Сон инкассатора. Греховная повесть

Лежнев с недоверием посмотрел на генерала.

– Сказка какая-то. Как конкретно осуществляется доступ? Что за триединый ключ?

– Это самое интересное, – заговорщицки проговорил Комиссаров.

– Триединый – значит, составленный из трёх частей. Первая часть – активация векселя – это регистрация пользователя в депозитной системе банка с получением одноразового кода доступа. Вторая – ввод личного пароля. Третья – это подтверждение операции специальной чип-картой. Только после проведения всех этих операций вы получаете доступ к счёту и вольны управлять им, как вам заблагорассудится.

– Так просто? – Лежнев недоверчиво смотрел на генерала, машинально поправляя края бронежилета, больно врезавшегося в бок губернатора, несмотря на достаточную эластичность.

– Что-то я не слышал о таких возможностях раньше. Зная это, у банка выстроилась бы километровая очередь из желающих воспользоваться столь нужной услугой.

Комиссаров усмехнулся.

– Не всё так просто, Константин Леопольдович. – Вздохнув, генерал продолжил: – Банк открывает вексельный счет только после экспертной проверки деталей сделки. Вот тут у Романова всё в полном порядке: компанию приобретает государство – раз, сделка проходит на европейской финансовой платформе и с международным юридическим сопровождением – два и три.

– Что требуется от меня? – как бы соглашаясь, спросил Лежнев. – Ты же понимаешь, что меня обложили со всех сторон и счетная палата, и новый прокурор, будь он неладен. Мне не выбраться сейчас из страны. Как я получу этот твой ключ?

Генерал молча показал на лежавшую у огромного стола инкассаторскую сумку с отпечатанным на её тёмно-коричневом боку логотипом фельдъегерской службы Российской Федерации.

– Как только сделка состоится, весь пакет управления векселем прибудет на ваше рабочее место со скоростью дипломатического транспорта и в сопровождении государственной охраны. От вас требуется только сделать выбор.

Комиссаров медленно стал закрывать лэптоп, в полной уверенности, что губернатор сделает верный выбор.

Глава пятая

Два закона Казанцева

«Мужчина, допускающий,

чтобы им помыкала женщина,

– не мужчина и не женщина, а просто ничто»

Наполеон.

Закончив пробежку в сорока метрах от своего дома, Казанцев перешёл на быстрый шаг, направляясь к двери парадной, давая возможность дыханию восстановить свой обычный ритм. Тяжёлая металлическая дверь парадной оказалась открыта. Тонкая рука автоматического доводчика, оканчивающаяся коротким пальцем шарнира, безвольно свисала в верхнем углу темного проёма. Мельком взглянув на поломку, Казанцев про себя отметил, что час назад, когда он выходил, доводчик и освещение ещё работали, и, мысленно представив стоимость ремонтных работ, скоро поднялся по широкой лестнице с высокими гранитными ступенями, изрядно отшлифованными за более чем полуторавековое использование.

Казанцев достал из кармана небольшую ключницу, когда-то подаренную ему на работе и надежно скрывающую в своих кожаных недрах комплект ключей. Раскрыв её наощупь, отобрал нужный ключ и, слегка прислонившись к стене, открыл замок, отыскав его ладонью на прохладной плоскости двери своей квартиры.

Войдя в коридор, Казанцев потянул дверь, бесшумно последовавшую за ним в темный проем, дежурно хранящий её между стальными тисками запоров и мощными кистями хромированных, добротно смазанных шарниров.

Дом принял своего хозяина, в целости возвращая покинутое им пространство. Казанцев разделся, принял контрастный душ, попеременно обдав тело жгучим теплом и пронизывающим холодом упругого, сильного потока воды, и быстрыми рывками растирая себя полотенцем, медленно вошёл в комнату.

Мутная утренняя пелена чуть тронула края занавеси, плотной стеной оградившей проём старинного, не раз отреставрированного окна его спальни. Высокий, не менее четырёх метров потолок уже проявлялся в узком проёме гардины, выступая ещё пока не совсем ясными формами старой лепнины, заботливо восстановленной стараниями его бывшей супруги. Старый дом спал, не отзываясь на слабые усилия только зарождающегося рассвета.

Одним одновременно сильным и плавным толчком Сергей Сергеевич откинул тяжелую занавесь, робко отозвавшуюся тихим шипением державших её колец, и в комнату блеклым туманом проникло утро.

– Казанцев, ты скотина.

Кристина заворочалась, плотно кутаясь в одеяло, потом нехотя стала подниматься, медленно спустила ноги, нащупав ступнями тапочки и, всё также обернутая одеялом, пошла в ванную. Вернувшись, она присела на кровать, подложив под себя ноги, тихо повторила:

– Казанцев. – Быстро посмотрев на стоящий рядом будильник, уже более уверено произнесла: – Ещё и шести нет.

– Знаешь, Кристь, – ответил он, глядя на Кристину с вызовом, – так хочется женской ласки ранним утром, когда ты беззащитная и теплая со сна…

Казанцев отбросил полотенце и начал быстро освобождать девушку от скрывающего её одеяла.

– Казанцев, – тут же взъярилась она, – отстань, ты мокрый и холодный.

– И чистый, – заметил он и, поборов остатки вялого сопротивления, прижался к её телу, тёплому и пахнущему свежестью.

***

Кристину Казанцев заметил сразу. Войдя в операционный зал банка, в котором с самого его основания работал Сергей, он сразу же почувствовал беспорядок в этом наполненном людьми просторном, ярко освещенном помещении, густо заставленном офисной техникой. И дело было не в нарушенной симметричности рабочих мест, сложенных из офисной мебели и самих владельцев этих шкафов, кресел и столов. Дело было в еле уловимой и понятной только Казанцеву новой атмосфере, ауре этого давно им изученного места.

Сначала он услышал её голос. Звонкий, чистый, без фальшивых нот, он ярким потоком катился по ровным улицам огромного кабинета. И вот уже сама владелица голоса быстрыми шагами в краткий миг пересекла пространство, унося рабочие документы в объёмных картонных папках, туго спелёнатых грубой бечевкой.

Он подошёл к ней в самом разгаре корпоративного вечера, случившегося через пару месяцев после появления Кристины, рассчитывая на свободную атмосферу, алкоголь и волшебный аромат Fahrenheit от французского дома Dior, так рискованно ворвавшийся в мир мужского парфюма. Здесь я сделаю небольшую ремарку: мужские ароматы до появления Fahrenheit были ограничены лишь двумя типами – фужеры и шипры, поэтому делать вариант на базе цветов было довольно безрассудно, но создателям удалось собрать композицию, которую никто не смог бы назвать цветочной.

***

Женщины в простом мироустройстве Казанцева всегда играли нужную ему роль, прописанную верной рукой древнего автора:

Общение с женщиной – это тонкая игра, в которой есть строгие законы – ТВОИ ЗАКОНЫ!

Законов было всего два, но строгость их соблюдения Казанцев ставил во главу угла.

Первый закон Казанцева:

Нужно быть глубоко убеждённым в предопределённости всего происходящего.

Всё, что так или иначе будет происходить в отношениях, женщина обязана принимать как должное. Ведь если ты изначально поставишь себя с нею вровень, то уже никогда не сможешь ею управлять. Простое знание, что эти добрые, мягкие и такие понятные создания на самом деле враждебные, самовлюбленные и лживые завоеватели!

Все эти качества крепко соединены в женщине и прекрасно сосуществуют, никогда не противореча друг другу, даже в пору временного помешательства. Находясь в различных компаниях, «прекрасные создания» ведут себя совершенно по-разному. Поэтому уровень, с которого вы начнете ваше общение, будет зависеть только от тебя самого.

Короче говоря, что бы не происходило в ваших отношениях, всё это в порядке житейских вещей. Всё движется так, как определено. Кем? Не важно. Основа этого движения – твоя всеобъемлющая самодостаточность, не позволяющая женщине почувствовать себя нужной, желанной.

А как этого добиться? В этом поможет другой закон.

Второй закон Казанцева:

Все женщины одинаковые.

Природой задумано так, что особей мужского пола рождается больше, чем женского, но к моменту взросления (примерно к 21 году) мужчин становится значительно меньше, и эта тенденция с каждым годом только прогрессирует.

С каждым прожитым днём интерес к здоровому, свободному мужчине неуклонно возрастает, и если в молодости возрастные границы половых партнеров практически совпадают, то по мере взросления мужчины эти границы в значительной мере сдвигаются, оставляя достаточно зрелого мужчину в поле зрения очень молодых женщин.

Поэтому: оставайся собой, следи за своим здоровьем, и только тогда ты будешь по-настоящему свободен в отношениях.

Главное – не ты для женщины, а женщина для тебя.

Осознав эти простые истины, Казанцев составил свод правил:

1. В какой бы ситуации ты ни оказался, не умаляй свои достоинства.

2. Никогда и ничего не проси, старайся всё делать сам.

3. Ничего не требуй.

4. Не потакай и не иди на поводу.

5. И самое важное правило – не совершай того, чего тебе не хочется.

Помни: все особи женского пола идентичны. Воспринимай их с высоты своего величия. Не относись к ним всерьез. Не привязывайся ни к кому из них.

– Кристь, слышишь? – еле слышно прошептал Казанцев и уже громче: – Может, ещё на один круг?..

Кристина, лёжа на животе и уткнувшись лицом в скомканное одеяло, медленно, как бы нехотя, повернулась к Сергею.

– Казанцев, ты маньяк, – с лёгким укором выдавила Кристина.

– Почему?

Казанцев, в праве победителя, грубо придвинул её к себе и с интересом взглянул в глаза девушки.

– Я ведь даже не проснулась ещё и в душ не сходила, а ты набросился, как маньяк.

Кристина несильно прижалась к его груди, пряча раскрасневшееся от прилившей крови лицо за длинными прядями прилично взъерошенных в скорой схватке волос.

– Хочешь кофе?

Словно уступая, спросил Казанцев.

– Я сварю, пока ты в душе.

– У меня сегодня отчёты, – нехотя поднимаясь, сказала Кристина.

– Нужно приехать пораньше. И домой заехать надо, переодеться, а то я третий день в одном и том же хожу.

Кристина направилась в сторону ванной комнаты, красиво привставая на полупальцах, отчего и без того красивые её формы заиграли свежей, подтянутой молодостью.

– За кофе буду благодарна.

Уже на пороге ванной с игривой эмоциональной тенью промолвила она и скрылась за дверью, укрывшей её от жадных глаз Казанцева.

***

Без малого два года продолжался этот роман. Зародившись в озорном, подогретом алкоголем и нестерпимым желанием нравиться вихре банковского корпоратива, он не зачах в ежедневных походах за успехом. Но он и не перерос в полноценные отношения, так полно описанные как в женских журналах, так и в серьёзных психологических эссе, щедро представленных в бумажных изданиях, ещё не в полной мере оцифрованных их владельцами. И тому, как считала Кристина, было множество причин.

Первая, и как казалось практически всем посвящённым в историю окружающим, – это огромная разница в возрасте (в тот памятный 2004 год Кристине исполнилось 26 лет, а старшему, уже на тот период, инкассатору Казанцеву шёл сорок пятый год).

Огромная, в девятнадцать лет, пропасть, как ни странно, совсем не тяготила Кристину. Основной причиной такого её отношения к партнёру, безусловно, было его – Казанцева, превосходное «техническое» состояние.

Бережно сохраняемое физическое здоровье, как основополагающий критерий благополучия, позволяло нивелировать казавшийся очевидным временной разрыв, практически полностью его сократив. Более того, время, своим неумолимым ходом, начинало играть на стороне её избранника.

В самом начале отношений Кристина относилась к ним как к незамысловатой игре, вроде шашек, где, сделав несколько неверных ходов и чувствуя неминуемый проигрыш, побеждённый как бы покоряется воле победителя, робко отдавая ему право распоряжаться трофеем, не требуя пощады и не оговаривая условий капитуляции.

Но время шло, и трофей с его течением становился всё менее привлекательным, а поддаваться с каждым розыгрышем становилось всё труднее. Кубок не желал становиться переходящим. Девушка внутренне всё чаще мечтала занять постоянное место на аллее славы своего нынешнего владельца.

Не владея в полной мере тонким искусством манипуляции, Кристина всё чаще использовала старые как мир приёмы, стараясь привязать к себе «свободный вариант» в лице этого забаррикадировавшегося от всех мужчины – красивого, сильного, свободного, пускай и не совсем свежего.

Так и не раскрыв тщательно оберегаемый внутренний мир старшего инкассатора, не став частью его семейной и, что немаловажно, финансовой стороны, Кристина всё так же находилась в роли приглашённой на ночь подруги без права владения ключом, что дико бесило её, заставляя всё сильнее давить на Казанцева. А Сергей всё сильнее закрывался от уже неинтересной ему женщины, тщательно готовясь к затяжным боям с теряющим фланговый напор противником.

Всё чаще Кристина стала напоминать ему Лору – бывшую супругу, так и не сумевшую разбить его боевые порядки, даже используя их общего сына как громкое численное преимущество, попросту стёртое из летописи тех далёких и кровопролитных ристалищ.

Конец пятой главы.

***

Отступление четвёртое

Современность – эра мобильности, глобализации, расширения научных и культурных границ. Парадоксальная эпоха псевдолиберализма, граничащая с военным коммунизмом, – фасадная квазидемократия.

Проецируемая на весь мир мультикультурность не столько предоставляет возможность каждому человеку выразить свою индивидуальность, сколько направлена на разобщение социальных групп на мелкие, в значительной мере зависимые, а значит, и управляемые объединения, в большинстве своём лишённые политических амбиций.

Навязываемое разделение общества не могло не коснуться основных социальных институтов, и институт брака не стал исключением.

Не буду углубляться в историю, лишь отмечу, что во все времена разные народы очень серьёзно относились к телесной чистоте брака. Безусловно, общество опытным путём – методом проб и ошибок – доказало верность строгих законов чести и верности.

Заключение союза между мужчиной и женщиной, супружеская верность, рождение детей, семейный очаг имели в разных культурах мистическое значение и всячески оберегались.

Не интересуюсь статистическими данными, но, наблюдая за современными реалиями, отмечаю, что «крепость» традиционных культурных устоев все еще цела. Но её защитники всё чаще предают и даже дезертируют, предпочитая открытый или тщательно скрываемый блуд под шутливые бредни узаконивших его политиканов.

Что произошло с нашим культурным кодом?

Общество, освоившее глубины океана, покорившее притяжение и ядерную энергию, оказалось подмято броской открытостью новейшего инфомира.

Желание новообразований в сфере PR шокировать в союзе с полным уничтожением традиционных ценностей привело современное общество к критической черте маргинализации человеческого мировоззрения.

Культурного наследия больше нет, есть заискивание и обобщение, социальная глобализация. Самореклама превращена в добродетель, в самоцель. Но контуры цели размыты до полной непроглядности тупика.

А что дальше?

Знания преумножают скорбь. Сексуальные связи – это тоже знание, знание, которое останется с вами на всю жизнь и вольно или невольно всплывает в памяти даже в весьма счастливом семейном союзе, умаляя его основу, приводя к не хранению чувств, напоминая о неверности, нечистоте – любодеянии.

Глава шестая

Лариса

Мирами правит жалость,

Любовью внушена

Вселенной небывалость

И жизни новизна.

У женщины в ладони,

У девушки в горсти

Рождений и агоний

Начала и пути.

Борис Пастернак.

О том, что беременна, Лора догадалась сразу. Всё в её теле стало происходить по-другому, начиная с лёгкой утренней апатии, проявившейся при резком повышении гормона прогестерона, отвечающего за продолжение рода, до всем известной тошноты и изменений в пищевых пристрастиях, так подробно описанных как в печатных источниках, так и самими будущими мамами. Вот уже больше года Лора жила с Казанцевым. Сергей стал частью её жизни как-то совсем буднично, обыденно и прозаично. Шёл 1997 год.

***

Закончив финансово-экономический факультет Номского университета, Лора, благодаря собственным деловым качествам и небольшой протекции мамы, спустя четыре года и пару банков, была приглашена в частный банк на должность начальника клиентского операционного отдела. Безусловно, «Интернешнл-Банк» не был явным конкурентом крупных федеральных и тем более иностранных банков, но грамотная корпоративная политика, а также острое политическое чутьё владельцев позволяло крошечной региональной рыбке сосуществовать с крупными особями в мутном финансовом океане.

«Интернешнл-Банк» прошёл тяжёлый, порой невозможный путь в своей эволюции от районного ломбарда до высокоточного финансово-кредитного инструмента. Вне всяких сомнений, хорошего результата также помог достигнуть высокий профессионализм наёмных работников, отобранных на свои места не только за знания и трудолюбие, но и в немалой степени за личную преданность.

Фактически всё своё время без остатка Лора проводила на работе. Срочные внеплановые проводки, организация и контроль работы дополнительных офисов, заявления клиентов, учёт рабочего времени операционистов, отчёты и планирование и так далее, и так далее – совершенно не позволяли молодому, а на тот период Ларисе исполнилось 26 лет, начальнику отдела выделить хотя бы совсем малую часть этого самого времени на собственную личную жизнь.

Восемьдесят процентов всех романов – служебные. Свободные и не совсем свободные представители обоих полов, накрепко привязанные к рабочему месту коллективным трудовым договором, вынуждены бок о бок находиться в узких границах профессионального пространства. Встречаясь и расставаясь, мирно существуя и борясь за рабочее место, не терпя друг друга, исподволь годами варясь в служебном бульоне. Они вынужденно соединяются, образуя долгие и не очень, бурные и вялотекущие парные, тройственные, а то и многоуровневые союзы, покорно вступая в половые отношения, хотя бы на краткий миг позволяющие оторваться от повседневной рабочей, бытовой рутины.

***

Утро сразу не заладилось. Поднявшись с кровати, Лора наскоро сделала небольшой гимнастический комплекс и, коря себя вполголоса за несистематичность занятий, медленно, прихрамывая на потянутую ногу, пошла в ванную. Отрегулировав температуру воды, она забралась в ванну и, задёрнув клеёнчатую занавеску, повернула душевой кран. Вода с громким шипением вырвалась из-под гибкого соединения гофрированного шланга и душевой лейки, стала беспорядочно метаться, периодически обдавая опешившую Лору разнонаправленными струями. Коротко выругавшись, Лора быстро вернула кран в положение off и, обернув себя широким полотенцем, вышла из ванной комнаты.

Пройдя в спальню, быстро оделась. Несколько раз проведя щеткой по курчавым волосам средней длины, повернулась к большому зеркалу, строгим взглядом оценив уровень их «распущенности». Роскошные, цвета благородной меди волосы были предметом зависти знакомых девиц, позволяя их владелице без особых усилий выглядеть сногсшибательно в любых ситуациях. Вот и сейчас, чуть тронутые щёткой, они послушно улеглись в удобный обод, мягко окутав светлое лицо своей хозяйки, подсвечивая медным свечением слегка крупные черты лица. Лора была готова к новому дню.

***

Выйдя из кассового блока и пройдя сквозь короткий коридор в операционный зал, вошёл Андрей Бачинин. Старший инкассатор ещё издалека помахал Лоре огромной своей рукой, пересёк ярко освещённый холл, облокотившись о разделяющую их стойку, что-то пряча в папку для документов, негромко спросил:

– Что с лицом? – чуть склонив голову к Ларисе, Андрей, не дожидаясь ответа, продолжил:

– Я тебя такой никогда не видел, такое впечатление, что тебя кто-то обидел. Признавайся, кто это был, месть мы возьмём на себя.

В это время из комнаты охраны вышел Казанцев.

Бачинин помахал Сергею рукой. Казанцев нехотя кивнул в ответ, как-то сразу помрачнев, и подошёл к Андрею, протянул руку.

– Вы чего такие хмурые? – пожав руку, Бачинин продолжил. – Жизнь прекрасна и удивительна! Лора, что случилось?

Лариса, всегда весёлая и энергичная, и впрямь казалась подавленной и хмурой.

– Ей больно, – негромко заметил Казанцев.

– Больно? – переспросил Бачинин.

Лариса была явно удивлена точной догадке Сергея, этот красивый, спортивный мужчина довольно редко попадал в поле её зрения, а его голос она слышала впервые.

– Тебя кто-то обидел? – старший инкассатор навис над Ларисой, ставшей маленькой на фоне его широких плеч.

– Серёга, ты ведь по воинской специальности снайпер?

Андрей, всё ещё не веря в серьёзность Лориной хмурости, чётко, по-военному скомандовал: – Рядовой Казанцев, готовь винтовку.

Казанцев, не поддерживая игру сослуживца, ещё тише произнёс:

– Душно здесь…

– Не скажи, – ответил Андрей. – Кондей смотри как шпарит, того и гляди снег пойдёт.

В этот момент со стороны кассового узла раздался громкий голос:

– Бачинин! Ты накладные проштамповать забыл. – Этот всегда слегка насмешливый голос зав. кассой старший инкассатор узнал бы из миллиона.

Мельком взглянув на Казанцева, Андрей двинулся к начальству, пристально наблюдавшему за его действиями, как самка паука-птицееда следит за самцом после спаривания, с явным желанием ещё и отобедать им.

Оставшись одни, Лора и Сергей разом осиротели, потеряв только зародившуюся было связь, и лишь огромным усилием Казанцев заставил себя продолжить этот странный разговор. Лариса ему нравилась, но степень усилий для владения этой женщиной казалась ему чрезмерной и несоизмеримой со степенью отдачи. Тем не менее, прервав затянувшуюся паузу, Казанцев произнес:

– Что случилось? Могу я вам помочь? – Казанцев удивился своему голосу, не узнав его, словно кто-то ещё присутствовал в этом разговоре.

– Что?… – не расслышала Лора.

Гул, заполняющий окружавшее их пространство, плотно стелился, как предрассветный туман, обволакивая и скрывая их друг от друга. Ларисе необъяснимо сильно захотелось крепко прижаться к этому странному, сказочно правильному мужчине, покориться его силе.

Казанцев, как будто почувствовав это желание, склонился к ней, чтобы повторить свой вопрос, но Лора, непроизвольно всхлипнув, практически на одном дыхании поведала удивлённому Сергею всё, что случилось с ней этим утром, вложив в свой рассказ столько отчаянья и настоящей страсти, что Казанцев сломался.

Отстранившись на шаг и подняв голову, Сергей посмотрел на Ларису. Что сейчас произошло? Казанцев, растирая ладони, тщательно разглядывал девушку, словно увидел её впервые.

Лариса была прекрасна. Небольшой рост (Казанцев сам был невысок и всегда комплексовал рядом с высокими женщинами), стройная, спортивная фигура, красивые ноги. А ещё его поразила ровная, лишенная пигмента светлая, словно светящаяся изнутри кожа. Её губы – слегка припухшие, яркие, обрамляли крупный рот, пронзительные глаза – светло-голубые, цвета раннего утреннего неба, огромные, выразительные и слегка наивные. В ней было что-то нежное, детское, чистое.

– Чем я могу помочь тебе? – повторил Сергей, осторожно возвращаясь «на землю», успокаивая мешающую сейчас фантазию…

Через день Казанцев переехал к Ларисе.

***

Неяркая луна, будто ещё не прорисованная завершающими мазками молодого художника на уже подготовленном тёмном ночном фоне огромного полотнища, печально отступала на северо-восток, постепенно тая, словно растворяясь в тусклых облаках, слабо узнаваемых своими нечёткими очертаниями. Южный ветер, всё ещё приходящий от степного соседа, держал в своих прогретых дневными лучами ладонях сухое тепло, отбирая у осени погожие, играющие всеми цветами радуги мгновения «бабьего лета».

Стоя у огромного тёмного окна своего нового жилища в этот поздний час, Лора наблюдала за ночным светилом, медленно угасающим в зыбкой темноте небесного предела. Холодное бескрайнее покрывало беззвучно опускалось на спящий город, погружая во мрак неровные очертания его крыш, строений, автомобилей, ужасая молодую женщину зловещей тяжестью своего покрова. Лоре казалось, что и её накрывает эта мёртвая темнота, отделяя от всего сущего, не позволяя двигаться, видеть, осознавать происходящее.