Полная версия
Поиск себя в эпоху симулякров: философия, оккультизм и духовность в мире постмодерна
Дао Мяо
Поиск себя в эпоху симулякров: философия, оккультизм и духовность в мире постмодерна
Аннотация:
Эта книга вскрывает неприятную правду: стремление к духовности в эпоху постмодерна чаще ведёт не к пробуждению, а к хорошо оформленному сну и служению тёмным силам. Просветление превращено в бренд, эзотерика – в комфортабельное служение сансаре, а самопознание – в шоу для внутреннего зрителя. Автор соединяет гностицизм, философию, искусство, буддизм, даосизм, психологию, мифологию, оккультизм и метафизику в текст, который не объясняет, а раздевает. Маски слетают, просветление трещит по швам, и даже ты, читатель, внезапно сможешь заметить, что всю жизнь продавал себе свой собственный образ.
Это не путеводитель по просветлению – это карта минного поля, где каждая мина – твоя иллюзия. Здесь симулякры разоблачаются, эзотерика обнажается, а путь к истине проходит через иронию, боль и отказ от поверхностного счастья. Книга вскрывает общество потребления, разоблачает духовность как товар и приглашает к подлинному самопознанию. Если после прочтения станет больно, значит, ты всё прочёл правильно. Значит, для тебя есть шанс. Но готов ли ты быть тем, кто узнаёт правду, а не тем, кто верит в неё?
Книга создана на основе телеграмных постов, поэтому связность между главами хромает и может встречаться телеграмный стиль, но после прочтения у тебя всё равно сложится целостная картина.
0. Игра
Познай свой истинный путь и следуй ему, таков весь закон.
Жизнь – это лабиринт, множество ходов ведут в никуда.
Чтобы найти свой путь – погрузись в тёмные недра своей души.
Твоя путеводная звезда в собственной тьме – любовь.
Совершеннейший путь – это когда ты идешь и не преследуешь ни добрый, ни злой умысел.
Путь – это игра.
Игра – это наивысший метод познания реальности и раскрытие тайны своей души.
1. Кризис современности или эпоха постмодерна
Постмодерн – что это и с чем его едят? (непубличная глава из LILA-11)
Мы живём в эпоху постмодерна, но чтобы её понять, нужно разъяснить предыдущие времена. Премодерн – это эпоха традиционного, до-современного общества, до 14 века. Мир воспринимается как целостный, пронизанный божественным порядком. Реальность понимается не как механическая система, а как живое, осмысленное пространство, где всё имеет священный смысл. Общество и мироздание устроены иерархически: боги, цари, жрецы, воины, торговцы, ремесленники, крестьяне, рабочие – каждый занимает своё место в естественном порядке вещей. Этот строй освящён традицией и воспринимается как единственно возможный. Познание мира происходит через миф и символ, а не через рациональный анализ. История и природа понимаются через архетипические сюжеты (циклы, герои, божественные вмешательства), а не через линейный прогресс. Человек не противопоставлен природе, а является её частью. Земля, животные, стихии – всё одушевлено и связано в едином порядке. Знание передаётся через традицию, обычай и устные предания, а не через абстрактные теории. Прошлое ценнее будущего, и изменения воспринимается скорее, как отклонения от нормы, чем как развитие. Авторитет древности (предков, священных текстов, классиков) непререкаем. Религия, политика и наука не разделены, как в Новое время, а образуют единую систему. Личность не мыслит себя вне коллектива (рода, племени, касты, общины). Индивидуальная свобода в современном понимании отсутствует, так как человек реализует себя через принадлежность к целому.
Премодерн – это мир, где человек живёт в согласии с космическим порядком, где миф и ритуал важнее рационального расчёта, а традиция определяет смысл существования. В его рамках даже сама мысль о прогрессе или критике основ выглядит чуждой и кощунственной. Выход из этой парадигмы начинается с Модерна – эпохи рационализма, науки и секуляризации.
Модерн – это эпоха радикального разрыва с традиционным миром. Он основан на вере в могущество человеческого разума, идее безграничного прогресса и освобождении от сакральных догм. Мир больше не воспринимается как божественный порядок, а как механическая система, подчиняющаяся универсальным законам природы. Разум становится главным инструментом познания, религия оттесняется наукой, а миф заменяется логикой. История больше не циклична – она движется вперед к лучшему будущему. Технические открытия, социальные реформы и научные революции изменяют мир, разрушая традиционные устои. Ценность отдельной личности становится выше коллективных традиций. Появляются идеи свободы, автономии индивида и демократии. Общество больше не строится на сословных иерархиях, а на гражданском равенстве и правовом государстве. Наука разоблачает религию и показывает её несостоятельность. Технический контроль над природой приводит к индустриализации, урбанизации и глобальному преобразованию среды. Религия, политика, искусство и наука больше не слиты воедино, а разделяются. Государство становится светским, искусство – автономным, экономика – рыночной. Ничто не принимается на веру – всё подвергается сомнению и пересмотру. Революции (научные, промышленные, политические) разрушают старый порядок, заменяя его новыми идеалами – свободой, равенством, эффективностью. Западная модель (демократия, капитализм, права человека) провозглашается универсальной. Европейская цивилизация распространяет свои ценности по всему миру через колониализм, торговлю и просвещение.
Модерн – это торжество Разума, разрыв с мифами прошлого и вера в то, что человечество через науку, технику и свободу сможет построить совершенный мир. Однако к концу XX века эта парадигма сталкивается с кризисом: экологические катастрофы, мировые войны, тоталитарные системы и разочарование в прогрессе приводят к появлению Постмодерна.
Человек верил в прогресс, в науку, в великие идеи, а потом оказалось, что прогресс – это просто новый айфон, наука – это корпорации, а великие идеи – рекламные слоганы. Раньше были "большие истории" (нарративы), объясняющие всё: христианство (мир создан Богом), марксизм (общество движется от пещерного коммунизма к научному), наука (технический прогресс упросит жизнь человека и тогда заживём). Постмодернизм заявил: это не правда, больших историй больше нет, только сторис. Информационный вакуум заняли TikТok-тренды и корпоративные мифы вроде "Миссии Apple". В мире больше нет главного сюжета, есть только бесконечные спин-оффы и ремиксы.
Каждое слово – это не дверь к смыслу, а дверь в другую дверь. Мы воспринимаем мир не напрямую, а через призму языковых конструкций: мифов, историй, научных теорий, социальных норм и даже внутреннего монолога. Всё, что мы называем реальным – это коллективно согласованный текст, постоянно редактируемый культурой. Личность – это история, которую мы рассказываем о себе. Истина – это дискурс, который доминирует в данный момент. Человеческое существование – это бесконечное чтение и письмо. Мы интерпретируем тексты других (жесты, законы, искусство) и сами становимся текстами для чужих прочтений. Реальность не дана нам – она рассказывается и пересказывается.
В постмодерне все смыслы смешались, ибо слова утратили былые значения. Пытаться найти истину в тексте – всё равно что искать душу в кукле Барби, точнее в её соцсетях. Слово "демократия" в устах политика, школьного учебника и пьяного соседа – это три разных метавселенных. Всякий текст – это поле битвы интерпретаций. Зайди в интернет, чтобы убедиться в этом. Реальность – это текст, но люди утратили способность понимать истинные значения слов. Люди не хотят правды – они хотят её яркого представления. Им подавай эффект, а не суть. Вот ты смотришь на рекламный щит, где улыбается модель с гамбургером, и ты веришь, что гамбургер вкусный, даже если он сделан из переработанных NFT. Кстати об NFT – это, как утверждают в интернете, подтверждение владения каким-либо оригинальным цифровым объектом (картинка, видео, аудио, предметы из видеоигры). NFT – это цифровой сертификат с подписью блокчейна о том, что ты владеешь ценностью без ценности. Ты купил патент на улыбку модели с бургером с билборда, но не саму улыбку. Гамбургер из рекламы вкусен, потому что ты веришь в бренд. NFT стоит денег, потому что все договорились, что он чего-то стоит. Что такое гамбургер? Ты откусываешь и жуешь не мясо, а обещание счастья, выданное под залог твоей веры в систему. Сейчас ты читаешь этот текст, жрёшь очередной цифровой бургер и думаешь, что NFT прошли тебя стороной. Но ты просто очередная транзакция в чьем-то большом алгоритме. Не уловил игру смыслов? А её и не было, ибо смысла нет, есть только симулякр – знак, который больше не отсылает к реальности, потому что сам стал новой реальностью. Симулякры повсюду: в новостях, политике, религии, науке, ленте твоей соцсети. Вся жизнь гиперреальность, потому что контент теперь реальней реальности.
В постмодерне ничто не истинно, значит всё истинно. Знание раздроблено, фрагментировано, нарезано на мелкие кусочки, и каждый готовит себе блюдо истины по вкусу. Из буддизма вычеркиваем богов, добавляем таро, марксизм и вино, ходим на работу в большую капиталистическую корпорацию, например, Гугл, участвуем в анонимном сборе данных, а потом продаем их, между делом выставляем прекрасный отдых на одном из пляжей сансары. Никаких противоречий в этом не замечают, ведь противоречие – это не баг, а фича. Никто не ищет цельную картину мира – потому что цельность пахнет авторитаризмом. Вместо неё калейдоскоп, в котором каждая грань говорит: "Ты прав, и он прав, и тот чувак с TikTok тоже". Что заходит, то и истина. Мудрость превратилась в формат: парадоксальный тезис, стильный фрейм, несколько слов, которые можно напечатать красивым шрифтом, чтобы вместилось в сторис. Всё. Метафизика завершена. Ты медитируешь утром, чтобы быть в моменте, а вечером смотришь YouTube на скорости ×2, потому что жизнь коротка. В перерывах между зум-звонками читаешь про отрешение от мира. Всё это не вызывает когнитивного диссонанса, потому что сам диссонанс часть ландшафта.
Истина перестала быть чем-то серьезным. Наступило веселенькое времечко. Ирония раньше была инструментом разоблачения глупости, лицемерия, абсурда. Теперь есть только постирония, и теперь это стиль жизни. Человек говорит глупость с таким лицом, будто он гений. Или наоборот. Кто-то постит мем, высмеивающий рекламную фальшь, и в то же время рекламирует новый эксклюзивный продукт. Постирония – это когда ты шутишь, но на самом деле исповедуешься, и не священнику, а Алисе из Яндекса. Просто уже стыдно быть искренним напрямую – вдруг не поймут. А если поймут – будет ещё хуже. Поэтому ты прячешь свою душу под слоем постиронии.
В постмодерне всё уже сказано, поэтому возможны только цитаты и коллажи из них. Ты просто берёшь то, что оставили предыдущие эпохи, и собираешь свой конструктор. Можешь сделать философию из Матрицы и Симпсонов. Или объяснить метафизику через рэп и Тарковского. Никто не скажет, что нельзя – потому что уже никто не знает, что можно. Ты не говоришь чужими словами, это чужие мысли похожи на твои. Цитатность – это когда твоя жизнь ощущается как монтаж: немного Ницше, немного Будды, немного сторис от блогера, у которого идеальная кухня и хроническая тревожность. Ты не живёшь – ты цитируешь чужой опыт, надеясь на подлинность через чужую форму.
В постмодерне мышление стало ризомным – как подземные корешки у сорняков, которые растут в разные стороны: непредсказуемо, хаотично, без начала и конца. Каждая точка в ризоме может быть соединена с любой другой. Нет центра, нет приоритета, нет главного. Знание – это паутина. Ты влетаешь в неё, как муха, и не знаешь, где начало мысли, а где уже реклама пиццы. В ризоме всё связано – но не линейно. Открыл статью о метамодерне, читаешь комменты, уходишь на ютуб, внезапно смотришь видео про духовность в покемонах, и БАЦ – инсайт. Или иллюзия инсайта, что в постмодерне тоже норм. Мышление больше не вертикально, а горизонтально и фрагментарно. Ты не анализируешь – ты сканируешь информацию. Не выводишь логический вывод – ты лайкаешь пост, который "вроде как попал".
Энди Уорхол не рисовал банку супа – он намекал: суп стал искусством, потому что всё может быть искусством, если ты поставишь рядом слово "арт". Современные инсталляции делают из пустоты концепт, из мусора – манифест, из света – метафору. "Ты должен это почувствовать" – говорят они, и ты киваешь, потому что не хочешь показаться лохом.
Архитектура постмодерна – это когда фасад здания в виде греческого храма, а внутри торговый центр с макдональдсом. Постмодерн любит эклектику: колонны + неон + кирпич + винтаж + ощущение, что архитектор был под чем-то, но с дипломом.
У постмодерна есть свой верховный бог – это макаронный монстр, точнее это мем. Мем – это идеальная форма постмодерна. Он короткий, ироничный, цитатный, быстро распространяется и умирает.
Мы больше не живём в обществе, мы живём в спектакле. Каждый человек актёр, каждый день перформанс, и даже твоя искренность часть бренда. Тебе грустно? Запости сторис. Ты влюбился? Объяви это в TikTok. У тебя инсайт? Подай его, как продающий заголовок: "Я медитировал 7 дней в одиночестве, и вот, что произошло…"
Спектакль съел подлинность. Не быть – а казаться. Не думать – а ретранслировать. Не проживать – а снимать. Постмодерн не просто сделал искусство из банального. Он сделал товар из самого человека. Твоя личность – это уже не глубинное Я, а профиль: набор характеристик, настроек, фишек и предпочтений, пригодных для демонстрации. Этика тоже стала интерфейсом. Ты не просто добрый – ты за разумное потребление, против буллинга и веган в духе дхармы. Добро теперь оформляется в PDF с лозунгами и дизайном, пригодным для печати на экосумке. Мир теперь не делится на добро и зло – он делится на то, что вирально, и то, что нет.
Искать Бога теперь можно в йога-центре с капучино без кофеина. Постмодерн не отменяет религию – он её кастомизирует. Ты можешь быть буддистом, но без отречения, или христианином, но на фрилансе. Главное – чтобы оно было "про тебя" и "с любовью к себе". Всё сакральное становится частью лайфстайла. Пост – это теперь detox. Смирение – это режим "не беспокоить".
Постмодерн говорит: нет истины, нет центра, нет подлинного я. Только маски, интерфейсы и косплей. Но возникает вопрос: если всё игра, то кто играет? Кто сидит за пультом твоей идентичности, выбирая аватары, темы, убеждения? Люди начинают чувствовать усталость. От иронии, от фрагментации, от бесконечной самопрезентации. Возникает тяга к подлинности, к чему-то, что настоящее не потому, что сказали, а потому что чувствуется.
В постмодерне нет ответа на вопрос "Зачем?". Только "Почему бы и нет?". Это удобно. Это даже весело. Но в какой-то момент человек просыпается, смотрит на свой глянцевый аватар и понимает, что он вообще не знает, кто он.
Мы живём в мире, где всё уже было. Где каждый символ – это ремикс. Где каждый жест – это отсылка. Где каждое слово – это фрагмент чужого текста, на который поставили новый хэштег. Мир постмодерна– это гиперрынок смыслов, где ничто не стоит дольше, чем мем держится на тренде.
И в этом – и проклятие, и свобода.
Мы можем быть кем угодно. Но так легко потерять того, кто вообще задавал вопрос. Мы можем говорить на любом языке. Но часто забываем, зачем вообще начали разговор. Мы смеёмся над всем, и иногда не замечаем, что просто боимся заплакать.
Постмодерн дал нам зеркало, в котором отражается не лицо, а набор фильтров. Он отучил нас верить, но и освободил от догм. Он разрушил великие нарративы, но и дал нам возможность собрать свои собственные. Пусть из обрывков, пусть на коленке, пусть без гарантии подлинности, но всё равно наши.
Может быть, в этом и есть истина постмодерна. Он не отрицает смыслов – он просто говорит, что их нужно искать не на небесах, не в готовых системах, а в себе. Даже если этот "себя" всего лишь очередной симулякр, за которым пустота. Пустота – это тишина перед словом. Это страница перед текстом.
Но будь осторожен в восстании против постмодерна. Когда-то бунт был криком души, актом отчаяния. Сегодня – это стиль. Бунт – это линейка одежды, NFT-серия, подкаст о внутреннем протесте, съёмка в ч/б на фоне разрушенной электростанции. Эстетика анархии зафиксирована в Pinterest, вдохновляет дизайнеров, продаёт одежду.
Мы живём в мире, где даже отказ от системы стал частью системы. Любой протест мгновенно превращается в жанр. Виртуальный кулак можно поставить на аватар, не рискуя ни одним реальным пальцем. Ты против корпораций? Отлично. Вот тебе капсульная коллекция одежды с лозунгами против корпораций. Купи, носи, будь свободен – за 99$. Ты за свободу слова? Пиши посты, но помни: алгоритм лучше знает сколько слов – это слишком. Ты хочешь разрушить систему? Окей, загрузи приложение, оформи подписку, и система предоставит тебе доступ к бунту в Full HD.
И всё это работает. Никто не дергается. Никто не удивлён. Потому что сопротивление стало формой участия. Потому что даже отрицание теперь в рамках спектакля.
Хочешь понять правду постмодерна? Посмотри на его искусство.
В постмодернистской литературе автор – это не гений, а шут. Герой – не личность, а функция передачи нужных слов. Сюжет – не развитие, а игра с ожиданиями читателя. Ирония тут не просто средство – это основной строительный материал. Даже сейчас ты читаешь книгу, в которой заявлено, что героем можешь стать ты и даже самим автором. Улавливаешь степень метаироинии? Борхес пишет лабиринты, в которых читатель теряет ориентацию. Пинчон создаёт романы, в которых ты не уверен, что вообще читаешь роман. Умберто Эко – профессор, замаскированный под шутника, который одновременно смеётся над смыслами и выстраивает их, как сложную фреску из шуток, цитат и философии. Это литература, которая читает саму себя. Она не хочет погрузить в мир – она хочет, чтобы ты понял: никакого мира нет, есть только текст.
Кино постмодерна – это когда у героя в середине сюжета начинается флешбек, который оказывается трейлером к другому фильму, который снял его брат-близнец в параллельной реальности. Квентин Тарантино в "Криминальном чтиве" не просто рассказывает историю – он срывает монтажную логику, подаёт насилие как поп-арт и диалоги как стендап. Дэвид Линч – это шаман постмодернизма, он не объясняет, он погружает. Ты не смотришь "Малхолланд Драйв" – ты в нём растворяешься, как сахар в кислоте. Ларс фон Триер – грубый и честный, он снимает кино, которое осознаёт собственную жестокость, и с удовольствием наблюдает, как зритель корчится от дискомфорта.
Почему важно понимать постмодерн
Постмодерн – это современное состояние культуры. Представьте себе человека, который не знает, что такое фейк-ньюс. Что он будет делать? – верить всем новостям. Но фейк-ньюс это попсовое эхо понятия симулякров, а большинство даже не знает, что это такое. А есть ещё смерть автора, ризома, деконструкция, желающие машины, постирония. Без понимания этих категорий современной культуры нет понимания, где ты живёшь, точнее есть иллюзия понимания, как у человека, что не знает, что такое фейк-ньюс – в итоге живёт в фейковой реальности.
Бодрийяр показал: мы больше не имеем дело с реальностью как таковой. Мы имеем дело с симулякрами – знаками, которые не отсылают к реальному, а отсылают друг к другу. Люди покупают не вещь, а глянцевую метафору. Думаешь это касается дорогих брендов? Это касается даже твоего стирального порошка!
Смерть автора, провозглашённая Бартом, не значит, что книги пишутся сами. Это значит, что смысл создаётся не там, где мы привыкли его искать – не у творца, а у читателя. В постмодерне нет окончательной версии текста, фильма, события. Всё открытое произведение. В мире, где правда больше не определяется сверху (религией, государством, наукой), каждый вынужден стать автором своей интерпретации. Но если ты этого не делаешь – кто-то сделает это за тебя. Но тут есть тонкий нюанс, а как ты понимаешь, что автор твоей интерпретации это именно ты? Ведь ты давно умер как автор, если вообще жил.
Деконструкция – это не разрушение, а вскрытие. Жак Деррида не предлагал хаос, он показывал: в любом тексте, в любой мысли есть внутренние противоречия, расщепления. И если ты не видишь, где твоя мысль трещит, значит, трещит уже не она, а ты сам. Деконструкция – это навык выживания в мире, где всё полно слоёв, цитат, аллюзий и смыслов, которые мимикрируют под истину.
Постирония – это когда мем говорит больше, чем аналитическая статья. Чтобы действительно понимать этот мир нужно быть мемологом. Не шаришь в мемах – не шаришь в жизни.
Традиционное мышление – это дерево. Есть корень, из него растёт ствол, потом ветви, потом листья. Всё подчинено иерархии и происхождению: одни идеи производные других, всё развивается от центра к периферии, от причины к следствию. Но Дельёз и Гваттари предложили другую модель – ризому. Ризома – это корневая система без центра и без начала. Она может соединяться в любом месте с чем угодно, распространяться, обрываться, снова возникать в другом месте. У большинства людей это отражается в каше голове, они не замечают калейдоскопа своих мнений, но их манят красивые узоры своего мировоззрения, которое ничего более, как забавная картинка, к реальности ничего не имеющая. Но к ризоме можно подойти осознанно, осознанно ломая границы, связывая то, что раньше связывать было богохульством и вставая на такую точку зрения, где поистине открываются невероятные красоты вселенной.
Приколы про матрицу выше – типичная постмодернисткая приколюха с двойным дном. Начали с просмотров на ютубе, связали с матрицей, закончили биткоином. Бумеры и старшие миллениалы с трудом поймут в этом приколе серьёзный смысл, точнее спроецируют свой калейдоскоп. Но вот зумеры умеют в постиронию, даже не зная такого термина. Но понимание терминов позволяет поднять свой уровень владения культурой. Хотя есть зумеры чей психологический возраст равен бумерам.
Так что не знать постмодерн – это быть не субъектом, а объектом. Быть потребителем знаков, чужих смыслов, навязанных идентичностей. Ты можешь сколько угодно медитировать, но без понимания симулякров ты достигнешь только копии без оригинала. Понимание постмодерна – это не интеллектуальная роскошь, а экзистенциальная необходимость.
Постмодернисты раскрыли, что мы давно живём в мире Апокалипсиса, но людишки наивно верят, что это Диснейленд. Проблема усугубляется тем, что постмодернисты сложно пишут, хорошо если понял 30% их книг. Но есть решение – LILA-11 это лайтовое введение в философию постмодерна, плюс сама книга яркий представитель постмодернисткой литературы. Она не имеет привычного формата, привычной структуры повествования, там читатель может дописать за автора. LILA-11 – это ещё введение в метамодерн, но об этом как-нибудь в другом посте.
Человек • Бог • Симулякр – три парадигмы рабства
Самым главным достижением современности является освобождение личности. Философы Нового времени начали эту борьбу, а экзистенциалисты подытожили её – нынче человек вышел из сумрака животного мира, преодолел мракобесные оковы религии, и вот он творец своей судьбы, теперь его история в его руках, и эти руки хотят овладеть последним – эволюцией. Человек на пороге нового человека. И все благодаря ключевой мысли нашего времени – бога нет, а значит – мы боги. В человеке происходит самоосвобождение и самоосознание природы. Но ловцы умов используют заблуждения древности для своего господства.
Но с позиций древности главные достижения оборачиваются еще большим крахом человека, ибо личность, если вспомнить изначальный смысл, обозначает маску, которая в древности была подчинена «актеру» и выбиралась им, а значит, в действительности освободился не человек, а его маска, которая теперь не выбирается, а назначается, и человеку необходимо себя приспособить к ней. Так маска овладела своим владельцем. Если раньше игроки выбирали игру, то теперь игра выбирает игроков, и эта игра – абсурд. Раньше человек, подчинённый своим маскам, считался больным, поэтому в те времена этой проблеме оказывалось сознательное противостояние. Сейчас же наоборот, если человек подчинит себя маскам, тем социальным ролям, что ему подаются невидимыми режиссёрами, то он окажется максимально успешен, а больным будет тот, кто не справился с этой задачей, или вообще отказался от её выполнения. Поэтому для древности идейки современности – это математически точный расчет счастья для каждого. Человек расчленяется, изучается и высчитывается вдоль и поперёк, и каждый его шаг становится понятным и предсказуемым. Находятся формулы счастья, но в этой математике больше нет свободы.
Постмодерн утверждает, что современность недостаточно современна, в ней еще полны предрассудки былых эпох. И главный предрассудок – это сознание. Наше сознание подавляет наши бессознательные желания и проецирует эту структуру на общество, которое в свою очередь уже подавляет человека. Чтобы скинуть иго социума – необходимо скинуть иго сознания. Сознание есть проявление лишь некоторых возможностей, и освободившись от него и от всего остального, откроется путь ко всем возможностям, и животворящий хаос будет сотворять бесконечность космоса. За сознанием необходимо сбросить деспотизм органов. Человек эволюционировал, когда передние лапы потеряли былую функциональность и обрели новую, и потому необходимо сбросить тиранию ног, сердца, мозга, печени, глаз. И генная инженерия и кибернизация сделают своё дело. А мода на гламур, пирсинг, тату, пластические операции и прочие методы модернизации тела уже ментально подготавливают к перевоплощению в киборгов и мутантов, что будут соединены между собой глобальной виртуальной сетью. Но это паучья сеть, ибо свобода циркулирует по ту сторону экрана. И потому царство постмодерна есть царство телепузиков, где всё позволено, но ничего невозможно. Так человек совершает путь от совершенства андрогина к пародии совершенства гермафродиту-андроиду.
