Подземное Солнце

Кирилл Фомичев

Подземное Солнце

Глава 1: Шепот в Трубах

Холод ржавого корпуса впивался в спину Сане сквозь тонкую куртку. Он прилип к мертвому насосу, огромному, как доисторический зверь, застывшему посыпать транспортного тоннеля. Воздух гудел. Не гул вентиляции где-то далеко – этот звук шел из самого камня, из старых труб над головой. Вибрация проникала в кости, настойчивая, как зубная боль. Она нашептывала.

Иди… Иди сюда…

Саня стиснул зубы, пытаясь выдавить из головы навязчивые картинки. Вот он, маленький, на качелях под настоящим солнцем – запах травы, смех… И тут же – вспышка, крики, искаженные лица, рушащиеся стены, вонь гари и… тишина. Вечная тишина Подземелья. Тошнота подкатила к горлу. Он глотнул тепловатой воды из фляги – на вкус металл и пыль. Пыль была везде. Она въелась в легкие, в поры, в мозг. Пыль и этот проклятый гул.

Он посмотрел на прибор на запястье – самодельную коробочку с трясущейся стрелкой и треснувшим стеклом. Стрелка замерла в красной зоне. "Пси-шторм. Близко". Бежать? Куда? Его сектор, бывшие склады, был отрезан. Люди из Кузни, что ковали оружие в дальних цехах, заварили переходы после последнего набега мутантов. Фермеры с Гидропоники палили по любому, кто приближался к их драгоценным светильникам над чахлыми ростками. Он был как крыса в ловушке.

Шепот усиливался. Теперь это был не один голос, а множество – плач, смех, крики, сливавшиеся в один пронзительный вой, который сверлил мозг. Мир начал плыть. Саня судорожно запустил руку в карман куртки, нащупал гладкий, чуть теплый осколок – "Камушек". Обломок чего-то древнего, найденный в разбитой комнате с мертвыми экранами. Иногда он показывал обрывки прошлого. Сейчас – только рябь и мерзкое ощущение, что кто-то смотрит изнутри камня.

– Эй, картограф! Совсем крыша поехала? – Шепот прозвучал прямо у уха.

Саня вздрогнул. Из-за груды обвалившегося бетона выскользнула Люся. Худая, в заляпанном комбинезоне, с огромным рюкзаком за плечами. Лицо землистое, глаза огромные, темные – в них застыл страх и какое-то дикое упорство. В руках – арбалет, собранный из хлама и пружин.

– Люсь? – выдохнул Саня, сердце бешено колотилось. – Думал, тебя Служители поймали у главного шахтного ствола.

– Старец Игнатий вещал про "Благодатный Свет Реактора", – она брезгливо сморщилась. – Удрала, пока они в экстазе. Чувствуешь? Сегодня… сильнее. Гораздо сильнее.

Саня кивнул, прижимаясь к насосу. Гул стал осязаемым, давил на барабанные перепонки. По противоположной стене поползли тени. Не их с Люсей – длинные, бесформенные, пляшущие в такт вою в голове. Они струились из темноты тоннеля.

– Они здесь, – голос Люси сорвался. – Так близко… не должны они сюда заходить… Что-то не так. Что-то их… ведет.

Саня выхватил свое ружье – короткоствол, переделанный из охотничьего ствола. Патронов – три штуки. Против крыс или озверевших людей – хватит. Против них… Бред. Пули их не брали. Они убивали иначе. Вскрывали твою голову и вытряхивали все наружу.

– Твой Бункер, Люсь, – он посмотрел на нее, в глазах – усталость и последняя искра надежды. – Ты уверена? Там есть… то, что может это остановить? Хоть что-то?

Она встретила его взгляд. Ни тени прежней наивной веры в легенды Архива. Только голая решимость и глубокая, знающая тревога.

– Там есть правда, Саня. Почему они пришли. Почему… все это началось. – Она кивнула в сторону пляшущих теней. – Данные… записи отца… они указывают туда. Глубже всех шахт. Туда, где когда-то зажгли "Подземное Солнце". Если мы не дойдем…

Она не договорила. Тени на стене вдруг дернулись и сжались в плотные клубки. Гул оборвался. Резко. Как обрубленный. Наступила тишина. Глухая, давящая, страшнее любого воя. Даже вечное поскрипывание металла вдалеке стихло.

– Вот черт… – прошипел Саня, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки. – Тишина… Это хуже. Они…

Из темноты тоннеля, по центру заржавевших рельс, поплыла… фигура. Не совсем фигура. Сгусток густой, почти жидкой тени, едва напоминающий человека. Без лица, без черт. Просто вертикальная тьма, скользящая бесшумно. За ней – вторая. Третья.

Они. Те, кто сводит с ума.

Люся резко вскинула арбалет. Саня прицелился короткостволом, зная – это пустое. Пули проходили насквозь, не оставляя следа. Они убивали изнутри. Раскрывали твой страх и кормились им.

Передняя тень остановилась. Казалось, она смотрела на них. Без глаз. Просто ощущение пристального внимания. И тогда в голове Сани, кристально ясно, прозвучал голос. Не шепот толпы. Один голос. Детский. Заплаканный. Одинокий.

"Почему вы убегаете? Мы просто… поиграть хотели…"

Люся вскрикнула, схватившись за виски. Саня почувствовал, как по верхней губе что-то теплое и соленое стекает на язык. Кровь. Из носа.

– Беги! – хрипло выдохнул он, толкая Люсю в сторону узкой щели в стене – заваленного обломками технического прохода. – Туда! Беги!

Тень дернулась, не шагнула, а сместилась вперед, как кадр в старом фильме перескочил. Тишина взорвалась пронзительным, неземным визгом, от которого сжимались зубы и темнело в глазах. Стены поплыли. Единственной реальностью стал тот детский голос, зовущий, заманивающий в черноту тоннеля…

Саня выстрелил наугад. Грохот, вспышка, гулкое эхо – тени на миг отпрянули, сжались. Он увидел, как Люся исчезла в темной пасти техпрохода. Жива. Последняя мысль, прежде чем волна боли и безумия накрыла его: "Играть? Во что?.."

Он рванулся к щели, споткнулся. Нога наступила на что-то твердое и круглое, валявшееся в пыли у подножия насоса. Не камень, не металлолом. Что-то другое. Не думая, уже падая в объятия накатывающего кошмара, он схватил предмет и вполз в узкий проход, в холод и мрак, где, может быть, было спасение. В кулаке что-то холодное и твердое пульсировало слабым, чужим теплом.

Глава 2: Эхо в Камне

Холодный камень пола впивался в щеку. Саня лежал ничком, весь мир был сведен к одному: тупой, разрывающей голову боли и тошноте, сжимавшей горло. Он сглотнул ком горечи. В ушах звенела мертвая тишина после того леденящего визга, но где-то глубоко в костях все еще гудело. Отзвук.

– Саня?.. – Голос Люси прозвучал близко, но словно сквозь вату. Он почувствовал ее руку на плече. – Дыши. Глубоко.

Он попытался. Воздух в узком каменном мешке техпрохода был спертым, пахнул сыростью, плесенью и… озоном? Как после удара молнии. Он приоткрыл глаза. Темнота была почти полной, лишь слабый, мертвенный свет лился откуда-то сверху – возможно, через трещину в перекрытии, с уровня выше. Он различал очертания Люси, склонившейся над ним, ее широкие, испуганные глаза.

– Жив? – хрипло спросил он.

– Пока. – Она помогла ему сесть, прислониться к холодной, шершавой стене. – Они… не пошли за нами. Как будто щель их остановила. Или… – Она кивнула на его правую руку, все еще сжатую в кулак. – Ты что-то схватил. Что это?

Саня разжал пальцы. Ладонь была влажной, в царапинах. На ней лежал предмет. Небольшой, чуть меньше куриного яйца. Неправильной формы, обтекаемый, словно морская галька, но неестественно гладкий. Материал был странным – не металл, не камень, не пластик. Что-то среднее. Цвет – глубокий, матово-черный, поглощавший скудный свет. Но самое странное – он был теплым. Не горячим, а словно живым теплом, едва ощутимой пульсацией, идущей изнутри. Как сердце спящего зверька.

– Не знаю, – честно признался Саня, поворачивая предмет в руках. – Лежал у насоса. Наступил… схватил. – Он вспомнил детский голос в голове, ледяной ужас. – Это… как «Камушек», но… другой. Сильнее.

Его старый артефакт – плоский обломок – лежал в кармане, холодный и молчаливый. Этот же… он чувствовался. Не только в руке. Какая-то вибрация шла от него прямо в мозг, слабая, но навязчивая.

Люся придвинулась, осторожно коснулась поверхности пальцем. – Теплый… Отец говорил… о ядрах для нейросетей. Осколках старого мира. Они… могут хранить данные. Или… излучать. – В ее голосе прозвучала тревога. – Может, это и привлекло Теней? Они ведь реагируют на сильные сигналы…

– Или это может помочь? – Саня посмотрел на странный камень. – Твой «Камушек» иногда показывал картинки. Может, этот… сильнее? Может, он знает, как до Солнца добраться? Или как их заткнуть?

Он сжал артефакт в ладони, концентрируясь. Покажи. Покажи что-нибудь. Ничего. Только пульсация и легкое давление в висках.

– Попробуй… расслабиться, – неуверенно предложила Люся. – Не зажимай. Дай ему… войти в контакт. Как с приемником.

Саня усмехнулся сквозь боль. «Расслабиться». После пси-атаки Теней. Он закрыл глаза, стараясь не думать о сверлящей боли, о страхе, о детском голосе. Дышал. Впускал темноту. Сосредоточился на тепле в ладони, на этой странной, живой вибрации.

Сначала – только рябь за веками. Потом… цвет. Яркий, болезненный после вечной серости Подземелья. Зеленый. Трава? Нет. Провода. Пучки толстых, изумрудно-зеленых кабелей, уходящих в стену. Гул работающего оборудования – ровный, мощный, не то что нынешний скрежет умирающих машин. Запах… озон и что-то химическое, резкое.

Картинка плыла, как под водой. Саня увидел руки. Не свои. Чистые, в белом лабораторном халате. Они набирали код на клавиатуре перед массивным экраном. На экране – сложные схемы, мерцающие кривые, и… лицо. Мужское. Усталое, с глубокими морщинами у глаз, но с каким-то фанатичным блеском в них. Знакомое? Саня видел его лишь на потрепанной фотографии, которую Люся берегла как реликвию.

Ее отец.

Руки в халате снова задвигались. Переставляли пробирки. В одной – мутная жидкость. В другой… что-то темное, почти черное, вязкое, пульсирующее слабым светом изнутри. Как этот камень. Руки соединили пробирки через шланг. На экране кривые взлетели вверх. Гул оборудования стал выше, напряженнее. Голос за кадром – низкий, усталый голос отца Люси: *«…нейронные связи стабилизируются. Поле синхронизации в пределах нормы. Испытуемый Кагорта-7 демонстрирует когерентность…»*

Внезапно – резкий звук сирены. Красное мигание. На экране – хаос из линий. Кривые рванули вверх, зашкаливая. Черная субстанция в пробирке взбухла, закипела. Голос отца стал резким, испуганным: «Прекращаем! Откачай смесь! Быс—»

Крик. Нечеловеческий, полный боли и ужаса. Не отца. Откуда-то из динамиков. Детский крик. Тот самый, что звучал в голове Сани.

– А-а-ах! – Саня дернулся, как от удара током. Артефакт выпал из его руки, ударился о камень пола с глухим стуком. Видение исчезло. Он снова сидел в темной щели, обливаясь холодным потом. Сердце колотилось, как молот. Перед глазами все еще стояло искаженное болью лицо на экране и этот детский вопль.

– Что? Что ты увидел? – Люся схватила его за руку, ее пальцы ледяные. – Саня!

Он с трудом перевел дух. Голова раскалывалась сильнее прежнего. – Твой… твой отец. Лаборатория. Он… что-то делал. С какой-то… черной жижей. Как этот камень. И… – Он посмотрел ей в глаза, не зная, как сказать. – Был крик. Детский крик. Как… как у Теней в голове.

Лицо Люси стало белым как мел. Она отпустила его руку, отпрянула. – Нет… Ты не понимаешь. Он… он искал способ общаться! Создать мост! Не причинить боль! – Голос ее дрожал, в нем звучали отчаяние и защита. – Испытуемые… добровольцы… из тех, кого Поверхность покалечила… Он хотел помочь!

– Помочь? – Саня хрипло засмеялся, поднимая теплый артефакт с пола. Он снова пульсировал в его руке, как сердце больного зверя. – Помочь кому, Люсь? Им? Тем теням? Они ведь и есть эти… «добровольцы»? Кагорта-7? – Он вспомнил голос: "Поиграть…" И крик. Один и тот же голос. – Что он с ними сделал? Что это такое? – Он потряс артефактом.

Люся не ответила. Она сидела, обхватив колени, уткнувшись лицом в колени. Плечи ее мелко дрожали. Саня видел не ученого-идеалиста, а отчаявшегося человека, который выпустил на волю то, чего не понимал. И это что-то теперь сводило с ума выживших в Подземелье.

Артефакт в его руке вдруг вспыхнул. Не светом, а резким, горячим импульсом, пронзившим ладонь до локтя. Саня вскрикнул от неожиданности и боли. На миг в его голове пронеслась не картинка, а… направление. Четкое, как стрелка компаса. Глубоко вниз. Туда, где должно гореть «Подземное Солнце». И вместе с этим – чувство голода. Чужого, холодного, направленного на него. На артефакт.

– Люсь… – прошептал он, вжимаясь в стену. – Мы… не одни. Он… – Он посмотрел на пульсирующий черный камень. – Он как маяк. Для них. Они знают, где мы.

Из темноты техпрохода, откуда они приползли, донесся звук. Не вой, не шепот. Шорох. Как будто что-то большое и влажное медленно, очень медленно ползет по камню. Навстречу теплу.

Глава 3: Лабиринт Тихого Ужаса

Щель вывела их не в туннель, не в штрек. Она вывалила их в… коридор.

Саня первым выкатился из тесного каменного горла техпрохода, ударившись локтем о гладкий, холодный пол. Боль пронзила руку, но он замер, затаив дыхание. Люся вылезла следом, тяжело дыша.

Тишина.

Не та гнетущая тишина перед появлением Теней. Другая. Глубокая, мертвая, как в гробу. Воздух был другим – суше, холоднее, с едва уловимым химическим запахом, напоминающим больницу. Пахло пылью и чем-то… стерильным, давно забытым.

Саня поднял голову. Они были в длинном, прямом коридоре. Стены и потолок – гладкий, серый бетон, местами облупившийся, но без следов грубых сварок или копоти, как в их секторе. По стенам шли аккуратные желоба для кабелей, ныне пустые и забитые пылью. Через равные промежутки в потолке были вмонтированы светильники. Мертвые. Лишь один, в дальнем конце коридора, слабо мигал тусклым, желтоватым светом, отбрасывая прыгающие тени. На стенах – следы былой системы: таблички с номерами, затертые надписи. Саня различил: «Сектор С-300. Доступ 3-Б».

– Где… это? – прошептала Люся, вставая и озираясь. Ее арбалет был наготове, но в этой тишине он казался игрушкой. – Я таких коридоров не знаю. Это не Архив, не Кузня… и не Гидропоника.

– Глубже, – хрипло сказал Саня, сжимая в кулаке теплый артефакт. Тот самый, пульсирующий слабым ответом на его страх. – Он вел сюда. Вниз. – Он ощущал направление как легкий магнитный толчок в груди – дальше по коридору, влево.

Но что-то было не так. Коридор был пуст. Чист. Слишком чист для Подземелья. Ни следов борьбы, ни трупов, ни мусора. Только пыль. Густая, нетронутая годами пыль на полу. И их следы, оставленные только что, казались кощунством.

– Тишина… – Люся вздрогнула. – Слишком тихо. Даже крыс не слышно.

– Может, они не заходят сюда? – предположил Саня, но сам не верил. Он помнил шорох в техпроходе, тот влажный, ползучий звук. Они ушли от него, но чувство преследования не отпускало. Артефакт в руке был как маяк. Теплый, живой маяк в мертвом месте.

Они двинулись вдоль коридора, шаги гулко отдавались в гробовой тишине. Саня вел, держа короткоствол наизготовку. Мигающий свет впереди бросал их искаженные тени на стены. С каждым шагом напряжение росло. Что-то висело в воздухе. Не шепот Теней, а… ожидание. Как будто стены смотрели.

Артефакт в руке Сани вдруг дернулся. Тепло сменилось коротким, резким жжением. В ушах – не голос, а ощущение: «Стой.»

Саня замер как вкопанный. Люся чуть не налетела на него.

– Что? – она прошептала.

– Не знаю… – Саня посмотрел на камень. Он снова пульсировал ровно, но в висках стоял звон. – Чувствую… ловушку? Или…

Он посмотрел на пол под ногами. Пыль. Их следы. И… чуть впереди, под мигающим светом, пыль была слегка взъерошена. Небольшой участок, будто кто-то недавно прошел и старательно замел следы, но не до конца.

– Там… – он кивнул.

Они осторожно обошли подозрительное место, прижавшись к стене. Прошли мигающий светильник. Коридор поворачивал налево. Туда, куда тянул артефакт.

За поворотом открылся такой же длинный, мертвый коридор. Но посередине него, метрах в двадцати, стояла… фигура.

Человек?

Саня пригнулся, втянув Люсю за собой в тень стены. Сердце колотилось. Фигура стояла неподвижно, спиной к ним. Высокая, худая, в какой-то длинной, темной, мешковатой одежде, напоминающей балахон. Голова была опущена. Руки висели вдоль тела. Никакого оружия видно не было. Но от нее веяло чем-то… нездоровым. Не агрессией. Апатией? Пустотой?

– Кто это? – еле слышно выдохнула Люся.

Саня пожал плечами. Никто из знакомых кланов так не одевался. Сектант? Но Служители носили робы с символами Реактора. Это было другое.

Фигура вдруг пошевелилась. Медленно, как манекен на заржавевшем шарнире, она начала поворачиваться. Не всем телом. Сначала голова. Потом плечи. Неестественно плавно, без рывков.

Саня замер, прицеливаясь. Люся натянула тетиву арбалета.

Лицо, обращенное к ним, было бледным, осунувшимся. Глаза… Глаза были открыты, но взгляд был пустым, устремленным куда-то в никуда, сквозь стены. Рот полуоткрыт. По щеке, из уголка глаза, струилась тонкая дорожка засохшей темной жидкости. Не кровь. Что-то похожее на масло или густую смолу.

Фигура закончила поворот. Теперь она смотрела прямо на их укрытие. Но в ее пустых глазах не было ни узнавания, ни угрозы. Просто… направленность. Как у Тени, но более физическая.

– Что с ней? – прошептала Люся. – Она… живая?

Фигура сделала шаг. Потом еще один. Неуверенно, будто заново учась ходить. Она шла прямо на них. Руки все так же висели плетьми.

– Стой! – крикнул Саня, выходя из тени. Короткоствол был направлен на грудь незнакомца. – Кто ты? Откуда?

Фигура не остановилась. Не изменила выражения лица. Не замедлила шаг. Пустые глаза смотрели сквозь него. Шаг. Еще шаг. Расстояние сокращалось. От нее несло запахом пыли, старой ткани и… сладковатой химической горечью.

Артефакт в руке Сани снова дернулся. На этот раз не жжением, а волной холода. И в голову ворвался не голос, а какофония шепотов, слившихся в один гулкий, безличный фон: «…не шуми… не мешай… слушай… слушай… слышишь?…»

– Тени… – с ужасом поняла Люся. – Она… слышит их? Они в ней?

Фигура была уже в десяти шагах. Ее рука медленно поднялась. Не для удара. Она протягивала руку, как слепой, пытаясь нащупать невидимое препятствие. Пальцы дрожали.

– Отойди! – рявкнул Саня, отступая. Его палец дрогнул на спуске. Стрелять? В кого? В пустую оболочку?

Внезапно, в пустом взгляде фигуры мелькнуло что-то. Крайне краткое. Искра? Паника? Боль? Ее губы шевельнулись, выдавливая хриплый, беззвучный шепот:

– …у…бей…

И тут же искра погасла. Пустота вернулась. Рука потянулась к Сане, пальцы судорожно сжались, как клешни. Шаги ускорились. Из полуоткрытого рта вырвалось булькающее, нечеловеческое шипение.

– Люсь! – крикнул Саня, отпрыгивая в сторону. Арбалет Люси щелкнул. Болт с глухим стуком вонзился фигуре в плечо. Та даже не вздрогнула. Не остановилась. Она повернулась к Люсе, ее движения стали резче, целеустремленнее.

Саня выстрелил. Грохот гулко прокатился по коридору. Пуля ударила в грудь. Фигура качнулась, сделала шаг назад. Темная, маслянистая жидкость сочилась из раны. Но она не упала. Она снова двинулась вперед, шипя, сжимая пальцы. Ее глаза были по-прежнему пусты.

– Голова! – закричала Люся, перезаряжая арбалет. – В голову!

Саня прицелился. Его рука дрожала. Это же человек! Или то, что от него осталось… Артефакт в его левой руке горел ледяным огнем, шепот в голове нарастал, сливаясь с шипением существа: «Слушай… Слушай… Присоединяйся…»

Он спустил курок.

Выстрел. Фигура дернулась, как марионетка, и рухнула на пол. Темная лужа медленно растекалась вокруг головы. Шипение стихло. Шепот в голове Сани тоже затих, оставив после себя ледяную пустоту и звон в ушах.

Они стояли, тяжело дыша, глядя на тело. В мерцающем свете оно казалось еще более жалким и чужим.

– Что… что это было? – наконец прошептала Люся, опуская арбалет. Ее лицо было бескровным.

– Слушатель, – хрипло сказал Саня, глядя на теплый артефакт в своей руке. – Так назовем. Тот, кто слушает их шепот… и кому он сломал мозг. – Он вспомнил последний хрип: «убей». – Они не ушли. Они здесь. И они… внутри людей. Или то, что от них осталось.

Артефакт снова слабо пульсировал, указывая вглубь коридора. Глубже в сектор С-300. Туда, где должно быть Солнце. И где, наверняка, ждало больше Слушателей. Или что-то похуже.

– Идем, – сказал Саня, с трудом отрывая взгляд от тела. – Пока этот камень светит… мы как мухи на огонь. Надо быстрее. – Он чувствовал, как холод от артефакта медленно просачивается в его руку, в предплечье. Как чужеродная инфекция.

Глава 4: Отцовское Наследие

Тяжелая гермодверь с выбитым стеклом смотрового окошка скрипнула, поддавшись после десятого удара сапогом Сани по сломанному замку. За ней был не просто коридор. Это был шлюз. Маленький, квадратный. Стены – толстый металл, покрытый отслаивающейся белой краской. Напротив – еще одна дверь, массивная, с мерцающей красной лампочкой «ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН» над шлюзом управления. Воздух здесь был еще суше, пахнул озоном и… формалином? Люся сжала арбалет так, что костяшки пальцев побелели.

Артефакт в руке Сани горел. Не теплом – ледяным жжением, которое теперь ползло вверх по руке, к локтю. Каждый пульс камня отдавался тупой болью в виске. Но он безошибочно тянул вперед, к той второй двери. Гул в голове, тот самый фон шепотов, усилился, сливаясь с тихим гудением аварийного питания где-то за стенами.

– Здесь… – прошептала Люся, глядя на знакомый логотип на потускневшей табличке у входа: «Сектор С-300. Лаборатория Нейросинтеза. Рук. проекта: Доктор А. Волков». Ее отец. – Его святая святых. Сюда даже меня не пускали.

Саня подошел к шлюзу управления. Экран был мертв, кнопки – покрыты пылью. Он ткнул в несколько. Ничего. Артефакт в его руке дернулся резко, как от удара током. Саня вскрикнул, чуть не выронив его. Боль пронзила руку до плеча. В ту же секунду красная лампочка над дверью погасла, сменившись тусклым зеленым светом. Раздался шипящий звук сброса давления, и тяжелые засовы внутри двери с грохотом отодвинулись.

– Он… он открыл? – Люся смотрела на камень в руке Сани с ужасом и омерзением. – Он взаимодействует с системой?

– Похоже, что да, – прохрипел Саня, массируя онемевшее предплечье. Камень снова пульсировал ровно, но холод в руке стал глубже. – Как ключ… или как вирус. Идем. Пока дверь открыта.

Они протолкнулись через массивную створку. Воздух, хлынувший навстречу, был ледяным и нес в себе мощный запах химикатов, смешанный со сладковатым душком разложения. Люся закашлялась.

Лаборатория.

Огромное помещение, погруженное в полумрак. Лишь аварийные фонарики под потолком бросали слабые конусы света, выхватывая из тьмы причудливые очертания. Ряды пустых стеллажей. Застекленные боксы с непонятным оборудованием внутри – мертвые мониторы, спутанные провода, какие-то цилиндры и трубки. Посередине – несколько массивных рабочих станций с мощными микроскопами и манипуляторами, покрытые слоем пыли. На стенах – треснувшие экраны, карты нейронных сетей, схемы с пометками. И везде – следы спешки, паники. Опрокинутые стулья. Рассыпанные бумаги. Разбитая колба с засохшим темным пятном на полу.

Но главное – по периметру стояли десятки… капсул. Высокие, прозрачные, похожие на вертикальные гробы. Большинство были пусты. В некоторых темнели расплывчатые силуэты – что-то, завернутое в темную, пропитанную маслянистой жидкостью ткань. Люся подошла к ближайшей пустой капсуле. На панели управления – табличка: «Кагорта-7. Статус: СИНХРОНИЗАЦИЯ». Рядом – детская игрушка, плюшевый медвежонок с вылезшим одним глазом, валявшийся на полу.

– Добровольцы… – ее голос сорвался. Она смотрела на медвежонка, потом на темные пятна внутри других капсул. Лицо ее было каменным, но по щеке скатилась слеза. – Дети…

Саня подошел к одной из центральных станций. На большом мониторе, покрытом пылью, слабо мерцал логотип системы. Он тряхнул мышку – древнюю, с шариком. Экран ожил, выдавая ряды значков. Большинство файлов были заблокированы красным крестом. Но один, в углу, мигал: «ЭКСПЕРИМЕНТ КАГОРТА-7. ЗАПИСЬ ФИНАЛЬНОЙ СИНХРОНИЗАЦИИ. ДОСТУП: РУК. ВОЛКОВ».

– Люсь… – позвал он тихо.

Она подошла, не глядя на капсулы. Саня щелкнул по файлу. Экран погас на секунду, потом замигал статикой. Появилось изображение – дрожащее, с помехами, снятое камерой наблюдения. Тот самый зал. Капсулы. В центре, у главной консоли, стоял человек в белом халате – отец Люси. Он выглядел изможденным, но глаза горели лихорадочным возбуждением. Рядом с ним на кресле, опутанный проводами и датчиками, сидел мальчик. Лет десяти. Бледный, с огромными испуганными глазами. На нем была простая серая роба. В руках он сжимал… того самого плюшевого медвежонка.