Диагноз: Развод

Азиза Тар

Диагноз: Развод

Глава 1

Крупные хлопья снега заслоняли весь обзор дороги, будто мало мне было, что в этой части улицы не было почти никаких фонарей. Руки слегка подрагивали от волнения, самой до сих пор не верилось, что я сама взяла и поехала.

На губах сама собой появилась улыбка, но тут же померкла, стоило увидеть впереди светофор, намеревающийся меня остановить красным светом. Так Света, сосредоточься, а то до больницы ты так и не доедешь. Ну, или доедешь, но не сама.

Сердце стучало как будто я бежала прямо сейчас стометровку. Но это стоит того, чтобы удивить Марата. Последние две недели мы почти не виделись из-за работы, хлопот к новому году…

А теперь еще и дежурство тридцать первого! Ну, нет, я не оставлю своего мужа без его оливье. Правда вряд ли сможем выпить, но хоть встретим новый год вместе.

Ведь как говорится? Как встретишь новый год, так его и проведешь.

Так что нужно точно встретить его с Маратом. Мне и этих двух недель встреч урывками хватило.

Осторожно притормаживаю на светофоре, и сосредоточенно смотрю на мигающие красные секунды, отбивая пальцами ритм весёленькой песни на руле.

Не смотря на поздний час, на дорогах все еще были машины, так же спешащие куда-то к родным людям, как и я. По тротуару пробежал парень с маленькой елочкой на плече. Загорелся оранжевый цвет, и я медленно нажала на сцепление, готовясь ринуться в эту гонку со временем, лишь бы увидеть своего мужа до двенадцати.

Зазвонивший телефон насторожил, но быстро покосившись на экран, я выдохнула. Нет, Галина Петровна, вам в этот раз придется подождать, пока я не доеду до вашего сына.

Больница уже виднелся впереди, а она все равно продолжала набирать меня. Может что-то случилось? Они же на даче, может дорогу занесло и нужна помощь?

Сцепив зубы, я осторожно припарковалась на обочине, так и не доехав до заветной больницы и взяла трубку.

– Да, Галина Петровна, – отрапортовала я, стоило принять вызов.

– Почему так долго, Светлана? – строго вопросила женщина на другом конце, и я постаралась скрыть свой тяжелый выдох. – Разве это культурно заставлять себя ждать?

Я посмотрела на горящие впереди фонари и освещающие вход в больницу и взялась за ручки пакета. Вопросы Галины Петровны никогда не требуют от меня ответов, если первые годы брака я пыталась оправдываться, то сейчас четко знала, нужно их вытерпеть. Ничего больше я сделать все равно не могу.

Даже спустя пять лет брака я так и не угодна ей как невестка.

– Да, простите, – лишь выдохнула я, желая скорее прекратить эти ворчания и перейти к сути. – вам нужна помощь?

– А ты можешь предоставить какую-то помощь? – хмыкнула женщина, а лишь сильнее сжала ручки пакета, вжимая ногти в ладони. – Светлана, не строй иллюзий, я звоню лишь по просьбе сына. Я заказала тебе такси, будет у дома через пятнадцать минут, приедешь к нам.

– Но ведь уже половина одиннадцатого, – растерянно проговорила я, сверившись с временем.

– И что? – раздалось мне в ответ.

– Я приеду к вам в лучшем случае к часу, – нахмурилась я, удивляясь, что свекровь этого не понимала или не желала понимать. – А новый год…

– Светлана, ты слышала, что я сказала? – перебила она меня, на заднем фоне послышался стук бокала о стол, – Хватит вести себя как маленькая девочка, ты уже замужняя женщина. Сделай как надо, мы, возможно, не ляжем спать. Если что запасные ключи ты знаешь где.

– Но, – начала было я, но услышала звук прекращения разговора.

Я выдохнула, откинув телефон на сиденье, и больше не желая думать об этом неприятном разговоре вышла на улицу, так до конца и не доехав до парковки. Свежий морозный воздух мгновенно проник в легкие, остужая вскипающий гнев, придерживаюсь за машину, я осторожно прошла к тротуару.

– Замужняя женщина обязана быть рядом с мужем в этот день, а не встречать праздник на шоссе, – проворчала я, и улыбнулась, ускорив шаг.

Марат точно будет в восторге от моего сюрприза! Дежурный охранник, встретивший меня на входе, удивленно поднял брови, но я лишь улыбнулась и вытянула из пакетика коробочку с выпеченным пирогом.

– Дядь Валер, ваш любимый, с картошечкой и грибами. – подтолкнула я свою взятку, – Только вы не сдавайте меня, ладно? Не звоните сейчас Марату?

– Ну, Светка, – улыбка мужчины спряталась в усах, а он довольно покрутил коробочку. – Повезло мужу. Иди уж, только час как с операции вышли. Умотался парень.

Кивнула и ринулась к лифту. Даже в такие дни кому-то жизнь спасает. В этом был весь Марат.

Ступив в лифт, я нахмурилась, прижав к носу ладонь. Отчего-то воздух казался еще больше пропитанным антисептиком. Нажав на кнопку четыре, я вся подобралась, зажмурившись, тошнота подступила к самому горлу. Сглотнув, я сжала свободной рукой поручень, и сделала глубокий вдох. Спазм отпустил так же внезапно, как и начался, стоило дверям лифта открыться на нужном этаже.

Коридор в отличие от первого этажа освещался тускло, за стойкой уснула медсестра, и даже не шелохнулась, когда я сначала быстрым шагом дошла до ее стойки.

Конец ознакомительного фрагментаОзнакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна – то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») – идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»

Осторожно положив шоколадку, я улыбнулась, пройдя дальше в сторону ординаторской. Даже сейчас здесь не было абсолютно тихо, и из палат доносился приглушенный писк аппаратуры. Если Марат освободился только час назад, то скорее всего уже должен был закончить писать историю? Он же не ляжет спать?

Скрип двери казался мне очень громким, вот только…

Он не разбудил лежащих на диване людей.

Я ступила на порог, не до конца осознавая и оглядывая привычно загорелую кожу, крепкие мышцы плеч, по которым теперь струились светлые, платиновые волосы женщины, которая была смутно знакомой. Но имя никак не приходило в голову. Онемевшие пальцы выронили злосчастный пакет, и стеклянная емкость разбилась стоило встретиться с кафелем. Острые осколки впились в рассыпавшийся салат, смешиваясь с ярким зеленым горошком.

В горле пересохло, когда веки Марата дрогнули, будто желая проснуться.

Шаг назад, и я оступаюсь, поскальзываясь на салате и падаю вниз. Я даже не успеваю выставить руки дабы избежать более сильного удара, я чувствую ладонью влажный пол и осколки, впивающиеся в кожу.

– Светик? – шепот Марат, его шарящие руки по спине другой женщине доводят мое сердце до бешеного ритма.

Мне кажется, я и голос его не могу услышать, настолько сильно мое сердцебиение бьется в висках.

Это все… неправда. Это просто ошибка. Это не Марат. Но сознание никак не может убедить меня.

Хватит вести себя как маленькая девочка, голос Галины Петровны прозвучал в голове с еще большей ледяной яростью.

Да, Света. Кровь стучала в висках, скребя осколками по горлу. Пора взрослеть.

До конца не понимаю, как я все же нахожу силы подняться. Но желание сбежать с этого места немедленно сильнее слабости в теле, куда сильнее боли царапин на ногах и ран на ладонях.

Марат за моей спиной пытается встать с кровати, откидывая от себя любовницу, что-то кричит, но, чтобы он не сказал я не могу услышать. Будто под толщей воды, пытаюсь вырваться наружу и спастись.

Воздух кажется спертым, и я бегу к лифту, чувствуя на щеках предательские слезы. Жму на кнопку лифта так отчаянно и ненавижу себя за эту истерику. Слабачка, просто слабачка!

Лишь в лифте, когда створки его закрываются и я вижу, что Марат так и не побежал за мной я цепляюсь за поручни. Еще раз упаду и больше не поднимусь. Но ноги все подкашиваются и каждый шаг отдается болью во всем теле. Будто растерзали в клочья не мое сердце, а всю меня. Перемололи в жерновах и скинули на землю, на волю жестокой судьбы.

Я крайне сомневалась теперь в хорошем исходе этой сказки.

Пять лет. Всего пять лет… Я бегу наружу, не разбирая дороги, не видя встревоженный взгляд дяди Валеры. Заснеженная улица и холодный воздух никак не проникают в легкие, не отрезвляют, не позволяют вдохнуть полной грудью.

Я бегу, пока не поскальзываюсь на тротуаре, падая прямо в сугроб. Но даже тогда не нахожу больше сил подняться, будто сталкиваясь с ледяной скалой, откидываясь на спину и смотря прямо в ночное небо. Вспышки фейерверков окрашивают темноту. Из окружающих домов разносится гул праздника, а я лишь хочу исчезнуть.

Живот скрутило болью, и я, зажмурившись приподнимаюсь, скрючиваясь.

– Хватит, – шепчу упрямо, сцепив зубы и поднимаясь, но даже не отряхиваясь от снега.

Оглядываясь и, плетусь обратно к машине, но сев в теплый салон и смотря на дрожащие руки лишь выдыхаю. Надо успокоиться, надо прийти в себя, иначе моя поездка домой…

Из груди сам собой вырывается рваный чужой смех. Домой. Домой?!

Нет, не домой. В дом Марата. Не мой дом. Не теперь.

А мой… а где теперь мой дом?

Откидываюсь на спину кресла, прикрывая глаза. Возвращаться в отчий дом, где меня даже не ждут? У матери новая семья, новый ребенок, на которого еще возможно возложить хоть какие-то надежды. А я не нужна, как и собственному мужу.

Тряхнув головой, пытаюсь откинуть очередное самобичевание. Сейчас не время убиваться. Этим я займусь позже. А сейчас, сейчас…

Собрать вещи. Да, надо собрать вещи и поехать в гостиницу. Временное пристанище тоже иногда может послужить домом. Кивнув самой себе, я завожу мотор и выезжаю на трассе, пытаясь сосредоточиться только на дороге.

Новый год приносит новую жизнь, которую я совсем не знаю, и не знаю, как буду с ней справляться.

Глава 2

Неделя проходит в тумане. Вот я собираю вещи под звонки свекрови, которая продолжает трезвонить в течение получаса, а после оставляет попытки и отправляет лишь пропитанные ядом сообщения по поводу моей бестолковости, неорганизованности, беспутности…

Я хмыкаю, читая эти сообщения лишь уже в номере, лежа в чужой холодной кровати и так и не сумев уснуть до самого рассвета.

А вот я иду утром на работу, ведь если босс трудоголик, то и его секретарь вынужден быть таким же. Очередное ивент событие, которое запомнится всем в городе, но никто так и не запомнит, кто же был за кулисами этого праздника. Кто не спал ночами, чтобы сверить все отчеты, удостовериться в том, что все поняли задачу, а если не поняли, то еще раз объяснить.

Звонки Марата, на которые я отвечаю лишь коротким словом, разрывающим меня изнутри.

– Развод, – чеканю я ледяным тоном, сжимая пальцами трубку до побелевшей кожи.

Все внутри холодеет от ужаса, и его молчание кажется невероятным, а после лишь согласие и звонок обрывается. А я остаюсь в гробовой тишине, будто сама лично закапала себя под землю, так и не справившись с ударом любимого и самолично решаю погибнуть.

Но нет. Я справлюсь. Я выкарабкаюсь.

Целую неделю я жду открытия загса. Не вижусь с мужем, и кажусь Дмитрию Александровичу сумасшедшей бестией, которая желает прописаться на работе. Но работа не отвлекает.

Она выжимает соки, а находясь на веселых мероприятиях раздражает своими улыбками и смехом. Но мысли… она не забирает. Не выкидывает, и я продолжаю кружиться в вихре той чудовищной ночи.

Уничтожая себя каждую ночь воспоминаниями о наших счастливых днях с Маратом, я реву в подушку, ненавидя себя, его и все к чему привела эта моя супружеская жизнь.

Лишь через неделю самых любимых некогда праздников, я наконец стою у дверей ЗАГСа, в ожидании будущего бывшего мужа.

Ожидание первой встречи нервирует. Я сжимаю ладони в кулаки, пряча их в карманы пальто. Нельзя чтобы он заметил, как дрожат мои пальцы. Даже я сама не хочу этого видеть, не хочу чувствовать.

Как бы не кичилась, я все еще не могу собрать себя и не уверена, что когда-нибудь точно смогу взять себя в руки.

Он выходит из своего бмв вальяжно, и слишком медлительно. Будто и не торопится со мной развестись. Темные волосы, отросшие за последний месяц, падают на лоб от порыва ветра. И сердце замирает, предавая на миг, оглядывая его выбритые щеки, строгое темное пальто, выглаженные брюки и вычищенные ботинки. Я оглядываю его с ног до головы, и возвращаясь назад к его глазам, выдыхаю.

Чего я ждала? Почему сердцу еще больнее, смотреть на него?

– Прости, задержался на работе, – говорит он слегка охрипшем голосом, подходя ближе ко мне и кивает в сторону ЗАГСа, тут же идет к ступеням, – не будем терять времени?

Я плетусь сзади, не веря, что он так просто… Ногти впиваются в кожу, приводя в чувство.

Он просто хочет развода, как и я. Это же честно? Он хочет быть с другой женщиной, пусть будет. Я же сама сказала ему о разводе. Я сама хотела этого развода. Но как же больно понимать, что он даже… не выглядит виноватым? Не пытается загладить вину вот так оказавшись лицом к лицу.

Заполняя документы, мы даже не смотрим друг на друга. А выйдя наружу, продолжаем молчать, но не можем двинуться со ступенек. Будто приклеенные, смотрим на проезжающие машины, идущих людей, оставленные за чертой судьбы. На этот раз в жизни друг друга.

– Я хотел еще раз сказать, – проговорил он медленно, даже не поворачиваясь ко мне и смотря в сторону своей машины. – Прости. Это…

– Была ошибка? – горько спросила я, когда он замолчал будто не находя слов.

– Я не хотел сделать тебе больно, – он развернулся ко мне, смотря прямо в глаза с каким-то странным упрямством. – Ошибка это была или нет, ведь не так важно. Тебе больно. Поэтому… прости.

– Твои слова… не залечат эту боль, – прошептала я глухо. – какая ирония, да? Ты так много раз спасал, лечил чужих тебе людей… а самому родному нанес рану, которую теперь не сможешь вылечить. Какой же ты врач, а Марат? Поболтайте об этом с мамой.

Я резко развернулась, идя к машине. А он так и остался за моей спиной, окончательно уходя из моей жизни. Сев за руль, я еще сумела увидеть, как он выезжает от здания, а после и вовсе набирает скорость уезжая вперед. И теперь я не знала куда. Я не знала, даже куда отправлюсь я.

Но одно я поняла, этот город слишком тесен для нас двоих. Воздух в нем пропитан им, нашей совместной жизнью, нашей любовью и это… точно убьет меня. А я обязана спастись.

***

– Светлана Викторовна, вы уверены? – в очередной раз спросил Дмитрий Александрович, смотря на меня снизу вверх с легким прищуром, будто я и правда имела шанс передумать.

Этот вопрос он задавал в течение двух недель так часто, что стало обыденно на него кивать. Но в этот раз я и правда задумалась больше, чем до этого. Эмоции не схлынули полностью, но смотря на строгий кабинет, тучи за окном, которые никак не могли рассеяться вот уже несколько дней… Я могла лишь утвердиться в своем решении.

Все вокруг давило и тянуло, и, хотя я еще не могла точно понять куда, я желала лишь нащупать эту спасительную нить, а не еще больше закопаться в жалости к себе, что я и могла делать в этом городе.

– Дмитрий Александрович, на мое место уже нашли человека, и я его подготовила, как же вы меня оставите? – улыбнулась я, стараясь вместо ответа все свести в шутку.

– Вы прекрасно знаете, что смогу, – отмахнулся мужчина, прекратив буравить меня взглядом и вернувшись к моему договору оставил на ней свой размашистый почерк. – Жаль, что вы решили так радикально все оставить… Если передумаете, вы же вернетесь ко мне?

Очередной кивок, но мы оба понимаем, что нет. Не вернусь, в этот город я теперь точно не приеду. Не нужны мне ни новые горизонты, ни постройка будущего. Один раз я уже построила и все разрушилось спустя пять лет.

Мы прощаемся с начальником и забрав у него документы, я иду к бухгалтеру. Выходное пособие мне кажется излишне большим, но я спокойно его принимаю. Ничто теперь не будет лишним.

После развода у меня осталась лишь машина, которую я купила без ведома Марата. Совместного кроме наших двух машин не было. Так что деньги теперь еще пригодятся, чтобы устроиться на новом месте.

Несмотря на то, что сегодня я уже официально не работала, вышла на улицу я только после обеда. И быстрым шагом дойдя до машины, спасаясь от холодного моросящего дождя, я с выдохом приземляюсь на водительское сиденье. Дороги все еще были снежными и капли стекали по льду, увеличивая скользкость.

– И куда теперь, – шепотом спрашиваю я тишину.

Из гостиницы я выселилась. Да можно было бы и поехать туда снова, но смысл? Тратить деньги чтобы просто переночевать?

Передо мной были открыты все дороги, поехать куда только захочу. Вот только ничего… не хотелось. Оглядывая тротуар, по которому сейчас сновали люди, куда-то торопясь, я глубоко выдохнула.

У меня целых три года не было нормального отпуска с поездками в другие города, что я даже забыла какого это обдумывать поездки. Все время мы с Маратом не могли совместить наш отпуск и поехать куда-то вместе, а по отдельности… и желания не было.

Думая обо всех откинутых идей для совместных поездок с Маратом, я на секунду замешкалась.

А что если…

В сердце впервые за эти тяжелые недели поселилась легкая искра надежды, и я лишь сильнее захотела ее зажечь. Заводя мотор, я улыбнулась, вбивая в навигаторе нужный город.

– Ну, что Анапа, – прошептала я, выруливая на дорогу, – пора встретиться снова?

Глава 3

Колеса предательски скользили по мокрому снегу, порой превращающемуся в серую кашу. Я вцеплялась в руль до побелевших костяшек.

Гордый владелец прав всего месяц. Идеальный момент для автопробега по зимней дороге, Света. Гениально.

Смех сорвался с губ, горький и нервный. Запотевшие стекла съедали мир, оставляя лишь размытые огни встречных фур и бесконечную ленту асфальта, уходящую в тьму. Останавливаться даже на мгновенье в отелях или гостиницах мне было страшно. Замру хоть на миг и развернусь, вернусь обратно и буду ненавидеть себя за эту слабость до конца своих дней.

Сейчас же, смотря вперед… за каждым поворотом, за каждым придорожным кафе мерещилось детство.

Песок, горячий, как сковорода. Мама мажет меня кремом с запахом кокоса. Папа несет на плечах к воде, смеясь… "Вот вырастешь, привезешь сюда уже свою семью, Светка", – говорил он, а я клятвенно кивала.

Семья. Марат. Мы так мечтали об этом. Думали, что это может вылечить от любой усталости, что морской воздух вдохнет в нас энергию на целый год. И ждали лета, так ждали… и каждый раз снова откладывали все на следующий год. Не получалось, никак не получалось…

Горло сдавило. А точно ли мы мечтали об этом оба? Или я просто обманывала себя каждый день?

Я резко прибавила громкость радио, заглушая мысли. Но какая бы песня не звучала, казалось она напоминает о нас, о нашей жизни или еще хуже… о Марате. Выключила. Тишина зазвенела в ушах громче любой музыки.

Домик нашелся почти чудом без риелторов и агенств. Хотя я уже не верила в эту удачу, пока звонила в дороге. Небольшой, беленый, с синими ставнями, прямо у ворот санатория "Жемчужина". Тот самый, поняла я, увидев его фото.

Вид из окна – аллея, ведущая к морю, и кусочек парка. Хозяйка, пожилая женщина с добрыми, но слишком внимательными глазами, приняла оплату за месяц вперед.

– Одна? Осторожнее тут, зима, народ разный, – бросила она на прощание.

Да уж, одна. Теперь одна.

Я бродила по маленькому домику, оглядывая закатные тени на стенах и сжимала сумку в руках, будто что-то еще могло потянуть меня назад.

Первая ночь все равно наступила резко и неожиданно. Скрип половиц звучал как выстрелы. Батареи еще не согрели стены, видимо до меня здесь не было никого, и хозяйка решила не топить дом вовсе.

Я сидела на жестком диване, завернувшись в найденный здесь плед, и ела консервированную тушенку прямо из банки.

Романтика, хмыкнула я про себя. За окном шумело невидимое море. То самое, которое должно было исцелять. Оно казалось чужим, мрачным, бесконечно далеким. Вместо успокоения – гулкая пустота под ребрами.

Телефон лежал рядом. Молчал. Как и он. Как и вся прошлая жизнь. Сама не знаю зачем, пальцы потянулись к нему.

Соцсети, в которых захотелось забыться. Истрии Галины Петровны попались в новостях, и я хмуро попыталась пролистать ее ленту, почти не глядя. Ее витрина своей династии теперь никак ко мне не относится.

Но… Новая фотография. Вечер в каком-то ресторане. Шумная компания медиков. В центре – он. Марат. В идеально отглаженной рубашке, с бокалом в руке. Улыбается. Широкая, непринужденная улыбка, от которой у меня внутри все оборвалось и упало в ледяную бездну. А рядом, чуть ближе, чем нужно, – Она.

Та самая блондинка, что была с ним в злополучную новогоднюю ночь. Ее рука лежит на руке. Свойская. Уверенная. Надпись под фото: "Отличный вечер с лучшей командой! Вдохновляемся и двигаемся вперед!".

Двигаются вперед. Вместе.

Банка с тушенкой грохнулась на пол, жирные куски мяса расползлись по старому линолеуму. Я не двинулась. Просто сидела, уставившись в яркий экран, в эту улыбку. В их "вперед".

Воздух перестал поступать в легкие. Горло сжалось так, что захрипела. Не прошло и нескольких дней после развода… Пара дней, да, Марат? И ты… улыбаешься и идешь вперед. С ней.

Холод от стен прорвался сквозь плед, впился в кости. Море за окном завыло громче. Не исцеление. Оно звучало как насмешка. Как бесконечный, равнодушный вал, смывающий в небытие все, что было важно. Все, во что я верила.

Я медленно потянулась и выключила свет. Сидела в темноте, глядя в черный прямоугольник окна, за которым шумело незнакомое море. И чувствовала, как внутри, вместо боли, начинает медленно, неумолимо нарастать лед. Толстый, непробиваемый слой льда.

Все внутри сжималось даже больше, чем все эти дни, недели… Будто я наконец-то осознала… прочувствовала всю ту боль, что кинулась на меня лавиной и только теперь добралась до моего сердца.

Марат теперь там. Я… здесь. В холодном доме, одна.

Он не мой, и… возможно, никогда и не был моим. Прикрыв глаза, я усмехнулась, прижимая плед к груди.

Завтра будет новый день, завтра будет совсем новый день моей жизни и мне необходимо встретить его с улыбкой. Я ведь тоже должна улыбаться?

Я должна… нет. Я обязана стать счастливой.

Глава 4

Холодный ветер с моря резал лицо, как грубая наждачка. Я куталась в пальто, которого явно не хватало для этого промозглого берега.

Анапа. Детский восторг, теплый песок, крики чаек – все растворилось в серой хмари, нависшей над свинцовыми волнами. Море было чужим. Злым. Оно шипело на камни, словно предупреждало: не жди здесь тепла, чужак.

Я бродила по почти безлюдной набережной, пытаясь заглушить гул в голове, который никак не уходил даже с наступлением утра. Пустота после вчерашней фотографии… этого вечера с его улыбкой… Она все еще жгла сердце, растапливая лед на сердце и пытаясь сделать снова больно, снова обжечь кожу и довести до истерики.

Ноги сами понесли меня в ярко освещенный супермаркет – островок навязчивой нормальности среди зимнего запустения. Нужно жить дальше, нужно купить продукты, нужно быть нормальной и ходить за покупками.

Кондиционеры гнали теплый, спертый воздух, пахнущий пластиком и дешевой выпечкой. Я механически складывала в корзину самое необходимое: пачку макарон, хлеб, воду, дешевые консервы. Будто внутри был включен автопилот. Тело двигалось, мысли витали где-то в ледяном вакууме. Пока я не остановилась у знакомой полки.

Горы ярких упаковок. Прокладки. Тампоны. Все цвета радуги собрались в одном месте. Рука сама потянулась к привычной пачке… и замерла в воздухе.

Стоп.

Щелчок в мозгу, будто выстреливает прямо в сердце в упор.

Задержка.

Не просто на день-два из-за стресса. Больше. Насколько? Я замерла, уставившись на разноцветные коробки, но видя не их. Календарь в голове перелистывался сам. Новый год… стресс, и попытки заглушить его работой… развод… дорога… Боже. Больше двух недель.

Не может быть. Это стресс. Просто сбой. Я ведь… ничего не чувствовала!

Но тут же, как удар под дых, всплыли обрывки: то внезапная тошнота две недели назад, то дикая усталость последних дней в городе – не только от горя? Утренняя слабость сегодня утром, в домике, которую я списывала на бессонницу и чужую постель?