НЕкнига. Непридуманные истории: как улучшить свою жизнь с помощью коммуникации

– Здравствуйте. Садитесь.

Для каждого ученика 9 «А» класса гимназии, в которой я училась уже целых полгода, такие уроки, как этот, были подарком. Сегодня каждый должен был выучить четверостишие и рассказать его с места. Что может быть проще? Но только не для меня. Хотя проблем с запоминанием я не испытывала – мозг работал прекрасно, особенно на гуманитарных предметах, – но вот тело… предательски не слушалось.

Собственное состояние никак не поддавалось контролю. Голос начинал дрожать с первых секунд моего ответа, за ним начинали дрожать руки, колени и… голова, словно крышка кипящей кастрюли. Такому «шимми» головой позавидовала бы самая искусная исполнительница арабских танцев. Но для меня эта тряска была самой страшной. Зато очень забавной для одноклассников. Представьте: вы смотрите на тринадцатилетнюю школьницу, которая отвечает у доски или с места, а ее голова выдает тремор, как у старушки, страдающей болезнью Паркинсона. Поверьте, если бы вы были подростком и двадцать пять таких же подростков смеялись рядом, вы бы тоже наверняка смеялись. Этот неприкрытый хохот одноклассников только усугублял неуверенность и волнение, усиливая тремор во всем теле.

Очередь читать четверостишие дошла до меня. Вздох – и… мое тело в очередной раз будто вспыхнуло огнем. Жар от кожи перекинулся на одежду. В этот момент тело стало холодным. И каждый раз, когда «раскаленная» одежда дотрагивалась до кожи, обжигала ее. А я продолжала трястись, гореть, остывать, обжигаться и читать четверостишие. В такие моменты время замедлялось – я успевала проживать телом буквально каждую произнесенную букву.

Екатеринбург был третьим по счету из семи мест моего проживания. Родилась я в столице Таджикистана, в городе Душанбе, где с шести лет пошла в школу. Когда мне исполнилось восемь, из-за политических событий[1] в 1992 году моей семье пришлось переехать в небольшую деревню в Алтайском крае – Николаевку Петропавловского района. Там мы прожили пять лет. С третьего по восьмой класс[2] я училась в сельской школе, а в музыкальную школу ездила в районный центр.

В августе 1997 года мы перебрались в Екатеринбург. Мама, будучи учителем истории высшей категории, устроилась в престижную гимназию, где в 9-м классе продолжила учиться и я. Параллельно мне предстояло окончить музыкальную школу по классу аккордеона – шел пятый, финальный, год обучения. Психологическая нагрузка была значительной: смена школы, другая учебная программа, новые одноклассники, выпускной класс музыкальной школы… И все это в подростковом возрасте. Нужно сказать, что в сельской Николаевской школе были очень сильные учителя. Благодаря им я хорошо знала русский, литературу, биологию. Этот уровень подготовки позволил мне достойно влиться в учебный процесс в новой гимназии.

Первым предметом, на котором я осмелилась поднять руку для ответа, была биология. Почему-то всем в классе казалось, что это сложный предмет, и мой ответ с последующей похвалой учительницы вызвал у одноклассников бурную реакцию то ли восхищения, то ли удивления. В любом случае я не была готова к такому яркому проявлению интереса к своей персоне и закрылась. Неменьший интерес вызывал у местных и мой говор: я не сокращала безударные гласные, как это делали жители Урала. Вместо привычного моим одноклассникам «кнешна, пыйдем, псмотрим» я говорила: «Ка-а-нешно, па-а-йдем, па-а-смотрим». В общем, я со своим «московским акцентом» и стеснением явно не вписывалась в ту городскую подростковую тусовку. Будь у меня больше внутренней силы, знания и принятия себя, мой вполне нормальный говор можно было бы превратить в уникальность и достоинство. Но мне было тринадцать, и хотелось быть как все.

Не выдержав внимания к себе как к новенькой в классе и намека на критику, я стала комплексовать. Через пару месяцев я ощущала себя белой вороной с трясущейся головой и подбитыми крыльями. Знала бы я тогда, что гадкий утенок обязательно превратится в лебедя, что девочка с трясущимися от страха руками, ногами и головой во время ответа у доски через каких-то тринадцать лет будет проводить свой первый тренинг и станет бизнес-тренером, в том числе по публичным выступлениям…

Каждый день в гимназии был для меня настоящим испытанием. Учиться становилось сложно психологически. Я поняла, что начинаю отставать. Помню, как сидела до трех ночи и делала домашние задания по химии, чтобы не скатиться в троечницы. Я всегда была «хорошей девочкой», совсем не хотелось расстраивать маму с папой новостью о том, что их дочь не приняли в классе. Поэтому я долго не посвящала их в свои проблемы. Еще немного – и нервный срыв был бы мне обеспечен. Состояние, и без того шаткое, осложнялось отсутствием нормального сна и поддержки.

Ближе к Новому году я поняла, что одна не справлюсь. Интуитивно стала искать опору снаружи и внутри.

Первым шагом на пути выхода из тупика стала вербализация текущего состояния.

Я написала свою историю старшей сестре, которая жила в другом городе. Тогда еще не было сотовых телефонов и эсэмэсок, а на бумажные письма ждали ответа две-три недели. Ее письма были для меня большой поддержкой, я уже не чувствовала себя наедине с проблемами.

Легче мне стало как только я доверила мысли бумаге, описала ситуацию, свои чувства и переживания. По сути, я без профессиональной психологической помощи дала названия собственным эмоциям и состоянию, посмотрела на себя со стороны.

Однажды вечером родители разговаривали на маленькой кухне, и я, набравшись смелости, рассказала, что надо мной смеются в классе и мне очень трудно. Несмотря на то, что фактически ничего не изменилось – меня не перевели в другую школу и не отправили к психологам, ведь тогда это было не принято, – все-таки стало легче. Меня выслушали, поняли и приняли. С этого момента я чувствовала поддержку и любовь родителей. И это мне давало огромную силу и опору.

Где-то во второй половине учебного года, благодаря то ли гриппу, то ли ОРВИ, я почти месяц просидела дома. Не помню, как нагоняла программу, но именно эта пауза дала возможность восстановить энергию. Я разрешила себе ничего не делать по уважительной причине.

После возвращения в учебный процесс нагрузка оказалась мощной: нужно было нагнать упущенную за месяц программу, вернулись домашние задания до трех ночи, музыкальная школа, многочасовые занятия дома на аккордеоне, подготовка к экзаменам как в 9-м классе, так и в музыкальной школе. Передо мной стояла цель: без троек окончить обе школы и любыми путями избежать перехода в 10-й класс. Это означало, что нужно хорошо учиться, чтобы поступить в музыкальное училище.

Я не хотела играть на аккордеоне – просто не смогла сказать об этом родителям, когда меня привели в музыкальную школу. Это сейчас я понимаю, какую важную роль музыкальное образование сыграло в моей жизни и как оно мне помогает до сих пор, но тогда я думала: раз отдали – значит так надо. Могла ли я бросить занятия музыкой? Нет. Они стали для меня отдушиной. Поэтому перспектива поступления в музыкальное училище для меня была неплохой альтернативой учебе в 10-м классе.

Я представляла себя свободной, раскованной, уверенной в дружеском окружении понимающих людей, дышащей полной грудью. У меня появилось желаемое состояние.

Чтобы выдержать учебную нагрузку, я начала искать информацию в книгах, ведь тогда не было Интернета. В какой-то из них я нашла примеры аутотренингов. Текст был примерно такой: «Лежа на спине, подложите под колени валик из подушки или одеяла. Закройте глаза, сделайте глубокий вдох и выдох. Медленно расслабьте стопы, голени, колени, бедра, ягодицы, поясницу, живот, грудную клетку, область вокруг ключиц, лопатки, мышцы шеи, лица и головы. Почувствуйте каждую клеточку своего тела. Дышите свободно животом…»

Сейчас я понимаю, что это был мой первый осознанный опыт налаживания контакта с телом. Днем я приходила из гимназии, обедала, затем ложилась, подкладывала валик под колени и слушала свое тело, разговаривала с ним, расслабляла его, давала ему внимание и энергию. И оно откликалось. Уже через 15–20 минут я садилась за аккордеон, повторяла программу, а затем шла в музыкальную школу. Вечером делала домашние задания и готовилась к следующему учебному дню.

Отвечая на уроках, слушала свой голос и голос тела – стук сердца, ощущала стопы, колени, ладони и голову, прислушивалась к реакциям тела – налаживала контакт с ним. К концу учебного года моя голова больше не тряслась во время ответов, и одноклассники уже не смеялись надо мной.

Музыкальную школу и 9-й класс я окончила без троек, как и намеревалась. На выпускной пришла в голубом платье, с какой-то незримой внутренней опорой и намерением больше ни одного дня не провести за партой. А дальше все сложилось само собой. Я будто вошла в нужный поток обстоятельств и… поступила в музыкальное училище в другом городе. Это было совсем нелогично – уехать из большого города от родителей в музыкальное училище, не испытывая большого желания заниматься музыкой.

Но на тот момент для меня это было лучшим вариантом развития событий.

Итак, вербализация текущего состояния – пауза и восстановление энергии – желаемое состояние – контакт с телом – состояние доверия потоку. Эта схема еще не раз сработает в моей жизни.

…

«Наш тренинг будет длиться шесть часов с двумя пятнадцатиминутными перерывами. Для начала давайте познакомимся…» Ух ты! Мой голос звучит уже не как из унитаза, хотя руки все еще трясутся и блузка мокрая. Я живой человек – потею и трясусь. Это хорошо. По крайней мере знакомо. Ощущения практически те же, что и в музыкальном училище во время выступления на сцене с аккордеоном: трясет, потеешь, но играешь свою программу…

– Ребята, сколько вам лет? – спросил наш преподаватель по специальности в музыкальном училище.

– Шестнадцать.

– Семнадцать.

– Пятнадцать.

– А тебе, Марина?

– А мне четырнадцать.

Сразу после окончания 9-го класса гимназии и 5-го класса музыкальной школы я поступила в Бийское музыкальное училище в Алтайском крае, где уже работала преподавателем моя сестра, та самая, с которой мы переписывались. Я была младшей на курсе. Теперь моя жизнь была связана с музыкой еще на девять лет: окончив училище с красным дипломом, я поступила на бюджетное место в консерваторию.

Студенческие годы – это всегда начало самостоятельной взрослой жизни, первая влюбленность и друзья на всю жизнь. А еще это регулярная практика публичных выступлений. Выходишь на сцену с двадцатикилограммовым аккордеоном на плечах и с мыслью: «Хоть бы не упасть на ступеньках», а на тебя в гробовой тишине смотрит полный зал студентов и педагогов. Садишься на стул в центре сцены, пытаясь абстрагироваться от давящей мозоли на пятой точке, появившейся после многочасовых ежедневных занятий. Делаешь вдох-выдох и входишь в особое медитативное состояние: просто позволяешь себе слиться с инструментом, а руки и корпус двигаются в потоке звуков так, как они были приучены за несколько месяцев занятий. Главное – не контролировать этот процесс, иначе все может рухнуть.

Представьте, что вы водитель с десятилетнем стажем. Наверняка легко можете выпить кофе, одновременно включив поворотник и нажав с нужной силой на педаль тормоза, а затем – газа, чтобы красиво повернуть налево, параллельно рассказывая по громкой связи другу о ярком событии вчерашнего вечера. И все это на автомате.

А теперь представьте, что вы решили сопроводить каждое действие максимальной концентрацией. Наверняка либо кофе разольется, либо поворотник предательски включится не тот. Так же и в музыке. Включать сознательные процессы необходимо во время изучения, а на сцене важно довериться состоянию потока. Чем качественнее осознанная подготовка, тем красивее выступление.

Состояние потока. Позднее я поняла, что такой же принцип доверия состоянию потока работает в спикерстве. В результате многолетнего опыта осознанного выступления наступает тренинг, когда ты, с одной стороны, делаешь осознанно тренерскую работу, а с другой – находишься в медитативном трансе. Это награда за очередные несколько десятков часов подготовки. А затем этот цикл повторяется.

…

«Родненькие мои» – главное не сказать эту фразу вслух. Она и правда помогает настроиться, если проговаривать ее про себя. Ну вот и не трясет больше: движения плавные, жесты гармоничные, голова и плечи подвижные – тело становится моим сообщником. «Сегодня нам с вами предстоит увлекательное путешествие в мир розничных продаж», – говорю я…

…Опыт розничных продаж стал судьбоносным в моей жизни. После окончания консерватории я переехала в Москву. Первые три года работала продавцом-консультантом в премиальной розничной сети магазинов швейцарских часов и ювелирных украшений. Именно там я познакомилась с тренингами как их участница. Мне так понравился процесс и тренеры, что я сама захотела стать бизнес-тренером, ощущать себя так же, как они, двигаться, слышать, говорить с аудиторией и видеть горящие глаза участников.

Желание казалось космическим. Но после признания в этом самой себе я уволилась. В никуда. И поехала отдыхать на море.

Если посмотреть на порядок моих действий, я вербализировала желаемое состояние, взяла паузу для восстановления энергии и контакта с телом.

По возвращении разместила резюме как соискатель должности бизнес-тренера, не имея абсолютно никакого опыта проведения тренингов. Удивительно, но это сработало! Меня пригласили на собеседование. Я призналась, что ни разу не проводила тренинги и что у меня нет тренерского образования, но есть опыт продаж и обучения (во время учебы в консерватории я полтора года преподавала музыку в школе).

В итоге мне предложили провести тренинг в Твери для реальных продавцов-консультантов, которых приняли на работу в открывшийся ювелирный магазин. Если мой тренинг понравится, меня пообещали взять в ювелирную компанию на позицию менеджера по обучению.

На подготовку отвели неделю. В это время я смотрела в Интернете ролики известного бизнес-тренера Радислава Гандапаса о публичных выступлениях. Делала конспекты и, опираясь на новую информацию и свой трехлетний опыт розничных продаж, написала программу тренинга. Особенно меня вдохновил прием под названием «Родненькие мои!», о котором говорил Радислав. Суть его в следующем: разговаривая с аудиторией, например здороваясь или называя тему тренинга, говорить про себя фразу «родненькие мои». Это моментально помогает установить доверие с аудиторией.

Сегодня тот самый день, когда я ранним утром с распечатанными рабочими тетрадями села в электричку и отправилась из Москвы в Тверь проводить свой первый в жизни тренинг. Настоящий шестичасовой тренинг по продажам для настоящих продавцов-консультантов.

«Добрый день, коллеги! Меня зовут Марина. Наш тренинг будет длиться шесть часов с двумя пятнадцатиминутными перерывами, – обратилась я к аудитории. – Сегодня нам предстоит увлекательное путешествие в мир розничных продаж. Итак, начнем…»

…Через десять минут после начала волнение практически пройдет, я не просто постараюсь войти в роль тренера, я буду чувствовать себя тренером, свободно выражающим мысли. Я буду ощущать, что тело стало моим союзником, и доверюсь происходящему.

Спустя шесть с небольшим часов я сяду в такси, отправлюсь на вокзал и уже в электричке вспомню, как на уроке литературы в 9-м классе тринадцатилетняя девочка с трясущимися руками и головой, обжигаясь жаром собственного тела, читала четверостишие.

Через три дня мне позвонят – я получу приглашение на свою первую работу менеджером по обучению! Еще через два с половиной года практики я окончу тренерские курсы и стану опытным бизнес-тренером. А дальше я проведу огромное количество тренингов на разные темы в разных компаниях, сама пройду десятки курсов, постоянно повышая уровень своего тренерского мастерства, получу второе высшее – психологическое – образование, стану коучем и НЛП-практиком. Позднее я даже войду в число тренеров самого масштабного курса по голосу и речи в России и СНГ. А еще создам авторский курс под названием «Жар речи», с благодарностью к моему телу и его ценному диалогу со мной.

Однажды у меня появится мечта написать книгу – рассказать о своем опыте, чтобы эта непридуманная история стала настоящим маяком для тех, кто готов услышать голос своего тела, понять собственное состояние и поверить в свои мечты.

Но это уже совсем другая история, которая пишется прямо сейчас.

ПРАКТИКА 1. Вербализация состояния. Возьмите ручку и блокнот.

Опишите свою текущую ситуацию. Назовите свои чувства, дайте им имя. Обратите внимание на реакции тела. Опишите их.

2. Желаемое состояние. Ответьте на вопросы: «Чего я хочу?», «К чему я хочу прийти?», «В каком состоянии я хочу быть, когда приду к этому?» Опишите свое состояние в идеальной картине вашего будущего.

Наблюдайте за реакциями тела.

3. Пауза и контакт с телом. Дайте себе время на восстановление. Найдите свободный вечер или хотя бы пять минут. Найдите способ пообщаться с телом. Пусть это будет медитация или танцы. Спросите себя:

«Что чувствует сейчас моя нога, рука, спина?», «Где сейчас в моем теле зажим?», «Чего хочет прямо сейчас мое тело?»

Доверьтесь происходящему и наслаждайтесь процессом.

Песня души

Юлия Николаева

* * *

На моем лбу морщина. Хорошая такая, глубокая. И знаете, откуда она? Нет, не от возраста и даже не от стресса. Эта морщина – от недоверия. Я давно не верю на слово. Серьезно. Но есть один парадокс: при всей своей недоверчивости иногда следую интуиции. Вот так она и привела меня на курс для психологов. Как так получилось?

Люди приходят работать над голосом, когда ясно ощущают свою внутреннюю мощь, но при этом у них нет возможности выразить ее. Работая над этим, я как тренер по голосу и речи сталкиваюсь с проблемами не совсем речевого характера.

Проблемы с голосом часто сидят гораздо глубже, нежели просто зажимы в горле. Они идут изнутри, из того, как человек чувствует себя и мир вокруг. Чтобы решить этот вопрос, я оказалась на курсе по психологии, где было указано, что он подойдет тренерам по голосу и речи, а также тем, кто занимается вокалом. Я ожидала, что получу инструменты скорой психологической помощи для своих клиентов: упражнения, таблички и прочее, которые помогут мне в работе с людьми. Особенно когда мы проходим участки пути в работе над голосом, когда клиент попадает в травму.

На курсе все участники оказались профессиональными психологами. Они были давно знакомы – проводилась уже шестая-седьмая встреча, – а у меня только первая.

Вначале все представились, потом разминка. Макароны вареные, макароны сухие – значит напрячь или расслабить тело… Далее: звучим как обезьяны и прочее – снимает напряжение, повышает уровень энергии. В целом все было хорошо, но вот дали очередное задание: «Как вы звучите сегодня?» Я подумала: «О, ну это просто. Звучать – значит настроиться. Я начала готовиться, собиралась сосредоточиться на дыхании, на технике, на том, чтобы найти свой правильный настрой. И вдруг первая запела… Потом вторая…. Очередь приближалась ко мне… Я сидела в полном ступоре. Здесь я должна сказать: я не пою. Вообще. Мне даже однажды дали роль в театре, только потому что нужно было петь фальшиво. И я делала это настолько хорошо, что срывала аплодисменты зала. Но в душе было грустно – петь всегда хотелось.

И вот они пели, а я думаю: «Ну, все, конец. Это не мой уровень». Хотелось сбежать, спрятаться, стать страусом – и голову в песок…

Я верю, что в жизни все не просто так. Уговорила себя остаться, никуда не сбегать и пройти этот путь.

Единственное, что смогла понять, пока очередь неминуемо приближалась ко мне, что они поют не песни. Настал мой черед. Я открыла рот – и тишина. Голоса нет. Страх и пустота внутри. Ожидание, наблюдающие теплые взгляды вокруг.

Заглянула в себя – страх отступил. Задала себе вопрос: а как я сейчас? И стал прорезаться голос. Он робко озвучивал мое состояние в тот момент в виде скукоженного урюка.

И знаете что? Это было странно, но честно. Черная бездна страха внутри рассеялась, и стали всплывать картинки, сцены, моменты жизни, которые сливались в единый поток звучания. Голос то хрипел, то срывался, а потом окреп. И стало легко. А дальше волна удовольствия захлестнула…

* * *

Я широкая. Я большая. Я громкая. Именно так я себя чувствовала в детстве. Единственное место, где мне хватало свободы, – у бабушки в деревне, в тех бескрайних полях и лугах, что рядом с домом. Я была активной и болтливой девчонкой, поэтому в школе меня первые три года отсаживали ото всех. То есть сидели все парами, потом парта, за которой не было никого, и я. Одна. Ни справа, ни слева соседей нет. Так надо, чтобы я не разговаривала и сидела тихо.

Дома мне тоже не было места. Я словно не помещалась в нашей квартире и все в ней вечно крушила, сшибала косяки, набивая себе шишки о каждый угол. А если заходила в кухню, то все громыхало. Стоило мне открыть шкаф – летели кастрюли, валились крышки, бились тарелки. В завершение из зала доносился полупьяный голос отца: «О, медведь пришел!»

Уставшей и измученной маме было не до меня: в ее голове вертелось одно: как свести концы с концами, прокормить семью. Я же старалась ей не мешать, не причинять неудобств.

Следила за младшей сестрой, прибирала квартиру после прихода друзей отца.

И вот пятый класс… Поменялись все учителя в школе, и среди них оказалась новая учительница литературы и русского языка. Красивая такая, с платочком на шее. От нее всегда пахло так нежно, словно я лежу в облаке луговых цветов в деревне. И вот она заходит в класс и говорит: «К нам приезжает тольяттинский театр “Колесо”. Мы идем смотреть спектакль “Женитьба”. Приносите деньги на билеты!» А потом добавила мягко: «И прочтите пьесу!» Деньги я сдала, пьесу прочитала, надела лучшее платье и даже книгу взяла с собой на спектакль, чтобы проверить актеров: все ли верно они будут говорить. Пришли во Дворец культуры. Зал огромный. Место у прохода. Гул. Люди нарядные, красивые. Волнительно. И вот свет погас, сцена ожила. Первые минут пять я следила по книге за актерами, потом убедилась, что они ничего не пропускают, села на нее и уже спокойно смотрела спектакль. Среди персонажей пьесы была нянька. Актриса, игравшая ее, смеялась так раскатисто, заразительно, что и я смеялась вместе с ней, вцепившись в кресло впереди себя, и с замиранием сердца следила за каждой сценой, за тем, откуда выходят актеры, как меняют декорации и размещают реквизит. Мне нравилось все. Даже в антракте я не сошла со своего места.

Там, на сцене, в лучах света, все было легко и радостно. Там была яркая, насыщенная событиями жизнь, где все друг другу нужны. В какой-то момент я подумала, что на сцене и за кулисами куда интереснее, чем в моей жизни, где я лишь собственная тень, где за каждый любящий взгляд приходится бороться, чтобы его заслужить. А тут все иначе – тут любят.

* * *

К моменту окончания школы я прошла отбор в театр кукол, снималась на городском телевидении и посещала актерско-трюковую студию. Но смелее от этого не стала.

Провалила вступительные экзамены в институт, но поступила в училище. Первое, что мы увидели в режиссерском отделении, – надпись над сценой: «Со сцены миру можно сказать много добра…» Я сидела в зале и в свои 16 лет мечтала перевернуть мир. Так много мне хотелось сказать этому миру, и я была там, где это можно сделать. Осталось понять как.

И вот три года позади – настал день сдачи дипломных работ комиссии. Сдаем режиссуру и актерское мастерство. Непередаваемые ощущения: трепет, восторг. Позади почти полгода репетиций. В отрывке из Шекспира играю Геро. Режиссер – Димка, одногруппник. Сцена, софиты, платье. Море глаз смотрит из зала, комиссия… Никогда я так остро не ощущала свою никчемность и беспомощность, как в тот момент на дипломном спектакле: не могла даже повернуться. Тело застыло, его части окаменели и не подчинялись мне. Даже руки не гнулись – я была словно деревянная. Страх, зажим, волнение, непонимание, что я делаю на сцене, – это провал. Внутри больно и стыдно.

«Я недостойна стоять на сцене. Я ничему не научилась. Бежать из этой профессии… Куда ты полезла, медведь!» – и это лишь часть мыслей, которые сжигали меня изнутри. Они с каждой секундой на сцене множились голове. Нести добро со сцены людям у меня не получилось, несмотря на все мое обучение.

«Отлично» мне поставили, учитывая прежние работы, но эта оценка не весила ничего. Я так и не поняла, как донести до людей то, что кроется во мне.

Решила уехать в запредельную глушь – в деревню к бабушке – и провести там свою никчемную жизнь. Стояла у стенда и смотрела, куда есть распределение. Кто-то схватил за руку, оттащил в сторону и в спину мне так четко: «Не смей даже думать!» Это был мастер по сценическому движению, который долго говорил со мной. Он знал меня еще со школы, когда я занималась в актерской трюковой студии, и настаивал, чтобы я шла дальше. По моим щекам текли слезы.