Слон

ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

Они познакомились за год до нашествия слонов. Вместе с подругой Анна пришла в бар, где выступал известный комик.

– Первый раз вижу, чтобы во время моего выступления кто-то разгадывал кроссворд! – подсев, с улыбкой сказал Павел.

– Как называется человек, который изучает слонов? Одиннадцать букв…

– Может быть, – Павел взял у Анны ручку и вписал слово.

– Подходит…

Анна улыбнулась, и Павел влюбился. Она поблагодарила его, и он был потрясен тем, как она говорит. Слушая Анну, с первых минут Павел испытывал невероятное счастье совпадения, когда получаешь физическое наслаждение от того, как и о чем говорит женщина, сидящая напротив. Анна околдовала его. Ритмом, чувством юмора. Каждая фраза, всякое замечание попадали в самое сердце.

Весь тот вечер и всю ту ночь, когда в большой компании друзей они переходили из бара в бар, он испытывал тихий восторг. Уже в те первые часы, разглядывая Анну, он понимал, что совершенно потерян, однако из последних сил отшучивался, стараясь не напугать ее.

Коготок увяз.

В ту ночь они не разошлись по домам и следующим утром все той же большой компанией сначала позавтракали в кафе возле театра, а после отправились гулять по городу в направлении его любимого ресторана, который ей не понравился.

Во время обеда Анна сидела рядом. Ее идеальные, красивые и тонкие руки были оголены, и Павел не сводил глаз с ее татуировки – написанной от руки цитаты великого поэта:

Неистов и упрям, гори, огонь, гори

Вечером следующего дня, вновь в баре, во время своего выступления Павел попросил посадить Анну в первом ряду. Спецоперация удалась, и он чувствовал, что в его жизни случаются самые счастливые часы – его шутки нравились и ей, и залу. Трепет. Эйфория. Буря чувств. Она улыбалась. Казалось, никогда раньше он не был так смел и успешен. Проговаривая старый и новый материал, он непременно смешил публику и был уверен, что все завидуют ему: он был весел, остроумен и влюблен. Стоило ему отвлечься и посмотреть на Анну – по телу тотчас начинали катиться мурашки. Он чувствовал себя футболистом, который забивает гол в финале чемпионата мира, он чувствовал себя хирургом, который спасает человека после девятичасовой операции на сердце, он чувствовал себя великим виолончелистом, который дает лучший в жизни концерт с оркестром.

Следующим утром он уезжал на север страны, где выступал. До отъезда оставалось всего пара часов, и, набравшись смелости, Павел пригласил ее на завтрак. Спустя несколько недель она признается ему, что, собираясь на то их первое настоящее свидание, вдруг почувствовала, что волнуется.

Он стеснялся. Глупил, шутил, старался быть собой и уговаривал ее съесть паштельку. Смотрел на часы и понимал, что еще никогда время не таяло так быстро и невыносимо нежно, словно крем на ее губах. Он не помнил, о чем они говорили. Она тоже.

Они попрощались, и абсолютно очарованным человеком он покинул город, чтобы на берегу моря смешить людей и тосковать по Анне. Павел бесконечно ждал того момента, когда сможет вернуться в номер, чтобы позвонить ей. Когда это наконец случалось, он был на седьмом небе от счастья. Они говорили без остановки ночи напролет. Одна тема сменяла другую, и это были совершенно удивительные разговоры, которые, как ему казалось, будут длиться вечно:

«Символизирует ли флаг родину?»

«Является ли поражением эмиграция?»

«Возможно ли прожить всю жизнь, так по-настоящему и не полюбив?»

«Есть ли смысл питать надежду?»

«Можно ли не уважать человека, которого все еще любишь?»

«Нужно ли прощать человеку слабость?»

Позже Анна признается, что никогда не думала, что люди могут так просто и откровенно разговаривать обо всем. Еще позже Павел узнает, что для нее это не так уж и важно…

Но пока он вернулся и обнял ее.

Каждый день, едва они расставались, он писал ей:

«Очень соскучился. Тревожусь чуть-чуть…»

«Из-за чего?»

«Боюсь, что разлюбишь меня…»

«Ну нет, теперь это уже невозможно…» – 3 по вертикали, семь букв.

Они стали путешествовать. Куда бы они ни шли, где бы ни гуляли, Павел то и дело останавливался и говорил:

– Здесь мы еще никогда не целовались.

Она улыбалась и крепко сжимала его руку.

– Не могу поверить, что однажды ты все-таки бросишь меня, – шутил он.

– Невозможно бросить человека, который так смешит меня, – отвечала она.

Он говорил ей:

– Ань, я очень твой.

– А я твоя!

– Каждый день сводишь меня с ума…

– Потому что хочется сводить!

– Тебе было хорошо?

– Да, очень!

– Правда?! Сто тысяч миллионов процентов? Берешь ответственность?

– Сто тысяч миллионов процентов, беру ответственность!

Он ждал ее всю жизнь. С самого детства в нем копилась любовь, которую он хотел подарить, и в те первые дни волновался лишь, что всепоглощающего чувства было так много, что оно могло напугать Анну.

Всякий раз, отправляясь с концертами в другие города, он посылал ей цветы. Со смешными записками. Она отсылала в ответ свои фотографии, на которых была обнаженной.

«Будь такой всегда!» – комментировал он.

«Только если ты будешь так смотреть на меня…» – отвечала она.

Оказавшись в новой компании, он обожал замолкать и разглядывать ее. Как лучший в мире 3D-принтер, он мог бы восстановить каждую ее клетку. Она говорила, и он молчал. Ему нравилось слушать, нравилось наблюдать, как легко она находит язык с любым человеком и как быстро располагает к себе.

Его эмоциональность, его отношение к ней, его включенность невероятно сработали. Анна чувствовала, что прежде никто и никогда так не относился к ней. И она поверила ему. И пошла за ним. Она начала узнавать его и влюбляться. Анна чувствовала: то, как развиваются их отношения, отличается от всего, что у нее было раньше. И она очень радовалась. У нее не подкашивались коленки, она могла быть спокойной и свободной. Чувство любви росло и развивалось постепенно. И ей очень хотелось, чтобы оно мирно крепло, расширяясь и становясь глубже.

«Когда мы вчера смотрели спектакль, – писала она, – и держались за руки – это было для меня очень важным – я всегда загадывала, чтобы у меня был парень, который не отпустит мою руку, потому что неудобно, или надоело, или что-то еще. Я очень серьезно к этому отношусь!»

«Я очень переживаю каждый раз, когда для чего-то нужно на мгновенье выпустить твою руку! Волнуюсь, что ты подумаешь, что мне не хочется тебя держать…»

 Вот и дурачок! Нужно было сразу понимать, что ей это вообще все не нужно было, что она просто развлекалась от скуки, что любовь была только с его стороны!

ТвояГоспожа2022

 Ты же говорила, что в самом начале бросила читать!

Неизвестный пользователь

 Ну, как мы теперь понимаем, она не развлекалась от скуки (хотя и это, конечно, тоже), но просто хотела, чтобы кинопродюсер, который ее вечно динамил, приревновал и вернулся. Обидно конечно, что для этих целей она использовала живого человека, но, впрочем, все же мы так всегда поступаем всегда.

Марта

 Ну я пролистывала потом по диагонали, но то, что эта куколка непременно бросит его – это сразу было понятно!

ТвояГоспожа2022

 Всем, кроме него…

Аноним

В первые недели нашествия Павел проводил почти все свободное время в библиотеке. Готовя материал для новых выступлений (известный комик был уверен, что люди ждут шутки о слонах), он хотел получше узнать гостей, которые вдруг становились невидимыми хозяевами города. Павел вычитывал из разных книг, что у слонов есть имена и животные придумывают их друг другу сами, что, ближайшие родственники мамонтов, слоны на самом деле не боятся мышей и отлично умеют плавать, что, общаясь с сородичами посредством сложной системы коммуникаций, используют уши и хоботы. Прочитывая статью за статьей, Павел узнавал в те дни, что слоны тоже устраивают выборы, но, в отличие от людей, всякий раз делают это честно. Кроме того, Павел понимал, что слоны злопамятны и могут быть очень агрессивны…

 Я тоже, млять, сразу понял, что ничем хорошим это не кончится! Слишком много дебилов вокруг! Уже в первый гребаный день, когда только привалили ушастые, стало понятно, что хана, что все изменилось, что житуха никогда не будет прежней! Нужно быть полным дятлом, чтобы этого не отдуплять! Сосед мой, тупорылый, гундел что-то, что это всего на несколько дней, а я ему сразу сказал: петушок, это на годы! И так и получилось, уже на следующее утро слон затоптал этого долбака!

Простой мужик

 Когда же закончится эта так называемая свобода в комментариях?! Я считаю, что этому давно следует положить конец! Каждый пишет, что хочет, а потом какой-нибудь идиот зайдет на форум, прочитает и поверит, что так оно и было! Какой-нибудь иностранец прочитает эту книгу и поверит, что так все и есть у нас в стране. Я считаю, что каждый пост нужно проверять и редактировать, что должна быть создана специальная комиссия цензоров.

Настоящий патриот

 Да, я бы еще попросила пруфы! Может хоть кто-нибудь выложить мне хоть одну фотографию своего слона?!

TвояГоспожа2022

 Да легко! Держи!

Ссылка удалена в связи с правилами сообщества

Когда начинали болеть глаза, Павел переходил улицу и заныривал в бар, где выступал, а теперь постоянно встречался с Анной. Пока на сцене не было комиков, в открытом пространстве шумели независимые журналисты, политологи и активисты, день за днем обсуждая сложившуюся ситуацию:

– К сожалению, мы вынуждены констатировать, что нам не повезло с народом. Люди у нас не те! Посмотрите на наших соседей! Разве можно представить себе, чтобы у них там слоны тоже заняли улицы, и их граждане никуда бы не вышли?!

– Да, соглашусь, наши соседи гораздо мужественнее нас!

– Нужно работать с тем, что есть! Представьте, что вы тренер очень слабой футбольной команды. Что толку, что вы каждый день будете рассказывать плохим футболистам, что они плохие футболисты? Правильно, толку никакого! Необходимо засучить рукава и добиваться результата с теми игроками, которые у вас есть. Да, наш народ инфантилен и труслив, ну так для того мы и считаем себя интеллигенцией, чтобы повести его за собой! Мы должны стать хорошими тренерами плохой команды!

– Так ведь некоторые команды не выигрывают десятилетиями!

– Да, все так, не выигрывают, но рано или поздно вырастает талантливое поколение, которое становится чемпионами!

– Согласен…

– Да, жаль только мы этого никогда не увидим…

– Еще как увидим, если только выйдем к бровке, а не будем наблюдать с трибун!

– А я предлагаю сделать акцию, в которой известные люди, музыканты и художники, поэты и писатели будут молчать на фоне слонов…

– Просто молчать?

– Да, просто молчать!

– Очень хорошо!

– А я против! Общество и так молчит! Давайте лучше будем кричать на фоне слонов! Что, если я буду выходить на трибуну и кричать, например, две-три минуты, чтобы передать боль, которая у меня внутри? Вот так: А-А-А-ААА-А-ААА-А-А-А!

– Тише-тише, чего ты так разоралась?! Твой крик отпугнет и слонов, и прохожих! Мы должны действовать так, чтобы наш протест был ментально экологичным!

– Но это противоречит самой сути протеста!

– Протест меняется! Наше общество не готово больше принимать резкое несогласие. Сопротивление должно быть мягким, деликатным, осознанным и просветленным!

– А я предлагаю бойкотировать все, что связано со слонами. Вот, например, идет в кинотеатре фильм «Слон» – встаем и выходим!

– Но фильм же не об этом!

– А это неважно! Важен посыл! Мы должны показать, что у нас со слонами нет ничего общего! Или вот видим, например, в музее картину со слонами – обливаем краской!

– Да как ты ее теперь обольешь, если слоны стоят во всех залах?

– Тоже верно…

– Я знаю – нам нужно отказаться от фигурок слонов в шахматах!

– О, это отличная идея!

– А как мы будем играть?!

– Сейчас не время для игр – мы должны сосредоточиться на борьбе!

– Но экологичной!

Разговоры интеллигентов, считавших себя движущей силой культурного сопротивления, особенной надежды не вселяли. Слушая их, Павел знал, как превратить их диалоги в шутки, но не понимал, как все эти идеи могли бы поспособствовать освобождению города. В такие моменты, расстраиваясь от пустой болтовни, он выходил на улицу и, закурив, рассматривал слонов, которые неподвижно стояли между баром, в котором их живо обсуждали, и университетом, где он преподавал на философском факультете и иногда рассказывал своим студентам, что слоны очень умны.

 А мне всегда интересно представлять то, чего в книге нет. То, что остается за границами, так сказать, на полях. Например, автор описывает Павла смотрящим на слона, но о чем он думает в этот момент? Ты читаешь эту сцену и становишься ее соучастником – это же настоящее волшебство, не правда ли? Я когда читал этот отрывок, представлял, что Павел смотрит на слона, сочиняет шутки и одновременно вынашивает какой-то план по освобождению города, но как влюбленный человек еще и срывается на мысли об Анне. Он вспоминает ее улыбку, пигментное пятнышко под левым глазом, а затем бросает окурок в урну и решает позвонить: «Привет! Я просто хотел сказать, что каждое мгновенье тоскую без тебя!» – «И я…»

Аноним

Не совсем так. Прежде чем позвонить Анне, Павел увидел отца. Совершенно пьяный, в грязной одежде (судя по всему, по пути домой старик не раз упал), на другой стороне улицы шатался папа. Карандаш без грифеля, отец хватался то за фонарные столбы, то за ноги слонов.

Выбросив сигарету, Павел перебежал улицу и подхватил пьяного. Наверное, кто-нибудь на его месте постыдился бы идти по центральной улице города под руку с человеком, который выглядел как бездомный, но Павел делал это не раз, а потому ни секунды не раздумывал. Словно медик, который уводит с поля травмированного футболиста, Павел волочил домой погасшего отца. Пожалуй, единственное, чего он не хотел в тот момент, – чтобы Анна случайно увидела, из какой он семьи.

 Я, кстати, думаю, что его происхождение сыграло немалую роль в их расставании. Поняв, что он из семьи алкоголиков, Анна сильно перепугалась. Она сразу поняла, что рано или поздно он обязательно станет частью их жизни.

Арина-балерина

 А можно, пожалуйста, не спойлерить?!

Активист13

Родители Павла начали пить еще до его рождения, пропили все его детство и отрочество, пропили все его праздники и выступления, поступление в университет и победу в шахматном чемпионате, все его удачи и горечи, пропили свои судьбы и, когда захотелось добавки, попытались пропить и его. Они так много и часто пили, что порой, когда Павел возвращался домой, не узнавали его. Павел запомнил эти сцены на всю жизнь. Он звонил в родительскую дверь, но стоявшая на пороге пьяная мать не понимала, что происходит. Вот и теперь отец, которого Павел вел под руку, не осознавал, что рядом идет родной сын.

Затащив отца в квартиру, Павел уложил его на диван и осмотрел комнату: бутылки лежали поверх слоновьего дерьма. Мать что-то буркнула, но Павел понял, что она спит и шевелит губами во сне, словно и язык ее, вымоченный в водке, пытался поудобнее устроиться и уснуть в пьяном рту. Взглянув на старого слона, Павел подумал вдруг, что это животное было здесь всегда. Теперь казалось, что слон уже стоял, когда в последнем классе два ублюдка из параллели несколько дней подряд поджидали Павла у школы, чтобы избивать. Однажды они отвели его в парк, приставили шило к горлу, а потом разбили нос и сломали челюсть.

Теперь казалось, слон уже был здесь, когда пьяные родители начинали драться, когда по ночам мама прибегала в комнату Павла за защитой. Казалось, слон был, когда утром Павел ехал в школу, постоянно улыбался, шутил, и его одноклассники думали, что у него лучшая на свете жизнь, и не замечали слона, которого он привел.

Казалось, слон был рядом каждое утро, когда, открыв глаза, Павел чувствовал тревогу. Подобная той, которую испытывали боящиеся летать люди во время турбулентности, в те времена, когда самолеты еще летали, она была с ним 24/7, как огромный слон. С этим стоящим рядом животным он чистил зубы, одевался и, единственный из всех абитуриентов, писал на десятку вступительное сочинение на философский факультет. Казалось, слон всегда был рядом! Когда он боялся высоты и когда каждое мгновенье думал, что машина вот-вот попадет в аварию.

Слон был всегда. Когда Павел говорил, выпивал, танцевал, читал или выступал на сцене. Слон уже был, когда он влюбился в Анну и с первых дней опасался, что она заметит его огромное некрасивое животное и уйдет.

«Слон был всегда», – подумал Павел.

В тысячный раз прибравшись в родительском доме, он тяжело вздохнул, вышел на улицу и только после этого позвонил любимой, чтобы сказать, что жутко тоскует.

«И я», – ответила Анна.

 Я вот не понимаю, почему у этого автора в каждой книге родители главного героя алкоголики? Сколько же можно?! Неужели нельзя придумать что-то новое? Ну хотя бы уж наркоманами их сделал для разнообразия, а то все пьют и пьют, пьют и пьют, пьют и пьют!

Арина-балерина

 Может потому, что они все пьют и пьют, пьют и пьют, пьют и пьют?

Аноним

 Нет! Потому, что это боль, которая не отпускает его! Вы представляете, что это такое, когда вы приходите домой, а родители не узнают вас, потому что пьяны? Было ли у вас так, чтобы в вашем доме начинал жить еще один мужчина – собутыльник родителей, и он проводил в вашем доме так много лет, что однажды, в каком-то бытовом разговоре, вы называли его по ошибке «папа»?

Топовый поклонник

 У всех нас есть какая-то травма из детства. Не нужно думать, что ваша или авторская травма больше тех, что пережили другие люди. Не бывает людей без горя и жутких воспоминаний. Все мы покалечены временем, нашими сверстниками и родителями. Каждый из нас может предъявить свой собственный ад, но это повод не писать о нем из книги в книгу! Достаточно один раз!

Арина-балерина

 Мы вообще не пьем!

Родители Павла

СОВ. СЕКРЕТНО

МИНИСТРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

Докладная записка о значительном скачке миграции

В последние недели зафиксированы массовые попытки граждан покинуть город. Число желающих приближается к 12%. Выезд осложняется тем, что все главные магистрали, а также аэропорт блокированы слонами. Граждане (в массе своей ученые, журналисты, представители творческой интеллигенции) сомневаются в способностях государства обеспечить безопасные условия проживания. В частных разговорах многие заявляют, что опасаются дефицита продуктов, питьевой воды и медикаментов. Кроме этого, пытающиеся выехать горожане ощущают угрозу со стороны слонов.

ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

Эскалация страха. Заниженные параметры морали и отрицательный рост возмущения. Старое/новое изобретение общества – компас совести на севших батарейках. Павел задирал голову и видел, как, паря в небе, невидимые беспилотники атаковали город растерянностью. Слонов не прогоняли. Проходила неделя, другая, однако вместо планов по освобождению столицы большинство горожан все чаще обсуждали быт животных:

«Как сделать их условия комфортными?»

«Сколько им нужно воды?»

«Едят ли они яблоки и дыни?»

Власть молчания. Слоны продолжали стоять посреди гостиных и лестничных пролетов, переулков и торговых центров, однако казалось, что эта невероятная картина более никого не поражала. Большинство горожан вели себя так, будто слоны были здесь всегда. О своих предпочитали молчать, чужими не интересовались. Даже о тех, величественных, что возвышались на площадях, стадионах или сценах театров, более не заикались. А смысл? Если и находились редкие выскочки вроде Павла, которые все еще хотели говорить о происходящем – граждан таких, хотя и не считали сумасшедшими, все чаще сторонились, – подавляющее большинство молча подписывалось под тем, что пришедшие гости здесь всерьез и надолго.

 Я тоже очень хорошо помню этот момент. Дискуссии схлопнулись буквально в несколько первых недель. Сперва все мы что-то еще активно обсуждали, спорили (как описано в сцене в баре), какое-то время мы еще верили в то, что на ситуацию можно повлиять, а потом, как мне теперь помнится, все будто сговорились – сговорились ничего не делать…

Аноним

– Ты представляешь, милая, сегодня, когда я шутил про нашего клубного слона, никто не смеялся!

– Может быть, просто шутки были не очень смешные?

– Нет-нет, дело не в этом! В одно мгновенье мне просто показалось, что зрители его больше не замечают!

– Как это?!

– А вот так! Я говорю в начале выступления: поаплодируйте те, кто видит за моей спиной огромного слона, а в зале тишина – никто не хлопает!

– Прям совсем никто?!

– Никто!

 Из-за таких вот комиков все и случилось! Зачем нужно было выпендриваться? Ну стояли слоны и стояли, почему вдруг нужно было шутить только про них?! Как будто в связи с приходом слонов отвалились другие темы!

Преданный читатель

 Ну, кажется, он и не говорит здесь, что шутить нужно только про них. Он печалится, что слонов вдруг перестали замечать, что, наоборот, шутили про все, что угодно, но только не про самое очевидное…

Аноним

 Лично мне слоны никогда не мешали. Я ходила и на стендап-комедию, и на балет, и в театр. Я с самого начала знала, что слоны однажды уйдут, а потому не понимала, для чего нужны все эти сиюминутные обсуждения животных, если понятно, что есть вечные темы любви и предательства, жизни и смерти, отцов и детей. Я видела такие потрясающие спектакли, в которых актеры так играли, так играли, что о стоящем посреди сцены слоне зрители забывали уже через мгновенье!