Полная версия
Слон
Саша Филипенко
Слон
Серия «Самое время!»
© Саша Филипенко, 2025
© «Время», 2025
Аноним
P.S. И это я еще не говорю, что в книге совершенно ужасные диалоги – люди так вообще не разговаривают!
TвояГоспожа2022
Дрессировщик
TвояГоспожа2022
Дрессировщик
TвояГоспожа2022
Гонзо
Ася
«Перо и луч» – роман под ключ!
Ссылка удалена в связи с правилами сообщества
Книжный червь
Добрый самарянин
Павел, привет.
Это мое последнее письмо.
У меня было много времени, чтобы принять решение. Я прислушивалась к себе и к тебе. Как мне кажется, сделала все, что могла. Возможно, я взяла себе слишком много времени и продлила твои мучения. Я прошу у тебя прощения за это.
Я не хочу продолжать наши отношения. Причина простая – я не хочу.
Я бесконечно тебе благодарна за то прекрасное время, которое у нас было. За всю ту любовь и тепло, за интерес, которые ты мне дал.
Я очень надеюсь, что ты проявишь уважение к моему решению, оно окончательное, и не будешь писать, звонить, искать встречи или ждать меня.
Анна
Каждое утро, едва кофе заполняет фарфоровые чашки с черными слонами, мама садится против отца и взглядом, что много лет утюжит мужа, дает понять, что можно начинать. Хотя еда, как всякая влюбленность, стремительно остывает, некогда муза, а ныне секретарь знает, что завтрак не случится, пока муж не выступит. Этот ритуал повторяется изо дня в день: черновики ютятся между серебряными приборами, напольные часы бьют девять, и прижизненный классик принимается рассказывать идею нового романа:
– Представьте себе, – обыкновенно задорно начинает отец, – какая-нибудь западная страна, в которой приближаются выборы. Премьер-министру кладут на стол результаты опросов общественного мнения, и оказывается вдруг, что, по предварительным данным, лидирует вовсе не его правящая партия, а недавно организованный Союз неандертальцев…
– Неандертальцев?! – будто бы не расслышав, изображая восторг и полную погруженность, непременно уточняет мама.
– Да, да, именно неандертальцев! – ожидая этого вопроса, тотчас отвечает отец и продолжает пересказ фабулы: – С первых страниц читатель понимает, что в стране, где стартуют выборы, вдруг появляется политическая партия неандертальцев, и люди готовы за нее голосовать, потому что: а) оказывается, что среди нас все еще много неандертальцев, которых мы раньше не замечали, и б) у них хорошая программа, которая нравится и «зеленым», и левым, и экоактивистам…
– Браво, браво, Александр! Но что же будет дальше?! – в тысячный раз за последние годы, имитируя интерес, спрашивает мать.
– А дальше, как обычно, я ставлю читателя перед моральной дилеммой: Премьер-министр и все его сторонники понимают, что к власти вот-вот придут неандертальцы, но разве можно это допустить? Разве можно сделать так, чтобы страна повернула вспять? Премьер и его кабинет осознают, что демократическими способами, честно, неандертальцев уже не победить, а потому они прибегают к большому количеству запрещенных приемов…
– Ах, как интересно! И действительно, какой же интересный и сложный выбор для читателя! – как и в любое другое утро, продолжает притворствовать мать.
– Да-да, я хочу порассуждать над тем, как далеко мы готовы зайти, защищая наши ценности, свободу и демократию. И как быть с тем, что большинство действительно хочет голосовать за неандертальцев?!
– Могу я задать вам вопрос?
– Конечно, милая!
– А это политкорректно – писать про неандертальцев в таком негативном ключе?
– В литературе нет места политкорректности!
– Браво, браво, Александр! У вас, как обычно, великолепная идея, но что же будет в конце?
– А в конце, как, впрочем, и обычно у меня, будет очень красивый финал…
– Расскажите же нам скорее!
– Отчего же не рассказать? Очень даже с удовольствием могу рассказать! В общем, государственная машина так увлечется борьбой с неандертальцами, что не заметит, как к власти придут…
– Ну? Ну кто же?! Ну не тяните же, пожалуйста!
– Кроманьонцы!
– Ох! Браво, браво, Александр! Ну разве не блеск?!
Мама разговаривает с отцом на вы, он с ней на ты. Уже в одной этой детали Анна видит кривизну и ущербность родительских отношений, однако, хотя и жалеет мать, никогда не говорит об этом вслух. Дочь обижена, дочь несет свою обиду, как верблюды груз, с самого детства, сквозь пустыни взросления. Анна полагает, что в родительском доме давно нет места ни женщине, ни ее теперь уже тридцатипятилетней дочери, которая живет в особняке по соседству, но каждое утро заходит на завтрак к родителям, которых не любит.
«Мы, – не сомневается Анна, – не близкие люди, но всего-навсего добрые помощники – оруженосцы великой судьбы. Долгие годы весь воздух, все пространство в этом доме принадлежит большому литературному таланту, действительное существование которого зиждется на многолетней и упорной работе мамы».
Анна знает, что ее мать так боится однажды быть брошенной и остаться одна, что готова пойти на все, лишь бы удовлетворить запросы отца. Все они сосредоточены вокруг наград, орденов и прочих атрибутов признания, поэтому София нередко проводит долгие переговоры с издателями и членами жюри, даже если для этого нужно оставаться на несколько часов в гостиничных номерах. Впрочем, в последнее время делать это все сложнее – София стареет и не вызывает такого интереса у мужчин. Глядя на нее, Анна больше всего боится однажды точно так же постареть.
«Нет ничего хуже, – думает Анна, – чем превратиться в собственную мать».
Между тем София живет в постоянном страхе. Мать Анны продолжает восхищаться творчеством супруга, заполняя за него анкеты и правя рукописи. Всю свою жизнь она посвящает служению большому автору и того же требует от дочери:
«Когда меня не станет – ты будешь хранить великое наследие папы, переподписывая контракты с издательствами, разбирая его рукописи и время от времени радуя публику страницей не опубликованного ранее великого черновика…»
«Мама, я никогда не буду тобой!» – резко отвечает Анна и вздрагивает от одной только мысли, что когда-нибудь ей придется работать.
«7 по горизонтали: Чувство сильного раздражения и враждебности, направленное на определенный объект или ситуацию, шесть букв» – Анна обожает разгадывать кроссворды.
На стол подает Помазок – (32 по горизонтали, восемь букв), классический персонаж второго плана. Помазок всегда был Помазком. Это прозвище приклеилось к нему сразу, в то самое утро, когда он постучался в дверь роскошной виллы в поисках работы, имея при себе лишь кисточку для бритья.
– Это не вы обронили? – спросил Помазок у сонного Александра.
– Нет, – пробурчал известный писатель и хотел было закрыть дверь, но невысокий парнишка поставил ногу в проем.
– Я хочу служить вам! Такому важному господину, несомненно, понадобится помощь в скучных бытовых делах!
Александр любит лесть – Помазок остается. Персонаж, которому следует сопереживать, но не так, как главным героям. Без пяти минут домашний питомец, Помазок вызывает умиление и умеренную грусть, однако ровно такую, чтобы в случае чего ее можно было наскоро переварить. Читая о таком персонаже, вы сразу понимаете, что на одной из страниц его обязательно убьют, принеся в жертву сюжету. С такими, как он, авторы предпочитают расправляться в третьей части книги, заставляя читателей еще больше сопереживать героям первостепенным, – с некоторыми из них вы уже знакомы.
В это утро не должно случиться ничего из ряда вон выходящего – в соответствии с доведенным до идеала протоколом, Помазок накрывает на стол, мама разливает кофе по фарфоровым чашкам (да-да, с черными слониками), и вечно недовольная Анна строго смотрит на Павла, своего молодого человека, от которого ждет извинений. Убедившись, что все готовы слушать, Александр торжественно встряхивает страницы черновика и вступает:
– Значит, сегодня у нас небольшой городок. Любящая семья. Он – молодой, но уже ветеран сопротивления, она в декрете. Он был ранен, а потому умеет ценить то, что у него есть. Он очень любит жену и ребенка. Любит по-настоящему! Сильно, без тлеющих чувств…
– Фундамент понятен… – делая пометки в черновике, спокойно замечает София.
– Однажды утром он отправляется на пробежку, а вернувшись домой, узнает, что его жена и дочь только что погибли – на пешеходном переходе их сбил уснувший за рулем старик…
– Какая хорошая трагедия для начала истории!
– Да-да, я описываю опустошение молодого человека, описываю похороны в очень жаркий день и то, что во время прощания он вдруг берет слово и говорит: «Во всем виноваты старики!»
– Во время похорон, стоя перед гробом, он говорит, что во всем виноваты старики?
– Возле гробов! Слушай внимательно! Я же сказал, что девочка тоже погибла!
– Да-да, Александр, простите!
– Итак, он стоит в церкви и говорит, что во всем виноваты старики. Молодой вдовец произносит такую довольно серьезную речь, из которой следует, что все наши проблемы от стариков, что даже поезда постоянно опаздывают из-за пожилых людей, и если бы их не было, страна вновь стала бы великой. Ну и родственники, и друзья его, конечно, слушают, а куда деться (?), они же в церкви (!), но никто, понятное дело, в диалог не вступает, потому что у парня шок и все понимают, что он подавлен и очень зол. В общем, похороны заканчиваются, все потихоньку расходятся, но тут вдруг к нему подходит кузен и спрашивает: «Слушай, братец, мне очень понравилась твоя речь, но что ты предлагаешь делать?»
– Да, действительно, что же он предлагает делать?
– «Мы их всех убьем!» – спокойно, я бы даже сказал, безэмоционально отвечает парень.
– Он предлагает убить всех стариков в стране?
– Именно! Об этом и роман!
– Интригующе…
– А как же! Я хочу написать книгу про молодого амбициозного человека, который вместе с кузеном садится в микроавтобус и начинает колесить по стране в поисках сторонников (я же давно хотел описать все эти маленькие бесполезные городки, в которых мне приходилось выступать с презентациями книг). Так вот, они колесят, останавливаются в барах, разговаривают с молодежью и убеждают неокрепшие, простые умы, что все проблемы от стариков. Произнося пламенные речи, он убеждает новых сторонников, что если уничтожить всех пожилых людей, то остальным от этого будет только лучше, и даже освободятся средства, чтобы изобрести бессмертие…
– И что, у них получается?
– Да! Я покажу, как очень быстро он находит тысячи сторонников и как стремительно, в мгновение ока буквально, сколачивает группы штурмовиков и приходит к власти, игнорируя выборы, потому что «Настало время уничтожить немощных старцев, которые управляют страной!». И я покажу, как безумная идея способна овладеть обществом, которое убаюкивает себя тем, что якобы переродилось…
– И что же, они действительно начнут уничтожать стариков?
– Да, всех, до последнего!
– Значит, это будет тяжелая и грустная книга?
– Это будет очень сильная и важная книга о том, что совершенно любое общество может очень быстро деградировать!
– И как эта книга будет называться?
– Альтернатива для…
Известный писатель не успевает закончить, потому что Павел, молодой человек Анны, вдруг перебивает его:
– А почему бы вам все-таки не написать про вашего слона?!
Думаю, здесь необходимо кое-что пояснить. Упущенная вступительная часть литературного произведения (6 по горизонтали, шесть букв). Если сейчас вы переведете взгляд с разозлившейся Анны, если оторветесь от уязвленного Александра и ни секунды не будете задерживаться на удивленных Софии и Помазке, то без труда заметите, что посреди соседней комнаты стоит слон, живой и огромный. Занимая едва ли не все пространство примыкающей к столовой гостиной, животное спокойно пережевывает сено, которое вместе с завтраком подала прислуга.
Да, да, вы не ошиблись – слон!
Он появился здесь несколько месяцев назад, в конце февраля. Рассвет, грохот и… прибежавшая на шум София остолбенела. Посреди большой комнаты, подмяв под себя рояль, неподвижно стоял слон. Картина эта была до того впечатляющей и неправдоподобной, что хозяйка дома не закричала, не упала в обморок, но только, прикрыв рот рукой, попыталась проморгаться. Вновь взглянув на животное и осознав, что ничего не меняется, что слон все еще стоит там, где стоит, и лишь изредка взмахивает хвостом, София хлопнула в ладоши. Волшебство ли? Чудо? Сон?
Слон!
Осторожно, впервые за долгие годы держась за перила, жена известного писателя вернулась на второй этаж и, постучав в дверь спальни, пригласила мужа спуститься.
– Что там еще стряслось?! – натягивая пижаму и нехотя прощаясь с недосмотренным сном, в котором сразу две обнаженные читательницы стояли на коленях, пробурчал автор.
– Пойдемте, Александр, это важно!
– Надо же… – увидев стоящее посреди комнаты животное, тихо прошептал отец.
Их слон оказался спокойным и тихим. Великан саванны, слон не шевелился и смотрел в одну точку. Большое, чистое и миролюбивое животное завораживало и притягивало. К слону хотелось подойти поближе, рассмотреть и, пожалуй, даже прикоснуться. Преодолевая страх, мама так и поступила. София сделала несколько шагов, затем остановилась, словно ища поддержки, посмотрела через плечо на мужа и, дождавшись одобрительного кивка, подошла вплотную. Кожа слона была приятной на ощупь. Запах, как ни странно, – вовсе не отталкивающим. Слон Софии понравился. Улыбнулась, а Александр дыханием своим затуманил стекла и протер очки. Даже то, что животное раздавило дорогущий рояль, ни у кого в то утро не вызвало возмущения – один восторг!
– Нужно поскорее всем рассказать! – выглядывая из-за спин хозяев, осмелился предложить прибежавший на шум Помазок.
– Погоди… – пытаясь верно оценить происходящее, ответил отец.
Хотя в картину эту невозможно было поверить, с тем, чтобы похвастаться перед друзьями (и уж тем более созвать, например, пресс-конференцию), глава семейства решил повременить. Известный писатель и большой интеллектуал, Александр рассудил, что сначала следует проверить самих себя и убедиться, не коллективное ли помешательство случилось в доме.
– Помазок, ты ведь тоже это видишь?
– Не знаю, что видите вы, но лично я вижу огромного слона!
Буквально в эти же минуты в гостиной появилась запыхавшаяся Анна.
– Пришел! Слон пришел!
– Да-да, милая, мы видим!
– Давайте же скорее сфотографируемся! – предложила мама и принялась причесываться.
Так и не поняв, действительно ли это хорошая идея, все согласились.
Памятные кадры (на всякий случай на несколько фотоаппаратов) делали минут двадцать. Убедившись, что все происходящее не сон и запечатлено на выплюнутых «полароидами» снимках, Александр наконец плюхнулся в кресло и разрешил пригласить друзей – первым делом семью известного дрессировщика, проживавшего в конце улицы.
– Зажмурьтесь! – введя соседей в гостиную, потребовал отец и улыбнулся. Произнося это торжественное повеление, глава семейства чувствовал себя настоящим фокусником, который уже спустя мгновенье, взмахнув волшебной палочкой, сумеет ошарашить собравшихся зрителей. Александр волновался, торжествовал и, насколько это было возможно, оттягивал удивительный момент, ведь хотелось не только впечатлить друзей, но и (что гораздо важнее с профессиональной точки зрения), понаблюдать за их реакцией – где это видано, чтобы посреди дома стоял живой слон?!
– Открывайте! – наконец громко сказал отец, однако, увидев реакцию соседей, озадачился и даже разочаровался. К удивлению Александра, гости оставались спокойными.
– Я, конечно, понимаю, что вы привыкли видеть слонов в цирке, но вам разве не кажется это совершенно удивительным?! – словно огорченный ребенок, фокус которого взрослые не восприняли всерьез, спросил Александр.
– Когда ты позвонил, у нас дома тоже появился такой же… – оправдываясь, ответил известный дрессировщик.
– Ты шутишь?!
– Нет…
– И у меня… – наконец призналась Анна.
Отцом овладели смешанные чувства. Сначала он очень огорчился, ведь стало очевидно, что никакой исключительности в его слоне не было, и, значит, едва ли следовало звонить журналистам и создавать то, что называлось информационным поводом, однако разочарование и тревога довольно быстро сменились восторгом осознания масштабов происходящего: выходило, что слон был не один, а случилось нечто грандиозное – настоящее нашествие!
– А вы не знаете, у кого-нибудь из соседей тоже есть?
– Я видел у всех! – спокойно ответил дрессировщик.
Фантастика! Несмотря на раннее утро, отец велел подать шампанское и, залпом выпив бокал, принялся удобнее устраиваться в кресле, однако не в силах сдерживать эмоции, вновь вскочил:
«Давайте включим телевизор! Помазок, давайте же немедленно включим телевизор! Если с самого утра в квартирах и в частных домах появляются слоны – значит, об этом уже должны говорить по всем каналам!» В это мгновение показалось, будто известный писатель перехватил эстафетную палочку и поменялся с супругой ролями. Теперь Александр излучал восторг, а София, напротив, переходя к следующему акту потрясения, сменила маску экзальтации на страх.
– Мы ничего не увидим из-за слона! – оставаясь не столько трезвым, сколько вечно недовольным членом семьи, заметила Анна.
– Ничего, послушаем! – парировал отец и приказал Помазку проползти под животным. Слуга проскользнул в арку слоновьих ног и включил телевизор.
Никакого экстренного выпуска новостей не было. В сетке главного канала действительно стояла передача о животных, но речь в ней шла вовсе не о слонах, что было бы логичным, но о страусах, которые, как пояснял голос за кадром, в случае испуга прячут головы в песок.
– Ну не может же такого быть, чтобы все дружно не заметили происходящего?! Пойдемте на улицу! – предложил Александр, и собравшиеся (за исключением Помазка, который так и продолжал вопросительным знаком стоять под брюхом слона) вышли из дома.
Аноним
Добрый самарянин
Аноним
Неизвестный пользователь
Аноним
Несмотря на болотистый ландшафт, это был самый роскошный район города. Здесь, на солидном расстоянии друг от друга, среди заросших камышом островков, возвышались изумительные (12 по горизонтали, пять букв) влиятельнейших людей страны. Местную фауну составляли преимущественно дипломаты и политики, известные режиссеры и чиновники высшего звена. Не пройдя и ста метров, миновав лишь дом премьера и виллу главного тренера футбольной сборной, Александр насчитал пять слонов. Толстокожие, бурого и серого цвета, хордовые млекопитающие торчали из-за массивных бетонных заборов и кованых оград, из-за высаженных предвестников смерти кипарисов и огромных гаражей, в которых годами пылились раритетные автомобили, помогавшие их хозяевам переживать импотенцию, депрессию и каждодневную ложь близким.
Ослепительные бивни, шланги-хоботы и паруса-уши. Слоны стояли теперь едва ли не на каждой лужайке, однако самым удивительным оказался тот, что возвышался в конце улицы. На перекрестке с круговым движением, словно здание, торчало животное, размеры которого ошеломляли – это был огромный, высотой в пять или шесть этажей гигант, масштабами своими напоминавший цеппелин.
– Вы тоже это видите?! – чувствуя острое покалывание в груди, обратился сам не зная к кому Александр.
– Да… – в унисон ответили те, кому показалось, будто спрашивают у них.
Улица наводнилась людьми. Обескураженная (19 по вертикали, пять букв)! Соседи, все как один в шелковых пижамах с вышитыми золотыми нитками инициалами, с умилением и удивлением разглядывали слонов. Стоя на крыльце перед родительским домом, Анна смотрела, как, совершенно ошарашенный, отец продолжает перебегать от одного знакомого к другому. Постоянно что-то записывая, известный литератор обращался то к министру культуры, то к космонавту, который всего несколько недель как вернулся домой. Все эти люди стояли теперь посреди улицы с чашками кофе и, словно играя в «горячую картошку», перекидывались вопросами:
– Что это за херня тут происходит, а?! – вопрошал знаменитый рок-музыкант.
