Галерея смерти

Дверь была не заперта.

Внутри – запах краски, плесени и чего-то кислого. На мольберте – незаконченная копия «Юдифи» Караваджо.

«Он готовится…»

– Грошев! – крикнул Василий.

Тишина.

Ева подошла к столу. Среди тюбиков и кистей – фотографии.

Анжелика Волкова. Макар Стрельцов. Эльза Серова, Мальков…

И… её фото.

Школьное. С подписью: «Ева. Лучшая работа».

– Что за чертовщина… – прошептал Василий.

В этот момент за спиной скрипнула половица.

– Вы опоздали.

Голос был тихий, почти вежливый.

Они обернулись.

В дверях стоял Арсений Грошев.

В одной руке – кисть.

В другой – нож.

— Ева.

Грошев произнес её имя мягко, почти с нежностью, как будто они встретились на выпускном вечере, а не в гниющей мастерской, где пахло краской и смертью.

Он изменился. Когда-то он был высоким, статным, с гордой осанкой художника-академиста. Теперь его плечи ссутулились, пальцы, державшие кисть, были испачканы не только краской, но и чем-то темным, засохшим.

Кровь?

Ева не отвела взгляда.

– Ты всегда была моей лучшей ученицей.

– Прекрати.

Она не шевельнулась, но рука уже лежала на рукояти пистолета.

– Ты же видишь, да? – Грошев сделал шаг вперед, и свет из окна упал на его лицо. Глаза горели лихорадочным блеском. – Они все грешники. Как и те, кто их писал. Дега, Рубенс, Караваджо… Они воспевали разврат, продажность, ложь. А теперь… теперь я исправляю их ошибки.

Василий медленно сдвинулся в сторону, перекрывая ему путь к двери.

– Вырезать людям внутренности – это, по-твоему, исправление?

Грошев улыбнулся.

– Это искусство.

Фотография Евы на столе была не случайна.

«Лучшая работа» – так он подписал ее школьный снимок.

– Ты единственная, кто понимал. – Грошев повернулся к мольберту, проводя кистью по холсту. – Ты чувствовала линии, свет, правду… А потом бросила.

Ева сжала зубы.

– Я ушла, потому что ты начал сходить с ума.

– Нет! – Он резко обернулся, и в его глазах вспыхнула ярость. – Ты испугалась! Испугалась, что твои картины станут настоящими!

Василий бросил взгляд на Еву.

– О чем он?

Но она уже понимала.

– Ты использовал мои эскизы.

Грошев рассмеялся.

– Конечно. Твой набросок Саломеи… помнишь? Ты нарисовала ее слишком живой. И я сделал ее совершенной.

Еву стошнило.

Он убивал по ее рисункам.

**

Грошев медленно приближался, его губы кривились в безумной улыбке. Кисть в одной руке была перепачкана красками, нож в другой влажно поблёскивал в тусклом свете.

– Ты всегда была особенной, Ева. Твоё видение… оно было таким чистым, таким настоящим.

Василий вскинул пистолет, но Ева остановила его движением руки.

– Не здесь. Не сейчас, – прошептала она. – Он хочет представления.

Грошев рассмеялся, звук эхом отразился от стен мастерской.

– Да, девочка моя. Искусство требует жертв. И сегодня ты станешь частью моей последней картины.

Он сделал резкий выпад, но Ева была быстрее. Пистолет в её руке дважды кашлянул, и Грошев повалился на пол, его тело окрасило холст, над которым он работал.

Ева подошла ближе, глядя на незаконченную картину. «Юдифь и Олоферн». Теперь она поняла всё.

– Искусство не в крови, – прошептала она, стирая последние мазки с холста. – Оно в правде.

В этот момент мастерская начала наполняться людьми – следственная группа, эксперты, медики. Но Ева не смотрела на них. Её взгляд был прикован к холсту, который навсегда останется незавершённым.

Позже, сидя в кабинете и глядя на фотографии с места преступления, Ева поняла, что они победили. Но победа эта была горькой. Потому что искусство, которое Грошев пытался создать, было построено на крови и страданиях.

А настоящее искусство живёт в сердцах тех, кто способен видеть красоту без боли.

Ева закрыла папку с делом. На последней странице была приписка: «Художник мёртв. Галерея закрыта навсегда».

Но она знала, что где-то там, в темноте, ещё много таких же безумцев, готовых превратить искусство в орудие убийства. И её работа только начинается.

В окно кабинета пробивался серый свет осеннего дня. Ева посмотрела на него и подумала о том, сколько ещё жертв могло быть спасено, если бы они нашли Грошева раньше.

Но прошлое не изменить. Можно только двигаться вперёд, защищая живых от мёртвых идей.

И в этом была своя правда. Правда, написанная не кровью, а жизнью.

Душегуб

Крохотное окошко, забранное толстой решёткой, в тюремной камере, из которого видно клочок серого неба. Камера-одиночка для зверя. Его поместили сюда не потому, что он опасен для других заключённых, а только потому, что хотели, чтобы он дожил до суда.

Худой старик с опухшим лицом и слезящимися глазами лежал без движения на нарах. С большим трудом повернул голову и увидел их… Дети стояли вокруг его койки и пристально, не отрывая взгляда, смотрели. От их взгляда буквально кровь стыла в жилах. Он ведь знал их всех. А ещё он знал, что они все мертвы.

Мертвы…

А их палачом был он…

Они тянули к нему руки, страшные и холодные. Он не выдержал, хотел закричать, но вышло лишь мычание. После инсульта, случившегося с ним после задержания, у него нарушилась речь и частично парализовало. В больнице его подлечили и вернули в камеру.

И вот теперь пришли они… за ним. В камере стоял резкий неприятный запах испражнений и пота, смешанный с запахом разложения. Агония была тихой…

Нашли его лишь утром: перекошенное в ужасе лицо старика и нестерпимый запах. А ещё следы ног у кровати – босые, как будто детские тёмные следы. Они исчезли через несколько часов.

***

Лиза устало потирала виски, сидя на заднем сидении машины. Выпив очередную кружку горячего кофе, женщина вернулась к работе. Она любила и ненавидела свою работу. Уже несколько дней шли дожди, затрудняя поиски и сбивая со следа собак. Сотни людей откликнулись на просьбу о помощи в поисках.

Девятилетняя Настя пропала пять дней назад, словно испарилась, как капля воды на горячей сковородке. Ребёнок вернулся домой из школы, разогрел себе обед и… пропал. На столе остались посуда с остатками еды, недопитый чай. Девочку как будто кто-то позвал с улицы через окно, и дальше – ничего.

Искали везде: в сараях, подвалах, заброшенных участках, в лесу и реке. Ничего. Несмотря на начало сентября, погода резко ухудшилась – затяжные дожди и хмурое небо сопровождали поисковиков с самого утра.

– Что думаешь? – к Лизе подошёл коллега, хмурый мужчина за сорок с трёхдневной щетиной и усталостью в глазах. Он не спал уже сутки.

– Шансов мало, думаю, мы уже ищем труп. Ночью холодно, температура опускается почти до нуля. Вряд ли она смогла бы выжить. Здесь другое.

– Думаешь, маньяк?

– Это село – маленький уютный мир для его жителей. Но за три года пятеро детей погибли насильственной смертью. Понимаешь? Это плохая статистика, а хуже всего – виновный на свободе.

– Хорошо заметает следы, скорее серия по стране.

– Вот именно. Кто знает, где этот монстр сейчас? Вдруг он на пути твоего ребёнка?

– Не пугай.

– А я и не пугаю, это всего лишь сухая статистика. Я в отдел, будут новости – звони. – Лиза пересела на водительское место и тронулась с места.

Среди деревьев мелькали яркие жилеты поисковиков, в рации то и дело слышались реплики. Она отключила рацию, включила обычное радио, чтобы тишина не была такой липкой и жуткой. Ей всё время казалось, что ей в спину кто-то смотрит, и взгляд недобрый. Это началось с момента начала поисков.

Приехав в отдел, Лиза первым делом заварила свежий чай и достала из сейфа печенье с шоколадом. На столе разложила карту и фотографии пропавших и погибших детей. В руках у неё была распечатка нераскрытых дел за последние пятнадцать лет, где жертвами были дети этого района.

Лиза почувствовала озноб – больше двадцати похожих дел. Она занималась поисками мальчика восьми лет, пропавшего чуть больше года назад в этом же селе. Его останки нашли спустя три месяца, личность устанавливали через ДНК-тест. Мужчина купил участок, заброшенный, на котором стоял полуразрушенный сарай. Там-то под мусором и нашли мальчика. Когда ребёнка искали, этот сарай обыскивали, и тела не было, то есть труп перенесли туда намного позже, и, если бы не эта случайность, останки, вероятнее всего, не нашли бы.

Пять лет назад пропала девочка-десятилетка, возвращавшаяся от бабушки с пирожками. Как в страшной сказке – пирожки нашли, а девочку нет. Её так и не нашли, только корзинку с пирожками. Тогда село замерло в ужасе, семью девочки многие знали. Мать до сих пор ждёт её.

Пять лет назад проверяли чуть ли не всё мужское население села, но совпадений не нашли. Все эти годы Лизе не давала покоя мысль, что душегуб где-то совсем рядом, у всех на виду. А ещё её мучили кошмары с того самого дня, как она занялась этим делом. Обычно она ложилась в кровать и мгновенно засыпала, проваливаясь в чёрную пустоту. А тут ей снились яркие, почти как фильмы, сны.

Во сне она не была участником, лишь наблюдала со стороны и никак не могла вмешаться. Она видела, как к детям подходит мужчина, лица не видно, только спину. В каждом сне она видела не просто картину преступления, она видела, как всё происходило.

Эти сны выматывали и пугали её.

***

Лиза ещё раз посмотрела на старинный особняк, в котором расположилась клиника неврологии. Здесь работала её школьная подруга, у которой была отличная репутация хорошего врача. Следователь позвонила подруге в надежде на совет, что ей пить из лекарств, чтобы купировать эти сны, ведь они явно связаны с её работой.

– Обычные проблемы много работающего человека, – сказала ей подруга после тщательного обследования. – Я выпишу тебе лекарства на курс, но с твоими снами это не поможет. Твоё подсознание что-то тебе пытается сказать, напомнить. Тебе нужен другой специалист.

– И какой же? – усмехнулась Лиза. – Уж не психиатр ли?

– Именно, грамотный спец сможет помочь. Подумай.

И Елизавета уехала «думать». Телефонный звонок вывел её из раздумий.

– Слушаю, – сказала она, включая громкую связь.

– Нашли, – голос в трубке был практически неузнаваем, но это был её коллега Влад. – Тебе стоит приехать.

Лиза сжала руль с такой силой, что побелели пальцы. На секунду прикрыв глаза, она мысленно вспомнила пропавшую девочку. «Нашли. Не живую. Она снова проиграла».

На окраине села собралась толпа местных жителей, яркие мигалки полицейских машин озаряли сумерки. Тишина оглушала, кажется, весь мир замер в ужасе.

Следователь припарковала машину, нашла глазами коллегу и поспешила к нему. Влад молча кивнул в знак приветствия, и они вместе прошли к месту преступления. Полуразрушенный старый дом, в котором нестерпимо воняло, двери держались на одной петле, окон не было. Они вошли внутрь, посередине – подпол с открытой дверцей. Лиза машинально фиксировала детали и мелочи.

А в подполе среди битого стекла, в углу лежала пропавшая девочка. Прикрытая тряпьём и фанерой, до ужаса обезображена. Лиза на минуту замерла, не в силах сдвинуться с места.

– Нашёл собачник. У мужика псина породистая, производитель, ест по часам даже. Живёт в доме, не на цепи, конечно. Каждый день много гуляют по окрестностям. Пёс сорвался с поводка, почуяв труп. Мужик за собакой, пёс лапами с остервенением драл дверцу. Хозяин собаки спустился вниз, почувствовал запах, собака завыла. Он, когда присмотрелся и увидел детскую ножку, торчащую из мусора, пулей вылетел оттуда и сразу вызвал нас. У собаки явно стресс, а мужик на грани запоя.

– Мужика проверили?

– Конечно, его тут даже не было когда она пропала. Мы его пока не отпускали, думал, может, ты захочешь с ним поговорить. Собака у него нервничает сильно.

– Поговорю, чуть позже. Давай осмотримся.

Лиза наблюдала за работой криминалистов, которые собирали мусор и прочие улики. Тело уже сфотографировали и осмотрели, и теперь осторожно упаковывали в чёрный мешок. Женщина почувствовала, как сжимается сердце при виде чёрного мешка.

– Все подробности будут в отчёте, скажу сразу – убили её не здесь, тело принесли значительно позже после смерти, – проговорил судмедэксперт, выбираясь из подпола вслед за телом.

– Я поняла, убили где-то в другом месте.

Лиза молча кивнула, её взгляд был прикован к чёрному мешку. В голове крутились мысли о том, как можно было упустить преступника. Сколько ещё детей может пострадать, пока они не поймают этого монстра?

– Нужно осмотреть всё вокруг, – наконец произнесла она, прерывая тяжёлое молчание. – Возможно, найдём что-то, что поможет установить, как тело попало сюда.

***

Работа продолжалась до поздней ночи, никто не уехал домой, к семье. Все понимали важность поимки преступника. Завтра он мог погубить ещё одного ребёнка.

Лиза вернулась домой ближе к утру, совершенно измотанная и опустошённая. Перед глазами до сих пор стояло искажённое горем лицо отца пропавшей девочки, а душераздирающий крик матери всё ещё звенел в ушах. Женщина боялась засыпать, страшась кошмаров, которые, как она предчувствовала, не заставят себя ждать. Проснулась она с тяжёлой головой и ещё большей усталостью.

– Всё-таки нужно попробовать сеанс, – пробормотала она, наливая себе уже третью чашку кофе.

После долгих колебаний она всё же позвонила подруге и согласилась на предложение обратиться к психиатру. Встречу назначили на полдень. Лиза нервничала, чувствуя себя неуютно, и отпросилась с работы на полдня.

– Ну что ж, приступим? – напротив Лизы сидела приятная женщина лет пятидесяти. – Процедуру я вам описала.

Елизавета кивнула. Врача звали Виктория Павловна – опытный психиатр с внушительной практикой. Узнав о проблемах Лизы и её работе, врач предложила попробовать гипноз. Возможно, в состоянии гипнотического сна Лиза сможет увидеть лицо преступника, и тогда картина наконец-то сложится. По крайней мере, в её сознании.

Лиза устроилась поудобнее в мягком кресле. Виктория Павловна сидела напротив, держа в руке кулон на длинной цепочке.

– Твоё тело расслабляется, ты погружаешься в сон… – звучал в ушах мягкий голос врача.

«Девятилетняя школьница вернулась домой после занятий и принялась разогревать обед. Окна кухни выходили на улицу. Девочка смотрела мультик и ела, когда вдруг в окно постучали. В руках у мужчины были два котёнка.

– Ой, какие милые! – девочка мгновенно забыла про мультик и обед.

– Их нужно покормить и приласкать, пока мама-кошка где-то гуляет.

– Но мне ещё уроки делать! – с разочарованием протянула девочка. – Дядь Миш, вы же маме не расскажете? Я только поиграю с котятами и сразу вернусь.

– Конечно, никому не скажу. И ты молчи. Это будет наш секрет, – хрипло произнёс мужчина.

Девочка вышла из дома и последовала за мужчиной, который нёс котят. Лиза никак не могла разглядеть его лицо – только руки и татуировку. Имя.

Мужчина свернул в переулок, девочка – за ним. Всего пятьдесят метров от дома через проулок. Дом, куда вошли мужчина и девочка, показался ей знакомым. Калитка с глухим стуком закрылась за спиной ребёнка. Мужчина резко обернулся к девочке, свет упал на его лицо, но Лиза снова не смогла его разглядеть.

– Дядь Миш, что случилось? – девочка что-то почувствовала и попятилась к выходу. Мужчина отшвырнул котят и уставился на ребёнка.

В этот момент солнце скрылось за тучами, и Лиза наконец увидела лицо убийцы. Это был сосед, дядя Миша, тот самый, который помогал искать девочку и утешал родителей.

Лизе оставалось только беспомощно наблюдать за происходящим.

– Раз, два, три. Лиза, проснись! Возвращайся!»

Раздался громкий щелчок, словно взвод курка, и Лиза открыла глаза. Виктория Павловна смотрела на неё с тревогой.

– Ты что-то помнишь? – спросила врач.

– Да.

– Имейте в виду, это может быть просто игрой вашего подсознания. Но может быть и нет.

– Что вы имеете в виду?

– Наш мозг – удивительное устройство. Иногда под гипнозом люди выдают информацию, которую просто не могли знать. Я, кстати, верю в телепатию – возможно, это один из утраченных способов человеческого общения. Не смотрите на меня так, будто мы должны поменяться местами, – рассмеялась врач. – Несмотря на вашу работу, вы обладаете сильным эмпатическим даром. Сочувствие и сопереживание к пострадавшим разрушают вас изнутри, вызывая панические атаки. Верно?

– Да, но я привыкла. Я люблю и ненавижу свою работу одновременно.

– Вы не первая и не последняя. Ваш мозг замечает мельчайшие детали, но вам не удаётся сложить полную картину. У меня есть необычная теория, основанная не только на вашем случае. Такие чувствительные натуры, как вы, способны настраиваться на волну других людей и буквально видеть их глазами. В вашем случае – это связь с жертвами. У вас когда-нибудь была серьёзная травма головы?

– Десять лет назад я попала в страшную аварию на трассе. На скоростной автомагистрали столкнулись больше десятка машин. Врачи не верили, что я выживу. Я провела неделю в коме, а потом долго восстанавливалась.

– А сны начались именно после этого? – внимательно посмотрела на пациентку Виктория Павловна.

– Да, я как-то размышляла об этом, – медленно произнесла Лиза, пристально глядя на врача. – Сны начали преследовать меня ровно через год после той аварии. – ответила она, в её голосе звучала твёрдая уверенность. – Знаете, доктор, я не ожидала, но вы действительно помогли. Теперь я точно знаю, что нужно делать – немедленно отправляемся в то село. Спасибо вам за всё!

Виктория Павловна задумчиво поправила очки и мягко произнесла:

– Будьте крайне осторожны, Лиза. Помните: всё, что вы увидели под гипнозом, может быть всего лишь игрой вашего подсознания. Очень легко перепутать желаемое с действительным. Ваши эмоции, ваша эмпатия – это, безусловно, дар, но он же может стать и ловушкой. Не позволяйте чувствам затмить разум.

Лиза кивнула, уже мысленно составляя план действий:

– Я понимаю. Но теперь у нас есть зацепка, а это уже немало.

– Именно так, – согласилась врач. – Но не забывайте о собственной безопасности. Вы нужны не только делу, но и тем, кто ждёт вас дома.

Лиза молча поднялась с кресла, чувствуя, как внутри неё разгорается огонь решимости. Она знала: теперь всё изменится.

***

Лиза не смогла дозвониться до напарника и решила самостоятельно отправиться в село, по пути отправив ему СМС с адресом. Однако на въезде в село её машина внезапно заглохла. Погода резко испортилась – опустился густой туман, из-за которого видимость упала практически до нуля.

Оставив автомобиль на обочине, женщина двинулась вперёд пешком. В туманной пелене дом, который, возможно, принадлежал маньяку, выглядел ещё более зловеще. Лиза негромко постучала в калитку, но в ответ – ни звука. Ни лая собаки, ни хозяина. Улицы, к её удивлению, были пустынны.

Быстро оглядевшись по сторонам, она проскользнула во двор. Картина, открывшаяся перед ней, производила удручающее впечатление: повсюду валялся мусор, стояли пустые бутылки. Окна в доме не мыли, наверное, лет десять, а на крыльце одна ступенька прогнила и провалилась.

– Эй! Есть кто дома? – громко окликнула Лиза, осторожно приоткрывая дверь в дом.

Внезапно за спиной послышалась какая-то возня. До её носа донёсся отвратительный запах перегара и немытого тела. В следующий момент он прыгнул на неё. Лиза в последний момент успела увернуться, но оба всё равно рухнули на землю.

Её сердце бешено колотилось, адреналин хлынул в кровь. Она понимала: сейчас от её реакции зависит не только успех расследования, но и её собственная жизнь.

Лиза мгновенно перекатилась, уходя от захвата, и вскочила на ноги. Её рука инстинктивно метнулась к кобуре, но в этот момент туман словно сгустился ещё больше, создавая вокруг них зловещую завесу.

– А ну стой, куда побежала? – прохрипел незнакомец, поднимаясь с земли. Его фигура казалась размытой в молочной пелене тумана.

Лиза отступила к стене дома, стараясь держать нападавшего в поле зрения. Её пальцы нащупали телефон в кармане – связи не было. Она оказалась в ловушке.

– Что вам нужно? – голос её прозвучал твёрже, чем она ожидала.

– Ты ещё спрашиваешь? – мужчина шагнул вперёд, и Лиза разглядела его – небритый, с мутными глазами и трясущимися руками. – Шлялась тут, вынюхивала…

В этот момент громко зазвенел металл, раздался свист, и её противник внезапно упал навзничь. Лиза выдохнула и подняла голову. Её напарник Вадим быстрым шагом шёл к ней. Преступник тихо выл от боли – Вадим попал ему в ногу из пистолета.

– Вставай, голубь! – он рывком поднял хозяина дома. Тут же двор наполнился людьми в форме.

Михаилу, хозяину этого дома, быстро перевязали рану, которая оказалась неглубокой, и усадили в машину. Вскоре они уже сидели в кабинете для допросов.

Лиза вела допрос жёстко, почти жестоко. Она едва сдерживала себя, чтобы не накинуться на него с кулаками. Вадим молча сидел рядом, наблюдая и слушая.

– Бес попутал в тот день. Котят кто-то подкинул, я хотел и правда девчонке отдать их. Позвал её, она сама пошла. А потом как будто вселилось в меня что-то, я захотел её… как женщину.

– Ей десять лет было, – ровным голосом проговорила Лиза.

– И что? Вполне себе ничего, – мерзко ухмыльнулся он. – Одного не понимаю: как ты меня нашла? Ведь столько лет на меня никто не думал.

– Девочка показала, – тихо ответила следователь.

Допрос шёл несколько часов. Преступник рассказывал о своих преступлениях с некой гордостью. Жертв оказалось больше, и Лиза не была уверена, что он обо всех рассказал.

Первой жертвой была соседская девочка в далёкой жаркой советской республике. Её останки много лет были погребены в фундаменте сарая во дворе дома родителей Михаила. Ему нравились девочки определённого внешнего вида и возраста.

– А мальчики? Их за что? – вдруг спросил Вадим.

– Просто попались. Не повезло, – снова ухмыльнулся Михаил.

Началось масштабное расследование. Эксперты выезжали на места преступлений, искали останки. Везде, где душегуб указал, нашли следы трагедии. Два месяца бесконечных выездов, дикой усталости – и итог, которого никто не ждал. Однажды утром Лизе позвонили из СИЗО и сообщили об инсульте у Михаила.

А потом… не было этого «потом». Был суд, ему дали пожизненный срок за убитых детей. Раскопки продолжались, потому что некоторые места захоронений находились в других государствах, которые когда-то были частью Советского Союза.

Преступник не успел отправиться по этапу – умер в камере. Говорят, следы у его кровати в одиночной камере напоминали детские…

Лиза долго не могла забыть этот случай. Её сны, её видения – всё оказалось правдой. Но цена была слишком высока. Она продолжала работать, но теперь каждый раз, закрывая глаза, видела те же испуганные глаза детей, тех, кого уже не вернуть.

И где-то в глубине души она знала: есть ещё много таких, кто скрывается, кто ждёт своего часа. Но она будет искать. Всегда. Потому что это её долг – защищать тех, кто не может защитить себя сам.

Кровавые цветы

Маленькая девочка с тоской смотрит на гроб, стоящий на двух табуретках. Девочка не верит, что мамы больше нет. В гробу не её мама, а гигантская кукла с восковым лицом. Она вот-вот проснуться, и всё будет как раньше.

Комья влажной земли падают на крышку гроба с глухим стуком. Девочку держат за руку так крепко, что ей даже больно. Строгая незнакомая женщина уводит её с кладбища, как только установили последний венок. Ребёнок провожает взглядом свою бабушку, которая просто отвернулась от единственной внучки.

Строгая женщина усаживает девочку в машину, и они долго едут. Очень долго. И вот наконец машина останавливается перед серыми унылыми воротами с большой табличкой. Маленькая девочка уже умеет читать, только вот смысл надписи пока не понимает.

«Детский дом № 139»

Как только за девочкой захлопнулась дверь в здание детского дома, малышка поняла – началась новая трудная жизнь.

***

Много лет назад

Маленькая Вика закрывала уши руками и зажмуривалась, так ей было не так страшно. Она лежала под кроватью на старом половике. В соседней комнате громко ругались родители, слышались звуки ударов. Ругань стихла лишь когда хлопнула входная дверь, что означало: отец ушёл. И это было плохо. Он вернётся под утро пьяный, и всё начнётся сначала.