ПРЕДАНИЕ О ДИКОЙ ОХОТЕ

Дарья Герц

ПРЕДАНИЕ О ДИКОЙ ОХОТЕ

Страшна ночь, когда пронесется, бесшумно ступая по воздуху, над городами и лесами, полями и реками свора призрачных пламенноглазых псов, преследующих добычу.

Страшна ночь, когда с воем ветра сплетется звук рога и яростные крики загонщиков.

Страшна ночь, когда Дикий охотник преследует свою дичь…

«Легенда о дикой охоте»

Пролог

Соня шла по ночному лесу, обезумев от ужаса. Только что исполинские псы разорвали последнего из команды, которая прибыла сюда четыре дня назад. И теперь началась охота на нее, та самая Дикая охота, о которой прошлой ночью рассказывал дед Семен.

Она брела, еле переставляя ноги, спотыкаясь и падая. Треск веток в зимнем лесу, шум ветра, порхание птиц, биение сердца и тяжелое прерывистое дыхание мешали ей расслышать звук чужих шагов, заставляя нервно оглядываться. Тени, блуждающие между деревьев, тянули к ней свои длинные корявые руки, приближаясь и снова отдаляясь, словно исполняя древний ритуальный танец и не позволяя выйти из своего пугающего круга.

В памяти замелькали образы пассажиров той злополучной электрички: Стаса, Марго, Николая, Татьяны… «Их нет… Их больше нет…» – эта мысль доводила Соню до отчаяния.

На голову сыпалась мелкая белая крупа. Мороз усиливался – или ей так только казалось. Девушку била лихорадочная дрожь.

Ощущение того, что за ней наблюдают, не покидало Соню. Артритные пальцы деревьев цеплялись за одежду, не давая ей идти дальше.

Вдруг в нескольких шагах скользнула тень, а следом показалась тень побольше. Это было похоже на человека с собакой.

Приступ безумного хохота овладел ею: это же просто человек с собакой… и они просто гуляют ночью в лесу. Но разум отказывался в это верить.

– Эй, кто здесь?! – прокричала в пустоту Соня. – Я заблудилась, помогите мне… Я здесь!

Ее смех перешел в нервный плач. Она вдруг побежала, и так быстро, насколько это было возможно. Там, где, как ей показалось, она увидела тень, девушка резко остановилась. Из глубины леса раздался утробное приглушенное рычание зверя. Небо окрасилось всполохами огня… Секунда, две, три… и все закончилось.

1. Несколькими неделями ранее

Проснувшись рано утром, Соня сладко потянулась, села и почесала голову. «Если тебе приснился плохой сон, с утра первым делом сядь на кровати, почеши голову – и сон забудется», – вспомнила Соня слова бабушки и улыбнулась.

Сегодня у нее волнительная дата – первый рабочий день в огромной транснациональной корпорации Your future.

Она встала, распахнула шторы, оценила погоду за окном, затем прошлась по комнате, сделала несколько взмахов руками, имитирующих движение пловца, и подошла к платяному шкафу. Подбирая наряд на сегодня, она напевала незамысловатую песенку, знакомую с детства:

– Беги к мечте, беги вперед,Страх обязательно уйдет.А в голове твоей поройИдей и мыслей вьется рой.Успех придет, ты верь и знайИ никогда не унывай…

Мягкий, но в тоже время громкий голос вернул ее в реальность:

– Сонечка, девочка моя, иди завтракать, а то сейчас все остынет.

Соня буквально прилетела на кухню, поцеловала бабушку, выпила свой какао, съела бутерброд и яичницу и быстро убежала в свою комнату собираться.

Они жили с бабушкой Антониной Павловной в Ленинградской области, в маленьком городке Новореченске. Родителей Сони рано не стало: отец и мать участвовали в антарктической экспедиции – и однажды не вернулись из нее. Бабушка с огромной любовью и трепетом воспитывала внучку, пытаясь во всем заменить ей родителей.

Каждый год они ездили на юг: бабушка говорила, что ребенку для гармоничного роста и развития нужны солнце и морюшко. Бывало, они подолгу сидели на берегу, слушали мягкое шуршание волн, крики чаек, ощущали вкус соли на губах и наблюдали, как солнце проваливается за горизонт. Соня клала голову на плечо бабуле и вдыхала ее запах, смешанный с запахом моря, а еще – с запахом любви и добра, исходящих от бабушки.

Антонина Павловна работала врачом в городской больнице. Как бы она ни уставала на службе, чтение книг внучке перед сном было обязательным ритуалом. Они с жадностью поглощали историю за историей: «Путешествие Гулливера» Джонатана Свифта, «Робинзон Крузо» Даниэля Дэфо, «Путешествие к центру земли» и «Таинственный остров» Жюля Верна. Соня часто представляла себя героем книги – конечно же, главным героем, который бесстрашно шел навстречу приключениям.

По пятницам бабушка пекла печенье «Лисичка». Они пили чай и смотрели по телевизору «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона».

Продав комнату в коммуналке на Большом проспекте Васильевского острова, бабушка оплатила Соне учебу в Санкт-Петербургском государственном университете. Антонина Павловна мечтала о том, что Сонечка станет педиатром, но не вышло: любимая внучка не дружила ни с химией, ни с биологией, зато обладала коммуникативными навыками и даром убеждения.

* * *

Для первого рабочего дня Софья выбрала юбку-карандаш глубокого синего цвета и белую блузку. Свои густые темные волосы она собрала в деловой пучок, а большие карие глаза с золотыми огоньками, и без того выразительные и яркие, чуть-чуть подкрасила тушью.

«Пока так, а потом разберемся», – сказала сама себе Соня, любуясь своим отражением в зеркале.

Ровно в девять она вошла в здание корпорации Your future.

Огромное, наполненное светом пространство обещало исполнить все мечты его обитателей. Оранжевые кресла, неправильной геометрической формы журнальные столики и резные барельефы мифических существ, опоясывающие стены, напоминали о творящемся здесь волшебстве. Большие окна обеспечивали обилие дневного света и прекрасный вид на город. Воздух вкусно пах только что приготовленным кофе. Напротив входной двери расположилась стойка ресепшен, за которой сидели две милые девушки и о чем-то щебетали.

Соня подошла к стойке и невольно взглянула на черную кожаную папку для документов с логотипом компании – большим кристаллом с мерцающим золотым светом внутри, обвитый змеем.

«Интересно, – подумала она, разглядывая эмблему, – магия природы заключенная в четких геометрические формах кристалла… золотое сияние – символ процветания и изобилия. А змей – что это? Власть, мудрость?.. Или это символ зла и искушения?»

От раздумий Соню отвлек мужчина лет пятидесяти в темно-синем костюме. Надо отметить, костюмчик отлично на нем сидел.

– Здравствуйте, Софья, – сказал он басом. – Я Игорь Иванович, ваш начальник. Предлагаю вам для начала небольшую ознакомительную экскурсию по офису. Чай, кофе?..

– Нет, спасибо, – ответила Соня, – пожалуй, давайте сразу начнем с экскурсии. Мне уже не терпится приступить к работе.

Он внимательно на нее посмотрел, улыбнулся и явно подумал, что такие бойкие им нужны.

* * *

Около часа Игорь Иванович водил Соню по офису, знакомил с отделами и рассказывал о правилах, которые действовали в компании.

– Вот мы и пришли. Это ваше рабочее место, – он указал на светлый большой стол возле окна, за которым стояло оранжевое кресло, как на ресепшене.

2. Предсказание

Последний день октября тянулся невыносимо медленно, будто замороженный. Соня кое-как заставила себя приступить к работе: сдала первый отчет, написала пояснительную записку к проекту, слегка повздорила с Наташкой из бухгалтерии. Странное чувство, не поддающееся объяснению, сопровождало ее в течение дня, вгрызалось в сердце, мешая дышать.

– Я пойду немного прогуляюсь и кофейку выпью, – сказала Соня Катерине, коллеге в офисе, – а то что-то голова разболелась.

– Может, с тобой пойти? – учтиво уточнила та.

– Нет, не нужно, я хочу одна прогуляться, мысли в порядок привести, – ответила Соня.

Она медленно брела по улице. Здания, в окнах которых отражалось серое небо, моросящий то ли дождь, то ли снег и резкий порывистый ветер навевали тоску и уныние. Бледные проблески солнца меж черных, тяжелых туч придавали городу гневный образ.

«Боги сердятся на нас», – говорила бабушка.

С таким ощущением, что непременно должно что-то произойти, но пока непонятно, что именно, Соня дошла до ближайшего кафе. Тыквы с вырезанной жуткой гримасой и яркими огоньками в треугольных глазницах украшали вход, а летучие мыши и паутина затянули витрину заведения. Соня зашла в кафе и, выбрав столик у окна, заказала капучино и пирожное «Анна Павлова».

Наблюдая через окно за прохожими, она щедро наделяла их придуманными ею чертами характера, привычками, слабостями и страстями. Вокруг царила странная тишина, и день все тянулся и никак не хотел заканчиваться. Вскоре Соня отдалась сладостным грезам: вот она сидит на берегу моря, наблюдая за танцем солнечного света с легкой волной… А вот любуется прекрасными видами гор, упиваясь чистым, свежим воздухом. А вот собирается в путешествие и предвкушает приключения и новые знакомства.

Из мира фантазий девушку вернул мальчик лет десяти. Он вошел в кафе с висевшим у него на шее деревянным сундучком. Выжженные на поверхности сундучка орнаменты намекали на таинственное происхождение игрушки. Узоры, сотканные из узлов и спиралей, плавно перетекающие друг в друга, казалось, говорили о непрерывности, бесконечности и единстве всего со всем. Мальчишка подошел к Соне и тихим заговорщицким тоном сказал:

– Только сегодня, в День духов, все предсказания сбудутся. Одно предсказание – сто рублей, два – сто пятьдесят рублей.

– Так… – улыбнулась Софья. – И что же мне нужно сделать?

– Тебе нужно взять одну из этих конфет, развернуть ее и на обратной стороне фантика прочитать то, что тебя ждет.

Соня протянула мальчику сто рублей, пошарила рукой в ящике, словно перемешивая лотереи в лототроне, и достала конфету. Мальчишка схватил купюру, огляделся по сторонам, резко развернулся и, семеня кривыми ножками, убежал, стуча по полу каблуками высоких башмаков с серебряными пряжками. Соня потерла глаза и слегка потрясла головой, разгоняя морок. Почудится же, решила она, и развернула конфету. На бумажке было написано: «Как только небо всполохнет, и сразу смерть к тебе придет».

– Что за бред?! – возмущенно спросила сама себя Соня, скомкала обертку, но не нашла куда ее выкинуть, засунув в карман куртки.

3. Дорога в один конец. 31 октября

Она шла к железнодорожному вокзалу, наслаждаясь прохладным воздухом. На улице уже стемнело, и город смотрел на нее бледными желтыми фонарями, слабо освещавшими улицу.

Соня остановилась напротив кафе, в которое забрела сегодня днем. Вспомнив о предсказании, она засунула руку в карман куртки и достала фантик со странным текстом. Внезапно щемящая боль в груди парализовала ее. В горле появился ком. Едва справившись с неприятными ощущениями, она двинулась дальше.

«Я всего лишь устала. На выходных отдохну, высплюсь как следует. Еще эта бухгалтерша Наташка со своими счетами прицепилась… Противная тетка, удается же ей настроение всем вокруг испортить», – подумала Соня и собралась было идти дальше, как вдруг у ее новенького сапога отвалился каблук.

– Да что за чертовщина такая! – с досадой вскрикнула она. – Так я далеко не уйду…

Кое-как она доковыляла до ближайшей мастерской по ремонту обуви. На железной двери бледно-коричневого цвета красовалось объявление: «Ушел на перерыв. Буду в 18:30». Чуть ниже висела табличка с режимом работы: «Ежедневно с 9:30 до 19:00, без перерыва и выходных».

Часы показывали 17:55. Судя по записке, мастер должен подойти через тридцать пять минут, если, конечно, он не решит выкурить еще одну сигарету, выпить чашку кофе или какой-нибудь другой жидкости, либо, что еще хуже, не увидит знакомого и не зацепится с ним языками. Тогда она ни за что на свете не успеет встретиться с подругой Ленкой, пересадить цветок и сходить за продуктами.

Соня с надеждой смотрела в пустой переулок. И наконец там замаячила тщедушная фигурка мужичка, похожего на мастера.

– Вы меня ждете, барышня?

Было в его внешности, голосе и манере держаться что-то неуловимо отталкивающее. Сейчас еще скажет, что закрывается через полчаса и не успеет отремонтировать… или инструмента подходящего нет, или еще что-нибудь придумает…

– Помогите, пожалуйста, – виновато улыбаясь, сказала Соня и протянула отлетевший каблук.

Сапожник пару секунд покрутил его, прищурил глаз, рассматривая Сонину обувь, а потом бодро сказал:

– Снимай сапог, барыня, щас делать будем. А ты пока здесь посиди, – он указал ей на табурет, – как раз до конца рабочего дня успею.

Соня с облегчением выдохнула, но та электричка, на которой она обычно едет домой, в этот раз явно отправится без нее, а следующая только в 20:34.

Аккурат через полчаса каблук был на месте.

– Ну вот, как новенькие, – прохрипел сапожник, выпуская облако серого дыма, от которого его маленькие глазки заслезились. Физиономию исказило что-то вроде улыбки, напоминающей звериный оскал, и на мгновение Соне показалось, что перед ней стоит злобный цверг и протягивает ей башмачки.

Она на секунду зажмурилась, отгоняя наваждение, затем вновь открыла глаза, облизав моментально пересохшие губы, взяла сапоги, поблагодарила мастера и, откланявшись, покинула мастерскую.

* * *

Соня медленно вышла на железнодорожную платформу. Ветер, так бурно гулявший днем, утих, с неба повалили неуклюжие белые хлопья, засыпая снегом почти пустой перрон. Соня походила туда-сюда, почитала объявления на столбах, выпила чашку горячей коричневой бурды из местного ларька. Внутреннее беспокойство нарастало, и Соня, чтобы избавиться от этого чувства, позвонила бабушке.

– Бабулечка, привет! Я сегодня поздно приеду, – проговорила она.

– Привет, девочка моя, – в трубке послышался голос Антонины Павловны. – Что-то случилось? У тебя все в порядке? – взволнованно спросила бабушка.

– Не волнуйся, все в порядке, – скорее для себя, чем для бабушки проговорила Соня. – Все в порядке, просто я опоздала на электричку, теперь жду следующую. Ты не жди меня. Ложись спать.

– Да как же тут уснешь, если тебя дома нет, – призналась бабушка.

– Тогда до встречи, – сказала Соня и отключилась.

Не помогло: тревога росла и ширилась, а теперь на смену ей пришло раздражение и гнев. Такова двойственная природа всех переживаний, чей корень страх. Чтобы отвлечься от этого состояния, она стала разглядывать людей. Первым ее внимание привлек мужчина лет сорока крепкого телосложения и в спортивной одежде. Он стоял чуть поодаль и что-то рассматривал на экране телефона. Потом его мобильник издал противный звук, такой же стоял у Сони на будильнике, и мужчина начал что-то объяснять своему невидимому собеседнику, активно жестикулируя. Соня уже не слушала его, ее внимание переключилось на другой объект – мужчину средних лет, худощавого, долговязого. В руках он держал портфель и тубус. Этот, наверное, инженер или художник. Хотя, судя по его дорогому пальто и хорошей кожаной обуви, неплохо зарабатывающий инженер. Художники столько не получают, если только они не Герхарды Рихтеры, мазню которого – не мазню, конечно, а абстракцию, – продали почти за пятьдесят миллионов долларов.

Тут на перрон выплыла тетка, неопределенного возраста и неопрятного вида с большими пакетами, из которых выглядывала колбаса, банка растворимого кофе и макароны. Соня тут же почувствовала урчание в животе – от бутика с колбаской она бы сейчас не отказалась. Тетка тащила пакеты, периодически останавливалась и отдыхала. «Как же она их сюда доперла?» – подумала Соня. Из-под сбившейся теткиной шапки торчал локон гидроперитных волос, а яркий макияж соответствовал стилю «боевой раскрас индейца».

На соседней лавочке сидела худощавая женщина, выглядевшая бестелесно и бесцветно. Она не двигалась и, казалось, даже не моргала. «Какая несчастная женщина, – подумала Соня, – у нее, наверное, что-то случилось… или, может, она больна».

Женщина, одетая в элегантное серое пальто, модный берет и высокие сапоги-трубы на плоской подошве, небрежно придерживала кожаную сумку, из которой торчал уголок книги или тетради.

– Пригородный поезд «Санкт-Петербург – Новореченск» прибывает на первый путь. Будьте внимательны и осторожны! – раздался безучастный голос из динамика.

Вдалеке послышался гул электрички и показался большой желтый фонарь. Крупные снежинки летели на его теплый свет, создавая ощущения сказки.

Соня на мгновение погрузилась в детские воспоминания. Вот она с бабушкой возвращается из детского сада. К дому ведет узкая заснеженная тропинка, по краям которой установлено освещение. Уже достаточно темно, и в конусе света фонарей снежинки кружатся в магическом танце, увлекая за собой в сказочную страну маленькую девочку Сонечку… И вот теперь той девочке уже двадцать пять лет, а она до сих пор помнит то завораживающее чувство.

Поезд медленно подъезжал к перрону. Соня зашла в старый, обшарпанный вагон с характерным запахом свежеокрашенных лавок, жареных чебуреков из привокзального кафе-бистро, застарелого перегара и расположилась возле окна. В вагоне назойливо мигал свет. Девушка достала томик братьев Стругацких, осмотрела переплет с обеих сторон, полистала страницы, лишь на мгновение задержав внимание на одной из них, и закрыла книгу. Удушливая теплота электрички разморила. Соня ослабила шарф, расстегнула куртку и задремала.

– Новореченск! – громкое объявления конечной станции пробудило ее от сна. Электричка медленно покачнулась и остановилась.

Вместе с остальными пассажирами она вышла на перрон. Старый заброшенный вокзал в окружении заснеженных лесов выглядел мрачно и безжизненно, он был словно погружен в свои мысли. Пассажиры электрички, их, кроме Сони, было четверо, с недоумением и испугом смотрели по сторонам. Царила тишина – глухая и зловещая, от которой вниз по позвоночнику пробежал холодок. Вокруг не было ни души. Снег медленно падал на землю, укутывая пушистым одеялом.

Пассажиры подошли к вокзалу. Двери были закрыты, окна заколочены. Не было видно ни людей, ни собак, ни машин. Только изредка гудел ветер, гуляющий в пустых коридорах и залах вокзала.

Первым заговорил мужчина в спортивной одежде и смешной шапке с помпоном, от этого он напоминал добродушного персонажа из детских сказок:

– Ребята, вам не кажется, что здесь что-то не то? Сегодня утром все выглядело по-другому, да и вчера тоже… Я каждый день с этой платформы езжу в город на работу – и ответственно могу заявить, что это место совсем не то, что я каждый день на протяжении нескольких лет видел. Или это чья-то злая шутка, или я сплю…

– Тогда мы все видим один и тот же сон, – ответила тетка с пакетами, – Я тоже живу в Новореченске уже много лет – и не понимаю, что тут случилось, – она замолчала, разглядывая обстановку.

– Давайте зайдем внутрь вокзала, может, это прояснит ситуацию, – предложил инженер или художник.

Кое-как справившись с входной дверью, они оказались внутри. Ситуация не прояснилась, только еще больше запуталась: вокзал и внутри выглядел совсем не таким, каким он был этим утром. Вдоль стен стояли скамейки, на полу валялись старые газеты. Стены украшали фотографии пассажиров и работников станции. Снимки были словно из другого времени. В углу находилась печка. Хотя, может, это был камин. Возле печи лежала связка дров и кипы старых пожелтевших газет и журналов.

– Уж лучше бы нам вернуться назад… – боязливо проговорила тетка с продуктами. Она взяла две огромные сумки и направилась к выходу, – пожалуй, пойду на перрон, может, пройдет электричка. Уж очень домой хочется.

– Давайте будем благоразумны, – менторским тоном произнес инженер-художник. – На улице темно и холодно, легко потеряться и замерзнуть. Мы все хотим домой, но так рисковать – это верх безумия! Подождем до утра, а там решим, что нам делать.

От мужчины в дорогом пальто веяло не только хорошим парфюмом, но и уверенностью, силой и могуществом. Взгляд его серых глаз с металлическим отблеском проникал внутрь, и хотелось ему подчиниться. Тетка с сумками послушно прошла в центр зала и села на деревянную лавку.

Время здесь будто остановилось. Не было ни людей, ни поездов, ни шума города, только тишина и покой, темные углы и пустые залы.

Серые стены вокзала, изнутри покрытые инеем, казались еще более холодными и неприветливыми. Зима придавала этому месту какую-то зловещую таинственность.

– Что же теперь нам делать? – нервно произнесла Соня. Теперь она точно не встретится с Ленкой и не пересадит цветок. Еще и бабушка будет волноваться. Вот досада…

– Начнем со знакомства, – сказал мужчина спортивного телосложения. – Меня зовут Стас.

– Соня, – произнесла Соня тонким голоском, чувствуя, что еще немного, и у нее начнется истерика с припадком.

– Я Николай, – представился инженер-художник.

– Татьяна… – безучастно сказала странная на вид женщина лет сорока пяти.

– Маргарита, – процедила сквозь губу тетка с сумками. Весь ее вид кричал о недовольстве происходящими событиями. Ее маленькие глазки выражали претензию к участникам поездки, будто они были виноваты во всем.

– Ну что ж, уже почти полночь, и у нас пока нет понимания, где мы находимся, – резюмировал Стас. – Предлагаю растопить печь, чтобы хотя бы было тепло и светло.

Путники с недоверием смотрели то на Стаса, то на печку.

– Это какое-то древнее сооружение… – Николай посмотрел на печь, – ты сможешь ее разжечь?

– У моей прабабки в Зеленогорске что-то похожее было, – оптимистично заявил Стас, – думаю, справлюсь.

Пока Стас возился с камином, периодически нецензурно бранясь, Соня разглядывала фотографии, украшающие стены. Она внимательно всматривалась в лица людей, потом отходила от изображения и снова возвращалась, будто пыталась найти хоть какую-то зацепку.

– Ни одного знакомого лица! Я в Новореченске живу с рождения, городок маленький, все друг друга знают. Эти люди мне однозначно незнакомы, – Соня еще раз прошлась взглядом по фотографиям, шумно вздохнула и села на лавочку рядом с Маргаритой. Николай стоял возле окна и пытался что-то увидеть в темноте, но тщетно. Ни свет луны, ни уличные фонари не освещали это странное место.

– Мда… Соня, а вы уверены, что мы приехали именно в тот город, в котором вы живете? – прищурив левый глаз, спросил Николай.

От его вопроса Соня похолодела.

– Вокзал внешне похож на тот, что в Новореченске, – с сомнением ответила девушка, – а в остальном я не уверена.

Маргарита, заметив, как побледнела Соня, достала из пакета печенье «Сахарное» и протянула ей:

– На, ешь, а то ненароком в обморок грохнешься.

– Пришло в ваш дом тепло и свет! – Стас разжег печь.

Треск поленьев и отблески пламени на мгновение помогли забыть о том, что произошло, и не думать о том, что, возможно, еще произойдет.

– Уже почти двенадцать. Ночью идти куда-то – дело бессмысленное, заблудимся, да наживем проблем на пятую точку, – со знанием дела сказал Николай, – придется здесь заночевать.

– Мда… перспектива так себе, но я с тобой полностью согласен. Нужно соорудить спальные места. – Стас задумчиво посмотрел по сторонам. – Можно спать на лавках, постелив на них старые вещи, а укрываться своими куртками.

Он развел руками, давая понять, что других идей у него нет.

– Это вокзал… возможно, что здесь есть помещения вроде медпункта, там должна быть кушетка или комната матери и ребенка, там могут быть кровати, – с надеждой произнесла Софья. – Когда я маленькая была, мы с бабушкой отдыхали в такой комнате.

– Да какая комната матери и ребенка, оглядись, мы на отшибе цивилизации, – с усмешкой сказал Стас.

4. Первое ноября

Рано утром, когда еще свет не вступил в свои права, горе-путешественники проснулись от запаха съестного. Это Стас пытался разогреть в печи купленные накануне оладьи.

– Я живу один, покупаю в столовой уже готовую еду, – пожал плечами Стас и приветливо улыбнулся. – Представляю вашему вниманию резиновые оладьи, вчерашний кефир и шоколад. А еще, пока вы дрыхли, я обошел владения и нашел воду, относительно чистую, немного дровишек и вот этот котелок, – Стас показал чугунную посудину, покрытую копотью. – Вместо утреннего и бодрящего кофе – горячая вода из котелка, – Стас снова широко улыбнулся. – Я уже изволил выкушать чашечку, извольте и вы, господа. Да, кстати, Маргарита, все хотел спросить, а что у вас в пакетах – случаем, не продукты ли?

Стас бесцеремонно полез по сумкам.

– Я за эти продукты почти десять тыщ заплатила, не собираюсь вас кормить! – завизжала Марго.

– Я вам дам двадцать тыщ за все ваши покупки, – на ее манер ответил Николай, доставая из кармана пальто туго набитый бумажник. – Вот, держите, – он протянул ей четыре пятитысячных купюры.

– Продано, – резюмировал Стас и с еще большим рвением стал рыться в пакетах.