Сомнительное предложение

Розалин Ивз

Сомнительное предложение

Трише и Нэлли, любительницам хороших романов

Rosalyn Eves

AN UNLIKELY PROPOSITION

Copyright © 2024 by Rosalyn Eves. All rights reserved

© Н. Болдырева, перевод на русский язык

В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com

© ООО «Издательство АСТ», 2025

I

Удача – как вдова,

Не покорится трусу.

Уильям Сомервиль

– Зачем деньги и независимость, – спросила Элинор Локхарт, – если все равно нужно соблюдать приличия? Я приехала в Лондон не за степенной скукой. Все это есть в Уилтшире. – Элинор стянула зеленые ленты новой шляпки под подбородком.

Мисс Фанни Блэйксли в нерешительности стояла перед входной дверью прекрасного городского дома, который Элинор арендовала на сезон, будто собиралась помешать молодой женщине покинуть его.

– Вы так молоды и пойдете на прогулку одна? Это будет грустное зрелище.

Элинор, взяв пару перчаток со столика у двери, надела их.

– Мне семнадцать с половиной, – с достоинством произнесла она. – Я была замужем и овдовела, так что любой скажет, что я не ребенок и относиться ко мне нужно соответствующе. И это вовсе не будет грустным зрелищем. Я в хорошем настроении и стану улыбаться каждому встречному.

Словно в подтверждение своих слов, она одарила спутницу улыбкой.

– О, Элинор! – Мисс Блэйксли попятилась к двери, мотая головой так, что седые локоны у ее щек задрожали.

Радость на лице Элинор померкла. Она надеялась, что, наняв в компаньонки женщину постарше, сможет делать все, что ей заблагорассудится. Возможно, все-таки следовало поискать кого-то помоложе.

– С вашего позволения, мисс Блэйксли, я собираюсь прогуляться одна. Я буду в полной безопасности, придерживаясь людных улиц. Я плачу вам приличное жалованье не за то, чтобы вы мешали мне, и, если станете возражать и дальше, я позову дворецкого, чтобы он вас выпроводил.

Мисс Блэйксли поспешно отошла от двери.

– Только, прошу, скажите, куда вы собираетесь идти. Иначе я буду так волноваться.

Элинор вздохнула.

– Я прогуляюсь до Грин-парка, возможно, даже до Сент-Джеймс. Мне очень хочется свежего молока.

– Разве это не слишком далеко? – спросила мисс Блэйксли. – Умоляю, не изнуряйте себя. И подумайте, как это будет выглядеть: пить молоко на открытом воздухе, словно простолюдинка. О, и прошу, держитесь подальше от Сент-Джеймс-стрит. Ни одна леди не должна показываться там без сопровождения джентльмена.

– Я не стану себя изнурять, и, думаю, у людей найдутся дела поважнее, чем смотреть, как я пью молоко, если уж соберусь его попробовать. Не волнуйтесь так сильно… Я вернусь через час, может два, и затем вы сможете присоединиться ко мне. Я должна починить замок на мамином ожерелье.

Мисс Блэйксли слегка оживилась.

– Конечно же. Ваша дорогая мама! – Она прижала руки к груди, забыв, что на самом деле ничего не знает о матери Элинор. Как и сама Элинор.

– Могу ли порекомендовать вам хорошего ювелира с Поланд-стрит?

– Вы сможете порекомендовать кого угодно… когда я вернусь.

Элинор плотнее закуталась в шаль, открыла входную дверь и решительно спустилась по лестнице в ветреный апрельский день. Только когда дверь за ней закрылась, напряженные плечи девушки расслабились.

Мисс Блэйксли была уважаемой женщиной и, кроме того, разорившейся кузиной покойного мужа Элинор, Альберта. Не ее вина, что она зануда, – по крайней мере, не совсем ее. Конечно, она могла исправить то, что дала ей природа, приложив некоторые усилия. Но Элинор знала, что такое бедность и отчаяние, и не могла найти в себе сил отказать этой женщине.

Резкий порыв ветра пронесся по Керзон-стрит, и каштановые кудри Элинор упали ей на глаза. Она убрала волосы под шляпку и зашагала дальше. Холодный ветер, возможно, и испугал бы человека не столь закаленного, но не Элинор. Было приятно чувствовать себя на свободе, в наполненном жизнью Лондоне.

Она любовалась тюльпанами, растущими вдоль дороги, и кивнула джентльмену и леди, которые показались ей знакомыми. Джентльмен довольно сдержанно кивнул в ответ, но леди сделала вид, будто не замечает ее. Вероятно, они все-таки не знакомы.

Или, может быть, мисс Блэйксли права, и женщине, даже вдове, не подобает гулять одной.

Что ж, Элинор все равно. Она наконец-то в Лондоне, вдали от удушающих комнат Локхарт-холла, от маленького городка, где люди довольно добры, но навсегда запомнили ее как жалкую девицу, которой удалось заполучить богатого мистера Альберта Локхарта. Она знала, что на нее косо смотрят, когда выходила замуж за человека, годившегося ей в отцы – кем бы ее отец ни был, – но Альберт хотел жену и наследника, а она отчаянно нуждалась в доме. По крайней мере, Альберт был добр к ней.

Элинор вздохнула. Супруг всегда хотел привезти ее в Лондон, показать музеи и сады, провести на светские вечера. Но не прошло и месяца со дня свадьбы, как он заболел гнилостной болезнью горла и вскоре умер. Она весь год оплакивала свой брак, который продлился ничтожно мало. Бедный Альберт.

Девушка встряхнулась. Она не станет сентиментальничать, ни сейчас, ни когда бы то ни было.

Элинор прошла мимо маленькой церкви. Когда они приехали, мисс Блэйксли обратила ее внимание на то, что в восемнадцатом веке тут было заключено много тайных браков, в том числе и брак одной из знаменитых сестер Ганнинг. Элинор испытывала сочувствие к мисс Ганнинг, поскольку обедневшая молодая женщина обрела невероятно высокое положение благодаря браку с герцогом, хотя, овдовев, быстро вышла замуж за другого герцога, а Элинор не собиралась искать нового мужа.

Она понимала, насколько ей повезло получить деньги и независимость, – она не станет рисковать этим.

Пройдя по Хаф-Мун-стрит вдоль ограды Пикадилли, Элинор наконец дошла до входа в Грин-парк и скользнула внутрь. Под кронами деревьев, окаймлявших газоны, было благословенно тихо: время для толп молодых людей, которые собирались под вечер, было еще раннее. Элинор последовала по тропинке, заметив поздний цветок нарцисса, трепещущий, словно желтый флаг на ветру.

Она хотела повернуть на юго-восток, чтобы попасть в парк Сент-Джеймс, но не успела отойти далеко, как к ней обратился хорошо одетый джентльмен.

– Элинор, – сказал он, и все в ней сжалось.

– Мистер Локхарт, – ответила она, отказываясь от фамильярного тона, который племянник мужа, казалось, решил навязать ей.

Он хмуро посмотрел на нее сверху вниз.

– Что ты делаешь здесь одна?

Элинор не удостоила его ответом.

– Как вы меня нашли?

– Я заехал к тебе домой, – ответил он. – Я раздобыл приглашения в «Олмак» для тебя и мисс Блэйксли.

– На ярмарку невест? Как это… любезно с вашей стороны.

Но можно ли считать это любезностью? Джордж Локхарт был заинтересован в том, чтобы она снова вышла замуж, учитывая условия завещания ее мужа. Элинор не знала, что думать о его племяннике, проявлявшем вежливость по отношению к ней в те несколько раз, когда они виделись, но довольно ленивом и не склонном хлопотать ради чужих интересов. Он был красив, если считать красивым мужчину с волосами цвета топленого молока и длинным носом. Она все же подозревала, что не нравится ему, хотя у Элинор не было веских оснований, чтобы так думать, если не учитывать безразличия, которое она порой ловила в его взгляде, когда Джордж наблюдал за ней.

– Поскольку в городе ты недавно, и некому посоветовать тебе, как себя вести, я взял на себя смелость навестить графиню Ливен. Уверен, ты захочешь как можно скорее познакомиться с ней, я смогу сопровождать тебя в следующую среду.

– Спасибо, – ответила Элинор, – но мне кажется, ни мисс Блэйксли, ни я не нуждаемся в сопровождающем.

Показалось ли ей или его брови дрогнули?

– Как пожелаешь, но не сомневаюсь, скоро ты обнаружишь, что на такого рода мероприятиях лучше иметь мужчину-сопровождающего.

Элинор вновь зашагала вперед, надеясь, что мистер Локхарт, выполнив родственный долг, оставит ее в покое. Рядом с ним она чувствовала себя ребенком, хотя он был старше ее всего лет на шесть.

Он последовал за девушкой.

– Могу я проводить тебя?

«Нет, не можешь», – сердито подумала она, но не сказала вслух. Может, ей и не нравился мистер Локхарт, но он был для нее самым близким родственником, а она не могла заставить себя сжечь все мосты. Тем не менее это не означало, что она обязана его развлекать.

В молчании они прошли к Сент-Джеймс. Когда вошли в парк, мистер Локхарт заметил:

– Твое деревенское воспитание дает о себе знать. Ни одна леди, воспитанная в Лондоне, не позволила бы себе столь длинной прогулки. Отвезти тебя домой? Мой экипаж стоит прямо у Грин-парка.

Элинор расправила плечи, преисполнившись решимости.

– Если прогулка для вас слишком утомительна, возвращайтесь назад в экипаж. Я пойду дальше.

– Уверяю, мой совет искренен. Ты не часто бывала в обществе, ведь едва оставив школьную скамью, ты вышла замуж за моего дядю. Я бы не хотел, чтобы тебя исключили из общества до того, как начнешь его завоевывать.

Его голубые глаза сверкнули, а тонкие губы сжались. Было ли это предупреждение?

Элинор подавила вспышку гнева, вызванную такой самонадеянностью. Она не хотела доставлять мистеру Локхарту удовольствие наблюдать за ее реакцией.

Они продолжили прогулку и вскоре подошли к круглолицей, розовощекой женщине, вокруг которой паслось несколько коров.

Мистер Локхарт вздохнул.

– Что ты задумала, Элинор?

Она невинно взглянула на спутника.

– Разве мисс Блэйксли не сказала вам? Я хотела попробовать молоко в парке. И вы должны попробовать… прошу, мне хочется угостить вас. – Элинор предусмотрительно захватила из кухни маленькую оловянную чашку. Достав ее из ридикюля вместе с монетой, Элинор подошла к молочнице.

Мистер Локхарт раздраженно сжал губы. На какое-то мгновение ей показалось, что он откажется, но затем его взгляд упал на наблюдавшую за ними женщину, и он выдавил из себя улыбку.

Молоко было теплым и пенистым, значительно вкуснее того, что подавали дома, – как подозревала Элинор, разбавленного водой. В любом случае то, как мистер Локхарт давился им, делая глотки из кружки, которую предложила молочница, компенсировало необходимость оставаться в его компании.

– Напиток, – сказал он вполголоса на обратном пути к экипажу, – который пьют лишь дети и малокровные девицы.

Элинор проигнорировала замечание, явно относившееся к ее худобе, и заверила мистера Локхарта, что никто, увидев, как он пьет молоко, не примет его за ребенка или девицу.

– Конечно же, нет, – ответил он. – Но могут подумать, что мы оба лишились разума.

– Ни в коем случае, – парировала Элинор, мило улыбаясь мистеру Локхарту, пока тот помогал ей сесть в экипаж. – Для этого пришлось бы предположить, что разум у вас был.

Его рука крепче сжала ее, и от силы, с которой мужчина стиснул ее пальцы, Элинор внезапно похолодела. Не слишком ли много она себе позволила? На мгновение ей показалось, будто мистер Локхарт хочет ее задушить. Но вместо этого он отпустил спутницу и легко запрыгнул в экипаж, подхватив хлыст, прежде чем заметить:

– «У нее больше волос, чем ума, больше недостатков, чем волос».

Элинор узнала строку из «Двух веронцев» Шекспира. В конце концов, в школе ее научили кое-чему, прежде чем оплата за обучение, поступавшая от ее загадочного отца, прекратилась, вынудив девушку уехать. Пытался ли мистер Локхарт ответить на ее оскорбление?

Когда экипаж рванул вперед, она сложила руки на коленях.

«Не ввязывайся в ссору», – приказала она себе. Но Элинор всегда предпочитала отвагу благоразумию и не могла отказать себе в хорошем словесном поединке.

– Вы забыли последнюю строчку.

Мистер Локхарт скрипнул зубами.

– Какую же?

– «У нее больше волос, чем ума, больше недостатков, чем волос, и больше денег, чем недостатков», – процитировала Элинор. – Меня можно назвать глупой, но едва ли нищей, не так ли?

После этого мистер Локхарт, ожидавший богатого наследства, пока его дядя не женился на Элинор, проворчал нечто невразумительное и не раскрывал рта до тех пор, пока не высадил ее на пороге дома, – и то лишь для того, чтобы коротко пожелать хорошего дня.

Ювелирный магазин, к которому мисс Блэйксли направила их кучера в тот полдень, оказался аккуратным зданием, втиснутым между двумя чайными домами. Резные окна пропускали свет, который отражался от чистых прилавков и сверкал на украшениях, разложенных в витринах из черного бархата.

Элинор, к ее удивлению, там понравилось.

Когда они вошли, владелец магазина, мистер Джонс, оторвался от разговора с покупателем. Широко улыбнувшись, он сказал:

– Добрый день! У нас сегодня не хватает людей: наша постоянная продавщица заболела. Но я попрошу сына показать вам все, что пожелаете. – Он повернулся и крикнул: – Оуэн!

Из-за двери в конце узкого коридора появился молодой человек с такими же густыми бровями, как у отца. Он был высоким, плотного телосложения и выглядел довольно встревоженно, хмурясь, пока многозначительный взгляд отца не заставил его сморгнуть, и выражение лица прояснилось. Он направился к Элинор и мисс Блэйксли.

– О, Элинор, только взгляни на эту изящную брошь! – воскликнула мисс Блэйксли, разглядывая миниатюрного серебряного павлина с хвостом из сапфиров и изумрудов. Брошь и правда была очень красива, хотя, на вкус Элинор, несколько вычурна.

Молодой мистер Джонс изучал Элинор. Глаза у него были темными и теплыми, и, когда их взгляды встретились, что-то внутри нее дрогнуло, будто она узнала его, хотя была уверена, что никогда раньше с ним не встречалась.

– Нужна ли вам подобная брошь? Думаю, золото больше подошло бы к вашему цвету кожи.

– Полагаю, ваши бухгалтерские книги того же мнения, – заметила Элинор более резко, чем намеревалась, смущенная своей реакцией. Как правило, она не находила мужчин особенно привлекательными – и уж, видит бог, явно не Альберта, хотя он ей и нравился. Но в волевых чертах этого молодого человека было что-то притягательное.

Мистер Джонс склонил голову набок.

– Справедливо. Но и эта брошь стоит достаточно. Более скромный камень в более простом обрамлении вполне бы подошел. – Он повернулся к соседней витрине и взял пару серег: маленькие золотисто-коричневые топазы сверкали, подобно солнечным лучам. – Вот, например.

– О… – Элинор поняла, что не может говорить, горло перехватило от внезапно нахлынувших эмоций.

Мисс Блэйксли пригляделась к серьгам:

– Они довольно красивые, хотя я и предпочитаю хорошие рубины.

Мистер Джонс с беспокойством склонился к Элинор:

– Прошу прощения, я сказал что-то, что вас расстроило? Обычно меня не подпускают к прилавку. Отец говорит, я пугаю покупателей.

– Нет. – Элинор заставила себя улыбнуться. – Вы мастер?

Он испуганно распахнул глаза.

– Господи, нет. Некоторые из украшений делает мой отец, другие он покупает. Я предпочитаю работать со счетами. Цифры, видите ли, не требуют особого мастерства.

– Да, серьги красивые, – заметила Элинор, взяв себя в руки. – Боюсь, сегодня я не собираюсь что-то покупать. – Она открыла ридикюль и осторожно вынула шелковый лоскуток, в который был завернут кулон ее матери.

Элинор развернула шелк, открыв изящный филигранный крестик, украшенный топазами. Такими же золотисто-коричневыми, как на серьгах, которые показывал ей молодой человек.

Мистер Джонс перевел взгляд с ожерелья в ее руке на серьги в своей, затем вопросительно посмотрел на покупательницу. К своему неудовольствию, Элинор почувствовала, что краснеет.

– Это ожерелье моей матери. Видите, застежка сломалась. – Она сжала губы прежде, чем сказала этому незнакомцу, что ожерелье – это все, что у нее осталось от матери, не считая смутных воспоминаний об ореоле золотых волос и милой улыбке, хотя порой она спрашивала себя, не вообразила ли их.

– Это было ожерелье ее матери, – поправила мисс Блэйксли, и Элинор захотелось толкнуть ее.

– Было? – переспросил Оуэн.

– Она умерла, когда я была маленькой, – ответила Элинор, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

– Прискорбно слышать, – сказал Оуэн. – Я потерял мать лет десять назад, и мне все еще ее не хватает. Мы позаботимся об ожерелье наилучшим образом, обещаю. – Он положил серьги обратно на бархатную подложку. – Позвольте записать ваши имя и адрес. Мы известим вас, когда застежка будет готова.

Все было улажено в считанные минуты, и Элинор направилась к выходу, когда дверь открылась, и вошел знакомый ей джентльмен, ослепительный молодой человек с каштановыми волосами, тщательно ухоженными и напомаженными. На нем был изящный жилет персиковых и серебристых тонов и идеально сидящий синий сюртук, блеск его белых сапог соперничал с сиянием столешниц. Элинор замерла в смятении.

– Миссис Локхарт… Элинор, – произнес молодой человек, низко кланяясь. – Какой приятный сюрприз.

Мисс Блэйксли хихикнула. Когда Элинор взглянула на нее, то заметила, как вспыхнули щеки компаньонки, но, кажется, та ничуть не удивилась.

Элинор прищурилась.

– Прошу, не зовите меня Элинор, мистер Смайт-Хэмптон, – попросила девушка. – Я не позволяла вам звать меня по имени.

– Примите мои глубочайшие извинения, миссис Локхарт, – сказал мистер Смайт-Хэмптон. – Умоляю, расценивайте мою небрежность как комплимент. Лишь столь очаровательное создание могло заставить меня забыться.

– Что ж, тогда всего хорошего, сэр, – попрощалась Элинор, обходя мужчину.

Мисс Блэйксли схватила ее за руку, и Элинор поняла, что не сможет стронуться с места, если только не потащит пожилую даму вслед за собой.

– Это восхитительное совпадение, – продолжал мистер Смайт-Хэмптон, словно не услышав ее. – Я зашел сюда в поисках безделушки для одной знакомой дамы, которая становится мне все более дорога.

Боже правый, неужели он только что подмигнул ей?

– Я надеялся, что смогу убедить вас помочь мне выбрать идеальный подарок.

– На самом деле, сэр, я не уверена, что вам нужно мое мнение, – ответила Элинор, снова пытаясь сдвинуться с места. Она подозревала, что от хватки мисс Блэйксли у нее могут остаться синяки. – И мне правда пора.

– Ничье мнение не будет лучше вашего, – настаивал он.

Поскольку беседовали они всего трижды, и все три раза – о гардеробе мистера Смайт-Хэмптона, Элинор не понимала, почему он так решил. И тут до нее дошел смысл его слов. Она перестала пытаться утащить за собой мисс Блэйксли и посмотрела мистеру Смайт-Хэмптону в глаза.

– Давайте говорить открыто. Вы хотите сказать, что та безделушка, которую вы собираетесь купить, предназначена мне?

Он ухмыльнулся.

– У вас нет причин покупать мне подарки. Умоляю не делать этого.

Мистер Смайт-Хэмптон приподнял бровь, глядя на Элинор.

– О, ваша скромность делает комплимент вашему характеру, но уверяю, для джентльмена вполне естественно преподнести подобный подарок даме, на которую он рассчитывает произвести впечатление.

– Действительно, – заметил мистер Джонс, подходя к ним. – Многие джентльмены делают такие подарки своим любовницам.

Элинор потрясенно взглянула на молодого человека, а мистер Смайт-Хэмптон пробормотал что-то бессвязное. Она заметила улыбку, мелькнувшую на лице мистер Джонса, и поняла, что тот дразнит мистера Смайт-Хэмптона. Поступая так, он мог потерять клиента, но Элинор не пожалела бы об этом, лишь бы мистер Смайт-Хэмптон ушел.

Тот повернулся к Элинор.

– Клянусь, у меня нет подобных неблаговидных намерений. Только самые благородные. – Он потянулся, будто хотел взять ее за руку, но Элинор, не желавшая, чтобы ей делали предложение в ювелирном магазине – или, на самом деле, где бы то ни было, – заложила обе руки за спину.

Очевидно, тут все было бессильно, кроме прямолинейности. Или, возможно… Застенчиво улыбнувшись мистеру Смайт-Хэмптону, Элинор спросила:

– О, вы собираетесь сделать мне предложение? Что ж, признаю, для меня было бы таким облегчением решить свое будущее. Полагаю, вы очень богаты?

Мистер Джонс, стоявший рядом, вдруг озаботился наведением порядка на витрине.

Слегка выпучив глаза, мистер Смайт-Хэмптон забормотал:

– Я… но вы обеспечены, неужели это имеет значение, богат я или нет?

Значит, он охотник за состоянием. Не мистер ли Локхарт замешан в этой истории? Это на него похоже.

– О, а разве вы не знаете? Мой покойный муж в своем завещании поставил довольно неприятное условие: я получаю большую часть его состояния, но лишь до тех пор, пока не выйду замуж, после чего имущество перейдет к его племяннику, а я получу небольшое наследство, которого хватит на карманные расходы. Дорогой Альберт не хотел, чтобы я вышла за человека, которому нужны лишь мои деньги. Но вы, должно быть, любите меня, раз хотите жениться, несмотря ни на что?

Лицо мистера Смайт-Хэмптона побледнело под полями шляпы.

– Я ничего не говорил о браке. Боюсь, вы неправильно меня поняли. Доброго дня, миссис Локхарт. – Он развернулся и вышел из магазина так стремительно, что запнулся о порог.

Когда дверь за ним захлопнулась, словно маленький колокольчик прозвенел в лавке. Смех, который сдерживала Элинор, наконец вырвался наружу.

– Ловко сработано, – пробормотал мистер Джонс, и Элинор почувствовала охватившее ее удовольствие.

– Это было не слишком любезно с вашей стороны, – заметила мисс Блэйксли.

– Может, и нет, но большего он не заслуживал, – объявила Элинор. – Пойдемте, мы и так отняли у мистера Джонса достаточно времени. – Она повернулась к молодому человеку. – Я действительно ценю вашу помощь, но нам пора.

Она взяла мисс Блэйксли под руку и потащила ее на улицу, где их ждал экипаж. Несколько капель дождя упало им на головы, и мисс Блэйксли взвизгнула.

Элинор позволила своей спутнице сесть в экипаж первой – пожилая леди так вскрикивала, что можно было подумать, будто она боится растаять, – а затем устроилась рядом. Когда они тронулись, Элинор заговорила.

– Вы, кажется, не удивились, увидев мистера Смайт-Хэмптона.

– Такой милый мальчик. Мне жаль, что он вам не нравится, – ответила мисс Блэйксли.

– Откуда он знал, где нас найти?

Мисс Блэйксли взглянула в окно экипажа, теребя носовой платок.

– О чем это вы?

– Вы сказали ему, куда я собираюсь, не так ли?

Компаньонка Элинор долго молчала, комкая в руках носовой платок.

– Не сердитесь, дорогая моя. Я всегда питала слабость к романтике.

– Если я выйду замуж, – сказала Элинор, – мне больше не понадобится компаньонка. Вы так мало дорожите своим местом?

– О, но ваш муж, конечно же…

– Понятия не имею, что сделает мой потенциальный муж, – прервала Элинор. – У меня не будет контроля ни над финансами, ни над прислугой, когда я выйду замуж.

– О, но мистер Локхарт обещал… – Мисс Блэйксли замолчала, ее рука, обтянутая перчаткой, взметнулась к губам, будто она сказала больше, чем хотела бы.

– Мистер Локхарт обещал оставить ваше место за вами, если вы поможете ему, – завершила Элинор.

Мисс Блэйксли не ответила, что Элинор восприняла как подтверждение своих слов. Она собралась с духом.

– Вы уже некоторое время докладываете ему о моих передвижениях, не так ли? И я думаю, это не первый поклонник, которого вы науськали.

– Что за выражения, Элинор! – И как мисс Блэйксли могла выглядеть оскорбленной после всего, что сделала, этого Элинор не понимала. – В свете решат, что вы из низших слоев, если станете так выражаться.

– Тогда, вероятно, к лучшему, что я не настоящая леди и могу говорить откровенно. Мисс Блэйксли, этим утром я сказала, что не потерплю возражений от компаньонки, и это были не просто слова.

– О, но вы не можете меня уволить. Прошу, Элинор, куда мне идти?

«К мистеру Локхарту», – хотела заявить Элинор, но она слишком хорошо знала, как ужасает финансовая неопределенность, чтобы желать этого мисс Блэйксли, как бы та ее ни раздражала. Девушка вздохнула.

– Ради любви, которую Альберт питал к вам, я продолжу выплачивать вам пособие, но вы не можете остаться со мной. Я немедленно напишу, чтобы мне наняли новую компаньонку, и, когда она приедет, вы сможете отправляться, куда захотите, лишь бы подальше от меня.

– О, но, дорогая моя…

Элинор отвернулась к окну, а мисс Блэйксли принялась изливать свою обиду слезами. Что ж, возможно, это и к лучшему. Элинор приехала в Лондон чтобы развлечься, а это довольно затруднительно, когда каждый твой шаг критикуют. Молодая компаньонка, вот что ей нужно.

Та, которая поможет предотвратить сплетни, но не станет мешать ей делать то, что хочется. И необходимо предпринять что-то, чтобы оттолкнуть женихов, которые видели в ней лишь наивную и богатую молодую вдову, которую ничего не стоит заполучить.