Ария Созвездия Кентавра

– Производство винтовок, конечно, развернуто… Автоматические, самая простая система… Хотелось бы помощней, но нет нужного металла. Ищем сплавы по всей планете. Земля-то на запоре.

– Все равно неплохо, – отвечает довольный Риго. – Двадцать стволов – это целый отряд!.. Молодец, Эдик. Но революция, мы надеемся, будет мирной. Оружие только на всякий случай…

Вильям лихо выключил видеоскоп и наполнил бокалы.

– Видишь, нечаянно выдал тайну.

– Зачем мне это, – отмахнулся Виктор. – Давай мечтать, думать о будущем!

Сердитый Симеон подает подвыпившему постояльцу таблетку:

– Вот, примите. Через три минуты станете человеком.

– Спасибо, – повинился Виктор, проглотив таблетку. – Почти не ел, вот и развезло…

– Подать в номер?

– Если можно.

Симеон отправился к себе, а Виктор – направо коридору. Быстро вернулся, снял со щитка ключ от девятого номера. Симеон копошится возле рефрижератора, наполняет поднос едой. Виктор открыл замок девятого номера. Бросился в холл, повесил ключ на место.

Поднос с едой прибыл в номер, заблагоухал аппетитными запахами. Робот – в дверь, а Виктор – в спальню. Строго сказал, ни на кого не глядя:

– Быстро в девятый! Он напротив. Все объясню…

Хаким, не проявляясь, мгновенно подчинился.

Почти все содержимое подноса Виктор “выгрузил” в один пакет. Внушительный сверток положил за порог девятого номера и отправился к Симеону.

– Очень, очень вас прошу! – взмолился Виктор. – Ну, пожалуйста, никого не пускайте. Скажите, что ваш гость спит. Не говорите “пленник”, а гость, гость!

– Отдыхайте спокойно, – заверил Симеон. – Никого не пущу.

Перебежав к Хакиму, Виктор объяснил, почему нельзя быть вдвоем: беглеца обнаружил Вильям!

Хаким расстроился:

– Это не опасно?

– Не знаю. Но отныне все меняется… Да ты не горюй, – подбодрил Виктор. – Ничего, что я на “ты”?.. Что-нибудь придумаем. А пока давай вместе решать задачки. Сейчас я вернусь в свой номер, по видеотелефону прокручу пленку…

Изображения четкие, без искажений – Виктор показывает Хакиму фотоснимки пульта Станции волновой защиты.

– Посмотри внимательно, – просит Виктор. – Где можно систему замкнуть?

– По-моему, нигде. Сгоришь вместе с ней.

Хочу сгореть. Хаким попросил увеличить памятку в левом углу пульта. Прочитав текст, он воскликнул:

– Здесь ясно сказано: запрещается одновременно включать тумблеры А и В-4. Видишь? Череп и кости предупреждают.

– Снимай-ка пояс! – воодушевился Виктор. – Сегодня он послужит мне.

– Но это же… крайне опасно! – воспротивился Хаким.

– В нашей миссии все опасно. Кроме того, ты забыл хорошую пословицу: куй железо, пока горячо. Так что отдавай пояс. Без разговоров!

– Ладно, – согласился Хаким. – Защита отменная. Никому и в голову не придет ловить невидимку. Отвыкли! Прятаться и подозревать…

На всякий случай Виктор уложил в постель двойника и стрелой-невидимкой устремился на Телестанцию-два.

Он осторожно поднялся на второй этаж Станции, заглянул в цех. Дежурный добросовестно, спиной к выходу, наблюдал за пультом.

Виктор что есть силы затопал у входа и юркнул в цех.

Привлеченный гулким грохотом, дежурный метнулся на лестничную площадку. Этих нескольких секунд было достаточно, чтобы одновременно задействовать два взаимоисключающих тумблера.

Где-то натужно загудело, загрохотало, раздался треск…

С первого этажа повалил густой дым.

Жалобно взвыла сирена.

Вернув тумблеры в прежнее положение и едва не столкнувшись с перепуганным дежурным, Виктор припустил вниз. Едкий, злой дым душил, лез в ноздри, в рот, остервенело ел глаза… Перебирая ногами ступеньки, Виктор старался не дышать, и наконец, не веря спасению, вырвался на свежий воздух…

Ют анализирует:

“Конечно, кое-кто посмеялся над чудаковатым Симеоном – дескать, у того разыгралась фантазия! Разве может некто невидимый таскать здравомыслящего человека по площади! Да как таскать – за волосы! Просто так – ни за что ни про что. Но слишком уж Симеон безобидный, кому он нужен? Может быть, от страха он конкретное действо преувеличил, но прислушаться стоит. Не приведут ли пока непонятные следы к Хакиму, которого Риго приказал найти – живым или мертвым?”

Ют навестил Симеона, несколько раз просил его рассказать о том небывалом случае, никаких разночтений не было. Полеты по площади можно отбросить, а вот остальное – царапанье в дверь, мертвая хватка за волосы – от этого никуда не денешься.

Не заходил ли в бункер кто-либо из посторонних? В час побега? Тщательный опрос показал: нет, никто не заходил, все были свои. Не считать ведь журналиста с кинокамерой чужаком!

Ага, вот она, зацепка! Значит, в день исчезновения Хакима землянин находился в бункере! Не он ли скрытая причина всего? Не он ли направляет действия Хакима?

Разгадка, казалось бы, близка, но следы затерялись: никто, кроме охранников наверху, землянина не видел. А парни утверждают: был журналист, был! Его сопровождала Лора!

Ют решился на смелый шал. Рано утром подкараулил дочь композитора возле ее дома. Учтиво попросил уделить несколько минут, поскольку дело чрезвычайной важности. Однако Лора, услышав о поисках сбежавшего пленника, от разговора отказалась.

– Ничем не могу помочь.

Ют опять поехал в гостиницу.

Выходя из авто, заметил, как молодой человек поспешил скрыться за углом. Наверное, посыльный Риго, решил Ют. Наблюдатели крутятся здесь круглосуточно, может быть, они что-то подскажут?

Ют сделал вид, что уходит, и резко вернулся к гостиничному фасаду. Молодой человек не успел спрятаться и в нерешительности остановился. Ют подошел к парню, произнес несколько успокаивающих фраз:

– Привет от господина Риго. Не пугайтесь, мы делаем общее дело. Ничего подозрительного не заметили?

– Нет, – помедлил с ответом парень, решая – можно ли быть откровенным.

– А служащий этой гостиницы утверждает совсем противоположное. Два дня назад кто-то поскребся и выволок беднягу за волосы на площадь.

– Он мне тоже рассказывал.

– Можно верить?

– Не знаю. У меня был похожий случай… Хотя за волосы никто не таскал.

– И вы молчите! – насторожился Ют в победном предчувствии.

– Услышат – засмеют. Никто не поверит.

– Я поверю! – Ют уставился на парня уверенным немигающим взглядом.

– В общем, я дежурил, скучал… Вдруг вижу, на площади у фонтана кто-то сидит, посматривает на гостиницу, будто кого-то ждет. Я заинтересовался. Сбегаю по ступенькам – и… этот человек исчезает! Я поворачиваюсь, возвращаюсь. И опять вижу этого человека! Он во все глаза смотрит на меня. Я опять бегу к нему – и опять он пропадает, будто его и не было…

– Дальше, дальше что?

– Дальше – ничего. Мираж больше не появлялся. Я все глаза просмотрел…

– А ну-ка покажите, – попросил Ют, – с какого расстояния “мираж” исчезал?

Парень сбежал вниз, остановился.

– Кажется, здесь.

– Как он выглядел? Во что был одет?

– Серый верх… Брюки тоже светлые.

– А лицо?

– Не разглядел. Загорелое – это точно.

Ют уже не сомневался: у фонтана сидел Хаким. Но чем объяснить его странные исчезновения?

– Спасибо. – Ют пожал парню руку. – Пожалуйста, больше никому не рассказывайте.

Ют зашел к Симеону, задал пустяковый вопрос: как у гостя с аппетитом? Последовал ожидаемый ответ: аппетит зверский, только успевай наполнять подносы. Но почему подносы? Разве журналист принимает пищу не за столиком, как положено? Симеон объяснил: так желает постоялец. Желание постояльца – закон.

Итак, анализировал Ют, присутствие в гостинице еще одного человека налицо. Но он умело, с помощью какого-то аппарата скрывается, простым глазом не увидеть. Как же его выследить? Как?..

Ют решил немедленно позвонить Риго, потребовал людей. Нельзя терять ни минуты, иначе беглец ускользнет!

Риго отозвался с пониманием; через несколько минут большая группа парней и биоискателями поднималась по ступенькам к входным дверям гостиницы. Симеону долго объяснять не пришлось – он кинулся раздавать ключи и без конца повторял:

– Не потеряйте! Не потеряйте!..

Шумный отряд, тыча биоискателями во все углы, устремился на этажи.

В коридоре справа раздались крики:

– Вот он!.. Вот!.. Хватайте!..

Разгоряченные парни вытолкнули в холл Хакима, связали ему руки за спиной.

Ют притулился в сторонке, внимательно наблюдает.

Хакима повели в автолет, а Ют набрал номер.

– Господин Риго, принимайте пленника!

Гостиница “Космос”. Возле нее ни души. И может показаться странным: на первом этаже само собой, без посторонней помощи, вдруг открылось угловое окно. Это невидимый Виктор вернулся в свою комнату. Поблагодарив двойника, он юркнул в постель на его место.

Без стука вошел Симеон.

– Э-эх, такую облаву проспали!

– Облаву? – переспросил сонный голос.

– Ну да. Была целая гвардия. Барабашку искали. Который меня за волосы таскал!

– Вы еще верите в сказки? – недовольно пробормотал Виктор.

– Верю. Барабашку-то поймали!.. Но это не все. – Симеон перешел на шепот. – Слышали грохот?

– Что-то вроде громыхнуло… – машинально подтвердил Виктор, сосредоточившись на печальном известии: бедный Хаким!

– Не что-то, а зеркальный шар! Свалился прямо на крышу! Ресторан вдребезги!..

– Правда?.. А для чего он, этот шар?

– Украшение. Специально для вас.

– Я и не заметил… «Да черт с ним, с этим шаром!.. Держись, Хаким! Постараюсь тебя найти!”

Красавец Риго размышляет:

“Отлично! Лазутчика поймали и водворили куда следует. То, что беглец оказался в гостинице, говорит о многом: во-первых, о тесной связи Хакима с журналистом; во-вторых, об участии журналиста в организации побега; в-третьих, о скрытой, но весьма бурной активности того же самого журналиста! И еще факт – взрыв на Станции-два! Он зафиксирован почти одновременно с захватом беглеца. Кто же осуществлял диверсию? Если не Хаким, то кто же? Журналист?

И наконец, благодаря чутким поисковым приборам, удалось найти злополучный перочинный нож с радиопередатчиком. Весомая улика! Да и факты неожиданные: нож оказался на крыше дома почти за два километра от гостиницы. Симеон свидетельствует: журналист не отлучался; ну кто же в таком случае выходил с Риго и Ютом на связь, а потом постарался от передатчика избавиться? Журналист явно пользуется устройством, делающим его невидимым! Возможно, невидимый, он проник на склад и освободил Хакима!”

Сверкающий шар над гостиницей, пока не упал на крышу после взрыва на Станции-два, тоже кое-что зафиксировал: журналист посещает Телевидение, прогуливается на винтоплане, развлекается на волновых канатах… Все бы ничего – но он постоянно встречается с Лорой, взаимные симпатии растут, как на дрожжах… Может случиться самое непредсказуемое: а вдруг Лора откажет – ведь Риго собирается предложить ей руку и сердце!..

Проявляется лицо Юта, он бодро советует:

– А вы отправьте журналиста на Землю! Вот и не будет проблем.

– Гениальное предложение! – понравилось Риго. – А если он не захочет?

– Разве нужно спрашивать? Посадили – и полетел!

Риго задумался. Да, именно так и следует поступить. Именно так!.. Он звонит Вильяму, справляется о настроении. Шутка ли – выведена из стрроя огромная станция!

– Скажи-ка, изобретатель, сумеем ли мы поднять в Космос пустой звездолет? Без космонавтов?

– Безусловно. Проблемы давно не существует.

– А посадить на Земле?

– Элементарно. Ты что-то задумал?

– Хочу “Сверчка” отправить землянам. Чтобы меньше беспокоились.

Риго вызывает автолет, едет к Джузеппе.

К театральному зданию они подкатили вместе с композитором. Маэстро выбрался из кабины, стал раскланиваться, поправляя кудри иссиня-черного парика.

Появились Лора с Виктором, за ними – Адам. Хлебный король смачно поцеловал Лору в обе щеки. Вильям тоже здесь, стоит в сторонке, неопределенно посматривает по сторонам.

Болл! К каждому подходит, здоровается, желает удачи…

Композитор внимательно смотрит на Лору. Она знала, что означает этот взгляд. Вчера вечером опять пыталась поговорить с отцом на щекотливую тему: не следует ли пожилому мужчине поумерить любовный пыл? Еще раз напомнила о маме – мамочка так переживает! Рассказала о встрече с Катериной, повторила ее вопрос: разве закон доверия уже не действует? Если я тебе все отдаю, я тебе верю! А если ты идешь навстречу – не обмани! Джузеппе рассердился, заговорил повышенным тоном, не свойственным ему, даже закричал. Он ведь не мешал Лоре, когда она гуляла с мальчиками! И вообще – яйца курицу не учат. Он, известный на планете Кентавр, творческая личность, никого не обманывал и не собирается обманывать! Его ищут, его домогаются, объясняются в нежных чувствах, разве он вправе отталкивать любящее существо?.. А за последствия пусть сами отвечают, не маленькие…

Маэстро еще раз оглядел собравшихся Кентавров и забеспокоился:

– А где же Вэн? Не вижу нашего химика!..

– Ему нездоровится, – ответил Риго. – И вообще…

– Что значит – вообще? – удивился маэстро.

– Потом. После генерального показа.

– А как продвигается… э-э-э… Фильм о Кентаврах? – ласково обратился он к Виктору. – К съезду будет готов?

– Осталось немного, – ответил Виктор. – Да вот Емельяна никак не найду.

– Емельяна? – Композитору понравилось. – Ты ищешь Емельяна?.. Не старайся, сынок. Емельян сам появится в нужное время.

Кентавры шумно двинулись к театральному зданию, которое, казалось, утонуло в лозунгах и плакатах, даже беломраморные колонны были увешаны призывами. Болл уверенно шел впереди и показывал маэстро нарисованных Кентавров с развевающимися знаменами.

В зрительном зале заняли первый ряд. Не сел только Риго – ему нужно бежать в автистическую, переодеваться. Перед тем как уйти, Риго склонился к Лоре, как-то необычно взглянул на нее, попросил пожелать ни пуха ни пера. Лора, конечно же, пожелала. Адам сидел рядом с Лорой и откровенно пожирал ее глазами.

Маэстро уылекся беседой с маленьким длинноволосым режиссером; Болл склонился над оркестровой ямой, слушал, как музыканты пробуют на звучание инструменты; Виктор смотрел в глазок камеры, прицеливался; Вильям хмуро поглядывал на Лору…

Виктор обратился к композитору:

– Извините, маэстро. Пока сцена молчит, разрешите вопрос, для нашего фильма.

– С удовольствием! – отозвался Джузеппе и приготовился позировать перед объективом. Лора переключила внимание с Адама на Виктора.

– Сейчас развернется грандиозный спектакль – “Мы Кентавры”, – начал журналист. – Они выступают против землян, одерживают победу. Не только в спектакле, но и в реальной жизни! Как вам удалось такое грандиозное действо? Привлечь на свою сторону тысячи жителей планеты?

– Хороший вопрос, – развеселился Джузеппе. – А чем мы хуже землян? Разве у нас меньше гордости, меньше талантов? Я, например, потому и оказался здесь, не выдержал чванства одного выскочки… Ну есть у него талант, есть, а я-то что – должен пропадать? Спросите у Риго – того совсем затерли! Земля не умеет ценить истинную одаренность! Нет уж, господа земляне, мы сами с усами! А впрочем, зачем искать сложности там, где их нет? Однажды мы с дочерью сидели вечерком за самоваром, и я размечтался, нарисовал яркую картину!.. Моя озорница взяла да и написала сценарий. А что, сказали мы себе, разве мы лыком шиты, разве не сможем? Немного фантазии, немного алхимии и много-много желания. И вот, милости просим, смотрите!

– Спасибо, маэстро, лучше не объяснить.

Над оркестровой ямой навис могучий гривастый дирижер; он поклонился композитору, постучал палочкой по пюпитру; вознес руки. Тяжелый занавес разбежался в обе стороны. Грянул вступительный марш.

Композитор прослезился, провел кружевным платочком по щекам, в восторге замер.

На сцене, изображающей развалины домов, появились звездные люди, забурлила неведомая жизнь.

Актеры старались, хор выдавал чудеса. Риго был неотразим. Лору тронуло: главный герой все чаще и чаще посматривает на нее; но не сорвался бы спектакль – актриса, играющая в паре с Риго, начала нервничать, чуть не опоздала с репликой…

Джузеппе заерзал, показывает главному герою пальцем – смотри на ту, которая на сцене! Риго не замечает, продолжает водить глазами…

После первого акта Джузеппе отправился за кулисы, гневно обругал Риго. Актер молча принял справедливые претензии.

– Да, это так, – печально произнес он. – Но я постараюсь.

Во втором акте он сдерживался, взглянул на Лору только один раз. И в целом Джузеппе остался доволен. “Спектакль готов для широкого показа! Это, безусловно, событие!.. Но что случилось с Риго? Влюбился? Ну, детки не маленькие, сами разберутся…”

После спектакля Риго спустился в зал, и возмущенный Болл выдал ему прямо в глаза:

– Послушай, это же неприлично!

– Э, – добродушно усмехнулся Адам. – Между людьми все бывает.

Лора не могла осудить Риго, пусть смотрит, если ему нравится, лишь бы спектакль не пострадал. Если бы так повел себя Виктор, она бы тоже не возражала. Но Виктор носится взад-вперед, снимает и снимает, будто никакой Лоры не существует…

Девушка поднялась навстречу Риго, одарила благодарным поцелуем.

Ликующий актер подступил к Джузеппе.

– Маэстро, пожалуйста, обещайте! Лора, прошу, дайте слово!

– Ну говори, говори, – одобрительно отреагировал композитор.

– Грядет съезд. Я знаю, какое значение он имеет для Кентавров… Сразу же после съезда вы придете ко мне!.. Обещайте!

–Что ж, можно, – кивнул композитор.

– А вы, Лора? Я приготовил сюрприз.

– Хороший сюрприз – это приятно, – неопределенно ответила Лора.

– Обещаете? – настаивал Риго.

– Ладно, посмотрим ваш сюрприз.

Риго радостно пропел слова из арии, прославляющей возлюбленную:

– О, будь благословенна красота!..

– Джузеппе зааплодировал. Затем, довольный, обратился к Боллу.

– Ты, кажется, хотел провести совещание?

– Предлагаю прямо здесь, в зале. Останутся Кентавры, остальных выпроводим.

– В зале, так в зале, – согласился Джузеппе.

Болл закричал:

– Посторонним освободить помещение! Все слышали?

Маленький длинноволосый режиссер сразу же направился к выходу. Актеры тоже покинули зал. Болл заглянул в оркестровую яму – никого.

– Эй, на сцене! – закричал он. – Немедленно выйти!

– Это роботы, – объяснил Риго. – Наши рабочие. А вот журналистам оставаться ни к чему.

Виктор опустил камеру, в нерешительности посмотрел на Лору. Ему очень не хотелось покидать Кентавров в такой момент.

– Чего бояться? – подал голос А дам. – Планета на замке.

– На ослабленном замке. – Вильям покосился на Виктора.

– Что-то случилось? – забеспокоился Адам.

– На Станции авария, – неохотно ответил Вильям.

– Пенять на аварию – просто смешно, – заговорил Джузеппе. – Сломалось – отремонтируем! Ну пусть расскажет! Всему миру! Он же снимает фильм. О Кентаврах!

– И все-таки, – не унимался Риго, – давайте проголосуем.

Большинством голосов с одним “против” ( Риго) и одним воздержавшимся (Болл) Виктора оставили в зале.

После недолгих дебатов постановили: восстание начать послезавтра в девять утра.

Болл предложил освободить Вэна от должности. Появилось много некачественных продуктов, с химией пора кончать.

– Нельзя ли не обижать Вэна? – попросил Джузеппе. – Вы же знаете мое доброе отношение… Объясните старику!

– Конечно, объясним, – согласился Болл. – Нам жертвы не нужны.

Кентавры покинув театр, разъезжались по домам.

К Лоре неожиданно подошел Риго.

– Уезжаенте? А может быть…

– Исключено. У меня пленник, я за него отвечаю. – Подрулил мотокрот, и она показала Виктору жестом: садитесь!

– Опасный тип, – мрачно произнес Риго. А вас прошу: не наделайте глупостей!

Лора села в машину, хлопнула дверцей.

Виктор не спрашивал, куда они едут. Не все ли равно? Он благодарил судьбу за неожиданную удачу – побывать на секретнейшем сговоре и услышать недозволенную информацию!.. Кому еще так повезет?.. Радости, однако, маловато. Слишком поздно прибыл Виктор на планету Б, ничего существенного не успел… Не уберег Хакима… А на послезавтра назначен переворот!.. Наконец, судьба Вэна… Что он за человек? Почему именно над ним нависла угроза?..

Мотокрот остановился возле домика в виде лиры – символа поэтического творчества.

– Это мой дом. Нравится? – спросила Лора.

– Очень. – Виктор навел объектив на необычное строение и зафиксировал. – Будет встреча? С необыкновенным Кентавром?

– Да, – просто ответила Лора. – Со мной.

– До съезда два дня, столько работы…

– Если хотите меня обидеть – уходите, – тихо сказала Лора.

Обидеть? Разве можно?.. Виктор последовал за девушкой в дом. Через небольшую прихожую попал в гостиную, затененную шторами и украшенную крупными розами – белые, бордовые, алые, ярко-красные, фиолетовые, темно-синие, нежно-кремовые… Они горделиво посматривали по сторонам и чудесно благоухали, наполняя комнату тонким ошеломляющим ароматом.

Розы украшали и праздничный стол, уставленный фигурными тарелками с разнообразной едой.

Чуть слышно заиграла музыка; звуки заявляли о себе трепетно, осторожно, переплетаясь в один неповторимый узор; Виктор замер, стараясь не выпустить из внимания десятки одновременно сияющих нитей… Нечто подобное он где-то слышал… Да-да, у композитора Джузеппе – пожалуй, так же волшебно играл его рояль…

Лора отобрала камеру, бережно опустила ее на стул; на другой свободный стул она усадила своего пленника, рядом устроилась сама. Виктор как будто онемел, потерял контроль над своими действиями. Так хорошо! Удивительная музыка лилась прямо в сердце…

В руках у Лоры бутылка с прекрасным, редким вином. Виктор такого никогда не пробовал. Бокалы наполняются рубиновой искрящейся влагой, просятся к твоим устам…

– Нравится? – завораживающим голосом спрашивает Лора.

– Еще бы! – Виктор отпивает глоток вина, закусывает конфетой.

Музыка продолжает завораживать, накатываясь нежными волнами, нашептывая небылицы. Приятно пьется вино, маленькими нечастыми глотками.

Лора предложила:

– Потанцуем?

Виктор встал, галантно поклонился, правую руку бережно положил девушке на талию, а левой рукой принял горячую ладошку. Старинный вальс, аранжированный волшебником, подхватил их и закружил среди благоухающих роз.

– Ты знаешь, как меня зовут? – спросила шепотом девушка.

– Знаю! – с радостью отозвался Виктор. – Тебя зовут Лора. – Его руки обнимали девушку, он чувствовал ее всю, прикасаясь своим чутким телом к нежной груди…

– Нет, – продолжала шепотом девушка. – Я не Лора, Лора я для всех остальных. Мое настоящее имя – Лаура! Так когда-то называла меня моя мама… Запомни: я Лаура! Лаура! Сегодня называй меня так!..

Ритм постепенно замедлялся, все теснее сближая двух молодых людей. Виктор был на седьмом небе, он никогда не испытывал такого блаженства, ЭТО было с ним впервые… Временами, казалось, золотистые зрачки, пухлые губы Лауры таинственно исчезали и тела ее он как будто не чувствовал – она вся была в нем, в его большом сердце… А иногда Виктор словно отбрасывал забытье и точно знал: губы Лауры раскрываются, как лепестки роз – он целовал их, неловко, неумело, потому что никогда прежде ЭТОГО не делал, и никогда прежде не прикасался поцелуем к необыкновенно притягательным плечам…

Очнулся Виктор в тишине, обнаженный, на необъятной мягкой постели. Рядом с ним с закрытыми глазами, на сине-голубой копне волос, сладко посапывала Лора. Она тоже была обнажена. Виктор остановил восхищенный взгляд на двух белоснежных холмиках с розовыми вершинками,

осторожно покинул постель и, не глядя на Лору, чтобы не отвлекать себя ненужными мыслями, стал одеваться. Старинные ходики на стене показывали около четырех дня… Оглянувшись в последний раз на прекрасную Лауру, он перешел на цыпочках в соседнюю комнату. Розы, ему показалось, слегка поникли, полумрак и праздничный стол с почти нетронутой едой не радовали.

Он достал блокнот, быстро написал: “Лаура, прости. Ты великолепна! А я – негодяй. Не могу разбудить… и поцеловать. Ужасный я”.

Вырвал листок, положил на стол. Подхватил фотокамеру и, боясь, как бы не скрипнула дверь, вышел на крыльцо… На автостоянке вызвал мотокрот; подкатила машина, распахнулась дверца… Вышел… Хаким! “Живой, невредимый. Ну, молодчина! Как удалось бежать?..”

Хаким огляделся и поманил Виктора за собой. Стремительно пересек бульвар и скрылся в домике, утопающем в густой зеленой листве. Виктор почти бежал, но догнать Хакима не смог. “Спешка понятная… Но почему именно здесь? Нашлись добрые люди?”

Дверь поддалась легко, но мгновенно затворилась. Огромная пустая комната в одно мгновенье съежилась, потолок придавил голову; Виктору пришлось скрючиться, поджать ноги и опуститься на что-то вроде сиденья.