Меч и Платье. Книга 1.

Отец, казалось, не замечал ничего подобного. Он медленно начал спускаться по лестнице, держась с достоинством, в то время как я решила отвлечься и оглядеть сам зал. Здесь было так, будто я действительно оказалась принцессой, живущей во дворце.

Интерьер поражал своей утонченностью – барокко, дополненное классическими мотивами, сливалось в совершенство. Белоснежные стены, серые колонны из сердобольского камня и позолоченные декоративные элементы создавали невероятный эффект роскоши.

Все помещение дышало изысканностью. В моем мире здесь наверняка водили бы экскурсии, как по Зимнему дворцу или Петергофу. Огромные зеркала на стенах и потолке усиливали ощущение воздушности. Отблеск свечей словно плавал в пространстве, наполняя его мягким сиянием. Хрустальные люстры дрожали от пламени, играющего бликами в бесчисленных зеркальных отражениях. Роспись потолка завершала картину: плафон с изображением охоты на мифических чудовищ подчеркивал величие и высоту этого шедевра архитектуры.

Зал словно дышал жизнью, но эта жизнь, казалось, была частью древнего мифа, вплетенного в архитектуру и живопись.

Я даже не заметила, как мы спустились, и в тот же миг нас окружила толпа.

Отец, словно предугадав намерения, мягко, но уверенно отстранил их приближение, вскинув руку и провозгласив:

– Да будет бал!

Грохнула музыка, наполняя зал волнами, которые так напоминали величественный вальс. Гости отступили, словно подчиняясь его приказу, и мужчины, с изяществом и почтением, начали склоняться перед дамами, приглашая на танец.

Отец уверенно вышел в центр зала – его фигура словно излучала свет, – и с первого шага открыл бал нашим танцем. Это было невероятно волшебно. Несмотря на то, что я танцевала у него на руках, чувства взрослости, торжественности и настоящей магии окутали меня. Казалось, будто мы плыли по залу, а каждый наш шаг превращался в невидимую ниточку, связывающую наши сердца все сильнее.

В тот момент я почувствовала единение с папой: окончательно впустила его к себе в сердце и приняла новую роль в данном мире.

К сожалению, для маленьких леди бал длился ровно один танец, отец вышел со мной на руках из бальной залы и в коридоре, поцеловав в висок, передал на руки Ричфилду.

– Есть новости? – голос его был напряжен, я уже умела различать эмоции этого на вид холодного мужчины.

Ричфилд ответил молчанием, лишь покачав головой.

Взгляд графа опустился на меня, ладонь прикоснулась к щеке, и он нежно сказал:

– Малыш, я скоро буду.

– Хорошо, папулечка, – зевнув, я прикрыла глаза.

Мужчина нежно провел по моим волосам, и сэр Ричфилд, развернувшись, понес меня спать.

Да, это тело еще слишком мало, вечером тяжело без перерывов даже при условии, что весь день я проспала, набираясь сил, как оказалось, только для одного танца. Ну и хорошо, мне все равно гости не понравились. Убаюканная спокойным сердцебиением Ричфилда, я не сразу поняла, как что-то изменилось. Сердце выбивало в груди ритм, пробуждая меня. Приоткрыв глаза, я испытала ужас от увиденного.

Зайгон стоял, заслоняя отца, весь в черном, словно мрачная тень, защищая того от нападок вооруженных людей. Их мечи сверкали в лунном свете – огромные и убийственно острые. Огромные, мать их, и острые! Это настоящие убийственные мечи! С меня слетел весь сон, будто того и не было. Каждый удар казался воплощением жестокой судьбы, готовой разорвать все на своем пути, и пришли враги в этот вечер по нашу душу.

Сэр Ричфилд крепко держал меня одной рукой, а второй, с мечом, пытался помочь сыну. Его движения были выверены, но я заметила, что каждая секунда давалась ему с трудом. Сэру было сложно отбивать атаки, удерживая меня и стараясь не разбудить.

На моих глазах разыгрывалась сцена, которая вбивала панику сильнее, чем все кошмары, что я видела прежде. Это уже второй раз, когда я по-настоящему боялась в этом мире, и этот страх затмевал все, что было раньше.

Я не могла ничего сделать, лишь смотрела, парализованная ужасом. И в этот момент поняла: хочу стать сильнее. Хочу, чтобы в следующий раз у меня была возможность вмешаться, а не бессильно наблюдать, как самые дорогие мне люди сражаются за наши жизни.

Внезапно все замерло. Я увидела, как клинок противника пронзил грудь Зайгона. Это был момент, который навсегда останется в моей памяти. В замедленном действии я наблюдала, как холодная сталь проходит сквозь его тело, а густая алая кровь стекает по лезвию. Это был мой Зайгон, но я не смогла ни закричать, ни двинуться. Меня парализовало. Голову сдавило, будто тиски сжали мой череп.

Я хотела смерти всем, кто напал на нас. Я видела, как их плоть разрывается, как кровь вытекает, унося с собой бессмысленную жизнь. Моя ненависть заполняла разум целиком.

Вдруг – удар в висок! Еще один! Боль волной прокатилась по телу, но, вместо того чтобы ослабить меня, та разожгла ярость. Я закричала, и мир вокруг изменился…

Кровавая пелена закрыла мой взгляд, словно я смотрела на происходящее через багровое стекло. И тогда я впервые увидела клыки рода Дэлькант.

Из пола начали вырастать сизо-бордовые отростки, от которых расходился фиолетовый туман, походили те на заостренные сталактиты. Они поднимались и закручивались, словно живые существа, разрывая плоть врагов и нанося удары, от которых не было спасения.

Кровь неприятелей стекала по этим чудовищным «клыкам», которые, казалось, пульсировали от наслаждения, обретя свободу.

Это был момент, когда мир рухнул и возродился заново, и я вместе с ним.

Сознание угасло, и я безвольно обмякла в объятиях моего защитника. В последний миг, словно отголосок далекого эха, промелькнула мысль: «Зайгон…»

Но сил удержаться за нее не осталось – темнота беспамятства окончательно поглотила меня в своих объятиях.

Глава 4

Глава 4

Отец подготовил меня в поездку основательно, особенно на тему безопасности. Успокоился, только когда собрал мини-армию во главе сэра Ричфилда – для моего сопровождения. Таким составом мы могли бы отбиться не только от разбойников, но и захватить небольшой город.

Я понимала отца и не возражала, ему так было легче справиться с тревогой за дочь.

Буквально через неделю после той ночи наступил день «Х» – я отбывала в южное поместье. Однако для всех была озвучена версия: мне необходимо поправить здоровье. Я понимала, что отец делает все для моей безопасности. Если враги узнают, кто наследник, то объявят охоту, и весь род не просто будет под угрозой, а его вырежут, как скот.

После нападения словно спала пелена с глаз, и я поняла, что нахожусь не в романтической сказке, а в суровой и даже местами жестокой реальности. В этом меня убедила решимость так просто убить беззащитного ребенка – за деньги или по приказу – для меня это не важно. Только по этой причине детские капризы брали вверх, а рассудительность взрослой опытной женщины задвигалась в темный угол.

Казалось, если я расстанусь с отцом, то точно умру. С ним же у меня как будто вырастали крылья и была уверенность не только в своих силах, но и в завтрашнем дне.

Уже стоя у кареты, в последний раз попыталась договориться с папой – оставить меня при себе, обещая, что буду слушаться во всем.

Пыталась даже прослезиться – вызвать тем самым жалость у отца и остаться.

Но этот сухарь, поцеловав меня в щеку, усадил на сиденье со словами:

– Будь хорошей девочкой, слушайся Рози и сэра Ричфилда.

– А остальных?

Ну реально было интересно.

– А остальных можешь не слушаться.

Вот так, с улыбкой, отец закрыл тяжелую деревянную дверь, и карета дернулась, увозя на неизвестный мне юг от отца, ставшего таким родным и близким сердцу всего лишь через пару недель «знакомства».

Подперев подбородок ладошкой, а локоток устроив на раме окна, я смотрела, как суровый замок папы отдаляется. Фигурки людей становились все меньше, и вскоре мой взгляд остался прикованным лишь к одному человеку – к тому, кто стоял до последнего, с огненной копной волос, провожая нас молчаливым, но полным тоски взглядом.

Когда экипаж скрылся за холмом, на мгновение дыхание сперло, и тяжесть на сердце была будто знаком нашей разлуки. Знаю, наше расставание далось и ему тяжело. Не смогла справиться с эмоциями и горько расплакалась, молча, но слезы душили и текли как реки из моих глаз, облегчая боль расставания.

Рози, не говоря ни слова, притянула меня в объятия и дала уткнуться в грудь. Я сжала маленькими ручками ее рубашку, горько заливая слезами, а она, в такт движения кареты, легонько покачивалась, убаюкивая своим ритмом сердцебиения, и после тихонько запела:

– «Спи, моя маленькая леди,

Пусть горести мимо пройдут…

Сладкий твой сон охраняет,

Ангелов светлый уют…

Пусть тебе снятся звезды,

Путь безграничных дорог,

Где счастье всегда за порогом,

Где мир тебе дарит восторг…

В жизни пусть будет радость,

Люди добро сберегут…

Спи, моя милая леди,

Все лучшее ждет впереди…»1

Рози продолжала мурлыкать песенку уже под нос, не забывая меня укачивать. Слезы давно высохли, и я постепенно погрузилась в теплые объятия сладкого сна.

Открыла глаза, когда карета остановилась на привал. Рози старалась аккуратно переложить меня с рук и дать еще немного подремать. Но мой сон стал проходить с остановкой экипажа, и когда открылась дверь, я инстинктивно полностью проснулась и напряглась.

Хорошо, это был сэр Ричфилд, он говорил Рози про начало привала. Я не стала выдавать себя и продолжила лежать у помощницы на руках с закрытыми глазами.

Нужно успокоиться.

Понятно, почему я так остро отреагировала: еще свежи воспоминания вечера бала, как Зайгон на моих глазах истекал кровью. А то, что остальных убила моя сила, даже не переживала. Они первые напали, и тут был принцип: или ты, или тебя, они никого не собирались жалеть. Когда я уезжала, Зайгон так и не пришел в себя.

В первые дни меня не пускали к нему, так как боялись, что он умрет, и нечего ребенку там делать. На третий день я уже не смогла выдержать и ночью пробралась в его покои. Ричфилд спал в кресле напротив кровати сына и даже бровью не повел на постороннее присутствие – устал, бедняга.

Подойдя к кровати, я положила свою маленькую ручку поверх ладони Зайгона. Он казался таким холодным, будто его жизнь утекала, и никто этого не замечал. Я сжала ее, и появилось непреодолимое желание быть ближе.

Забравшись на кровать, я легла вдоль Зайгона, стараясь не тревожить рану парня. Подняв его руку и согнув в локте, прижала к груди, потом уткнулась ему в висок. Мои губы оказались напротив его уха, и я начала рассказывать все: про свою прошлую жизнь, про нынешнюю, про то, как сильно он мне нужен в этом новом мире; а затем стала и просить – его, богов, мироздание…

Просила долго, шепотом, умоляла душой вернуть мне мальчика, так и уснула. Утром проснулась в своей кровати – наверное, меня перенесли ночью. После я узнала, что состояние Зайгона улучшилось, и он пошел на поправку. Еще, конечно, не пришел в себя, но я знала: мне удалось отвоевать его у смерти.

Жаль, что он не пришел в сознание. У меня не получилось попрощаться и узнать, как он себя чувствует. Отец пообещал, что сразу отпишется, когда Зайгон очнется. Я ему верила и знала: мой папа сдержит обещание.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Стихи из личного сборника автора Юлии Корнеевой.