Большой Дом с Магистрами

Последней в комнату вбежала Цветоволосая Анастасия, заняла свободный стул, скинула шарф и пальто и громко велела начинать. У Анастасии был особый способ выражать эмоции – цвет ее волос менялся в зависимости от текущего настроения. Сегодня это были переливы голубого и зеленого, а значит, что чистота помыслов и настроение потока входили в Дом. Энергетические шары начали встраиваться в волосы Анастасии, приобретая красивые оттенки.

Роза объявила о начале коротких свиданий и ударила в гонг. Мужчины поспешили рассаживаться к девушкам и заводить светские разговоры.

К Джульете подсел интересный персонаж, по виду и призванию – гинеколог. Он успел выпить и пытался показать ей те два пальца, которые, по его мнению, сделают всем хорошо.

– Вы поймите, все зависит от них, – громко говорил писькиных дел мастер, – вот, посмотрите!

Гинеколог начал разрезать пальцами пространство, обучая сидящих рядом претендентов правильным вещам. Девушки заинтересованно кивали, а Валериана даже перестала разглядывать прошлые жизни присутствующих.

– Ой, – воскликнула Джульета, – а вы случайно не знаете рецепт спасения от ячменя в глазу, кроме плевка? Я с опухшим глазом с субботы, как подружка алкаша, – Джульета Птичкина сняла свои солнцезащитные очки и показала всем красующийся на глазу ячмень.

– Колосится, – вздохнул гинеколог, поняв, что интерес к пальцам угас, да и тут дело ими не спасешь, – можно накрыть ладошкой, противоположной больному глазу сам глаз и потянуть.

– Что потянуть? Глаз? – не поняла Птичкина и пожав плечами продолжила, – Советы у вас странные, может, следующего позовем?

– Это ты просто наверное нас всех видеть не хочешь, – засмеялся Какой-то неучтенный Мужик, сидящий по диагонали.

– Вы, Какой-то Мужик, шли бы дальше, а то я тут злость на себя имею, раньше убивала и плакала, а потом плакать перестала, понимаете о чем я? А тут вы. Это может плохо кончится.

Какой-то Мужик надул губы и вышел из комнаты. Вслед за ним вышел Рыжий с собакой погулять, забыв после сна надеть на собаку поводок. Пес рванул к двери и был таков. Следом ретировался и Рыжий.

– Вообще, девочки, знаете, нам нужно всем в секцию бокса записаться, – медленно произнесла Стэси, прихлебывая из фарфоровой чашки какой-то необычный чай, – ведь бокс – это что – это крепкая семья, воспитанные дети, вежливая свекровь, любящий и верный муж.

– Домашнее насилие – секрет долгого брака, – на выдохе произнесла Юлиана, покручивая в руке забытый собачий поводок.

– Давайте вернемся к таинству, – попросила Роза, – а то так все уйдут!

– Но ведь главное, в секцию записаться! – повторила Стэси.

– Всем сразу. Чтобы на берегу друг друга боялись, и поводы не возникали, – многозначительно глядя вдаль произнесла Юлиана.

В дверь тихонько вошел высокий интересный мужчина.

– Это снова ко мне, – крикнула Юлиана, – он без приглашения, был рядом, лекции читал. Знакомьтесь, Денис.

Денис выглядел как Иисус. Его водолазка и томный взгляд из-под длинных ресниц дополняли неприступный образ мага и волшебника. Юлиана приосанилась, стряхнула со своих шикарных волос полотенечную дульку, незаметно бросила в угол собачий ошейник и потребовала фен.

– На кой тебе фен? Махни шевелюрой и красивая! – посоветовала Роза.

– Присаживайтесь, Денис – показала на освободившийся после Рыжего стул Юлиана.

Денис присел на край и многозначительно начал рассказывать о спасении всего человечества, глядя прямиком в Юлианину душу. А точнее в декольте шелкового халата, которое разъезжалось на глазах.

– А я смотрю, тут кто-то кому-то очень нравится? – подала голос из темного угла Валериана, стершая в кровь ногти своей пилкой.

– Вы, Валериана Еленовна, что-то сказать имеете? А предъявите-ка нам вашего краша? – вступила в разговор Джульета.

– Ну не такой! – сказала Валериана потягиваясь и устанавливая корону принцессы у себя на голове.

– А какой раз не такой? – настаивала Юлиана.

– Ну такой, мужественный что ли! – медленно мечтающе проговорила Валериана.

– А мужественный – это как кто, – хором не унимались Джульета и Юлиана.

Денис испуганно наблюдал за происходящим, затем подошел к висящему зеркалу и начал состригать появившимися из ниоткуда ножницами свои волосы. Получилась прическа настоящего мужика.

– А так? – спросил Денис.

– Так нормально. Так одобряю, – сказала Валериана, сливаясь с этого разговора, – Я ж лично тебя не знаю, потому и судить не могу. А так может и у меня в стрингах влажности бы добавилось, как знать.

– А я вот все думаю, – сказал Денис, – почему меня мама так хорошо воспитала, что я не могу пойти ни в эскорт, ни в вебкам, и мне приходится просто лекции читать?

– Так мы никого не женим, – расстроено произнесла Роза в пустоту, многозначительно глядя на Дениса.

Юлиана решила пожалеть Дениса и пошла его провожать. По пути она пообещала приходить на все его лекции и покупать все его курсы, только чтобы он про эскорт забыл, а вот вебкам был бы очень кстати. Ушла она с Денисом, а вернулась с тарелкой тарталеток.

– Прикольно было бы, если с едой было бы как с сексом, – сказал Майкл, до этого молчавший и наблюдавший, а теперь тянувшийся за тарталеткой, – захотел кушать – включил видео как другие едят, подергал себя за язык – и сытый.

– Есть такие видео, – вздохнула Джульета, – но я не помню зачем люди их смотрят.

– Теперь ты точно это знаешь, – дополнил свое выступление Майкл и угостился второй тарталеткой.

За другими столиками мужчины, отобранные Дилей, скучали.

– Может, отпустим этих? – спросила Роза у присутствующих дам, кивая в сторону скучающих мужчин.

– Давайте, завтра новых приведем! – махнула Диля, закинув стройные ноги в кроссовках на стол и откинувшись в кресле.

Скучающие мужчины один за одним покинули клуб знакомств в сопровождении танцующей Лакшми.

– Тебя когда твои индийские специи отпустят? – с заботой спросил Майкл у Лакшми.

– Подождите, последний танец остался и на пляж сердечки рисовать! – закрутилась под невидимую музыку индийская принцесса и выпорхнула за дверь.

– Делиться надо вообще-то, – произнесла вслед Лакшми Цветоволосая Анастасия, – а то как всегда накидает красоты и уйдет, а ты тут завидуй.

Дверь не долго оставалась закрытой. С треском распахнуться заставила ее опоздавшая Маринэ Подгорающая, одетая в плащ поверх длинной ночной рубашки.

– Я даже не представляю, что бы я делала, если бы сегодня не узнала, что не состою в управлении Домом, – крикнула она, скидывая мокрый плащ.

– Там что, уже дождь и ночь? Пойду-ка я спать! – оглушительно зевнула Валериана и раскачиваясь самоудалилась.

– Иди, у тебя же плюс четыре часа! Как ты вообще держишься? – спросила вдогонку Роза.

– Привыкла, – из-за закрытой двери донесся удаляющийся голос Валерианы.

– Так, я не поняла, – засуетилась Маринэ, – а поезд из мужчин уже ушел?

– Не весь, – глухо отозвалась Валериана, – но почти весь вышел.

Воцарилась тишина. За окном шел дождь. Он барабанил по крыше и отзывался трелью в откосах. На столах догорали свечи, в чашке Стэси остывал странный чай. Все сидели уставшие, красивые, сумасшедшие и оттого еще более прекрасные. Смотрели друг на друга, посылали воздушные поцелуи и обнимашки.

– Так мы никого не женим, – произнесла Роза.

– Меня уже пусть хоть кто-нибудь возьмет, – простонала Маринэ.

– Иди обниму, – предложила Юлиана.

– А не пора ли нам всем спать, день был трудный! Я вот диссертацию дописала, пока вы мужиков выгоняли, – произнесла зевающая Тати.

Все засобирались, стали тушить свечи и убирать скатерти.

– Знаете, девушки, есть три вида мужчин: от бога, иди с богом и не дай бог, а есть три вида женщин: о боги, о боже и бог с тобой, – выходя из комнаты сказал Майкл, придерживая за локотки Джульету и Юлиану.

– Есть еще «Боже мой» и мой любимый – «Божечки»! – Засмеялась в ответ Юлиана.

– А со мной количество участников сейчас – ОЧКО! – Веселилась Подгорающая Маринэ.

– То есть, вообще не женим… – на выдохе констатировала Роза, потушив последнюю свечу.

…

– Эй! – В темноте раздался голос Какого-то Мужика, – А где все?

РОЗА БОЛЬШОГО ДОМА

История Розы насчитывает века. Интересно то, что будучи психологически совершеннейшей сильной женщиной, каких вы только можете себе представить, она имеет невероятную теневую сторону. В первом приближении никогда не подумаешь, что именно она в своем многовековом анамнезе переженила добрую тысячу людей, которые и помыслить не могли, что созданы друг для друга.

Дар Розы в том, чтобы с настойчивостью скоростного поезда убедить противоборствующие стороны в том, что на самом деле их противостояние является неотъемлемой части любви. Интересно то, что души, приходящие под ее крыло часто не понимают кто им нужен для счастья. Роза же удивительным образом это сомнения развеивает, рисуя образы подходящих партнеров в астрале, может притянуть нужного человека в мгновение ока.

Каких только курьезов не происходило с ней в связи с такой широкополосной деятельностью. Истинный встроенный магнитизм притягивал не только к лицам заинтересованным их партнеров, но и к ней самой. Стоило ей включить сексуальные фантазии с вымышленными персонажами, как картинки начинали материализовываться в реальности. Пока Роза не нашла способ схлопывать реальность до пространства только своего воображения, приходилось сбегать от насыщенных обстоятельств.

Однажды, когда Розе было лет около 30, решила Роза, что пора бы уж и замуж. От этого как следствие, нафантазировала она себе мужчину сильного, красивого, здоровенного, непременно иностранца. Потому что «у них» все казалось лучше, чем «у нас». Сидела Роза в тот вечер в парке на скамейке и буквально вдавалась в подробности визуализации в своем воображении, поедая мороженое. Фантазии простирались на самый лирический манер, красивое ухаживание, умопомрачительный секс, кольцо, уверенное «да», знакомство с мамой и прочие атрибуты понятия: «и жили они долго и счастливо». Вокруг сновали голуби, подъедая крошки, оставленные какой-то сердобольной бабушкой. Роза то и дело вываливалась из своих мыслей, считая голубей, но мысли затягивали ее обратно с той же силой, как она втягивала в себя подтаявшее мороженое.

Наполненная нескончаемым счастьем, она начала собираться домой. Внезапный моросящий дождик предрекал скорый ливень, Роза решила не дожидаться этого прекрасного природного катаклизма и поспешила ретироваться.

Один из голубей, чувствуя неладное, побежал за ней. Роза, грезившая своим новеньким избранником, поначалу не обращала на него никакого внимания, пока тот не взлетел и не обдал дорогое Розино пальто свеженькой порцией вонючих экскрементов. На этом моменте будущая сваха прекратила все свои мысленные любовные изыскания и чертыхаясь на всех известных ей языках поспешила домой.

На следующий день, обладая решимостью свернуть птице шею и купить новую одежду, она снова оказалась в парке, ведомая гневом и намерением. Пальто спасти не удалось, оно пало смертью храбрых в говнах этого мира. Нужно ли говорить, что именно в этот момент появился Он? Он шел навстречу, такой, как она его видела в своих грезах. Роза сменила гнев на милость и одарила попутчика нежной улыбкой, проставив в своем чек-листе сбывшихся мужиков жирную красную галочку.

Он был прекрасен. Он был мечтой. Он был воплощением романтики. Роза летала на крыльях любви, наслаждаясь каждым моментом. И хорошо, что она не была голубем и обладала стойким кишечником, потому что от такого счастья могло быть испорчено не одно дорогое пальто, попадающее в поле зрения. Злостчастный Голубь был на время прощен и даже возведен в знак от Вселенной, приобретя имя с большой буквы.

Роман катился на всех парах, сбивая своей энергией с ног тех, кто попадал в эту волну дофаминового безумия. Докатился он и до кольца, и до степенного знакомства с мамой, которая от радости быстро благословила союз. Дальше все должно было закончиться свадьбой, детьми и прочими приятностями, но у Вселенной были на это другие планы.

Тот самый голубь, прервавший когда-то Розины мечты на моменте предложения и маминого согласия, улетел и унес с собой все прекрасное продолжение истории. Мужчина мечты очень быстро потерял свой лоск романтического героя, превратившись в неприглядное агрессивное существо. Потому был изгнан Розой из своего будущего по щелчку пальцев.

Мужчина изгоняться не собирался. Он пугал, подстерегал и «взамуж» уже не звал, а тащил на привязи. Роза попутно встряхнула весь свой дружеский совет, который предпринял немало воинствующих попыток отвадить несостоявшегося жениха от цветущей подруги. Разборок с бывшими военными, иностранный жених не вынес и попрощался с идеей заарканить Розу.

Анализируя эту ситуацию, Розу осенила самая важная мысль – если начинаешь фантазировать и привлекать к себе желаемое, будь усердна и додумывай все до конца. Через голубей, дождь и любые препятствия доводи до финала сюжет. Тогда игра будет строиться по твоим правилам, ты в ней актер и ты режиссер. С тех пор у Розы установилось жесткое табу – сколько бы не было потрачено времени, если хочешь идти – иди до конца. До твоего счастливого конца.

После этого случая, Роза поняла, что нужно выходить замуж осознанно, продуманно и учиться останавливать реальность до точки собственного комфорта. Если бы она была писательницей, мы урыдались бы от ее мемуаров. Человеческие судьбы были для Розы как на ладони. Она могла делать ставки на то, сколько продержится та или иная пара. Будь у нее возможность такого тотализатора, она непременно стала бы богатейшей из женщин.

Роза, как и большая часть жителей Домате, попала в сюда с случайно. Этой случайностью была та самая рука, которая появилась по ее запросу на использование дара во благо. Мезонин часто приходился ей в качестве комнаты для знакомств, и, как пространство расширяемое, мог включать как отдельные свидания, так и большие сборища страждущих любви.

Недавнее собрание в Мезонине навело ее на мысль, что в Доме нужно определенно проводить реконструкцию мышления, поднимать либидо и вообще впускать в сознание сожителей по территории разного рода фантазии. Секса, порой нарочитого и даже жесткого в мыслях было много, а вот настоящего глубокого чувства как будто не хватало.

Роза стояла у окна и смотрела как хлопьями падает на тротуары крупный снег. В мгновение ока поверхность покрылась толстым слоем пухляка. Стемнело, зажглись уличные фонари. В темной комнате по радио играл вальс. Сваха тут же представила, как под этими фонарями танцует молодая пара. Он высокий, крепкий юноша, одетый во фрак и лаковые ботинки. Она – прелестная стройная блондинка в бальном голубом платье. Они движутся навстречу музыке, испытывая жгучее желание быть вместе не только в этом красивом танце, но и сегодняшней ночью, а потом всю жизнь. Для них не существовало этого морозного вечера и снег превратился в легкий теплый пух. Они кружились по двору, оставляя затейливые узоры на снежном ковре, а фонари разворачивались и освещали им путь в такт с танцем.

«Вот так и в жизни выглядит влюбленность», – подумала Роза, – «Вот так рождается глубина».

Она налила себе бокал виски в тяжелый хрустальный стакан. Ее чувства всколыхнула эта картина, захотелось людской тишины, музыки и прочувствовать все это вместо них. Жгучий напиток добавлял остринку в ощущения, возвращал на землю. Из любовного транса ее вывел громкий стук в дверь. Оставив стакан на подоконнике, Роза поспешила к двери.

За открытой дверью никого не оказалось. На пороге стоял деревянный ящик, поверх которого лежала большая красная роза. Сваха подхватила тяжелую коробку и понесла в комнату. Крышка далась не легко, видно было, что запечатывали намертво. Когда крышка наконец поддалась, в коробке оказалось огромное количество фотографий. Одни были старинные, пожелтевшие, видавшие виды. На них изображены дети и взрослые люди в одеждах других эпох. Другие, совсем современные, где люди, похожие на танцующую пару за окном, улыбались с четких цветных снимков.

Сделав еще один глоток виски, Роза принялась развешивать фотографии по всей комнате. Сколько в них было эмоций! Каждая уникальна и гениальна! Невероятное количество любви стекалось от каждой фотографии в центр зала, создавая мощный эгрегор любви. Роза радовалась как ребенок, чувствуя каждой клеточкой своего сердца этот поток, в центре потока материализовалась та самая пара, которая совсем недавно танцевала на снежном ковре под фонарями. Эфирные тела пары сновали по комнате в красивом танце, а энергия любви обволакивала их, усиливалась и заполняла все большее пространство.

Достигнув своего эмоционального апогея, все стихло. Роза осталась в темной комнате, вокруг висели фотографии, они были теплыми и светились изнутри как тысячи лампочек на новогодней гирлянде. Она подходила к каждой, пытаясь понять, кто и зачем ей прислал эти снимки, и почему они обладают таким психоделическим эффектом для нее.

Ответ пришел с оборотов, на котором обычно ставят даты и надписи. Это были дети. Дети – как плоды любви тех пар, которые когда-то вступили в союз благодаря Розе. В разных ролях и воплощениях, в разные времена Роза была и остается тем человеком, который соединяет судьбы, создает ту самую химию. Благодаря этим устойчивым химическим соединениям, рождались дети. И эти дети – самое главное, что олицетворяло важность дара Розы.

Со стен на нее смотрели тысячи детей. Тысячи счастливых плодов ее прекрасного дара. Роза не спеша ходила от одной фотографии к другой, с наслаждением потягивая виски. Ко второму бокалу у нее родилась мысль о том, что в доме не достаточно детского смеха. Она присела на край дивана и мысленно окунулась в свой фантазийный мир грез.

«Ну если уж мы тут никого не женим, то точно кого-нибудь родим», – подумала она.

ПАРТИЗАНИНСКИЕ БДЕНИЯ

Идеально белая комната мезонина наполнилась солнечным светом из множества окон. Обычно в этой комнате бывает тридцать окон или около того, но сегодня было особенно светло. Лиз Долгоживущая вошла первой и крикнула в пустоту:

– Добрый вечер!

Комната начала преображаться, внезапно вокруг каждого окна как конструктор собрались небольшие пространства в виде кубов, которые быстро наполнились цветами, мебелью, шторами и, даже, котами и собаками. Стройный ряд кубов продолжался и продолжался, пока все пространство не заполнилось окончательно.

– Добрый вечер! – проявилась Лакшми в позе лотоса на пляже, и тут же забросала красными лепестками гибискуса все пространство.

– Добрый вечер! – вторила ей Лана Светлая, которая как раз пыталась очистить машину от снега в своем кубе.

– Добрый вечер! – поздоровалась Юлиана, набирая в своем кубе ванную с пушистой пенкой и уточкой на ее пике.

– Добрый вечер! – воскликнула Джульета откуда-то из угла, оставив после себя пространство пустой комнаты.

– Добрый вечер, – поздоровалась Мари Играющая, на фоне которой лилась и продолжалась песня.

Комнаты все появлялись и появлялись. Вот зашел в свое пространство на фоне двери Федор, а там Майкл нацепил очередные психоделические обои. Валериана вошла в томный ночной будуар гремя бокалами с Просеко, а Диля явилась в автомобиле, рассекающем ночную Москву. Сверкнули в кубах сервиз Стэси и такса Дарьи Даниловой. Немного погодя мелькнул халат и плач новородившегося бдсмщика Анастейши Неутомимой. Профессор Тати материализовалась в синей блузке и с укладкой, а Цветоволосая Анастасия с синими волосами. Роза заскочила на бегу на кухню и схватила бутерброд, в то время как Элина что-то писала в большой тетради на фоне стены. Томно вплыла в свое пространство Тиана Лебедевская, расположившись на красивом стуле, а из куба Целебной Вики то и дело доносились звуки шаманского бубна. Натали и Олюшка отсутствовали, их комнаты стояли пустые и ожидали своих героинь. Закрытое крыло Дома организовалось, летающими по всему пространству надписями «Добрый вечер» наполнялся зал. Все замерли в ожидании Партизанина.

Дмитрий Партизанин один из тех педагогов, кого боялись и обожали одновременно. Его внешний вид, реакции и эмоции всегда обсуждались в комнатах, сегодняшний день не был исключением. Каждый эфир группа гадала, а он ли, ясное солнышко, явится публике, или пришлет вместо себя суррогатного педагога. Жизнь Дмитрия состояла из постоянных переездов, он, как «Черный плащ» кого-то спасал по всему миру, отчего часто не успевал к истинному предназначению, а именно – учить уму-разуму людей. У обитателей Дома была особая игра – угадай место, где партизанит Партизанин. Посреди лютой зимы было замечено открытое окно, а значит, он был в теплой стране. Иногда мелькали пальмы, часто солнце там, где его быть не должно. Иногда Дмитрий был свеж и розовощек, в другое время еле справлялся с усталостью. Фантазии группы уводили в очень разные направления, но в итоге сводились к тому, что неуловимый преподаватель сильно усердствует в попытке нас чему-то научить.

– Меня видно, слышно? – Провозгласил Партизанин, едва появившись в окружении блёра, скрывающего картинку его куба.

В кубах поселилось тревожное возбуждение, кто-то шумно заерзал, а тревожные с расстройством пищевого поведения зашелестели фантиками конфет. Стали слышны звуки переговаривающихся между комнатами людей.

– Если Партизанин будет вызывать, то я купаюсь, – предупредила всех Юлиана и погрузилась в ласковую пену своей ванны до самого подбородка.

– Ой, я что-то боюсь, он опять спрашивать будет, – откликнулась Элина, – скажу ему, что я сегодня не смогу выйти в эфир.

– Я пойду! Я вместо тех, кто не хочет пойду и вместо тех, кто хочет тоже, – проявилась в клубе не состоящая в нем внезапная Маринэ Подгорающая.

– Конечно, иди! – Похвалили все и расслабились.

– Может, картишки раскинем? – Предложила Диля.

– Погоди, давай их на Величавого оставим, Партизанина желательно слушать, а то выдернет и не будешь знать, что ответить, – парировала профессор Тати.

Дмитрий вещал про коучинг, мотивацию и разные легальные и не очень схемы достижения результатов. В комнатах царило спокойствие и воодушевление.

– Хорошо, что он нас не слышит, – проявилась пришедшая Олюшка.

– И не видит, – констатировала Юлиана, вылезая из ванной и облачаясь в пушистое кимоно и не менее пушистые тапочки.

– Сейчас Сабина проявится и всех спасет, – засмеялась Диля.

Партизанин, не долго думая, вызывает Сабину выйти с ним в диалоговое пространство. В середине комнаты появляется стол и два стула. Сабина выходит в центр и садится на один из стульев. Странно, но пространство искажается так, что видно только думающий лоб Сабины и немного благополучия на заднем фоне.

– Началось, – выкрикнула по комнатам Роза, доставая свое ведро попкорна и бидон лимонада.

– Я наливаю Просеко, подождите, – проговорила Валериана, наполняя бокал.

– У меня «Маргарита», – воскликнула Юлиана.

– А у Сабины нервы и отсутствие высшего образования, – со вздохом проговорила Анастасия.

– Кто-нибудь, покажите свою еду хоть, – умоляюще попросила Диля, – у меня вафли, кофе и оливье.

– А я хочу новую подушку, кто на каких спит? – Предложила новую тему Юлиана.

– Бери темпур, хорошо помогает при боли в спине, – откликнулся кто-то из темноты.

– Я ты как-то жаловался на боли в спине, где ж ты их приобрел с такой подушкой?

– Пусть это остается интригой! – Засмеялся темный неопознанный человек.

Тем временем в центре зала происходило действие, больше напоминавшее сеанс экзорцизма. Сабина усиленно ничего не понимала. Так громко и причудливо не понимать может только Сабина. Нужен дар и талант так не понимать. Партизанин периодически вставал, выходил из круга и нервно курил. Потом он справлялся с головной болью посредством поиска топора на маркетплейсах. Он подходил к окну и вдыхал прекрасный Бакинский воздух, пропахнувший бараниной и лавровым листом, ловил дзен и старался не думать о Сабине. Но как педагогу мудрому и ответственному, ему приходилось усилием воли возвращаться и делать вид увлеченного процессом человека.

В пространстве наливали, каждый свое. Просеко Валерианы подходило к концу, зато в других кубах появились вино, вискарь и даже пара пивка. Кто-то предложил безалкогольное, кто-то за рулем пускал жадную слюну, а непьющим дури своей хватило.

Лакшми пила что-то вкусное из кокоса, а Элина с Анастасией теребили один на двоих букет маков. Театр затягивался и увлекал с невероятной силой. Сабина была непреклонна, Дмитрий начал дергать ногой и глазом, стирая с лица кровавые слезы рухнувших на эту группу надежд. Маринэ ходила кругами вокруг священного действа, пытаясь пробиться в эфир, однако Партизанин был непреклонен. Сабина все еще не понимала, что она здесь делает и почему ее ничему не учат. Дмитрий тоже не понимал, что он здесь делает и почему в этом эфире ему некого учить. Он страдал и, даже казалось, изредка наслаждался этим страданием. Поднимая вверх свои налитые кровью глаза, он как будто спрашивал небеса о тех смертных грехах прошлых жизней, которые в этой трансформировались в роль педагога.