Сомнительное предложение

II

Талия

Вересковая пустошь в окне,Где разносит апрельскую сладостьЛегкий бриз над цветущей оградой,Что прохожего радует глаз,Но меня заставляет чихать —Ах, как скучно об этом писать.Талия Обри

Оксфордшир, апрель, 1818

Талия Обри с нарастающим отчаянием рылась в бумагах на столе в кабинете отца. Рукопись ее новой поэмы была тут еще утром. Она не сомневается в этом. Когда поиски ничего не дали, девушка бросила их, выругавшись, чего бы не одобрила ее мать, и вышла из кабинета.

Она прошла по коридору в комнату, которую делили ее младшие брат и сестра, Урания и Эдвард. Никого из детей там не оказалось, но в комнате валялись перо и опрокинутая чернильница, содержимое которой медленно растекалось по рассыпавшейся стопке страниц. С растущим страхом Талия пробралась между разбросанными вещами, чтобы вытащить первую из страниц. Это действительно была ее рукопись: около пятидесяти стихотворений, переписанных ее изящным почерком для отправки лондонскому издателю.

Теперь стихи оказались перепачканы семилетним мальчиком: отпечаток большого пальца тут, брызги чернил там, а поперек ее любимого стихотворения – череп ужасного чудовища, похожий на птичий, с длинным клювом и зубами.

Стиснув губы, Талия собрала исписанные листы, вернула их на свой стол, а затем принесла из кухни тряпку и немного воды, чтобы смыть чернила.

Унижался ли Шекспир подобным образом, убирая за ребенком? Она подозревала, что нет: о чем-то подобном позаботилась бы его жена. Или сестра. Или мать.

Когда Талия несла обратно на кухню испачканные чернилами тряпки, Эдвард промчался по коридору так быстро, что едва не сбил ее с ног. Он заскочил к себе в комнату и почти сразу вылетел обратно.

– Талия! Что ты сделала с моими рисунками?

– Твоими рисунками? – откликнулась она. – Это были мои стихи.

Мальчик пожал плечами.

– Папа не разрешает трогать его бумаги, а мне нужно на чем-то рисовать. – Он просиял. – Ты видела моего монстра?

– Да. Что это вообще такое?

– Гигантская рыба-монстр. Грация рассказала мне о ней. Ее нашли недалеко от Лайм-Риджиса. Представляешь, идешь на рыбалку и ловишь такую штуку!

Талия вздрогнула.

– Я бы предпочла обойтись без этого.

– Очень хороший рисунок, правда?

– Да, очень продуманный, но тебе и правда не стоит портить мою работу.

Эдвард сморщил нос.

– Это всего лишь стихи. – Затем разговор, похоже, ему наскучил, он побежал назад по коридору и скрылся в направлении кухни.

Талия вздохнула. Что ей нужно, так это комната с замком на двери. А еще лучше – комната в Лондоне, где она могла бы общаться с другими поэтами и начинающими писателями, где могла бы искать издателей. Примерно через год после катастрофического лондонского сезона она начала ощущать возвращающийся интерес к интеллектуальному миру, который едва не разрушил ее бывший поклонник Джеймс Дарби. Он соблазнил девушку стихами и искрометными салонными фразами, убедил сбежать с ним и только в последний момент признался, что не испытывает к ней настоящей любви. У Талии не было ни малейшего желания возвращаться в Лондон, чтобы участвовать в ярмарке невест, но она тосковала по обществу единомышленников.

Однако тетя Гармония не собиралась открывать свой лондонский дом, пока Грация оставалась с мужем за границей, в Индии. А мать Талии не могла ни позволить себе снять дом, ни выделить время на то, чтобы сопровождать дочь в Лондон. Вместе с тетей Гармонией она решила, что не стоит тратить деньги на сезон, если Талия всерьез не намерена искать себе мужа, и, возможно, лучше дать улечься прошлогодним сплетням о Талии и мистере Дарби. В следующем году, пообещала тетя Гармония.

Талия не хотела ждать год.

Она вернулась в кабинет отца и взяла со стола газету. Если повезет, там найдется подходящее объявление – хотя за последние недели поиски не дали результатов.

Но удача – может быть, в награду за то, что она оставила свои стихи на растерзание Эдварду, – оказалась на ее стороне. Забившись в уголок, Талия прочла: «Овдовевшая дама, недавно завершившая траур, ищет в компаньонки честную, умную, послушную молодую леди, которая сопровождала бы ее в поездках и на некоторых общественных мероприятиях. Заинтересованные лица могут обратиться по адресу: Керзон-стрит, 10, Лондон».

Талия перечитала объявление еще раз. Она, безусловно, была честной, умной и молодой, и с ней можно легко договориться, если это давало шанс вернуться в Лондон. Сопровождать пожилую леди по городу – звучало довольно успокаивающе, особенно после того, как дома она присматривала за двойняшками. И конечно, у нее будут выходные или хотя бы частично свободные дни, когда она сможет заниматься своими делами или посещать интеллектуальные салоны. Без сомнения, многое будет зависеть от характера почтенной дамы, подавшей объявление, но Талия готова рискнуть.

Она устроилась за письменным столом, отодвинула в сторону испорченные бумаги и принялась писать.

Три дня спустя, ожидая отца, который должен был вернуться из города вместе с почтой, Талия стояла на лужайке перед домом, когда к ней галопом подъехал всадник.

– Адам! – воскликнула она, обняв долговязого молодого человека, когда тот спешился. В детстве Адам был ее близким другом, но их лондонский сезон все изменил. Теперь Адам был помолвлен с Калли, сестрой Талии, хотя, как священнику, ему приходилось ждать еще несколько лет, прежде чем у него появится возможность содержать жену. По закону он не мог быть рукоположен, а значит, и получать средства к существованию, пока ему не исполнится двадцать четыре года, то есть примерно еще три года. Пока же Адам учился у отца Талии и время от времени писал для него проповеди.

– Как продвигается твоя работа? – поинтересовалась Талия.

– Исследование движется быстро… но, если ты спрашивала о моей новой проповеди, кажется, на этой неделе она усыпила не так уж много прихожан, так что мы делаем успехи. – Адам улыбнулся немного печально, склонив голову так, что солнечный свет заиграл на его очках.

Калли вышла из дома как раз вовремя, чтобы услышать его последние слова, и покачала головой.

– Адам скромничает. Ты слышала, как папа читал проповедь о долге по отношению ко всем нашим братьям и сестрам, а не только к тем, кто нам нравится. – Она привстала на цыпочки и поцеловала Адама.

– Ах, – воскликнула Талия. – Что ж, с моего благословения, забирай себе Эдварда.

Калли рассмеялась, она уже слышала о его рисунке.

Талия увидела отца, который возвращался домой пешком. Она оставила сестру и Адама, и бросилась к нему.

Когда он улыбнулся дочери, вокруг его глаз появились морщинки.

– Меня не было всего два часа, Талия, но я польщен, что ты так по мне скучала.

Она промолчала и прикусила губу, пытаясь сдержать свое нетерпение.

– Я жду письма.

Глядя немного удивленно, мистер Обри достал из кармана пальто пару писем.

– Что ж, давай посмотрим. Здесь есть одно от Грации… к счастью, с предоплатой, мы бы никогда не смогли оплатить пересылку из Индии.

Калли, подойдя к Талии, выхватила у нее из рук письмо кузины. Талия не стала отбирать его. Толстые письма Грации никогда их не разочаровывали, но Талия надеялась на нечто иное. Калли сломала печать на письме.

– О, ради всего святого. Она снова перешла все границы дозволенного. Нужно пройти специальный курс, чтобы понять, о чем она пишет. Кажется, тут что-то говорится о кастах… или, может быть, о костях? Нет, тут наверняка речь о костях, потому что дальше идет что-то о крепостных валах. И о насекомых. Полстраницы о каком-то жуке. – Она подняла взгляд и улыбнулась. – Приятно осознавать, что кое в чем Грация неизменна независимо от того, где бы она ни побывала.

Талия наблюдала за отцом. Возможно, другое письмо не имело к ней никакого отношения.

Отец смягчился и протянул ей второй конверт, на котором незнакомым почерком было написано имя Талии.

– Вероятно, это и есть причина, по которой ты так поспешно бросилась ко мне?

Талия взяла конверт, изучая обратный адрес. Керзон-стрит. Ее рука крепче сжала бумагу.

– С тобой все в порядке, Талия? – спросил Адам, глядя на нее поверх головы Калли. – Надеюсь, это не плохие новости из Лондона.

– О, это не очередной отказ? – поинтересовалась Калли, пытаясь проявить сочувствие. Но правда заключалась в том, что в последнее время Талия получала лишь отказы. Это становилось чем-то обыденным.

И это письмо могло также оказаться отказом. Хотя и не в публикации стихов.

Из дома вышла миссис Обри, чтобы увести всех с палящего солнца, суетясь вокруг Адама, который, хоть и делал вид, что это ему безразлично, не мог сдержать улыбку. Когда все вошли внутрь, Талия извинилась и ушла в комнату, которую делила с Калли.

Слегка дрожащими пальцами она разломила печать и просмотрела ответ. Он был, к счастью, коротким и написан аккуратным почерком школьницы.

«Моя дорогая мисс Обри, я прочитала ваше письмо и ваши впечатляющие рекомендации и нашла их в высшей степени удовлетворительными.

Если вас устроит жалованье, пожалуйста, сообщите о своем согласии. Я с нетерпением жду вашего – надеюсь, как можно более скорого – приезда в Лондон.

С уважением, миссис Локхарт»

Талия перечитала письмо. Она смогла. Она получила место в Лондоне – в самом центре Мейфэра, не меньше. Она вернется в Лондон.

Однако реакция семьи, когда Талия вернулась в гостиную и сообщила новости, была не совсем такой, как она ожидала.

– В Лондон? – эхом отозвалась мама. – Но мы ничего не знаем об этой женщине. И разве тут тебе будет хуже писать, чем в чужом доме?

– Это не о том, чтобы просто писать, мама, это о вдохновении, – объяснила Талия. – В Лондоне много умных людей, которые обсуждают новейшие веяния в поэзии. Я скучаю по всему этому.

– Но компаньонкой, Талия? – спросил отец. – Не думаю, что у тебя будет время писать, как ты рассчитываешь. Или свобода общения с интересными людьми.

– Я и здесь ни с кем не общаюсь, – заметила Талия. – Даже с той небольшой свободой, которая у меня будет в Лондоне, я смогу вести более яркую жизнь, чем здесь, в сельской местности.

– И давно ты об этом думаешь? – вмешалась Калли.

– Вот уже несколько месяцев… и последние несколько недель я активно искала работу.

– Я и не знала, – произнесла Калли, и на ее лице промелькнула обида.

– Потому что я не рассказывала тебе. Ты была поглощена своими делами. – Талия перевела взгляд с Калли на Адама, и оба вспыхнули.

Адам обнял Калли за плечи и сказал:

– Думаю, ты должна следовать зову сердца, Талия.

Миссис Обри вздохнула.

– У меня никогда не получалось отказывать вам, детям, в том, чего вы хотели, и вряд ли ты в том возрасте, когда я могу требовать, чтобы ты оставалась дома. – Но, дорогая, ты уверена? – Мама положила ладонь на живот. Защитный жест, который Талия узнала, хоть и не видела уже несколько лет. Ни разу с тех пор, как…

– Мама? – начала Талия. – Ты… Есть какая-то причина, по которой ты хотела бы, чтобы я осталась?

Миссис Обри с мужем переглянулись.

– Мы не хотели говорить, пока не будем уверены. Я полагала, что все это давно в прошлом, но, похоже, в середине лета на свет появится еще один Обри.

– Ребенок? – удивленно переспросила Калли.

Эдвард и Урания вбежали в комнату как раз вовремя, чтобы услышать это.

– Чей ребенок? – с подозрением спросила Урания, останавливаясь перед Калли.

– Не мой, – поспешила ответить та, снова краснея. – Мамин.

– Ура! – воскликнул Эдвард. – Брат!

– Нет, – возразила Урания. – Это может быть девочка.

– Или это будет двойня, – предположил Эдвард.

– Будем молиться, чтобы такого не случилось, – заметила мама, прогоняя двух младших детей. Они покинули комнату, споря, брат у них появится или сестра.

Миссис Обри повернулась к Талии.

– Я не хочу влиять на твое решение, но ты должна знать.

– Если хочешь, чтобы я осталась, я останусь, – поспешила заверить ее Талия, чувствуя себя благородной и самоотверженной.

Но мама лишь рассмеялась.

– Как будто я не родила уже шестерых без твоей помощи! Хотя признаю, ты очень помогала мне, когда Эдвард и Урания были маленькими. Конечно, тебе здесь всегда рады, и мне будет грустно смотреть, как ты уезжаешь, но ты должна сама принять это решение.

Мать, отец, Калли и Адам молчали, выжидающе глядя на Талию. Талия терпеть не могла, когда ее мама была такой рассудительной. Она бы лучше противостояла открытому сопротивлению. А эта добрая забота заставляла ее чувствовать себя скверно, особенно когда она покидала маму, пока та ждала ребенка. Но…

– Я хочу поехать, – объявила Талия. – Конечно, я могу приехать домой, повидать ребенка, когда он… или она… родится.

– Компаньонки на жалованье не всегда обладают подобной свободой, – заметил мистер Обри.

– Если миссис Локхарт – такая горгона, что не позволит мне навестить маму и новорожденного брата или сестру, – ответила Талия, – я уволюсь и все равно приеду домой.

– Я буду скучать по тебе, – сказала Калли, и Талия почувствовала, что глаза у нее пощипывает.

– Я тоже буду скучать … – начала Талия.

– Только, пожалуйста, не влюбись в очередного негодяя и не пытайся сбежать, – прервала Калли, и ее губы растянулись в улыбке.

Нежность Талии мгновенно испарилась. Расправив плечи, она заявила:

– Я еду в Лондон, чтобы найти издателя, а не любовника.

– По-моему, леди слишком много обещает[1], – заметил отец.

– Одно не мешает другому, – сказала Калли. – Уверена, там есть подходящие молодые издатели.

– Или не очень молодые, – добавил Адам.

Талия что-то проворчала, встала и вышла из комнаты, а вслед ей донесся тихий смех.

Четыре дня спустя, когда она приехала на дилижансе в Лондон, город показался Талии еще более шумным и зловонным, чем запомнился. Но облегчение оттого, что она наконец здесь, смягчило неприятное впечатление: пока не добралась до города, девушка боялась, что случится нечто, что заставит ее вернуться домой. Доехав до Лондона без происшествий, она почувствовала, что ее жизнь начинается заново. На этот раз все будет иначе. Талия будет более смелой и рациональной. Никаких романтических развлечений, никаких отвлечений. Только работа компаньонки и писательство.

У лондонского отеля, где останавливался дилижанс, ее ждали лакей и кучер с табличкой, написанной от руки. Потребовалось всего несколько минут, чтобы распорядиться перенести ее чемодан из одного экипажа в другой, а потом лакей помог ей занять место рядом с кучером.

– А что представляет собой миссис Локхарт? – спросила Талия. – Она хорошая хозяйка?

Лакей оглянулся через плечо.

– Не мне судить об этом, мисс Обри. В любом случае вы сами скоро это узнаете.

Талия замолчала, наблюдая за улицами Лондона, проплывающими мимо экипажа. Они добрались до богатых кварталов Мейфэра, и карета остановилась у дома номер десять по Керзон-стрит, когда опустились сумерки. В окнах горел свет. Талия вздохнула. Она на месте. Она сделала это. Теперь предстоит познакомиться со своей новой хозяйкой, а затем, как она надеялась, пораньше лечь спать.

Лакей провел Талию черным ходом в гостиную на втором этаже, где на желто-зеленом диване сидела молодая брюнетка и перелистывала страницы книги. Она казалась хорошенькой, с легкой россыпью веснушек, уголки ее губ были угрюмо опущены.

– Мисс Обри, – объявил лакей, приглашая Талию в комнату.

Хмурое выражение сразу же исчезло с лица молодой женщины, она отбросила книгу в сторону и поднялась.

– Мисс Обри! Я так рада, что вы приехали. Я миссис Локхарт, но вы можете называть меня Элинор.

Талия, слегка ошеломленная, взяла миссис Локхарт… Элинор за руки, которые та протянула ей. Молодая дама была на полголовы ниже своей новой компаньонки, взгляд ясный и прямой. Можно было забыть о пожилой леди, нуждающейся в помощи.

Губы Элинор изогнулись в улыбке.

– Полагаю, я не совсем такая, как вы ожидали.

– В вашем объявлении сказано, что вы вдова, – ответила Талия.

– Так и есть, я вдова уже больше года.

– Соболезную вашей утрате, – поспешила выразить соболезнования Талия. Она хотела спросить Элинор, сколько ей лет, но подумала, что мама бы этого не одобрила, и сдержала любопытство.

– Спасибо. – Элинор вздохнула. – Бедняга Альберт внезапно заболел вскоре после нашей свадьбы.

– О. – Талия сомневалась, как ей следует реагировать. – Он был очень молод?

Элинор покачала головой.

– Почти пятьдесят. Не молод, но и не стар. – Она поймала взгляд Талии. – Знаю, о чем вы подумали, – что я, должно быть, ужасная охотница за состоянием, раз вышла замуж за человека намного старше меня. Уверяю, это не так.

Талия могла представить несколько других сценариев, объясняющих брак очень молодой женщины с мужчиной гораздо старше ее, большинство из них были неприятны. Но какими бы мотивами ни руководствовалась в своем выборе Элинор, не Талии ее судить.

– Я уверена, у вас имелись веские причины. – Талия отважилась слегка улыбнуться. – Но отмечу ваш хороший вкус, проявившийся в том, что вы меня наняли.

К облегчению Талии, напряжение между ними исчезло, и Элинор рассмеялась.

– Да, у меня изысканный вкус! А теперь скажите, вы очень устали? Я надеялась пойти сегодня вечером на спектакль и хотела, чтобы вы присоединились ко мне, но только если вы не слишком устали, в таком случае я попрошу своего надоедливого племянника сопроводить меня.

– Вашего… племянника? – переспросила Талия. Наверняка племянник такой молодой женщины едва вышел из детского возраста.

– Племянника моего мужа. Джорджа Локхарта. Вы скоро с ним познакомитесь.

– Жду с нетерпением, – ответила Талия.

– Не советовала бы. Он настоящий осел. – Элинор прижала ладони к губам. – Прошу прощения. Не то чтобы это неправда, но мне следовало пощадить ваши уши.

– Пока вы платите мне жалованье, можете выражаться, как вам заблагорассудится, – успокоила ее Талия.

Элинор взяла компаньонку под руку.

– О, я знала, что поступила правильно, наняв вас! Мы будем беспечны, как пташки. Значит, вы идете со мной сегодня?

Талия не помнила, чтобы обещала это, но обнаружила, что ее ведут в спальню Элинор, где та велела горничной проследить, чтобы Талия была одета подобающим образом.

Ее определенно не ждала тихая ночь, которую она мечтала провести в доме.

Не прошло и часа, как Элинор и Талия уже входили в ложу, которую Элинор сняла на сезон в королевском театре на Друри-Лейн. Роскошный, отделанный золотом интерьер освещался газовыми лампами, которые Талия никогда не видела прежде, поскольку эти лампы появились после ее короткого пребывания в Лондоне в прошлом году. Судя по широко распахнутым глазам Элинор, та тоже раньше не видела ничего подобного.

Едва они заняли свои места, как в ложу вошла пара, и Элинор вскочила, радостно воскликнув:

– Энн!

Она обняла молодую женщину с золотисто-рыжими кудрями.

Талия узнала в даме мисс Солсбери, с которой несколько раз встречалась во время своего сезона. Но этот молодой человек, с улыбкой и ямочками на щеках, стоявший позади нее, заставил Талию внутренне сжаться от странной смеси смущения и тоски. Она встала.

– Мистер Солсбери! – В последний раз она видела его сразу после свадьбы Грации. Незадолго до этого он спас Талию от ее неудачного побега с Джеймсом. Он оказал ей огромную услугу, но Талия все еще ежилась, вспоминая тот день, свое разбитое сердце и унижение.

Думал ли он об этом, когда смотрел на нее?

Элинор проигнорировала мистера Солсбери и усадила мисс Солсбери на свободное место рядом с собой, что-то оживленно обсуждая.

Генри Солсбери подошел и встал рядом с Талией. Он улыбнулся шире.

– Здравствуйте, мисс Обри. Не знал, что вы будете здесь.

– Я и сама не знала, – ответила Талия. – Я только что прибыла в Лондон, чтобы работать компаньонкой миссис Локхарт.

Его брови слегка приподнялись.

– Компаньонкой? Но вы ненамного старше Элинор.

«Элинор», – вот как он звал миссис Локхарт. Талия расправила плечи.

– Поскольку она вдова, а я не жалкая барышня в свой первый сезон, думаю, мы прекрасно поладим.

– Да, при условии, что она не станет втягивать вас в свои забавы, – заметил мистер Солсбери.

– А она склонна к ним? – поинтересовалась Талия. – Насколько хорошо вы знакомы с миссис Локхарт?

– Они с моей сестрой были неразлучны в частной школе в Уилтшире. Энн едва сдержалась, когда узнала, что Элинор в Лондоне.

– И вы считаете, что мне неуместно быть ее компаньонкой?

Мистер Солсбери поднял руки.

– Успокойтесь, мисс Обри. Я не хотел оскорбить вас, заметив, что вы обе молоды. Уверен, вы прекрасно справитесь со всем, чему решите себя посвятить. Ваша семья с вами в городе? – Он оглядел ложу, будто рассчитывал найти Калли или Грацию спрятавшимися в углу.

– Нет, – ответила Талия, вспомнив, что мистер Солсбери делал предложение Калли и был отвергнут. – Калли все еще в Оксфордшире со своим женихом, а Грация с мужем за границей, в Индии.

Они немного поговорили о своих семьях, и, когда начался спектакль, Талия обнаружила, что все еще находится рядом с мистером Солсбери. Спектакль не слишком отвлек ее от мыслей, хотя Калли понравилось бы столь драматическое представление. Главную романтическую роль в нем сыграл великий Эдмунд Кин. В «Абидосской невесте», поставленной по мотивам поэмы лорда Байрона, рассказывалось о пиратах и тайной любви в турецком гареме.

Талия вдруг задалась вопросом, посещал ли лорд Байрон турецкий гарем во время своего пребывания в Турции и насколько инсценированная версия его поэмы соответствует действительности. Ее также интересовали скандальные слухи, ходившие о Байроне и его сводной сестре, и послужили ли они вдохновением для истории о любовной связи между дочерью паши и его предполагаемым сыном – хотя, конечно, поскольку герой на самом деле не являлся сыном паши, пьеса была не такой скандальной, как жизнь, которую она представляла.

Поэма Байрона была трагична, а пьеса – нет.

Талии показалось, что от этого постановка только проиграла.

– Ну? – спросил мистер Солсбери в антракте перед комедией, которая шла следом. – Вам понравилась пьеса?

– Мистер Кин – прекрасный актер, но мне кажется, эта роль не раскрывает его талант.

Мистер Солсбери рассмеялся.

– Как это дипломатично сказано. Мистер Кин сильнее в трагедиях: Шейлок, Лир.

– Молодая женщина, которая играла с ним в паре, довольно хорошая актриса. Вы знаете, кто это?

Темноволосая девушка произносила свои реплики с воодушевлением и страстью, превращая то, что могло бы показаться смешным, будь на ее месте менее талантливая актриса, в нечто почти трогательное.

– Мисс София Монтгомери? Она становится очень популярной. Половина молодых людей в свете влюблены в нее.

– А вы?

Мистер Солсбери смущенно пожал плечами.

– Мисс Обри, вам не следует задавать такие вопросы.

Талия смущенно извинилась:

– Прошу прощения. Я не хотела.

Рассмеявшись, мистер Солсбери выпрямился.

– Не переживайте. Я просто пошутил. Мисс Монтгомери, может, и мила, но я не собираюсь претендовать на ее руку. Игра не стоит свеч.

В партере поднялся шум, группа молодых людей толкалась и кричала. Талия встала и протиснулась в переднюю часть ложи, чтобы лучше видеть происходящее.

– Боже, надеюсь, никто не пострадал.

– Вероятно, все пытаются пробиться к мисс Монтгомери. Такое случалось и раньше, – заметил мистер Солсбери, присоединяясь к Талии. Молодой человек со светлыми волосами отшатнулся, чем привлек ее внимание. Падая, он откинулся, и девушка увидела его лицо. По спине Талии пробежал холодок. Это лицо… она знала его почти так же хорошо, как собственное. Что Фредерик делал в Лондоне? Предполагалось, что он оканчивает последний семестр в Оксфорде.

– Мисс Обри? С вами все в порядке? Вы побледнели.

– Ничего. – Поспешила успокоить его Талия, оборачиваясь, чтобы ободряюще улыбнуться. Ее губы казались ей чужими. Когда она вновь бросила взгляд в партер, брата уже не было видно.

III

Элинор

Жить – это не значит дышать, это значит действовать: это значит пользоваться органами, чувствами, способностями, всеми частями нашего существа. Не тот человек больше всего жил, который может насчитать больше лет, а тот, кто больше всего чувствовал жизнь…

Жан-Жак Руссо

Элинор украдкой взглянула на новую компаньонку, сидевшую по другую сторону от Генри. У молодой женщины был красивый профиль, хотя подбородок мог показаться слишком волевым. Талия, похоже, была поглощена происходящим на сцене, ее брови сошлись на переносице. Генри больше наблюдал за Талией, чем за представлением, и легкая улыбка трогала его губы. Элинор задумчиво отметила его внимание к этой девушке.