра ты начнешь учиться настоящей работе.

Я не представляла, что это значит. Но я кивнула.

Когда я вышла в коридор, Томоко уже ждала меня. Она выглядела вполне довольной. На ней была та же форма, что и на мне, но она носила ее с таким вызовом, будто это была корона.

– Ну? – спросила она.

– Я стала его секретарем.

– И?

– Он… странный.

– Они оба странные. Но Джиро сказал, что я ему нравлюсь. Он даже предложил поужинать вместе.

– Серьезно?

– Конечно. Не думаю, что это будет обычный ужин.

– Мне кажется, здесь вообще ничего обычного не будет.

– Зато интересно, правда?

Я посмотрела на нее. Ее глаза сияли. Она любила рисковать. Любила играть. А я… я только начинала понимать, что игра, которая никак не входила в мои планы, возникла и захватила меня, что я в ней участвую.

Дома я долго сидела перед зеркалом, разглядывая свое отражение. Девушка, которая смотрела на меня, казалась мне незнакомкой. Она была не той Мизуки, которая приехала в Токио всего пару дней назад. Та Мизуки боялась всего. Эта – уже не боялась так сильно. Или попросту привыкла.

По дороге с работы я купила большой толстый блокнот. Мне пришло в голову начать вести дневник с целью упорядочить свои разбросанные в разные стороны мысли. Разумеется, данный поступок был тут же высмеян Томоко, заявившей, что давно уже есть соцсети. Неужели она собралась выкладывать откровения о нас в интернет, испугалась я. Пришлось сказать ей, что наши боссы вряд ли это одобрят. Все, что мы делаем теперь, это тайна.

Перед тем, как лечь спать, я взяла дневник и написала:

«Сегодня у меня появилась работа.

Я стала секретарем Ичиро Канэко.

Он не такой, как другие боссы.

Он говорит мало, но делает много.

Он смотрит на меня так, словно знает, что внутри меня прячется что-то, чего я сама не понимаю.

Я не знаю, правильно ли я поступила, согласившись. Но я чувствую, что нахожусь на грани чего-то важного.

Возможно, я потеряю себя.

Или, может быть, найду».

Закрыв дневник, я упала на кровать и закрыла глаза. Голова кружилась. Тело болело от того, что я весь день тренировалась сохранять осанку. Душа трепетала.

Но я знала одно: я приняла решение. И теперь нужно будет идти вперед.

Глава 5. На глазах у всех

В первый день я не выходила из кабинета своего начальника. И кабинет никто не посещал. Наверное, Ичиро сделал так специально, чтобы шок от моего нового места работы не был чересчур сильным. Но на следующий день мне предстояло отправиться с поручениями и принимать посетителей.

Я стояла перед зеркалом и смотрела на себя, как на чужую. Блузка была настолько прозрачной, что через тонкую ткань просвечивали соски, кожа, каждое движение груди при дыхании. Она облегала тело, но не давала никакой защиты. Ни от холода, ни от взглядов. Ничего.

Моя юбка была настолько короткой, что я чувствовала, как воздух касается внутренней стороны бедер. Ни одного слоя под ней. Никакого белья. Только холод, который играл с моим телом, напоминая, что я почти голая.

Когда я вышла в коридор, мужчины смотрели.

Не исподтишка. Не скрываясь. Просто… смотрели. Словно я была частью интерьера. Как картина на стене или дорогой ковер. Что-то красивое. Что-то доступное. Что-то, что можно оценить без смущения.

Я чувствовала их взгляды на себе. На моих ногах. На животе. На груди. Я знала, что они видят все. Почти все.

И это пугало меня. Но одновременно будило что-то внутри.

Чувство, которое я не могла назвать. Не стыд. Не страх. А… осознание. Осознание того, что я действительно здесь. В этом мире. Где женщина не прячет себя. Где она становится объектом. И принимает это.

На рабочем месте, за своим столом у окна, я старалась держаться прямо. Не потому, что мне кто-то приказал. А потому, что понимала: если я согнусь, если начну нервно тереть руки, если попытаюсь прикрыть себя – это будет выглядеть как слабость. А я не хотела быть слабой.

Мужчины входили и выходили. Но их было не много – только высший ранг руководства. Пару раз зашли секретарши других боссов с документами на подпись. Одна была высокая, длинноногая. А юбка на ней – такая короткая, что… открывала все, что было у нее между ног. Но, кажется, она ничуть не смущалась от этого. Скорее, наоборот, гордилась. Да, она была крайне удовлетворена собой!

Посетители здоровались со мной, иногда задавали вопросы, чаще просто проходили мимо. Но каждый раз, когда кто-то оказывался рядом, я чувствовала, как его глаза задерживаются на моей груди. На бедрах. На линии юбки, которая едва прикрывала интимные места.

Один из сотрудников даже не скрывал интереса. Он задержался чуть дольше, чем нужно, и сказал:

– Ты новенькая?

– Да, господин.

– Хорошая работа. Правда ведь? Особенно форма.

Я не ответила. Просто опустила глаза. Не из-за стыда. Из-за правила: смотреть в глаза можно только ему. Только тому, кто выше тебя по статусу. А я была всего лишь простой секретаршей и не имела права смотреть без разрешения.

– Ты нервничаешь? – спросил он.

– Нет, господин.

Это было ложью. И он знал это.

– Ты хочешь, чтобы тебя заметили?

– Я хочу служить вам, господин.

– Это правильный ответ. Но не полный.

Он подошел ближе. Почти вплотную. Его голос стал шепотом.

– Ты хочешь, чтобы тебя видели. Чтобы знали, что ты принадлежишь мне, Ичиро или кому-то другому. Что ты – часть этого мира. Что ты не прячешься. Что ты не боишься быть собой. Даже если ты – женщина, которую все могут разглядеть через ее несуществующую одежду.

Позже, после обеда, он снова подошел ко мне. На этот раз не один. С ним был клиент. Мужчина средних лет, в строгом костюме, с холодным взглядом и слишком уверенной походкой. Он оценивающе посмотрел на меня, затем перевел взгляд на сотрудника офиса.

– Она новенькая? – спросил он.

– Да, – ответил менеджер. – Но уже нашла свое место.

Мужчина улыбнулся.

– Удобная униформа.

– Для тех, кто знает, как ее носить.

Гость протянул руку к моей блузке. Пальцы коснулись материи, провели по плечу.

– Не двигайся, – приказал он.

Я замерла. Клиент аккуратно потянул край блузки вниз, открывая верхнюю часть груди. Совсем немного. Но достаточно, чтобы я почувствовала, как воздух становится плотнее. Как внутри все сжалось.

– Хорошо, – сказал он.

– Она учится быть открытой, – сообщил его спутник. – И она делает это хорошо, вы правы.

– Значит, она одна из нас?

– Почти.

Он положил руку мне на грудь. Я не дернулась. Просто позволила ему сделать то, что он хотел. Приняла.

В ту ночь, открывая дневник, я долго смотрела на свою отраженную фигуру в окне. Фонари города светились за стеклом, а я сидела в темноте, держа в руке старенькую авторучку, которая когда-то лежала в моем школьном пенале. Но я не думала о том далеком прошлом. Я чувствовала, как внутри все еще живет ощущение минувшего дня.

«Сегодня я впервые поняла, что значит быть почти голой на работе.

Блузка ничего не скрывает.

Юбка – лишь намек на одежду.

Никакого белья.

Никакой защиты.

Только я.

И их взгляды.

Я думала, что буду стесняться.

Что буду чувствовать себя униженной.

Но я чувствовала другое.

Я чувствовала, что принадлежу этому месту.

Что я нужна.

Что я существую.

Потому что меня видят.

Потому что я не скрываюсь.

Потому что я принимаю это.

И, возможно, потому что я хочу быть такой.

Открытой.

Безопасной».

«Его. Я хочу быть только его», – подумала я, но не доверила это пугающее откровение об Ичиро Канэко даже своему верному другу дневнику.

Закрыв блокнот, я легла на кровать. Томоко уже спала, свернувшись калачиком на своей половине комнаты. Я же долго не могла уснуть. Мысли кружились, как листья на ветру.

Но в какой-то момент я вдруг поняла: я не хочу менять эту форму. Я не хочу уйти. Я не хочу прятаться. Потому что впервые в жизни я почувствовала, что могу быть собой.

Глава 6. Первая ошибка

Я думала, что уже привыкла к офису. К его правилам. К его ритму. К нему – Ичиро. Его голосу, его взгляду, его прикосновениям. Я училась слушать без вопросов, действовать быстро, не задумываться о том, почему он просит меня сделать то или иное. Я пыталась стать той, которую он ждал.

Но одна маленькая оплошность все изменила.

Это был обычный день. Раннее утро. Я пришла вовремя, переоделась, как положено, и начала работать за своим столом у окна. Солнце еще не успело подняться до конца, и свет ложился на бумаги мягким золотистым покровом. Все было спокойно. Как всегда.

Ичиро появился через полчаса. Он вошел молча, прошел в кабинет, сел за свой стол, бросил взгляд на меня через раскрытую дверь и сказал:

– Мизуки, принеси кофе. Черный, без сахара. И добавь немного корицы.

– Конечно, господин, – ответила я и пошла на кухню.

Там я приготовила напиток. Не знаю, в какой момент я отвлеклась. Возможно, думала о чем-то – о Томоко, которая вчера вернулась домой с горящими глазами после ужина с Джиро, или о том, как мне нравилось, когда Ичиро подходил слишком близко и говорил со мной шепотом, который будил что-то внутри.

Возможно, я просто устала.

Как бы то ни было, я забыла про корицу.

Кофе был готов, красиво оформлен в фарфоровой чашке, ароматный, горячий. Я принесла его ему и поставила на стол.

Он взял чашку, сделал глоток… и замер.

– Что это? – спросил он, не повышая голоса.

– Это… ваш кофе, господин.

– Без корицы?

– Простите…

Он посмотрел на меня долгую минуту. Не сердито. Не жестоко. Просто… серьезно. Как будто ожидал большего.

– Ты знаешь правила, – сказал он. – Я даю тебе задание. Ты должна выполнить его полностью. Без ошибок. Без сомнений.

– Я понимаю, господин. Простите.

– Простишь ты себя сама.

Он встал, расстегнул ремень. Резким движением вытащил его из брюк – тот самый – кожаный, тяжелый, которым проверяли нас на собеседовании. Я видела его много раз, но теперь он был направлен на меня.

– Раздевайся, – приказал босс.

– Господин… – прошептала я, чувствуя, как меня охватил ужас.

– Немедленно.

Я сняла юбку. Затем блузку. Осталась стоять перед ним обнаженной. Только кожа и воздух.

– Встань лицом к стене, – продолжил он. – Руки вверх. Ладони на стену.

Я послушалась.

Он подошел ближе. Я чувствовала его присутствие, его дыхание. Его рука легла на мою спину, чуть ниже лопаток.

– Если ты закричишь – будет хуже, – предупредил Ичиро. – Если ты дернешься – придется повторить испытание. Поняла?

– Да, господин.

Первый удар пришелся по ягодицам. Резкий, плотный, болезненный. Я вскрикнула, прежде чем успела сдержаться.

– Первый, – сказал он.

Щелчок ремня.

Следующий удар. Еще больнее – потому что я закричала. На этот раз я впилась ногтями в стену, чтобы не издать ни звука.

– Второй.

– Третий.

Он вдруг остановился.

– Знай, тебе достаточно сказать лишь одно слово: «Стоп!» и все закончится – ты уйдешь. Но ты уйдешь навсегда.

– Нет, господин. Продолжайте.

– Четвертый.

– Пятый.

Каждый следующий удар был как толчок в грудь. Гораздо более физический, чем эмоциональный. Хотя эмоции тоже были – унижение, страх, смятение. Моя мысль металась в отчаянии, ища ответ, почему он делает это. Почему не может просто сказать: «Хорошо, больше так не поступай».

Но он не хотел слов. Он хотел, чтобы я поняла.

На пятом ударе я уже плакала. Слезы катились по щекам, капали на пол. Я не могла их остановить. Они вырывались сами собой – как часть боли, как часть всего этого.

– Хватит, – сказал он.

Ремень упал на пол. Он обошел меня, встал передо мной. Посмотрел в глаза.

– Ты запомнишь этот момент?

– Да, господин, – выдавила я сквозь слезы.

– Хорошо.

Ичиро протянул руку, взял мое лицо в ладони и вытер слезы большим пальцем.

– Боль – это часть обучения, – сообщил он. – Не наказание. А инструмент. Она показывает тебе границы. И только перейдя их, ты начинаешь понимать, где ты стоишь.

– Я… я старалась, господин.

– Я знаю. Но стараться недостаточно. Нужно делать правильно. Всегда.

Он отпустил меня, отступил на шаг.

– Одевайся. Работа продолжается.

Я медленно надела одежду. Блузка царапала кожу, юбка давила на покрасневшую плоть. Каждое движение отзывалось ноющей болью.

Я вернулась к своему месту. Работа шла дальше. Документы, встречи, записки. Но теперь все казалось другим. Не потому, что я боялась его. А потому, что я знала, что он может быть жестоким, если того требует ситуация.

Он не ненавидел меня. Он не хотел причинять мне вред. Он хотел, чтобы я стала лучше. Чтобы я была точной, как часы. Чтобы я могла доверять себе, зная, что сделаю все, что попросят.

И я понимала: это был первый раз, но не последний.

Когда рабочий день закончился, Ичиро-сама проводил меня до лифта.

– Ты хорошо справилась, – сказал он. – Даже сегодня.

– Я допустила ошибку, господин.

– Именно поэтому ты справилась хорошо. Потому что ты приняла последствия. И не сбежала.

Он улыбнулся. Впервые за день.

– До завтра, Мизуки.

– До завтра, господин.

Лифт закрылся, и я осталась одна. Слезы снова начали прорываться. Но на этот раз они были другими. Не от боли. Не от страха. От осознания.

Я сделала шаг вперед. Через боль. Через страх. Через сомнения.

И я знала: теперь, я не остановлюсь.

Дома я села перед зеркалом и опять долго смотрела на свое отражение. Мои глаза были красными, щеки мокрыми. Я чувствовала себя разбитой. Но внутри было что-то еще.

Сила.

Не та, которую можно найти в книгах или фильмах. А та, которую узнаешь, когда преодолеваешь самого себя. Когда принимаешь правила, даже если они кажутся жестокими. Когда понимаешь, что ты можешь вынести больше, чем думал.

Я открыла дневник и написала:

«Сегодня я совершила ошибку.

За это меня наказали.

Я плакала. Много.

Но я не сбежала.

И я поняла одну вещь:

Иногда боль – это не враг.

Иногда она – единственный способ услышать себя».

Закрыв дневник, я прилегла на кровать, чтобы немного отдохнуть. Боль все еще ощущалась. Но вместе с ней на меня накатывало то ли осознание, то ли предчувствие. Я становилась другой. И я хотела знать, кем стану завтра.

Глава 7. Томоко рассказывает

– Ну что? – спросила Томоко, глядя на меня. – Как прошел твой день?

Она сидела на полу, облокотившись о кровать, с телефоном в руках и сигаретой во рту – хотя мы давно договорились не курить в комнате. Но сейчас она явно была в том настроении, когда правила перестают иметь значение.

Я слезла с кровати и медленно опустилась рядом с ней, хлопая сонными глазами. Как меня угораздило уснуть так рано?

– Нормально, – зевнув, протянула я.

Она фыркнула.

– Нет! Не говори мне, что все было «нормально». Я тебя знаю. Что случилось?

Томоко читает мои мысли, словно телепат. Поэтому отмалчиваться было глупо. Я набрала воздух и выдохнула:

– Я допустила ошибку. И он наказал меня.

Томоко затушила сигарету, отложила телефон в сторону и снова повернулась ко мне. Впервые за весь вечер ее лицо стало серьезным.

– Он ударил тебя?

– Ремнем.

Она присвистнула.

– Черт… Тебе больно?

– Да. Но не только от этого. Скорее… внутри.

– Я понимаю.

Мы посидели немного в тишине. Потом она неожиданно рассмеялась.

– А у меня тоже был свой день.

– Что ты имеешь в виду?

– Джиро сегодня… предложил мне больше, чем просто работу.

Она начала рассказывать, как будто раскрывала секрет, который хранила целый день специально для меня. Оказывается, ее работа с Джиро Канэко складывалась совсем иначе.

В отличие от своего старшего брата, Джиро был более мягким. Не менее требовательным, но… игривым. Он любил шутить, подкалывать, дразнить. И делал это так, что Томоко не могла понять: издевается он над ней или хочет, чтобы она почувствовала себя комфортно.

– Сегодня после обеда он сказал: «Приходи в мой кабинет. У тебя будет особое задание».

– И что это было?

– Он попросил меня сесть перед ним на колени. Просто сидеть. Молча. Смотреть ему в глаза.

– И ты сидела?

– Целых десять минут. Не шевелясь. Это труднее, чем кажется.

– А потом?

– Потом он взял мою руку, положил себе на пах и сказал: «Если ты сможешь сохранять самообладание даже сейчас, ты будешь хорошей рабыней».

– И ты смогла?

– Почти. Я чуть не рассмеялась. Но сдержалась.

– Он тебя не наказал?

– Нет. Наоборот. Похвалил. Сказал, что я быстро учусь. И что со мной интересно играть.

– И как ты это восприняла?

– Сначала испугалась. Потом… мне понравилось.

– Серьезно?

– Да. Знаешь, Мизуки, мне нравится быть желанной. Мне нравится, что они видят во мне не просто секретаршу, а женщину. С характером. С желаниями.

– А ты его хочешь?

Она немного помолчала.

– Не знаю. Может, да. Может, нет. Но мне нравится, как он смотрит на меня. Как будто абсолютно уверен, что я могу стать его игрушкой. Или его партнершей. Зависит от того, как я сыграю свою роль.

Я слушала ее внимательно. Ее слова звучали как приключение. Мои же мысли были темнее, глубже, словно я погружалась в воду, где не видно дна.

– А ты? – спросила она вдруг. – Ты хочешь его?

Я замерла.

– Да… – против воли выдохнула я. – Хотя… иногда… он вызывает у меня страх. Но иногда… мне кажется, что он понимает меня лучше, чем я сама.

– Так может, ты просто боишься признаться себе, что любишь его?

– Боюсь, наверное. Но еще больше боюсь потерять контроль.

– А разве ты его вообще когда-нибудь имела?