Сон инкассатора. Греховная повесть

Всё началось ранним утром. Громкая, непрерывная трель входного звонка нагло ворвалась в старую квартиру Ларисы, испугав хозяйку гулким, незнакомым эхом, заметавшимся в полупустом пространстве комнат. Эту ночь Лариса провела одна. Уже совсем поздним вечером Казанцев уехал в новую квартиру, услужливо доставив до дома маму Ларисы, помогавшую детям собрать вещи для переезда.

Приготовленные ещё вчера вещи, тщательно упакованные и расставленные в строгом порядке, соответствующем очереди погрузки, грозно нависали разновысотными вершинами, безропотно ожидая скорого переезда к новому, неведомому месту их домашней службы.

И тут же всё завертелось в могучем урагане, внезапном и потому напугавшем молодую женщину резкой переменой ритма от сонного умиротворения до яростного энергичного.

Нанятые грузчики, по-хозяйски распоряжаясь пространством и скарбом жильцов, завертелись в этом урагане, с лёгкостью управляясь с немалым весом различной мебели, домашней утвари и бытовой техники.

Беспорядочно снуя от двери жилища до потёртого борта грузового автомобиля, перегородившего неширокий проезд Ларисиного двора,

эти, на первый взгляд, обычные бичи, как затёртые долгим, монотонным маршем ткацкие челноки, в мгновение ока опустошили хозяйскую квартиру, аккуратно составив вещи в тесном кузове фургона, заботливо подложив куски плотного картона между мебелью и бортом.

Деловито запирая откидной борт металлическими запорами, водитель, оказавшийся бригадиром этой лихой компании, без всякого предисловия громко обратился к Лоре, уже закрывшей на ключ дверь опустевшей квартиры и быстро спустившейся к готовому отправляться фургону:

– Хозяйка, едем куда? – спросил бригадир.

– Ленина, 8А, – так же громко ответила Лора, наблюдая, как часть грузчиков устраивается в почти заполненном кузове, усевшись на мягкие кресла, специально поставленные ими последними.

Бригадир поморщился, как бы припоминая расположение дома, и, снимая плотные брезентовые рукавицы, располагающе заметил:

– Этаж, небось, последний? Там пролёты по четыре метра высотой.

И уже уверенно:

– Добавить бы надо, хозяюшка.

Лора, чуть замедлив шаг, уверенно ответила:

– По адресу, на разгрузке муж, с ним и обсудите.

Не дав опомниться собеседнику, Лора, перейдя на легкий бег, быстро удалялась от своего уже бывшего подъезда к только что подъехавшему такси, робко остановившемуся перед загородившим дорогу мебельным фургоном.

– Поехали. Ленина, 8А. Центр, – выдохнула Лариса, усевшись в тёплое, мягкое кресло сразу за креслом водителя. Она совсем недавно узнала, что именно это место является самым безопасным в автомобиле, и теперь старалась всегда занять именно его, памятуя, что теперь она не одна.

***

Осознание того, что она теперь не одна, пришло Лоре в тёмном кабинете УЗИ областного диагностического центра. Лёжа на покрытом скользкой клеёнкой шезлонге, она сначала услышала ритмичную дробь, доносящуюся из маленьких акустических колонок, стоящих по обе стороны от громоздкого монитора, никак не коррелирующего с размером её собственного экрана.

Врач-УЗИст, немолодая женщина, рекомендованная Лориной мамой, держа ультразвуковой сканер в изящной ладони, закрытой латексной перчаткой, медленно вела его замысловатым маршрутом по Ларисиному животу, пока ещё плоскому и ничем не выдававшему её нового статуса.

На маленьком, в пять дюймов, чёрно-белом экране Лора заметила пульсирующую точку, тускло мерцающую в такт звучащему из колонок ритму. Этот ритм, такой скорый, чёткий, требовательный, мгновенно наложился на ритм её собственного сердца, волшебным образом совпав, слившись с его биением, впитав его и став сильнее, в разы усилившись новым, как будто только зародившимся потоком чистой и мгновенно ставшей родной энергии.

В этот момент Лариса поняла, что уже никогда не будет одна в этом мире. Их стало двое.

Сидевшая на куцем деревянном стуле, поставленном рядом с монитором, мама Лоры не обладала запоминающимися чертами: невысокая, слегка полноватая, но облачённая в добротный деловой костюм, она создавала впечатление решительной, деловой женщины, а лежащий на её коленях кейс лишь подтверждал высокий статус его хозяйки.

– Говорю тебе – пацан, вон как сильно бьётся, – Анжела Валерьевна (так звали маму Ларисы) пристально вглядывалась в маленький экран, почти полностью перекрывая видимость Лоре.

– Мам, подвинься чуть-чуть, ничего не вижу.

– Насмотришься ещё, не мешай бабушке, – и, немного отстраняясь, Анжела Валерьевна продолжила:

– Ты права, место, конечно, не для жизни ребёнка. И завод рядом, и квартирка маловата теперь будет. А что зять говорит?

– Он согласен, – Лора немного подвинулась, давая затёкшему телу изменить положение после долгого лежания на твёрдой поверхности.

– Согласен он, – с ноткой раздражения заметила Анжела Валерьевна, – спасибо пусть хоть скажет мне, чего с него ещё взять!? Недозять, – в рифму закончила она, вставая и двигаясь к выходу из кабинета.

– Ладно, пора мне. Доберёшься сама, а то я опаздываю уже, пробки, как в Нью-Йорке, все бедно живут, – и, положив небольшой конверт на докторский стол, она вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Конец шестой главы.

***

Глава седьмая

Квартирный ответ

Мать Лоры, крупный (по номским меркам) чиновник, заведовала муниципальной недвижимостью и желание дочери выбраться из отдалённого рабочего района приняла как приказ к действию.

Заняв свой пост в самый разгар эпохи раздела, Анжела Валерьевна проявила незаурядные качества в сфере коммуникации, соединяя различные группы, заинтересованные в процессе накопления первоначального капитала, предоставляя возможность первоочередного выбора свежих кусков муниципального пирога.

Титаническим трудом муниципальной службы, возглавляемой Анжелой Валерьевной, отдельно стоящие здания, мастерские, молочные кухни, подвалы и полуподвалы, ведомственные и подведомственные недвижимые активы, брошенные разорившимися предприятиями, в рекордные сроки были приняты на баланс, документально оформлены и тщательно описаны.

В некоторых особых случаях, по заказу интересующегося игрока, на объект выезжала команда инженеров, на месте оценивающих техническое состояние как несущих конструкций, так и инженерных сетей, транспортную и территориальную доступность, с предоставлением уточнённых планов и подробных фотоотчётов.

Свои услуги опытный руководитель оценивала по-разному, в зависимости от задействованных механизмов в реализации того или иного проекта, собственных усилий, степени заинтересованности сторон и, безусловно, оценочной стоимости самого объекта.

Механизм, созданный стараниями Анжелы Валерьевны, работал прекрасно, без сбоев и поломок, методично превращая государственное имущество в ту или иную форму частной собственности, благодаря выверенным настройкам, чутко отслеживая практически каждый запрос «нуждающихся».

***

Мысль обменять квартиру «недозятя», недавно подаренную Казанцеву кем-то из его многочисленной родни, зародилась в голове Анжелы Валерьевны сама собой. Как семена тропического вьюна, небрежно брошенные голодной птицей, не нашедшей возможности достать съедобное нутро из-за твёрдых стен, надёжно скрывающих его крепость.

Оброненные в коротком разговоре фразы сами собой проросли в плодородном слое памяти Ларисиной мамы крепкими, вёрткими стеблями, проявляясь в повседневном мыслительном подлеске.

Это помещение когда-то было театрально-художественной мастерской. Номский театр академической драмы в расцвет своей творческой деятельности, 25–30 лет назад, в лице его главного режиссёра и художественного руководителя, борясь с оголтелым желанием власти отдать профессиональную, именитую сцену народному творчеству, превратив старейший в регионе храм Мельпомены в дом культуры трудящихся, привлёк в свои ряды практически всех существовавших на тот момент в СССР театральных деятелей, дабы отстоять театр как творческую единицу.

В течение десяти лет, беспрерывно сменяя друг друга, театральные режиссеры со всего Союза, порой на собственные средства, ставили в провинциальном театре свои спектакли, творческие вечера и бенефисы, заставив зрителя с нетерпением ожидать новых проектов, а власть имущих – отступиться от своих планов.

Именно в этот творческий период художественный руководитель Номского театра передал в безвозмездное пользование свою квартиру по адресу: улица Ленина, 8а, для размещения художественной мастерской, столь нужной для производства костюмов, элементов декора и всего того, что так необходимо для воплощения многократно возросшего репертуара.

Спустя три десятка лет художественная мастерская, как и сам театр академической драмы, оказались на грани выживания, утратив тонкую связующую нить с сознанием своего зрителя, старающегося не погибнуть во враждебном мире – новом, плотоядном и безжалостном. Если театр всё же имел государственный статус, и накопленные долги за потребляемые ресурсы и услуги так или иначе ложились на плечи государства, то статус мастерской, когда-то предоставленной ныне покойным театральным деятелем, являлся довольно спорным.

Именно это помещение, уже пару лет неиспользуемое, заброшенное и никому не принадлежащее, было отмечено профессиональным взглядом Анжелы Валерьевны.

Не берусь описывать весь процесс превращения «квадратного в круглое», но по итогу его завершения Сергей Сергеевич Казанцев оказался единоличным владельцем трёхкомнатной квартиры в историческом центре Номска. О чём безапелляционно говорил официальный документ, отпечатанный специальной службой на пронумерованном бланке строгой отчетности, на плотной бумаге с водяными знаками Российского акционерного общества, занимающегося исследованиями, разработкой и производством в области государственных знаков. Единственным акционером которого является Российская Федерация в лице Федерального агентства по управлению государственным имуществом.