Моя боль = моя любовь

Кларисса Рис, Кристина Миляева

Моя боль = моя любовь

Глава 1. Лебедь белая

Алексей

Тренировочное место на запасном льду оказалось слишком тесным для двух сборных, пытающихся впихнуться туда. Нет, фигуристки и хоккеисты обычно не пересекались, но тут прям какая-то кара небесная. Вот надо было спорить с Русиком, что смогу пригласить куколку на свиданку. В том, что Иса, восходящая звезда отечественного фигурного катания, сомнений не возникало. На её едва ли не молились, всё, включая меня самого. Настолько поразительно было её катание и завораживающая грация победителя.

– Эй, мелкая, на свиданку пойдёшь? – крикнул я, розовея щеками и с досадой слушая истеричный гогот друзей, последовавший после моих слов.

После таких слов захотелось провалиться сквозь землю. Не с такого я хотел начинать знакомство со своей сказочной мечтой, о которой грезил без малого пять лет. Ещё в юниорских она не давала покоя моим мыслям, а теперь и подавно пленяла и не отпускала. Одни бездонные глаза, смотрящие словно в душу, стоили того, чтобы переживать и не дышать рядом с ней. И даже факт того, что я единственный, кто вообще смел заговорить с Ириной Ванштейн, внушал трепет. Наследница миллионов, звезда фигурного катания и просто первая красотка нашей столицы. Моя сладкая и недоступная мечта.

Стройный, красивая темнокудрая девица, которой эти слова были адресованы, сделала надменный вид и прошла мимо, словно не услышав моего прямолинейного подката. Её нервную реакцию на высказывания подобного рода, выдала лишь рука, сильнее сжавшая лямку спортивной сумки, перекинутой через плечо. И немного сжавшаяся челюсть, которая намекала, что ещё пара слов, и я получу в нос. При всей своей женственности и грации нрав Ирки оставался неизменным, кажется, с детского сада. Что хотела, получала рёвом, что не могла, коварством. Кажется, так она и украла моё глупое сердце, которое буквально трепетало при виде ладной фигурки и немного печальной улыбки.

Я внимательно посмотрел ей вслед и согнулся от удушающего захвата и тычков друзей, которые налетели и кричали прямо в ухо: «Молодец!». Они-то были мне как родные и прекрасно понимали, как сильно я сходил с ума по своей зазнобе, которая делала вид, что весь мир сошёлся клином лишь на ней одной. Пусть для этого признания мне понадобился дополнительный рычаг в виде проигранного спора, и это желание стало наказание, всё же, я был рад тому, что открыл рот и обратил её пристальное внимание на свою персону. Я должен был крикнуть эту фразу на весь холл Ледовой арены, в которой проводились соревнования по фигурному катанию. Было неважно, кто будет присутствовать рядом: единственным условием стало чётко и ясно проорать это прямо перед Исой. Главное было – выполнить условие, а за остальное парни готовы были простить меня.

Если была любая другая девушка, то мне повезло бы, да ещё и свидание могло обломиться, но не с Ирой. Парни рассчитывали на шумиху и тренеров, которые обязательно оттаскали бы меня за уши и отругал бы за такую глупую шутку ещё и посередине турнира «Зимний кубок». Тренер бы только пальцем погрозил да отпустил с миром, дальше волочиться хвостиком за своей кралей, но хоккейная команда была подобна большой семьи, и пацаны решили вписаться в мои проблемы и свести меня с Ванштейн, любой ценой. При этом даже не озаботившись узнать на то моё собственное мнение и мнение самой виновницы всех этих беспорядков.

И надо ж было такому случиться, что моя мечта даже не отреагировала никак на эту выходку и прошла мимо, словно ей сотню раз на дню говорили эти фразы. Но гогочущие, словно стадо мамонтов, парни были в восторге и от этого, так как момент был записан сразу на пять телефонов, и мне предстояло ещё месяца три терпеть насмешки над собой и своим упущенным шансом подкатить к Исе. Сам виноват, не надо было спорить, и уж тем более не надо было соглашаться на условия. Лучше бы на тренировку голым вышел, меньше бы позора была. Тренер бы отстранил на неделю, и все дела, а тут теперь проблем выше крыше…

Меня подхватили под руки и заботливо понесли на выход. Тренировочный день только начался, и можно было немного напрячься, чтобы показать тренеру, насколько сильно я хочу играть в хоккей и что меня ничего не остановит на пути к мечте. Наша дружная компания направилась в кафе, которое располагалось через дорогу от Ледовой арены, и, ввалившись в него, шумно уселась за самый большой стол. За три недели турнира местные обитатели к нам привыкли и даже не особо косились на голосящих раздолбаев, не умеющих ржать на три октавы тише. Снова выслушав насмешки о том, что мне несказанно повезло пригласить на свидание красивую Недотрогу всего фигурного мира, я смог спокойно поесть и настроиться на раскатку и предпоследний матч сезона. Уже в субботу мы вернёмся в родные стены.

Тренер в ужасном настроении и гонял нас по льду весь остаток дня, давая перерыв лишь на то, чтобы отдышаться и галопом справить нужду, кто не дотерпел, того и проблемы. После вечернего матча нас ещё и два дня «адских тренировок с чертями» ждало, а там пощады можно было ждать лишь от проведения и его благосклонности. Я осмотрел товарищей, которые были заняты просмотром хоккейного матча наших сегодняшних соперников, который транслировался на планшете нашего вратаря, и придвинулся ближе к Кириллу, своему лучшему другу. Тот сидел и втыкал в телефон, просматривая ленту в соцсетях, а потом зашёл в ТГ-канал о спорте, где всегда выкладывали самые свежие сплетни про весь московский цвет разномастных спортсменов. И как только могли успевать следить за такой толпой народу?

– Кирилл, сбрось мне видео, пожалуйста, – вкрадчиво произнёс я, пихая парня в плечо и улыбаясь, аки ангел.

– Какое видео? – не отрываясь от телефона, спросил тот, но лукавая улыбка выдала его с головой.

– Которое снял сегодня в «Дворце спорта», – сдаваться на этот раз я не собирался и готовился идти напролом. – Как я позорно сливаюсь перед девушкой своей мечты.

– Ах, это! – воскликнул тот наигранно, а потом снова уткнулся в телефон. – Так, я не снимал, как мой лучший коришь, унижается перед какой-то девчонкой. Не, бро, моя душа такого бы не пережила. Так что сорян, ничем не могу тебе помочь в этой ситуации.

– Да ладно тебе, Кирилл! – протянул я просящее и состроил умилительную, надеюсь, мордашку. – Ты всегда всё снимаешь! А снять мой позор для тебя святое дело. Сбрось мне его. Пожалуйста… Ну, хочешь выпивку тебе куплю, Кирюх!

– Дрочи на здоровье, на свою зазнобу, – заржал тот на всю комнату.

После предложенного подкупа тот расплылся в довольной улыбке и кивнул. Он свернул окно браузера в телефоне и быстро открыл мессенджер, чтобы сбросить мне тот самый файл, который так был мне нужен. Я тут же замер в ожидании и с недоверием взирал на то, как кружочек загрузки медленно заполняется белым и крестик пропадает, являя миру галочку и сообщая о закачке. Кирилл дождался завершения передачи файла и, ухмыльнувшись, хлопнул меня по плечу, весело шевеля при этом бровями.

После того как команда в очередной раз согнулась в приступе неконтролируемого ржача, я махнул на них рукой и решил, что и так потратил слишком много сил на придурков. Склонившись над телефоном, я прочитал статью, посвящённую окончанию женского одиночного соревнования по фигурному катанию. Дамы в свои пенаты возвращались раньше нашего. Потому о них уже было несколько красноречивых опусов. Улыбнулся, увидев общее фото фигуристов, но взгляд упал только на любимого человека, которая держала в руках кубок и с равнодушием смотрела в объектив фотографа.

Я ничего не смог с собой поделать, щёки предательски покраснели, пока я рассматривал красивый тёмно-синий купальник с короткой юбкой. Она была прекрасна в своей очаровательной холодности. Снежная принцесса, которая буквально властвовала на льду и которая так ярко сверкала в свете софитов. Такая волшебная, что дыхание перехватывало от осознания её ослепительного величия. Я спрятал телефон в карман и вернулся к еде. Кирилл продолжал копаться в телефоне и вдруг воскликнул:

– Лёха, твоя куколка, через неделю летит в Ванкувер для участия в Гран-при! – присвистнул тот, поворачивая ко мне экран телефона. – И я уверен, привезёт очередное золото, а может, и ещё чего. Метра полтора ростом и прыщавое до невозможности.

– Дело плохо, – заржал капитан команды. – Теперь точно будешь всю ночь смотреть на свою куколку и переживать, как бы она ни сошлась с тем облезлым японцем, который вторые соревнования пытается к ней подкатывать. Смотри, только руки не сотри в кровь, а то клюшку не сможешь в пятницу держать, и мы из-за тебя просрём финал. Тренер нам такого точно не простит. И как тебя угораздило-то в неё влюбиться? Что, нормальных баб, что ли, нет? Надо было выбрать себе снежную королевну?

– Тай, потише, не кричи ты так, в ушах звенит, – проныл нападающий, отодвигаясь на два стула от нас. – Тут как раз комментатор сдаёт страту наших соперников, а вы мне мешаете настраиваться на игру.

– Поговорил бы ты с ней, вдруг она тоже мечтает о тебе ночами, – подмигнул мне Федя и отпил свой дико сладкий кофе с шестью пакетиками сахара. – А то ходите, как два идиота, друг мимо друга и только глазками стреляете. Не может же она, в самом деле, быть такой отмороженной. Да и этот япошка на принца не тянет, чтобы она о нём ночами грезила. Лёх, на тебя реально уже смотреть страшно, вот-вот кони двинешь.

– Это вряд ли… – грустно протянул я, закидывая в рот очередной кубик льда. – Она мечтает не о принце, а о соревнованиях и Олимпиаде. Куда мне, до её высоких желаний и чётко прописанных целей…

– Идиот, – фыркнул кэп и отвернулся смотреть матч.

Кирилл что-то хотел возразить в продолжение темы, но я дёрнул его и прервал на середине бессмысленного разговора. Благо, что остальные были заняты матчем, и не стали вступать в полемику. Всё же девки девками, а хоккей на первом месте. К этому тренер нас всегда подталкивал и говорил, что нельзя ни в коем случае забывать о том, какой груз ответственности лежит на наших плечах. Ведь от наших действий зависит будущее целой спортивной команды. Это не только шестёрка, выходящая на лёд, это сотни других судеб, связанных вместе нерушимой цепью обязательств.

Только Кирилл знал самую ужасную тайну моей жизни и то узнал случайно, когда спалил меня за разглядыванием фото и тихими причитаниями по поводу того, что судьба со мной жестока. Это было после того, как в полуфинале мировой серии я получил травму и не смогу выйти в финал, а Ира так ярко улыбалась на фотографиях и держала под руку статного и высокого фигуриста из Канады. Тот светился не хуже, демонстрируя всем чудеса ловкости и золотую медаль.

Парень был очень красивым, выше среднего роста, худым и изящным, как лепная статуя, самое то, для главной «Недотроги» фигурного мира. И это притом, что обычно Иса ни с кем не дружила и не общалась, помимо тренеров и нескольких избранных людей, нанятых её родителями для комфорта дочери. Все буквально сохли с ума по их паре и признавались их самой красивой парой юниоров, но несколько месяцев назад совместные фото пропали со страниц в социальных сетях. Тогда-то мои парни и взбесились, решив, что обязаны свести меня с Ириной любой ценой, какие бы жертвы ни пришлось для этого принести. Что-то мне подсказывало, они уже и к шаманам готовы били идти.

Вот только проблема заключалась в том, что Иса была занята только тренировками и завоеванием медалей на различных чемпионатах. Ирина Ванштейн, бренд, семнадцатилетняя звезда, титулованная фигуристка-одиночница, над которой трясётся весь мир спорта. Наследница миллионного состояния фармакологической индустрии и первая красавица нашей школы. Вот только тому, кто учился по спортивной стипендии, такое счастье, как она, даже не светило. Потому свои чувства я всегда держал при себе, пока команда не заставила пойти на отчаянные методы и шантажом и спором не вынудила позвать её на свидание. Пусть тупо и топорно, но я смог переступить через эту тонкую грань. А это уже победа!

Впервые Иру я повстречал в детском садике. Тогда отец ещё не бросил нас с матерью на произвол судьбы, и мы могли общаться с красивой девочкой, ходить за ручку и сочинять байки про то, что муж и жена. Но время искромётно бежало вперёд. Отец нашёл себе молодую любовницу с надутыми губами, искусственными сиськами и перекроенной семь раз рожей. Этот «Монстр Франкенштейна» капризно фыркал на меня и требовал немедленно выгнать из дома вместе с престарелой женой, чей век давно прошёл. На что мама, справедливо рассудив, оттаскала её за волосы и пару раз поправила едва заживший нос со следами операции о каменную платформу перил. Воплей было куча, зато мы удалились гордо и с пафосом.

Возможно, поступи отец по-другому, и мой роман не закончился бы в подготовительной группе. Но жизнь простого менеджера по продажам, пусть и элитных иномарок, была намного тяжелее, чем у простой жены олигарха. Я любил его, да и мама всегда говорила, что пройти через девяностые и ничего не потерять, мог только умный человек. С ним я больше не виделся. Получал сообщения, звонки, но никогда не был для него «online». Просто не видел смысла в нашем общении. Он хотел детей, которых не мог иметь, а единственный сын не желал ничего слышать про урода, посмевшего так обойтись с собственной семьёй. Махнув на всё рукой, я плюнул и забыл, как страшный сон о существовании родного отца.

Зато его поступок научил меня быть сильным, уважать чужой труд и стремиться к целям. Я не хотел быть похожим на него, не желал, чтобы нас сравнивали. Да и в хоккей я подался лишь из-за того, чтобы ему насолить. А потом втянулся и меня заметил тренер одной из элитных профессиональных команд. Предложил матери оплатить моё обучение в спортивной школе, которая специализировалась именно на звёздных детках, и подарил мне шанс. Я частенько над ним подшучивал, что тот просто пытался добиться внимания моей матери, используя меня, как предлог. И в итоге три года назад они сыграли свадьбу.

И вот теперь я не знал, то ли мне смеяться, то ли рыдать, но мужик, которого я уважал, всей душой, стал моим отчимом. Нет, он не пытался лезть в моё воспитание, не читал нотации и не трогал по пустякам. Но если я действительно был в чём-то виноват или искал совета, то он спокойно выгонял женскую половину дома с кухни и беседовал со мной по душам. Молчаливая поддержка, к которой я мог обратиться за любым советом, вдохновляла на подвиги. Когда мне предложили перейти в олимпийский резерв, он единственный, кто остановил меня и сказал ждать ещё год нормального клубного контракта, а не шаманских плясок с бубнами. Мол, от той медали, что от козла молока, а травмы и конкуренция на два порядка выше, и нечего там делать шестнадцатилетнему парню, вот стукнет семнадцать с половиной, и здравствуй, большой спорт. Так и случилось…

Теперь именно его пример был для меня образцово показательным. И всё же единственный вопрос, с которым я боялся к нему подходить, касался девушки, чью семью он прекрасно знал. И вроде бы в этом не было никакой проблемы. Кто не влюблялся в юности. Но её пленительный взор и нежный стан не выходили у меня из головы. Особенно теперь, когда, по моим подсчётам, она была свободна и бросила того канадского придурка с таджикскими корнями. Но от этого было не легче, ибо признаться в открытую я боялся, а совета спросить было не у кого. И что делать в этом порочном круге? Не представлял!

Глава 2. Любовь и страсть

Алексей

Я влюбился по-настоящему, ярко и страстно, так, что, казалось, искры из глаз будут лететь. Тогда, когда увидел Ирину собственными глазами на обычной тренировке, когда её под громогласный смех других отчитывал тренер за несобранность и проваленную связку элементов. Ей было двенадцать, мне тринадцать. Я только отправился от развода родителей, едва собрал себя по кускам, и в мою жизнь ворвалась она. Стремительным шагом, с холодной надменностью и ярко сияющим взором карамельных глаз.

Случилось это событие пять лет назад, а, казалось, только вчера. В тот день я зашёл за девушкой, с которой у меня был назначен поход в кино, после учёбы. Прекрасная фигуристка, по которой страдали все наши парни, и у неё была тренировка вместе с командой. Я подумал, что будет гениальным решением зайти пораньше и посмотрит на её прокат, чтобы потом отвесить парочку комплиментов, а вместо девушки не мог оторвать глаз от Исы, которую встретил впервые с детского сада.

И в тот момент, когда очередной элемент пошёл не по плану, раздался скрежет льда, как при резком торможении, её занесло в сторону, и она поехала боком, падая на лёд, я думал, поседею. Но та, как ни в чём не бывало, встала и поехала дальше, разгоняясь по кругу и заходя на новый прыжок, оставляя меня с распахнутым ртом и нервно заломанными руками. На вторую попытку у неё ушло ещё меньше времени, и идеально сделанный пируэт заставил меня расплыться в дебильной улыбке. Она отрабатывала прыжок снова и снова, пока не оперлась ладонями о колени и не начала дышать, как загнанная лошадь. Знакомые чувства, когда ты на льду оставляешь всё, включая себя.

Да, на свидание с девушкой-то я пошёл, но был таким рассеянным, что она сбежала, а я даже не заметил этого. И с тех самых пор стал не только следить за спортивными достижениями восходящей звезды фигурного катания, но и бесповоротно понял, что влюбился раз и навсегда. Меня буквально потряхивало при мысли о том, что однажды я наберусь смелости и признаюсь ей в своих чувствах. Но, похоже, и этого чуда мне ждать на очередном споре с парнями, которые непременно заставят меня это сделать. Сам я вряд ли когда-нибудь на это решусь.

Я был хоккеистом, она фигуристкой, и, хотя мы оба жили на льду, встречались редко, так как тренировались в разных Ледовых аренах, построенных на территории спортивной школы. Я старался посещать открытые тренировки или просто приходить поболеть за кого-нибудь из фанаток, правда, такие фокусы проворачивать удавалось редко, из-за занятости и стремления стать самым молодым защитником, пробившимся в драфт первого круга. Я с девяти лет играл в хоккей, набирался опыта в юниорской сборной, и мои достижения были громче Ириных, но всё же нас разделяла целая пропасть, которую я не мог преодолеть.

В четырнадцать лет я познакомился с Кириллом, который перевёлся в нашу школу и пришёл в хоккейную команду по рекомендации отборочного комитета. Общительный и тактильный парень моментально выбрал себе в друзья самого безотказного и бесхребетного, как он выразился, и мне пришлось с этим смириться. А потом я и сам уже не мог обходиться без подколок этого ненормального идиота, который неизвестно каким чудом, всё ещё не убился, имея феноменальную способность влипать во все неприятности разом.

Совсем недавно мы прошли в главные соревнования и успешно отыграли все матчи, готовясь добавить в копилку ещё золото и продвинуть по турнирной таблице и в балльно-рейтинговой системе. Мы оба шли к своей мечте и поддерживали друг друга на этом нелёгком пути. Всё же позиции у нас разные, мы не соперники, да и основа прекрасно сыграна, так что вряд ли тренер будет менять состав прямо перед смотром. А это значило лишь одно: надо реально постараться и не подвести парней. У них запасного аэродрома в виде недоделанного папаши нет, обратно на Рублёвку не переедут, когда очередная силиконовая курица доведёт его до сердечного приступа.

Я отвлёкся от своих мыслей из-за громкого крика ребят, который сотряс стены кафе, ознаменовавший забитую шайбу в ворота тех, на кого мы и не ставили. Парни кричали и бушевали в негодовании. Не могли же фавориты турнира, с которыми мы встречались по восемь раз в году, так бесславно слиться, проиграв неизвестной команде, собранной на коленке из обычных дворовых пацанов. Но как только я увидел, с какой силой был пробит вратарь, челюсть повстречалась с полом. Такое реально страшно останавливать своим телом. Убить можно мощью броска.

Я быстро отвёл взгляд и уставился в пустую тарелку. Егор Овчинников был центральным нападающим и капитаном команды, и по его лицу сразу же стало понятно, что защитникам предстояло пахать аки пчёлам, чтобы сдерживать этот натиск. Нельзя сказать, что между ними была дружба, скорее всего, просто отношения сокомандников, но всё же он имел авторитет и показывал самые выдающиеся результаты из нас всех. С ним легко можно было поговорить обо всём на свете, можно помолчать, а иногда и кулаками помахать, о борт арены прикладывал он не хуже нашей защитной двойки.

Но иногда, в моменты обсуждения или очередных тупых шуток пацанов, краем глаза стал замечать, как Егор смотрел на Ису и хищно щурился, словно выбирал новую цель для быстрой встречи на одну ночь. Иногда капитан смотрел таким взглядом, что я терялся в догадках, кто из нас поехавший и по уши влюблённый псих. Я не мог с уверенностью сказать, когда это началось, просто начал замечать, как это незримое соперничество пробирало до мурашек и оседало в душе холодным комом страха. А другие, в том числе и Кирилл, лишь лыбились и говорили, что это тупо ревность. И я молчал, так как не хотел усугублять ситуацию в команде перед важным турниром. Пусть сам разбирается со своими чувствами, а моё дело маленькое – играть!

Матч закончился, включили песенки, а ребята за столом начали напоминать серые тучи. Вот и противник на финал определился, и это было весьма неожиданно. Вскоре все стали собираться на тренировку, зная, что опоздания, даже основе не простят, могут и на скамейке оставить. Выйдя на улицу, я вздохнул и постарался расслабиться. Никаких проблем, мы сможем победить, несмотря ни на что. Каким бы противником ни наградила нас судьба, мы лучшие и достойны победы и громких криков в поддержку.

Вдыхая морозный воздух, я смотрел на здание арены, в которой до сих пор горел свет, и думал о том, что, скорее всего, женская команда по фигурному катанию всё ещё тренировалась. Я жалобно посмотрел на Кирилла, отчего тот закатил глаза и понимающе усмехнулся. Недовольно прошипев: «пять минут», он первым двинулись к арене, которая едва отшумела в радостном предвкушении полуфинала по фигурному катанию. Поздоровавшись с охранником, прошмыгнули не в сторону раздевалок, а в сторону трибун, которые были практически пусты. Наш матч был поздно вечером, и гости ещё не собирались на просмотр.

Миновав раздевалку, мы прошли на лёд, откуда доносились звуки скольжения и лязганье коньков о выщербленную за турнир поверхность. Для нас его шлифовать будут чуть позже, а пока девочки развлекались. Я приоткрыл дверь и прильнул к проёму, с жадностью впитывая образ одинокой изящной фигурки в тёмно-синем купальнике, грациозно скользящей по льду. И это завораживало: каждое движение, каждый взмах, всё было отточено до невозможности.

Ирина часто занимался в одиночестве, без влюблённых взглядов, посторонних и грозных взглядов тренера, замечающего малейшую помарку в движениях. В помещение уже понизили температуру, что воздух немного охладил арену, и лёд, который был подготовлен для фигуристок, сейчас подходил и для нас. Правда, на новом льду, который для финала зальют с утра, кататься будет лучше и безопасней, но пока такой роскоши обычным школьным соревнованиям можно было не ждать. Но даже так, я готов был стоять вечность и смотреть на свою неземную Ису.

Я почувствовал, как меня нетерпеливо дёрнули за рукав, напоминая о том, что тренировка может и завтра состояться, а полуфинал мы играли сегодня. Я бросил последний тоскливый взгляд на фигурку на льду и, горестно вздохнув, направился за Кириллом. Придя комнату для совещаний, я включил новое видео со и просматривал эти заветные двадцать секунд, чтобы убедиться в том, что реакция, пусть и была практически незаметной, но была. Какой же Ирина красивая и воздушная!

Мне нравилось в ней всё: от шикарных чёрных волос с мягкими волнами кудрей, до красивых, изящных ножек. До безумия нравилась привычка Иры проводить пальцами по волосам, откидывая непослушные, выбившиеся из пучка пряди назад, которые после такой манипуляции красиво ложилась, обрамляя её кукольное личико и предавая ей ещё больше нежности и хрупкости. Завораживающее зрелище. Ирина был для меня сплошным фетишем, состоящим из сотен мельчайших радужных искорок счастья.

Хотелось заполучить всё! Зарыться пальцами в великолепные чёрные волосы. Утонуть в бездонных карих глазах, наполненных решимостью, добиться поставленных целей. Потрясающие пухлые губы, которые хотелось зацеловать до потери сознания. Тонкие, изящные пальчики, красиво вычерчивающие в воздухе эмоциональные элементы программы, добавляя ей чувственности и грации. Хрупкие, но всё-таки тренированные плечи и тонкая талия, которую хотелось обнимать и не выпускать из объятий, притягивая ближе. И, наконец, длинные, красивые ноги, несмотря на кажущуюся хрупкость, выносящие сумасшедшие нагрузки на льду во время прыжков и комбинаций.