На Спине

Кальвер убрал руку.

– Правитель, какие у тебя на сегодня планы?

– Хочу показать юной деве наш мир.

– Правитель… – Кальвер грустно мотнул головой, – ты не осилишь путь по шее.

– Путь не всегда ведет далеко, мой мальчик, – улыбнулся себе старый Правитель и ощутил, как под ногами зарокотал дракон. Он смеялся.

А после завтрака, когда Кальвер ушел, а деревянные тарелки, которые, благо, не так легко было разбить, были все-таки помыты, Кеска протянул Марисе руку.

– Старик? – спросила она, выгнув пушистую бровь и уперев руки в бока.

– Дитя, – в тон ей произнес Кеска. Но она никак не отреагировала, и старый Правитель вздохнул, сделал неопределенный жест рукой и наконец добавил: – Не снизойдешь ли ты до меня, о дочь… чья ты там дочь… в общем, помоги дедушке прогуляться, пожалуйста. Стар я, одрях, ноги не ходят, глаза не видят. Вот это все. Заклинаю тебя именем твоих богов, о, дева, помоги мне.

– Ну… – Мариса с подозрением посмотрела на протянутую руку, – твои формулировки слегка устарели, знаешь ли. И ты не попытаешься?..

– Нет, я не попытаюсь взять тебя в жены. Я хочу воздухом подышать. Ну же. Ты вроде как не можешь отказать в прямой просьбе? Или ваша вера уже изменилась?

Мариса вздохнула, подала Кеске локоть и повела старика к выходу, бормоча что-то про возмутительность, наглость, и жрецов.

Рядом с пышнотелой девушкой высокий, но тощий старик выглядел комично. Он был смугл, как и все жители спины, и лицо его походило на дубленую кожу. И даже согнувшись под весом всех своих лет, он был выше своей спутницы. Они вышли в сад, и их окружили кривые танцующие сосны. Мариса замерла.

– Смотри, это мир, – произнес Кеска. Он снял с себя свой пахнущий стариком летящий балахон, накинул на белоснежные плечи Марисы и добавил: – вернись в дом, как надышишься.

Но девушка уже не слышала его. Она стояла, запрокинув голову и смотрела на Солнце. Ее белоснежная кожа покрывалась красным пятном ожога. А по щекам текли слезы. Мариса не вытирала их. Их уносил ветер.

5. Кальвер

Дары дракона разнообразны и непредсказуемы.

Кальвер задумчиво смотрел на табуретку.

Перед его внутренним взором стояла Мариса. Когда вчера он зашел к старому Правителю, чтобы занести хлеб, раба пыталась дотянуться до верхнего окна, стоя на столике, куда Кеска, да и сам Кальвер, обычно складывал продукты для готовки.

И все равно не дотягивалась.

Мариса была мала. При всей ее зрелости мысли, поведения, характера и ругательств, она вряд ли была выше ребенка лет тринадцати.

Если уж на то пошло, по слухам, все люди внизу были на удивление низкими. Легенды о гномах, наверное, пошли именно оттуда.

Кальвер вздохнул и покачал головой. Табуретка тоже не подойдет.

В кухню вошла молодая женщина. Волосы ее были растрепаны, а на загорелом лице проступил счастливый румянец.

– Кальвер! – рявкнула она, но увидев, что Пекарь поморщился, широко открыла рот, помотала головой и похлопала себя ладонью по уху. – Что тебя печалит, братец?

– Летала? – спросил ее Кальвер. Вирга кивнула. Жена старшего брата была из охотниц на облака, но обзаведшись семьей, конечно, стала реже вылетать. Охотников всегда не хватало и поэтому, несмотря на троих пацанов, жавшихся к ее ногам, Вирга раз за разом возвращалась в лагерь охотников. Ведь если не будет воды – не будет города.

Кальвер поставил перед женщиной тарелку с горячей похлебкой и забрал у нее из рук младшего племянника, который, блаженно вдохнув запах хлеба, задремал у него на плече.

– Марко будет тебе хорошим учеником, а, Кальвер? – подмигнула ему Вирга.

– Не будешь брать его в лагерь? – Кальвер почти не удивился, потому что вот уже на протяжении пяти поколений в их семье раз за разом воспитывали Пекаря, как когда-то его самого.

– Ты себе представляешь, чтобы он выходил собирать ночной туман и утреннюю росу? – хохотнула Вирга, любовно погладив сына по мягким детским волосам. – Нет. Он будет просеивать муку.

В голосе охотницы звучало столько тепла и столько гордости, что будь ее малыш тестом, он бы уже поднялся и даже сам запекся.

Но Кальвер знал, что Вирга, скорее всего, права. Когда она ушла ночью на сбор тумана, Марко спустился к нему на кухню и, подремывая на столе, смотрел, как Кальвер смешивал дрожжи с мукой и сахаром на опару, ставил ее в теплый угол за печь, возился с тестом. Мальчик сам себе мурлыкал колыбельные под нос и возил по опыленному белой мукой столу пухлым пальчиком. Он всегда ждал возвращения матери, окутанный ароматом свежего хлеба.

– Пойду переоденусь, – встала из-за стола Вирга и посмотрела на Марко. Кальвер знал, что его она практически не видела, ослепленная любовью к детям. Наверное, в глазах охотницы ее младший сын просто висел в воздухе. – Подержишь его еще пять минут?

Кальвер устроил племянника на бедре и начал одной рукой доставать из холодильного ящика творог, сметану и яйца. Он собирался порадовать город ватрушками, раз на его голову свалилось столько быстро портящихся продуктов.

В кухню вошла Вирга, уже одетая в юбку и рубаху, все еще пахнущая ветром и дождем. Она забрала у Кальвера ребенка и вздохнула.

– Тебе Правитель не говорил, когда мы опустимся в следующий раз? – Кальвер только мотнул головой, сосредоточенно разминая творог вилкой в деревянной миске, и вопросительно что-то промычал. – Да мы как-то пропустили последний спуск, а Мадира, дочурка сестры, уже считай на выданье, ей сколько? Четырнадцать? В общем, из всех юбок повыростала, да и моя рубаха прохудилась, – она махнула зажатой в руке тканью.

Кальвер привык, что с ним все разговаривают. Он не особо слушал. Он всегда был занят своим делом. Он жил своим мирком на кухне, то принимая гостей, то удаляясь, чтобы не мешать шумной снохе кормить сыновей, то подходя к окну, и делая вид, что ему интересно слушать чужие сплетни, пока хозяйки выбирали буханку попышнее.

Но последние слова Вирги привлекли его внимание.

– Сестрица, – медленно начал он и даже отложил миску и повернулся к ней лицом. – А сестра твоя еще не выбросила девчачьи вещи?

– Да кто ж вещи-то выбрасывает? Нет, собрала, готовится отнести на площадь. А тебе на кой?

– Да тут… – Кальвер с удивлением понял, что краснеет. – В общем, у Правителя теперь есть раба. Из земных, тех, что снизу. И она… ну… примерно вот, – он приложил ладонь ребром пониже груди, в район солнечного сплетения. – Ни до окна не дотянется, ни за банкой чая… и платье у нее одно.

Вирга всплеснула руками, что твоя курица, и, тихонько подкудахтывая, снова отдала Марко в руки Кальвера и куда-то ушла.

Кальвер успел приготовить с помощью детей ватрушки. Старший вылизывал творог из миски. Средний отрывал от пальцев остатки теста и закидывал в рот. Младший старательно формировал сами булочки, высунув кончик языка.

В кухню вихрем ворвалась Вирга. На плече она несла мешок с женскими тряпками, а подмышкой тащила деревянную детскую ступеньку, как у Марко, которую тот использовал чтобы стоять на кухне наравне с Кальвером.

Вирга начала доставать из одного большого мешка множество маленьких и бормотала:

– Так, это исподнее, это мыло и всякое такое, это юбки, это блузки, это для волос, ну расчески, ленты, это вот ей зеркальце соседка отдала, это обувь, тут вот носки лежат, а это платок пуховой, твоя прабабка делала…

Кальвер не слушал даже. Он поблагодарил, сказал Марко, когда доставать ватрушки, и пошел, не сомневаясь, что пацан не сам в печь сунется, а все-таки попросит довольно хозяйственную мать.

Кальвер легко шел по привычному маршруту к трехэтажному домику с высокой тонкой башенкой. Солнце второй день невероятно ярко освещало дракона. Жителям приходилось закрывать бочки с водой промасленой парусиной, чтобы не терять ни капли влаги. Охотники работали в три смены, и именно поэтому ни Кальвер, ни Вирга не видели сегодня Крато, старшего брата Кальвера. Кальвер утер пот со лба тыльной стороной руки, улыбнулся, перехватил свою ношу поудобнее и побыстрее побежал к Правителю – возможно, тому нужна была помощь.

Но войдя на голову, Кальвер замер. В тени деревьев он увидел Кеску, сидящего на коленях прямо на земле. У его ног раба. Кеска обмахивал девушку листом бумаги и дрожащими пальцами убирал прилипшие к потному лбу золотые пряди.

– Что случилось, Правитель? – встревоженно спросил Кальвер. Он присел рядом с ними.

– Ох, юный друг! – охнул Кеска и тут же схватился за грудь: то ли от облегчения, то ли от боли. – Ты посмотри на эту кошку! Она вчера вышла со мной на воздух и не вернулась!

Кальвер действительно посмотрел на Марису, чья белоснежная кожа стала пунцово-красной, губы потрескались, а дыхание было поверхностное. Кальвер протянул к ней руку, но Кеска шлепнул его слегка сложенными листами.

– Не трогай. У девочки жар и ожог. Она же с Низов, с Земли, – он снова начал обмахивать ее листами. – Вот же старый пень! Я просто забыл о ней! Я уснул! Ох, дитя!.. Она же белая, что твоя сметана. Как же нам ей помочь.

Кальвер молча подхватил девушку и понес ее в дом, периодически оглядываясь.

– Не бегите, Правитель, сейчас я за вами вернусь.

Он отнес рабу в библиотеку и положил ее на каменный пол. Он открыл узкие оконца под потолком и запустил холодного ветра. Он сходил за водой и поставил ведро рядом с ней.

Старый Кеска сам поднялся следом, сел на пол, обмакнул тряпицу в прохладную воду и начал обтирать лицо рабы.

– Ты куда? – спросил Правитель Кальвера, когда тот все так же молча пошел к выходу.

– За сметаной, – подумав, ответил он.

Или что там помогает от ожогов…

6. Мариса

Помогите.

Марисе было больно. Так больно-больно-больно.

Она со стоном повернулась на бок, и ее вырвало. Со лба свалилась влажная тряпица.

Помогите.

Марису окружал знакомый запах старой бумаги и чернил, но она не узнавала светлого, пронизанного свежим воздухом помещения. Она обвела взглядом уходящие к потолку полки, полные странных, вручную сшитых книг, увидела потухший камин и мертвые угли в нем, прижалась щекой к деревянным доскам пола.

Все плыло.

Голова раскалывалась, а кожа пылала нещадной злой болью.

Помогите.

Ее руки коснулись холодные тонкие дряблые пальцы, и она услышала словно шелест страниц:

– Дитя…

А в голове гулким звоном колокола звучало

Помогите.

Мариса попыталась сесть. К горлу тут же подступила тошнота. Ноздрей коснулся кислый запах ее тела, влажных волос и старческого дыхания. Она прикрыла лицо рукой и тихо ойкнула.

– Держи, – Мариса с трудом сфокусировала взгляд на деревянном стакане в дрожащих слабых руках старика.

Она жадно схватила подношение и, закрыв глаза, одним глотком осушила стакан. Ее тут же вырвало на себя, на несчастного старика и на скобленый пол. Виски пронзила острая боль. Мариса схватила голову руками, потянула себя за потные волосы и рухнула набок. Перед ее взглядом плыли и причудливо изгибались забрызганные доски.

Мариса задыхалась. Она пыталась вздохнуть полной грудью, но вместо этого дышала мелко и поверхностно, словно только что родившийся котенок. Этот мир отказывался принимать ее.

Она отказывалась принимать этот мир.

Перед ее полными слез глазами появилась тряпка. Старик, стоя на коленях, убирал за ней. Вытирал пол. Опускал тряпку в ведро с водой. Снова мыл. Выжимал. Мочил. Мыл. Он тихо пел себе что-то под нос. Аккуратно поднял прядь ее золотых волос и начал так же влажной тряпкой обмывать. Сперва Мариса заметила, что у старика, оказывается, были длинные желтые ногти. Потом она с болью в черепе перевела взгляд и убедилась, что половая тряпка лежит в углу и волосы старик ей моет… чем… это его носовой платок? Влажная тряпица коснулась ее лба, щек, губ. Старик методично обтер Марисе шею, руки, грудную клетку. Когда он поднял ей юбки до колен и начал обтирать холодной тряпкой стопы, она попыталась было дернуться, но сильное головокружение накренило потолок, и Мариса больше не понимала, где верх, поэтому только ткнулась лбом в пол, вместо того чтобы сесть, как планировала.

Помогите.

Она проснулась от того, что ее раскаленного тела коснулась ледяная влажная простыня.

– Я… еще… жива… – прохрипела Мариса.

– Конечно, жива, дитя, кто бы сомневался, – тихо усмехнулся старик, продолжая обматывать ее.

– Холодно, – равнодушно сообщила она.

– Это хорошо, – кивнул старик. – Пить хочешь?

– Да.

Старик откинул с ее лица простыню, ласково убрал волосы с лица и протянул дряблую руку. Мариса побоялась взяться за нее. И не из-за брезгливости или чувства какого-то протеста. Она переживала, что утащит старика своим весом на пол, а сил поднять его у нее не будет.

Он только вздохнул, встал со скрипом мышц и щелканьем в суставах и ушел. Мариса смотрела в потолок. В ее голове гудел рой ос. Но она смотрела на маленькую кружевную шторку, что непрерывно колыхалась под порывами холодного свежего воздуха.

Ветер.

Она о нем только читала.

Как и про Солнце. Звезды. Луну.

Всего за один день в саду старика она увидела больше, чем все жители ее страны вместе взятые. Чем ее отец, Верховный Жрец, Приветствующий Солнце… которого никогда не видел.

Соленая слеза обожгла воспаленную кожу.

Мариса была готова умереть.

Помогите.

Девушка с трудом нахмурилась.

Слабый, бестелесный голос раз за разом взывал к ней. Мариса думала, что это бред. Что это галлюцинация, вызванная воздушным голоданием… или воздушным опьянением? Она еще не поняла. Но дышать одновременно было трудно и сладко. Но голос тихо плакал где-то в уголке ее сознания и молил-молил-молил о спасении.

Мариса встала на четвереньки, мотнула по-звериному головой и очень медленно встала на ноги. Комната накренилась, и Марису швырнуло всем телом в ближайший книжный шкаф. Она с силой ударилась плечом и тихо застонала опустив подбородок на грудь.

Помогите.

– Я… иду… – пропыхтела Мариса и, с трудом оттолкнувшись от полки, сделала неуверенный шаг вперед.

Но комнату снова качнуло. Мариса только ойкнула и полетела назад, перебирая пятками по полу. Она ударилась спиной о письменный стол.

– Ты там что… петли… крутишь?.. – попыталась воскликнуть она.

Я НЕ ШЕВЕЛЮСЬ.

Прогрохотало в ответ.

– Да как же… – усомнилась в правдивости дракона Мариса. Снова шагнула вперед и рухнула лицом в пол. – Больно… – сообщила она.

МАЛЬЧИШКА!

Встревоженно позвал голос. Этот был совсем другим. Он был рядом. Он был огромным. Он был везде. Он был… мужским?

Совсем не то слабое, похожее на мяуканье тихое хныканье. Кому-то было больно. Кто-то просил о помощи. И Мариса поклялась. Поклялась. Поклялась. Она поможет.

– Ее надо раздеть, – услышала Мариса тихий низкий голос Пекаря.

– Не надо меня раздевать, – не открывая глаз, ответила им Мариса.

Она все так же лежала на полу, но голова ее покоилась на подушке, а тело снова покрывало мокрая холодная ткань, носа коснулся странный, едва уловимый запах, похожий на траву.

Помогите.

Мариса поморщилась, но смогла самостоятельно сесть и осмотреться почти даже без тошноты. Рядом с ней на полу на подушке сидел старик. В его руках была тарелка с мясом и рисом. Он старательно жевал. Пекарь сидел без подушки, скрестив ноги, и держал в руках сверток. А за маленьким окошком под потолком спустилась ночь.

Мариса заметила, что на ней только тонкое исподнее платье, попыталась укутаться в простыню, но холодная мокрая ткань больше не приносила облегчения. Чтобы как-то занять себя, она протянула руку к стакану и сделала большой глоток.

– Великое Солнце, что у вас не так с водой? Это что, моча дракона?

Лицо Пекаря вытянулось. Старик перестал жевать. Они переглянулись.

– Это соль, дитя, – невозмутимо сообщил старик, – пей, дитя, и спускайся. Внизу тебя ждет ужин, а в твоих покоях – свежая одежда, – и, положив ладонь на плечо Пекарю, старик встал и ушел, шаркая мягкими кожаными тапочками.

– Это… – Пекарь прокашлялся, проводил старика взглядом и снова посмотрел на Марису. Он покраснел. – Смотрю, тебе лучше?

– Вроде, – неуверенно буркнула она, подтягивая колени к груди и сделала еще один глоток соленой воды.

– Это… – Пекарь размотал сверток и положил его рядом с Марисой. – Я тут на хвост ходил. И, в общем, это тебе. Знаешь, что делать?

Мариса кивнула только. Перед ней лежали огромные мясистые листы с прозрачной желеобразной сердцевиной. Они пахли травой и отсутствием боли.

У нее дома, там, в другой жизни под брюхом дракона, это волшебное растение называли даром богов.

Мариса осталась сидеть в одиночестве. Она задумчиво смотрела на исходящие соком целебные листья.

Помогите.

7. Кеска

Познавший голод дракон спускается на землю и поглощает все до тех пор, пока не насытится. И не знает он разницы между человеком и животным. И не знает он жалости. И не знает он насыщения. И поглощает он на своем пути, пока не наполнится силами на ближайшую пару сотен лет.

Кеска сидел на кухне перед деревянным ведром и чистил картошку. Плохо чистил, честно говоря, срезал многовато шкуры. Но жены его сыновей, внуков, правнуков, праправну…

ЗАГНУЛ СЛЕГКА ЛИШНЕГО

сообщил ему дракон.

Кеска кивнул только, улыбнувшись морщинистыми губами. Но так как все эти жены не считали нужным навестить его, после смерти шумной, радостной, такой неуемной супруги, Кеска стал по чуть-чуть учиться готовить сам. Поздновато, конечно, чтобы стать хорошим поваром, но иногда к нему приходил Кальвер, помогал разобрать беглую вязь почерка его старухи и учил готовить.

Кеска опустил руки себе на колени, не выпуская короткого ножа и клубня, и поднял лицо к потолку, поведя плечами то так, то эдак, чтобы размять слабые мышцы.

В светлую деревянную кухню ворвалась девушка. Она все еще была слегка пунцовой, но ей однозначно было лучше. Она опять говорила множество глупостей, шипела сквозь зубы всякие проклятия и создавала невероятное количество шума и беспорядка. Обычно Кеска, находя ту или иную вещь не на своем месте, просто молча брал ее и по пути возвращал на нужную полку. Он был слишком стар, чтобы воспитывать еще одного детеныша.

Девушка с грохотом открывала все ящики, до которых дотягивалась, и заглядывала в них. Она даже сунула нос в пустое ведро для мытья посуды и в мусорное у ног самого Кески.

– Если ищешь печенье, то я оставил его в библиотеке, дитя, там стоит вазочка на столе у камина, – слегка сощурив белесые глаза, сообщил старый Правитель.

– Ага. Нет, – отмахнулась от него девушка. Кеска вздохнул.

– Что ты ищешь?

Мариса коршуном сделала еще один круг по кухне, подтянула детскую ступеньку с другой стороны ведра, села на нее и уперла подбородок в сложенные кулачки.

– Кошку, – наконец честно призналась она.

Та-а-ак…

– Дитя… – начал Кеска как можно мягче, – у нас запрещены кошки. Они доставляют неудобства нашему дракону. Поэтому мы всегда пытаемся спустить их.

– Да знаю я… поняла уже, – всплеснула мягкими руками девушка. – Но… Старик, я бы не пришла в ваш город, не уйди от меня моя Мурчила. Она где-то здесь. Просит о помощи.

Кеска долгим взглядом смотрел на девушку. Она заерзала на своем насесте. В детской одежде местных девушек она выглядела неуместно со своим суровым выражением лица. Но теперь руки ее были прикрыты мягкой тканью нежных летучих рукавов, а на плечах лежали тонкие кожаные пластины, защищающие грудь и спину от холодных порывов ветра. Скоро она научится убирать свои золотые локоны в высокую тугую прическу. Скоро. Как только снова начнет выходить из дома.

Буквально вчера Кеска поймал девушку у дверей. Она пыталась снова улизнуть на поиски, как теперь понял Правитель, своей кошки. Но вместо того, чтобы отговаривать Марису, он просто похлопал ее по плечу, мол, в добрый путь, девушка взвыла от боли, ушла к себе в комнату и не высовывала больше носа. Но Кеска был спокоен, он знал, что она наготовила себе мази от ожогов с запасом.

– Как она тебя просит о помощи? – наконец спросил Правитель. Он вложил в мягкие маленькие руки клубень картошки и вручил девушке еще один нож. Она неуверенно их покрутила и, сдвинув пушистые брови, стала наблюдать как чистит овощ сам Кеска.

– Она зовет меня. Она кричит все время “Помогите-помогите”. Это очень тревожит, знаешь ли, – Мариса большим пальцем попробовала лезвие ножа.

– Я не слышал, – пожал плечами Кеска.

– Это потому что ты старый, глухой и все время спишь, – отрезала девушка, вздернув обгоревший и шелушащийся носик.

Хохот дракона сотряс весь город. Кеска добродушно хмыкнул, медленно напоказ счищая шкурку с клубня.

– И то правда. Но я много лет был один. Я слышу, даже когда летучая мышь в библиотеке решает справить нужду. Прелести старости, знаешь ли. Сплю крепко, но чутко.

– Летучая мышь?! – пискнула девушка и шепотом добавила: – Она вот такая? – Мариса развела руки в стороны и широко раскрыла глаза: – И питается кровью младенцев?

– Что? – озадачился старик. Он свел ее руки до размеров чайной ложки. – Вот такая. И любит сладкую воду, если тебе действительно интересно знать. И ее зовут Карл.

– Почему Карл? – хлопнула синими глазами Мариса.

– В книжке какой-то вычитал, – пожал плечами Кеска, – чисть-чисть, дитя, у нас будет отличный соус, Кальвер принес хорошего мяса. – Они посидели молча. Кеска завороженно наблюдал, как девушка срезала в ведро целые куски картошки. – А ты умеешь читать?

– Это единственное, что я умею, пожалуй, – честно призналась Мариса, вздохнула и потянулась к следующему клубню. Кеска не стал ее останавливать, – ну писать еще, конечно… рисовать немного…

РИСОВАТЬ?

– Да, рисовать, что в этом такого? – огрызнулась девушка. Кеска так резко вскинул голову, что в шее у него опасно хрустнуло. Он поморщился.

А МЕНЯ НАРИСУЕШЬ?

– Дитя… – аккуратно начал Правитель. – Скажи, ты знаешь, в чьем доме ты живешь?

– В твоем, – буркнула Мариса ожесточенно кромсая очередную картофелину. Но, почувствовав на себе ничего не выражающий взгляд, мотнула головой. – Нет, старик, я не знаю, кто ты. Но кем бы ты ни был, я не выйду за тебя замуж, – устало добавила она.

– Великий дракон, – Кеска даже глаза закатил, – дитя, ну прекращай, честное слово. Это перестало быть забавным пару дней назад. Мне что-то около за шестьдесят… – ДЕВЯНОСТО ТРИ – и ты могла бы быть мне внучкой, – ПРАПРАВНУЧКОЙ.

– Правнучкой, – поправила Мариса. Кеска прищурился, но не стал уточнять, кого именно.

– Я – Правитель нашего мира на драконе. – Мариса смотрела на него внимательным взглядом. – А знаешь, почему я Правитель?

– А это имеет значение?

– Ну я же знаю, что ты дочь верховного жреца, так уважь старика.

– Почему ты Правитель, о, Правитель? – вздохнув спросила Мариса.

– Потому что он слышит голос дракона, конечно. Такой человек бывает всего один на спине, – в кухню вошел Кальвер.

А вместе с ним вошел волшебный запах выпечки. Пекарь подошел к ним. В молчаливом ужасе округлив глаза, он забрал из рук девушки крохотный остаток картофелины и нож, присел на корточки и быстрыми движениями принялся помогать. Кеска вытер ладони влажной тряпкой и встал, не отрывая слепого взгляда от Марисы, слегка приоткрывшей в удивлении рот.

– Кальвер, мой мальчик.

– М?

– Я решил, что Мариса, дочь верховного жреца, моя раба и так далее отныне будет помогать мне писать Историю Дракона, На Спине Которого Жил Народ.

– Тебе надо придумать другое название, Правитель, – спокойно сообщил Кальвер.

– А ты найдешь время помочь девушке найти ее кошку.

– Кошку? – запнулся Кальвер. Уши его запылали пунцовым цветом. – Какую кошку? О нет! Дракон будет недоволен! Откуда же здесь взялась кошка…