Тайна пурпурного тумана. Одинокий огонек

Янь Цзин

Тайна пурпурного тумана. Одинокий огонек

紫雾心谜 4：孑然妒火

Mystery in Young Mind 4: The Single Jealous Fire

晏菁

Mystery in Young Mind 4: The Single Jealous Fire

Text © Yan Jing

Cover © Bian Zao (边造)

Inner Illustration © Xiao Dandan (肖蛋蛋)

First published in 2018 in China by China Children’s Press & Publication Group Co., Ltd.

All Rights Reserved

© Матюнина А. И., перевод на русский язык, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Предисловие

Моя беседа с Чэн Ю

Душа каждого человека подобна глубокому океану, и я с любопытством вглядываюсь в бездонную темноту его глубин. За последний год рассказы о Чэн Ю и Лин стали центром моего творчества. Их история постепенно разворачивается передо мной, и я чувствую, что каждый раз, когда я принимаюсь за работу над рассказами о них, меня захлестывает энтузиазм – словно лава, извергающаяся из подводного вулкана.

– Почему ты пишешь о нас? – в очередной раз спросил меня Чэн Ю.

– Потому что ты – это мечта, которой я не могу достичь, – твердо ответила я. – Ты знаешь, как сильно я хочу быть похожей на тебя, обладать твоей силой, твоей храбростью.

Чэн Ю задумался на мгновение, а затем посмотрел на меня:

– Ты уже отлично справилась, но тебе нужно научиться принимать себя полностью, а не постоянно подстегивать.

– Говорить слова поддержки – для тебя обычное дело, – произнесла я, глядя на него, и сердце мое забилось чаще.

– На этот раз приключение будет довольно опасным, – с некоторой тревогой продолжила я. – Я больше года не писала длинные произведения. Писать короткие рассказы – это так расслабляюще, но для написания больших текстов требуется больше сосредоточенности. Мне придется погрузиться в еще более глубокие воды океана. Ты думаешь… смогу ли я?

– Ты самый подходящий человек, чтобы записать мою историю. Ты рассказываешь ее, а потом делишься ею с детьми и взрослыми. То, что ты делаешь, тоже очень важно. Если однажды мир узнает о целителе по имени Чэн Ю, это произойдет благодаря тебе, – сказал он мне. – Но есть нечто более важное, чем просто известность. Что это? – Он пристально смотрел на меня.

– Это… заставить этот мир верить, что даже в самой глубокой темноте, даже в самой темной ночи, есть свет, есть вера, и что что бы ни происходило в жизни, мы должны смело поднять голову и продолжать жить. – Глаза у меня слегка увлажнились. Я ощутила этот зов и начала понимать, почему я пишу эту историю, и как она переплетена с моим подсознанием и моими мечтами.

– Как прекрасно, Янь Цзин! Разве в этом не заключен большой смысл? Я очень рад за тебя. Какая же ты счастливая, – искренне улыбнулся Чэн Ю. Его улыбка казалась такой непреходящей.

– Да, я думаю… на самом деле, и ты такой же счастливый. Мы делаем то, что считаем значимым, идем сквозь все невзгоды и перипетии судьбы, не теряя решимости, – сказала я.

– Но скажи, когда ты говоришь об этом приключении, ты ведь имеешь в виду какие-то новые опасности, правда? – спросил меня Чэн Ю. – Ты уже спускала на меня собак, заставляла людей сомневаться в моей нравственности. Какая опасность ждет меня теперь?

Я неуверенно указала на его сердце.

– Не подумай, что я хочу быть создателем миров. Я просто медленно учусь понимать тебя, надеясь, что ты станешь еще сильнее. Каждый уровень, который я создаю для тебя, помогает тебе окрепнуть, и с преодолением каждой трудности ты обретаешь новую силу.

Чэн Ю улыбнулся:

– Хорошо, каким бы испытаниям ты меня ни подвергала, я не сдамся.

– Подожди, Чэн Ю. – Я встала и обратилась к нему. – Обещай мне, что какой бы путь ты ни выбрал, ты останешься собой. Я не могу полностью контролировать историю; ее пишем мы вместе. Мы лучшие напарники, конечно, не считая Лин.

Чэн Ю, казалось, несколько сбила с толку моя тирада. Он накинул кожаную куртку, развернулся, сел на мотоцикл, заляпанный грязными пятнами, и надел шлем. Я услышала, как завелся двигатель.

Врум-врум…

В тот момент я почувствовала, как мой «мотоцикл» тоже завелся. Протерев клавиатуру компьютера, которая стала блестящей от частого использования, я поняла, что клавиатура – это мой мотоцикл, а сердце – мой двигатель.

– Готовы? Поехали! – Чэн Ю помчался вдаль к средней школе Наньшань, за которой возвышались горы.

– Готовы? Поехали! – отозвалась я, разминая пальцы. На этот раз двигатель работал на полную мощность.

Рина

Та весна пришла довольно поздно. Лист календаря уже перевернулся на март, а за окном все еще выл промозглый ветер. Я закуталась в темно-синий пуховик и молча сидела в машине, пока отец вез меня в среднюю школу Наньшань.

Шоссе петляло и кружило, словно забавляясь с автомобилистами. Только подумаешь, что дорога закончилась, как вдруг перед глазами вырастает новый перекресток. По одну сторону дороги был лес. Спустя множество зим он сильно разросся и стал таким густым, что деревья уже добрались бы до проезжей части и нависли прямо над головами, если бы здесь не построили это шоссе. На другой стороне дороги – крутой обрыв. Если набраться смелости, можно постараться проигнорировать головокружение, которое неизбежно возникает на такой высоте, и посмотреть на город вдалеке. Высотные здания и непрерывно движущийся поток машин так далеко отсюда. С каждым новым взглядом вдаль кажется, что ты все дальше от городской суеты и все ближе к какому-то отдельному миру.

1

Я увидела, как по обеим сторонам дороги робко распускаются бутоны голоцветкового жасмина. Цветы слегка покачивались среди темных деревьев и утреннего тумана, будто опускаясь в поклоне и говоря: «С возвращением, Лин».

Да, я вернулась. В моем воображении тут же возник образ Чэн Ю, сидящего в своем кабинете для консультаций. Он сидит, склонившись над рисунком. Его волосы пушистые, как весенняя трава. За окном цветет краснолистная слива, вся в ярких цветах, словно в огне. Лепестки парят на ветру и плавно опускаются на деревья. Иногда отдельные лепестки, подхваченные порывом ветра, долетают до окна кабинета, оставляя на стекле нежный след весны.

Но в тот момент солнце еще не взошло, извилистое шоссе постоянно петляло, а густые деревья отбрасывали тени перед фарами автомобилей. И стоило лишь на мгновение отвлечься, как тени эти проникали в утренний туман, таясь и подстерегая, будто они были истинными хозяевами этой дороги. Мы с отцом как раз проезжали через этот густой туман. Если бы кто-то взглянул на нас с высоты птичьего полета, то, вероятно, он подумал бы, что эти молчаливые точки – всего лишь парочка мелких насекомых, продирающихся сквозь туман.

Да, той весной много чего произошло.

Начало у этой истории было незамысловатое: я наконец-то встретила Энсона Вуда, о котором рассказывал Чэн Ю.

Это произошло всего через три месяца после того, как они виделись в последний раз. Чэн Ю назвал эту встречу «совершенно неожиданной».

Я ощущала огромную силу, исходящую от Энсона Вуда, но это была вовсе не светлая сила настоящего мастера. Скорее при взгляде на него я представляла темный, непроглядный лес.

Никто не знает, где заканчивается лес. Он кажется безграничным, как горы Наньшань в тумане. Деревья растут, сплетаясь ветвями, а Энсон Вуд подобен огню в ночи, готовому в любой момент вырваться из-под земли и испепелить все ползучие лианы, что заполонили лес.

Чэн Ю говорил, чтобы я держалась подальше от этого человека.

Отец довез меня до школы, помог достать багаж и сказал, что проводит меня наверх. На его висках виднелись серебряные волоски, и это делало его лицо, всегда такое серьезное и гордое, немного усталым. Мое сердце вдруг сжалось: я подумала, что даже мой отец, сильный и властный, как король, рано или поздно должен был состариться. В тот момент я поняла, что уже давно простила его за то, что он вмешивался в мою жизнь и пытался меня контролировать.

– Ты точно не хочешь сходить со мной на этот психологический форум? Мне казалось, что в последнее время тебе это нравится. – Отец снова позвал меня.

– Нет. – Мне стало так тепло на душе, ведь папа знал, чем я интересуюсь.

Но я только сдержанно добавила:

– Следи за здоровьем, не взваливай на себя слишком много.

В нашей семье что отец, что мать – никто не умеет выражать свои чувства, это у нас в крови. Боюсь, мне никогда не стать мастером нежностей и признаний в любви.

Отец кивнул в ответ. Уверена, в тот момент он был очень рад. Я всегда буду помнить доброту человека, который помог наладить наши отношения.

И тут у меня зазвонил телефон.

– Срочно зайди в кабинет и приберись тут! И не говори, что тебя нет, я видел, как вы с отцом вышли из машины. Мой наставник, Линь Минхао, приехал на Международный психологический форум! Нужно все привести в порядок! – В трубке раздался голос того самого человека, безо всякого стеснения нагружавшего меня работой.

– Да форум же не в школе проходит! И такая большая шишка, как ваш наставник, точно сюда не придет! – проворчала я, а затем добавила: – Сейчас отнесу вещи и приду.

Когда я бросила трубку, то заметила, что улыбаюсь. Я помахала отцу, который молча смотрел на меня. В тот момент я, должно быть, выглядела как невинный ангелочек.

2

В коридоре слегка пахло сыростью. Зимняя дымка давно рассеялась, но на листьях растений все еще лежал слой пыли, словно время здесь оставило воспоминания, покрытые плесенью.

В тускло освещенном коридоре послышалась песня, которую кто-то напевал мужским голосом. Это был Чэн Ю, и в его голосе слышалась неприкрытая радость.

Недавние потрясения на какое-то время погрузили его в уныние, так что теперь его радость была особенно яркой и заразительной. Когда я распахнула дверь, сразу увидела его силуэт напротив светлого окна. Чэн Ю смотрел на меня с улыбкой, и казалось, будто зимние каникулы наступили только вчера.

– Здравствуй, Лин!

Я вдруг почувствовала, что не могу вымолвить ни слова. Мысленно я произнесла: «Здравствуйте, Чэн Ю!», а затем поправила волосы. Наверное, я выглядела равнодушной? Это отстраненное выражение лица, словно мне все безразлично… Нет, я неисправима.

Почему я просто не могу широко улыбнуться и сказать ему: «Давно не виделись»?

Почему я не могу нормально разговаривать с людьми?

Но он, совершенно не замечая моего смущения, продолжал с энтузиазмом протирать окно. Тут я спохватилась, взяла заранее приготовленную для меня тряпку и принялась драить стеклянные дверцы шкафа с документами.

Зимние каникулы остались позади, цветы сливы в кампусе школы уже распустились, лепестки покачивались на ветру. Окно было открыто, в кабинет дул весенний ветер, и, несмотря на прохладу, я чувствовала, как мир оживает после долгой зимы.

– Даже если он не придет, мне все равно надо будет с ним встретиться. А так приберусь слегка, и настроение поднимется! – Он аккуратно сложил мольберт и краски, не переставая при этом улыбаться.

– Наставник… Вы сейчас выглядите таким по-детски счастливым, словно собираетесь на встречу с кумиром или возлюбленной… – Подметая пол, я несмело обратилась к Чэн Ю и теперь тихонько на него поглядывала в ожидании ответа.

– Конечно, у каждого мужчины есть свой кумир, который помогает ему осознать себя и найти свой путь в жизни, – ответил Чэн Ю. Он замер, сжимая в руке тряпку. Его взгляд был устремлен вдаль, словно он погрузился в воспоминания.

В этот мир воспоминаний мне не было доступа. Я хотела бы понять наставника, но не могла туда попасть. К тому же так сильно допытываться было не в моем духе.

Я, сама того не осознавая, начала подметать гораздо энергичнее, и металлический совок с резким звуком врезался в пол.

В этот момент зазвонил телефон. Чэн Ю взял трубку, и через минуту раздался его радостный и немного удивленный голос:

– Хорошо, я постараюсь как можно скорее… Я сейчас отпрошусь с работы, и если меня отпустят, то сразу же приеду.

Когда он повесил трубку, на его лице застыло какое-то растерянное выражение.

– Учитель Линь попросил меня заехать к нему…

– А вы точно можете сейчас уйти? У вас ведь еще много работы…

– Но ты же здесь! – Чэн Ю уже достал ключи от мотоцикла, помахал ими и подмигнул мне.

– Через полгода я уже перейду в одиннадцатый класс, у меня сейчас и так нагрузка большая, – недовольно пробурчала я, – лучше возьмите меня с собой, я не хочу тут в одиночестве убираться.

Если Чэн Ю уйдет, кабинет опустеет, и радость покинет это место. Останутся лишь безжизненные шкафы, стол, диван и молчаливые мольберт и альбом для рисования.

Я сурово на него посмотрела, хотя в душе очень волновалась.

Он немного подумал, а потом рассмеялся:

– Ладно, пойдем вместе, ассистентка!

Я спокойно, без единой эмоции на лице поставила веник на место, хотя на самом деле я была так рада, что готова была подбросить его к потолку. Переговоры прошли успешно!

– Садись, – коротко сказал он, протягивая мне свой шлем.

– Мы поедем на мотоцикле? – Я взяла шлем и почувствовала, как мое лицо покраснело.

Чэн Ю ловко запрыгнул на мотоцикл, завел его и обернулся.

– Если хочешь, можешь поехать на такси до университета С., встретимся уже на месте, – понимающе сказал он мне, – вряд ли тебе понравится ездить на этой развалюхе.

Неужели он не осознает, насколько это было бы неловко? Я с беспокойством огляделась: уроки только-только начались, и в кампусе было очень много знакомых лиц.

Но Чэн Ю, казалось, было совершенно все равно. Он только и делал, что поглядывал на часы. И тут я поняла: а ведь я для него, похоже, вовсе не «человек противоположного пола», а просто «ученик». Всего лишь бесполый «товарищ».

От этих мыслей мне стало грустно, но мотоцикл уже был заведен, и я, опасаясь, что Чэн Ю уедет без меня, быстро натянула шлем и запрыгнула на сиденье.

– Держись крепко, мы отправляемся! Мы отправляемся к учителю Линю. – Его голос был полон энтузиазма.

Я сидела позади него и вдруг почувствовала, как ветер с силой бьет в шлем и свистит у моих ушей.

3

Энсон Вуд, освещенный светом прожекторов, выступал на сцене. Снизу он казался настоящим небожителем, а его уверенные речи и идеи звучали, как божественные откровения.

– Что он хочет этим сказать? Он призывает человечество взглянуть в глаза своим тайным порокам? Энсон Вуд, как всегда, удивляет! – Молодой человек, сидевший в первом ряду, перешептывался со своим соседом.

– Он просто хочет привлечь внимание!

– Точно. Наверняка его идеи и в Америке не очень-то принимают!

– Ну не знаю. Я слышал, что у него много пациентов, к нему обращаются с очень сложными случаями, и, как говорят, у него действительно получается их вылечить…

Чэн Ю смотрел на выступающего Энсона Вуда и в основном воздерживался от комментариев.

– Переходим к вопросам от аудитории, – с лучезарной улыбкой объявил ведущий, смягчая некоторую неловкость, возникшую в зале, – метод лечения профессора Энсона Вуда отличается глубиной и многогранностью, он вносит инновационный вклад в психотерапию, и это…

– У меня есть вопрос! – Кто-то в зале встал со своего места и поднял руку.

Высокий и стройный молодой человек, минуя переводчика, напрямую задал вопрос Энсону Вуду на беглом английском:

– Работа психолога направлена на достижение здорового состояния разума и тела. Я хотел бы узнать, не приведет ли поощрение негативных эмоций, например, зависти, к тому, что психология превратится в орудие для манипулирования людьми?

– Это Ань Фэн, ученик наставника Линя, – сказал Чэн Ю.

Меня удивило, что Чэн Ю представил его именно так, а не просто назвал «младшим коллегой». Молодой человек был одет в элегантный костюм от Армани, и, хотя его слова были резкими, он сохранял образ вежливого джентльмена.

Энсон Вуд внимательно посмотрел на него и сказал:

– Тогда и я задам вам вопрос. Скажите, неужели вы никогда не испытывали зависти? Чтобы подавить чувство зависти, требуется гораздо больше энергии, чем если просто позволить ей существовать! Впрочем, если вы сумеете доказать, что вы святой, то я готов поверить в то, что в вашей человеческой природе нет ни единого изъяна, и вы чисты, как ангел. – Энсон Вуд пожал плечами и бросил на Ань Фэна многозначительный взгляд.

Выражение лица психотерапевта Аня слегка изменилось. Он хотел добавить что-то еще, но учитель Линь Минхао, стоявший рядом, жестом остановил его.

Под нарастающий гул обсуждений Энсон Вуд спокойным шагом спустился со сцены. На его лице играла улыбка, а походка была уверенной, как у короля.

Мой взгляд следовал за ним по сцене. Когда он подошел к зрителям, я еле удержалась, чтобы не крикнуть: «Папа!» Теперь понятно, почему отец звал меня на этот форум. Он сам сейчас сидел в первом ряду! Мне хотелось сжаться в комочек, чтобы он меня не заметил.

– А вот и Линь Минхао, – сказал мне Чэн Ю.

Я посмотрела на мужчину средних лет, стоящего в первом ряду прямо рядом с моим отцом. Его лицо было очень добрым, улыбка – скромной и вежливой, а одет он был в серый традиционный китайский костюм. Через секунду он с воодушевлением поднялся на сцену.

Мне нравится этот учитель, потому что это любимый учитель и у Чэн Ю.

– Целью психологии должно быть совершенствование человеческой природы. При работе с пациентами необходимо верить в их внутреннюю силу и ресурсы, особенно в положительные. Используя положительные ресурсы в качестве ориентира, можно очистить негативные эмоции, накопившиеся внутри человека, и направить его к более гармоничному состоянию…

Вдруг из зала раздался голос:

– Прошу прощения, у меня есть вопрос.

Кто это был? Так прерывать человека – слишком грубо!

Я обернулась и увидела молодую женщину с черными волосами до плеч. У нее был приятный, мягкий голос, который не совсем сочетался с таким резким вопросом.

– Разве религиозные проповеди не утверждают то же самое? Но не подавляет ли морализаторство естественную человеческую природу? По моему мнению, человеческая природа не так уж и благородна: эгоизм, зависть – это естественные человеческие черты. Перед нами должна стоять только одна цель: достичь согласия между человеком, его сознанием и подсознанием. – Ее голос был тверд, а китайский – безупречен. Эта девушка сидела рядом с Энсоном Вудом. В тот момент он слегка усмехнулся, будто ожидая, что же Линь Минхао ответит на этот выпад.

– Терапия очищения – это мои выводы, основанные на восточной мудрости, и я приветствую любые дискуссии и обсуждения. Приглашаю эту умную леди продолжить разговор со мной после выступления. – Линь Минхао мягко улыбнулся, ловко нейтрализуя эту неожиданную атаку парой фраз.

– Учитель Линь такой великодушный! – с восторгом сказала я.

Чэн Ю внимательно слушал лекцию учителя Линь Минхао и конспектировал важные моменты. При всей разнице их подходов, Линь Минхао и Энсон Вуд оба сохраняли в себе немного ребячества.

Когда выступление закончилось, Чэн Ю направился к Линь Минхао, которого уже окружила группа учеников. Чэн Ю заметил, что там был и Чжан Ян.

В тот момент Энсон Вуд и учитель Линь вели дискуссию. Хотя они оба весело смеялись, Чэн Ю чувствовал, что за их улыбками кроется скрытая борьба и на самом деле они ведут словесную дуэль.

– Эффективность теории лучше всего проверять в процессе диагностики и лечения пациентов. Если вы не против, Линь, давайте позволим нашим ученикам помериться силами, – предложил Энсон Вуд.

– Хорошо. Кто из ваших учеников примет участие в этом маленьком эксперименте? – с улыбкой спросил Линь Минхао.

– Пусть Стефани попробует.

Стефани – та самая девушка, которая задавала вопросы ранее. Похоже, у нее имелись китайские корни. Длинные черные волосы были гладкими и блестящими, а серо-зеленые глаза придавали ей экзотический вид. Вероятно, чтобы ее красота не так сильно привлекала внимание окружающих, она носила очки в строгой оправе.

– А вы кого выбираете?

Я с беспокойством смотрела на Линь Минхао. Чэн Ю выглядел напряженным, и я знала, что он разделяет мои чувства. Неужели подобные соревнования действительно полезны для прогресса в лечении? Сомневаюсь.

Но Чэн Ю не мог отказать Линь Минхао. Если учитель Линь попросит, он обязательно сделает это.

В этом весь Чэн Ю.

Взгляд учителя Линя скользнул мимо Чэн Ю и остановился на Ань Фэне.

– Давай, Ань Фэн.

– Хорошо. Благодарю за предоставленную возможность, наставник. – Ань Фэн очень серьезно кивнул, а затем поклонился.

Я вздохнула с облегчением.

Энсон Вуд посмотрел на Ань Фэна и холодно усмехнулся:

– Я считаю, что профессор Линь совершил ошибку, выбрав вас. Вам не под силу работа со слишком сложными случаями. – В зале повисла неловкая тишина. – Чтобы проверить наш уровень, необходим клинический случай. Пусть Чэн Ю предложит нам вариант, – неожиданно сказал Энсон Вуд.

Наставник Чэн с удивлением посмотрел на него.

– Хоть ты и ученик Линь Минхао, я тебе доверяю. Чтобы все было честно, мы с Линь Минхао подготовим по пять вариантов, перемешаем и дадим тебе, а ты выберешь, с каким из них работать. Когда определишься, свяжись со мной. У тебя же есть моя визитка, да? – Энсон Вуд улыбнулся Чэн Ю. В тот момент я почувствовала к нему немного больше симпатии.

Чэн Ю не ответил, и Энсон Вуд перевел взгляд на меня. Он улыбнулся:

– У тебя умные глаза, девочка, и сердце, полное сострадания. Но почему ты выглядишь такой несчастной? Я думаю, ты станешь прекрасным терапевтом. Только психотерапевт лучше всех понимает другого психотерапевта, поэтому позволь мне подарить тебе сердце, полное радости, оно поможет справиться с любой тьмой. – Он достал из кармана маленькую коробочку и протянул мне.

Заметив мою неуверенность и беспокойство, он снова улыбнулся:

– Это недорогой подарок, не переживай. Ты заслуживаешь его.

Не говоря больше ни слова, он безо всяких церемоний ушел вместе с несколькими своими последователями. Перед уходом он бросил прощальный взгляд на Чэн Ю, и я подумала, что Энсон Вуд, возможно, не так уж и плох и Чэн Ю не нужно было советовать мне держаться от него подальше.

Я открыла коробочку и увидела брошь. Это была серебристо-белая металлическая брошка в форме сердца с крестом на нем. Трудно было сказать, разрезает ли этот крест сердце на части или, наоборот, защищает его.

Я легонько встряхнула брошь, и она издала слабый звук. Мне понравился Энсон Вуд (наверное, все дело было в том, что мне понравились его слова), поэтому я приколола брошь к своей кофточке.

Чэн Ю выглядел немного расстроенным, но ничего не сказал. Такой уж у него характер.

Когда я уже вовсю была погружена в свои мысли, Линь Минхао заметил меня.

– Чэн Ю, не представишь нас?

– Это Лин, моя ассистентка. Ее отец тоже занимается исследованиями в области психологии, – тихо представил меня Чэн Ю.

Я улыбнулась и кивнула в знак приветствия:

– Здравствуйте, учитель Линь! Учитель Чэн много о вас рассказывал, он вас очень уважает.

Линь Минхао мягко улыбнулся:

– Усердно работай и учись у наставника Чэна, он мой самый выдающийся ученик.

Я ощутила волну тепла. Между ними царила атмосфера глубокого взаимного уважения и восхищения, и, стоя рядом, я словно окунулась в весенний бриз.

– Лин, и ты здесь? – Это все-таки произошло: отец меня заметил. Он подошел к Линь Минхао, вежливо обменялся с ним визитками и уже хотел было начать разговор, как вдруг увидел меня – дочь, которая только что отказалась с ним ехать.

На его лице отразились сложные эмоции. Он всегда слегка морщил нос, когда был недоволен. Линь Минхао с восхищением произнес:

– Профессор Чэн Мо, ваша дочь – уже такая большая? По-моему, ваша дочь намного лучше моей. Моя только и делает, что капризничает и ведет себя, как маленькая. А ваша дочь совсем другое дело, она знает, чего хочет.

Суровое лицо отца немного смягчилось, и он скромно ответил:

– Нет-нет, профессор Линь, вы слишком добры. Современных детей понять невозможно, никто из нас с ними толком не справляется.

Они оба рассмеялись, и я почувствовала, что в словах отца есть какой-то скрытый смысл. Пока эти два светила из мира психологии обсуждали меня, я обливалась холодным потом.

Чэн Ю невозмутимо смотрел на них. Похоже, он понял, что я чувствую себя ужасно неловко.

– Я отвезу Лин обратно в школу, у нее сегодня еще вечерние занятия, – сказал он, беря шлем. В этом конференц-зале, где все были в деловых костюмах, он в своей мотоциклетной куртке казался белой вороной.