Эсеры. Борис Савинков против Империи

Весной 1878 года в Париже Кропоткин создал анархическую группу пропаганды, в Женеве писал работы по анархизму и социализму, женился на студентке университета. Время в Европе было горячее – рабочий Гедель, а потом доктор Нобилинг стреляли в Германского императора, в Испании рабочий Монкасси покушался на короля Альфонса ХII, в Италии повар Пассананте пытался убить итальянского короля. В Европе заговорили о международном революционном заговоре во главе со швейцарскими анархистами. После убийства Александра II в марте 1881 года Кропоткин поселился на французском берегу Женевского озера и издавал газету «Бунтарь», печатавшуюся в анархистской типографии. В конце 1882 года по требованию Зимнего дворца его арестовали и по старому закону приговорили к пятилетнему тюремному заключению за пропаганду во Франции идей Интернационала, с помощью запрещенной организации. Под давлением Виктора Гюго, Эрнеста Ренана, Герберта Спенсера, Кропоткина из французской тюрьмы выслали в Лондон, где он прожил до 1917 года. Кропоткин заявил, что хлеб и волю можно добиться только союзом рабочих, крестьян и интеллигенции, идущих рука об руку завоевывать равенство для всех. Революция победит и принесет счастье всему человечеству.

Кропоткин активно участвовал в английском рабочем движении, основал первую в Англии анархическую газету «Свобода», разрабатывал теории и практику анархического коммунизма, издал книги «Речи бунтовщика», «Хлеб и воля», «Поля, фабрика, мастерские». Он настаивал на децентрализации промышленности и на интеграции труда, на взаимной помощи людей друг другу, которая должна стать естественным законом, издал книгу «Взаимная помощь, как фактор революции». Эта книга была переведена на ведущие европейские языки. Вся Европа с удивлением и интересом читала о взаимной помощи муравьев, пчел, птиц, животных, дикарей, в средневековье, в ХХ веке, о человеческой солидарности и тесной зависимости счастья каждого человека, о счастье всех, о справедливости, как главных факторах общественной жизни: «без взаимной помощи человечество не могло бы прожить даже несколько десятков лет». Кропоткин говорил о взаимопомощи, как о высшем способе дарвиновской борьбы за существование, за завоевание сил природы.

В 1905 году Кропоткин заявил, что за первой русской революцией пойдет вторая, политическая и социальная. На съезде русских анархистов в Лондоне он сказал, что «главная сила революции – не в ее материальных средствах, а в ее нравственном величии, в величии преследуемых ею целях для блага всего народа. Без этой нравственной силы ни какая революция не возможна». Кропоткин на английском языке написал работу о полицейских‑карателях в империи «Террор в России», которая за месяц разошлась по Англии в десятках тысяч экземпляров. Все английское и европейское общество заговорило об очередном кровавом произволе русского правительства. Работу тут же перевели на французский язык и несколько десятков тысяч книг тут же купили французы. О «Терроре в России» говорили священники в европейских церквях, просившие прихожан молиться «о смягчении сердца русского царя».

Книга Кропоткина «Великая французская революция» одновременно вышла во Франции, Англии и Германии. Он писал не только о Конвенте, но и народных восстаниях, крестьянских бунтах, революционных идеалах. Юбилей Кропоткина в 1912 году праздновался во многих европейских городах митингами и лекциями. В Англии был создан особый комитет по празднованию семидесятилетия князя‑революционера, который в торжественном адресе писал: «Ваша поправка теории Дарвина доставила Вам мировую известность и расширила наше понимание природы. Ваша критика классической политической экономии помогла нам взглянуть более широко на социальную жизнь людей. Вы научили нас ценить важнейший принцип социальной жизни – принцип добровольного соглашения, в противовес принципу государственности, из‑за которого люди утрачивают способность самостоятельно мыслить и действовать». На торжественных интернациональных собраниях 9 декабря 1912 года в Лондоне и Париже выступали с поздравлениями и речами самые выдающиеся деятели научной мысли, общественные деятели, рабочие делегаты, говорившие о колоссальном вкладе Кропоткина в науку и свободу, о его борьбе с автократией и аристократией, о его новой социальной доктрине, о его чудном сердце и великом духе.

Петр Кропоткин обобщил свои идеи в работе «Современная наука и анархия». Он доказывал, что анархизм – чисто народное движение, что нигде в природе нет единого це́нтра власти и управления, что главный фактор в истории – творческая роль масс, создающих и поддерживавших цивилизацию и культуру. Государство существует для войн и угнетения народов, и является просто орудием в руках банкиров и промышленников, интересующихся только экономическим господством и рынками сбыта. Написанную и опубликованную в 1913 году работу «Современная наука и анархия» прочитала вся Европа, которой Кропоткин прокричал, что первая мировая война начнется летом 1914 года:

«Анархия – миросозерцание, охватывающее всю природу и жизнь человеческих обществ, политическую, экономическую и нравственную. Анархисты знают, что незнание – это не законченное исследование, суеверие. «Дави всякого, кто слабее тебя: таков закон природы» – такого закона не существует, природа учит нас совершенно другому. «Неравенство имуществ – закон природы» – это просто утверждение или предположение, которое никогда не проверялось на практике.

Революционное правительство быстро становится препятствием для революции. Для ее торжества люди должны отделаться от своих верований в закон, власть, порядок, собственность и другие суеверия, унаследованные ими от рабского прошлого.

Мы, анархисты, представляем себе общество в виде организма, в котором отношения между отдельными его членами определяются не законами гнета и варварства и не властителем, а взаимными соглашениями, привычками и обычаями, развивающимися и применяемыми к новым требованиям жизни, к научному прогрессу. Никаких властей, которые навязывают другим свою волю. Никакого владычества человека над человеком. Вместо неподвижности жизни – постоянное движение вперед, скорое или замедленное, как сама природа. Каждому человеку предоставляется свобода действий, чтобы он мог развить все свои естественные способности, свою индивидуальность. Никакого навязывания отдельному лицу каких бы то ни было действий под угрозой общественного наказания. Полнейшее равенство в правах для всех.

Мы представляем себе общество равных, не допускающих в своей среде ни какого принуждения. Общество свободных и равных людей сумеет лучше защитить себя от вредных поступков отдельных членов, чем наши современные государства и их полиция, сыщики, тюрьмы – университеты преступника, палачи и суды. Путем воспитания и тесного общения между людьми наше общество сумеет предупреждать такую возможность. Анархия – это идеал масс, а не утопия.

Идеал анархизма – общественный. Самой большой помехой развития государства является отсутствие общественного равенства, без которого чувство справедливости не может сделаться общим достоянием. Справедливость должна быть одинакова для всех, а равенство – существовать на деле. Только в обществе равных людей мы найдем справедливость. Только в таких условиях человек мог бы достичь полного развития личности.

В нашем обществе, которое преследует личное обогащение, и тем самым осуждено на всеобщую бедность в своей среде, самый способный человек осужден на жестокую борьбу, ради крова и пищи. Полное развитие личности разрешается только тем, кто не угрожает никакой опасностью буржуазному обществу – тем, кто для него занимателен, но не опасен. Анархия есть выражение свободного будущего и прогресса.

Анархисты считают, что существующая теперь частная собственность на землю и орудия и средства производства – зло. Наши современные общества должны уничтожить эту систему, если она не хотят погибнуть. Мы должны очень беречься от передачи средств существования и производства в руки современного буржуазного государства. Они должны перейти в руки трудящихся, производителей и потребителей. Все государства теперь зависят от крупного капитала.

Анархия работает для того, что новым формам общественной жизни было легче пробить себе путь, а пробьют они его себе в момент великих освободительных движений. Их выработает созидательная сила народных масс при помощи современного знания. Вот почему анархисты отказываются от роли законодателей и от любой государственной деятельности. Мы знаем, что социальную революцию нельзя произвести законами, потому что они простое приглашение работать в известном направлении. Для этого нужны силы, готовые эти законы реализовать.

Только тот, кто считает другого, как равного себе, может примениться к правилу: «не делай другому того, чего не хочешь, чтобы тебе делали другие». Мечтать об уничтожении капитализма, в то же время, поддерживая государство, и получая поддержку от государства, которое было создано за тем, чтобы помогать развитию капитализма, и росло и укреплялось вместе с ним, так же ошибочно, как надеяться достичь освобождения рабочих с помощью царской власти. Каждая победа над капиталом будет так же победой над государством и шагом к политическому освобождению. Это будет освобождением от ига государства с помощью свободного соглашения, территориального и профессионального, и соглашения всех.

После Февральской революции 1917 года Петр Кропоткин в июне из Лондона триумфально приехал в Петербург. Он отказался принять от Временного правительства пост и пенсию. Он предсказал победу большевиков в октябре и переехал под Москву в Дмитров. Он писал: «Революция, раз она началась, должна дойти до своего логического завершения. Надо быть справедливым: коммунисты – истинные социалисты. Они на практике доказали возможность социальной революции и освобождение рабочих от власти капитала». Кропоткин говорил, что идея Советов, контролирующих политическую и экономическую жизнь империи – великая идея, если Советы состоят из всех тех, кто личным трудом принимает реальное участие в создании народного богатства.

В Дмитрове, в тяжелейших условиях гражданской войны и голода Кропоткин писал свою последнюю работу «Этика», в которой утверждал, что «природа не аморальна и не учит человека злу», а нравственность есть у всех живых существ. Он утверждал, что общественная жизнь порождает у людей и животных инстинкт общительности, взаимопомощи, перерастающих в доброжелательность, симпатию и любовь. Из них появляется нравственность, или мораль, состоящая из справедливости, великодушия, самопожертвования. Главным условием социальной справедливости является солидарность: «Без равенства нет справедливости, а без справедливости нет нравственности».

Зимой 1921 года у Кропоткина не стало дров, денег не было, великий революционер простудился, месяц болел воспалением легких и умер 8 февраля 19121 года, сказав: «какой тяжелый процесс умирание». К этому времени анархисты в России сошли на нет.

Анархизм стал развиваться в России после 1907 года. Во всех крупных имперских городах появились анархистские организации, распространявшие свою литературу, призывали к забастовкам, совершали экспроприации и террористические акты. Анархисты не только агитировали, но и занимались политическим и экономическим террором. Монархия в 1907 году уже расправилась с первой русской революцией. В течение одного года казнили более ста анархистов, многих сослали и они смогли удержаться только в Екатеринославле.

Анархистское движение оживилось только после Февральской революции 1917 года из‑за последовавшей за ней амнистией. Вернувшиеся из ссылки и эмиграции анархисты стали создавать свои группы в городах империи. Во всех революционных Советах были фракции анархистов, занявших особняки и дворцы в Москве и Петрограде. Временное правительство их не трогало.

После Октябрьской революции 1917 года анархисты против большевиков не выступали и получили полную свободу. В империи выходили их газеты «Анархия», «Буревестник», «Голос труда», издаваемые анархо‑синдикалистами и анархо‑коммунистами. В Петрограде на демонстрациях появилось черное анархистское знамя «Долой власть и капитал». Революционеров в империи даже стали называть «анархо‑большевики».

Анархисты уже через несколько месяцев стали критиковать Ленина: «нет и не будет исключения и для нынешней большевистской власти, которая в процессе ее организации превратится в деспотию, распространившую гнет вокруг себя». Дружественная критика быстро становилась враждебной.

Анархисты предложили свое решение в экономике – убрать капиталистов, заменить их крестьянскими и рабочими коммунами. Регуляторами народного хозяйства будут только спрос и предложение. Тогда процесс перехода империи к анархо‑коммунистическому строю совершится без ломки общества.

Первый и единственный съезд анархо‑коммунистов, на котором было представлено пятнадцать губерний, прошел в Москве 25 декабря 1918 года. К тому времени анархисты уже открыто боролись с большевиками, многие из них переходили на сторону Советской власти и вступали в коммунистическую партию.

Весной 1918 года большевики выбили из московских и петербургских особняков анархистов, совершавших налеты и экспроприации. Их репутации сильно повредило то, что к анархистам приставали уголовники и бродяги. Газета «Анархия» пыталась защитить свое движение: «Нашим именем совершаются гнусности, подлости, низости, убийства, грабежи и злоупотребления принимают устрашающие размеры. Явно чувствуется «белая ручка». Это систематизированная гнусная и темная работа белой гвардии. Среди грабителей огромный процент бывших кадровых офицеров и людей с высшим образованием». Впоследствии это в своих мемуарах подтвердили и бывшие белогвардейцы. Эмма Гольдман писала в своей работе «Анархизм», вышедшей в Петербурге в 1921 году: «Распространившаяся в обществе умственная лень подтверждает, что осуждать проще, чем думать. Анархизм заставляет человека думать, расследовать и анализировать. Все формы правления основываются на насилии и поэтому являются ложными, вредными и ненужными. Государство имеет в виду внушить своему народу только те качества, при которых его приказания будут исполняться и его казна будет пополняться. Государство требует часовой бездушной машины, платящей налоги, работающей без перебоя, казны, в которой никогда не бывает дефицита, и народа послушного, бесцветного, бездушного, идущего как стадо овец, вдоль прямой дороги между двух стен. Анархизм стоит за мятеж и восстание во всякой форме против всего, что мешает человеческому прогрессу».

Эсеры исследовали феномен анархизма и известный социалист‑революционер Алексей Боровой писал в 1920 году: «Анархизм верит в непрерывность мирового развития, не останавливающий рост человеческой природы и ее возможностей. Наши потребности чудесно растут, человек становится полем для всевозможных открытий, он поистине неисчерпаем. Прав был Гетте, говоря, что земной жизни не довольно, чтобы достигнуть совершенства. Анархизм борется с культурой за культуру».

В ноябре 1918 года на конференции в Курске часть анархистов создала группу «Набат» и уехали на Украину, где проповедовали безгосударственность и борьбу против большевиков. Во главе со знаменитым батькой‑атаманом Нестором Махно анархисты попытались на юге Украины образовать свое государство. С концом Махновщины в 1921 году закончилась мечта анархистов о создании в России безвластного общества.

В Москве последний анархический террористический акт прогремел в декабре 1919 года. Ушедшие в подполье анархисты, в отместку за расстрел парламентеров‑анархистов руководителем большевистской армии Л. Троцким в начале осени 1919 года, решили взорвать ленинское руководство. 25 сентября большое совещание проводил Московский комитет партии большевиков. На него были приглашены видные ленинцы Бухарин, Коллонтай, Ногин, Арманд, Каменев, Крестинский, Смидович и по семь партийцев от каждого района Москвы. Лидеры большевиков были случайно отвлечены на другое собрание, и это спасло им жизнь.

В бывшем графском доме 18 по Леонтьевскому переулку на совещание собралось более ста коммунистов. Было очень душно и в зале открыли окно. Через несколько минут в окно влетела пятнадцатикилограммовая анархистская бомба. Погибло пятнадцать ленинцев во главе с секретарем Московского комитета партии большевиков В. Загорским, и было ранено 55 человек, включая Бухарина и Ярославского.

Расследование быстро и эффективно провел лично председатель Всероссийской Чрезвычайной Комиссии Феликс Дзержинский. Он уничтожил анархистов‑подпольщиков и расстрелял их видных лидеров. Газета «Анархия» на следующее утро после взрыва в Леонтьевском переулке писала: «Для экономии революционной энергии сейчас возможна лишь борьба динамитом. Вслед за взрывом в Леонтьевском последуют другие. С комиссарами‑генералами мы отныне начнем разговаривать на языке динамита».

Анархо‑большевистского договора не получилось. Дзержинский пересчитал двадцать пять членов «Всероссийской организации анархистов подполья», имевших газету, литературную группу, типографию, боевую группу, динамитную мастерскую. ВЧК окружила их центр на даче в подмосковном Краскове. Во время штурма были убиты руководители анархистов подполья Казимир Ковалевич и Петр Соболев, оставшиеся в живых взорвали вместе с собой и чекистами динамитную мастерскую, находившуюся на даче. Больше террористических актов анархисты в России не совершали, а пытались проповедовать свою веру: «Я анархист и поэтому не стану управлять, не желая быть управляемым!» Эмма Гольдман писала: «История человеческого развития – это история отчаянной борьбы каждой новой идеи, возвещающей более светлое будущее. Приверженцы старины не когда не колеблются пустить в ход саамы подлые и жестокие методы борьбы, чтобы удержать наступление нового. Дыба и кнут еще живы среди нас, рядом – халат арестанта. Общественная злоба работает против духа, смело идущего вперед. Как самое революционное и некомпромиссное течение, анархизм должен был встретиться с невежеством и злобой мира, который он хотел перестроить. Невежественные массы не претендуют на знание и терпимость и действуют импульсивно, как дети: «Почему? А потому!»

После смерти Петра Кропоткина в 1921 году большевики выслали всех видных анархистов из бывшей империи. Они покинули бывшую империю, напечатав напоследок в Москве теоретическую работу А. Карелина «Что такое анархия?»:

«Анархия совсем не означает беспорядка и насилия человека над человеком, хотя само слово употребляется как «беспорядок». Скорее климат Сибири можно назвать тропическим, чем наш «беспорядок» анархическим. Анархия – мечта всех возлюбивших истинную свободу, идеал всех истинных революционеров. Анархия – порядок и гармония, равновесие и справедливость, идеал демократии и надежда свободы, высшая цель революции и обетованная земля возрожденного человечества.

Общество безвластия и равенства невыгодно буржуазии, которой нет места в этом обществе. Оно не выгодно богатой интеллигенции, которая лишиться в этом обществе возможности властвовать.

На невыгодные для богатых людей учения всегда клеветали. Беспорядок и насилие неизбежны и в социалистических государствах.

Анархисты – не грабители и убийцы. Простые грабители называли себя анархистами и под угрозой смерти требовали денег. У анархистов нет комиссий, принимающих новых членов, потому, кто хочет, тот и называет себя анархистом. Враги лезут к революционерам, когда они побеждают. Они вмешиваются в революционное дело, если может быть пожива и получена выгода. Анархия – это такое общество, в котором нет принудительной власти, нет управления человека человеком, нет тех мук, на которые отдают своих подданных правители за то, что им не повинуются. Анархия – это совершеннейший порядок, полное спокойствие, справедливость, единение, содружество, взаимопомощь, сострадание, самопожертвование. Анархия отрицает государственную принудительную власть с ее мучениями, с ее ужасными тюрьмами, хуже которых не выдумал бы и сбор дьяволов, с ее смертными казнями, издевательствами и злодействами. Анархия отрицает принудительную власть хозяев‑капиталистов, дающую им возможность угрозой голода заставлять нуждающихся в работе людей повиноваться их приказам.

Анархисты прекрасно знают, что люди жили и всегда будут жить обществами, им выгодно и приятно жить в общежитии. Анархисты стремятся не разрушению общества, а к его спайке. Они стремятся к созданию гармонического, дружеского общества вольных и равных людей.

Государство – это враждующее общежитие, правители которого обладают принудительной властью, а подданные ее не имеют. Первые заставляют других повиноваться угрозами мучений. При анархии не возможны эксплуатация и угнетение одних людей другими.

Принудительная власть развращает правителей и управляемых. В незнающих государственной власти обществах нет сословий, нет злости, нет мстительности, нет жестокости, нет властолюбия, нет насилия, нет угнетения, нет коварства, нет подлости. Коммунистические общества отличаются общительностью, нравственностью, мягкостью, свободным развитием чувств, не уродуемых влиянием личного интереса, сознанием собственного достоинства и вниманием к общественному мнению. В обществе равных и вольных не будет зависти и злости, покорности и холопства. Среди равных людей создастся чувство глубокой справедливости.

Без правителей мы не погибнем, а только впервые узнаем, что такое счастье. Правители держатся только насилием. Пусть они докажут нам, что это не так. Пусть они хотя бы на месяц прогонят полицейских, судей, солдат. Посмотрим тогда, много ли найдется людей, которые им будут служить.

Беспорядок, которые вносят в общество отдельные люди – детская забава перед кровожадным беспорядком создаваемых государствами войн. Война, это кровавый бред деспотичных и демократических правителей, – будет бичом, постоянно хлещущим человеческий род, и исчезнет только с исчезновением государства. Нам говорят, что государство защищает людей от преступников, но оно не может уничтожить преступников, кость от кости и порождение государства. Государство только мстит преступникам и так свирепо, что делает новых преступников. Все, что государство делает для общества, без его вмешательства было бы сделано более полезным и не таким вредным для общества образом. Государство всюду вносит свое развращающее влияние, свое насилие, создает свою иерархию и привилегию. Лев Толстой сказал, что «государство – это собрание одних людей, насилующих других». Государство – это правители. Государство – это господство сильных. Государство совершает самые подлые преступления над людьми и сеет преступность. Люди верят в то, что государство необходимо, даже верят в то, что может существовать хорошее государство.

Объединение – кооперация и взаимопомощь – вот что приводит людей к счастью.

Большевистское государство никогда не будет отличаться от современного государства: та же власть и та же необходимость в этой власти. Напрасно вместо слова «государство» подставляются слова: «пролетариат захвативший власть в свои руки». Большевики говорят, что их государство будет иметь целью управление вещами, а не людьми. Это неправда. Через управление вещами они будут управлять людьми. Господство пролетариата заменится господством интеллигенции и чиновников.

Анархисты, конечно, не думают декретировать отмену государства. Декрет – орудие государства, и не может быть орудием анархистов. Государство исчезнет тогда, когда люди убедятся, что власть правителей не нужна. Говорить, что анархисты требуют разрушения государства, что они хотят смести его с лица земли, нельзя. Мы не сторонники революционного насилия во что бы то ни стало. Если государство просто отомрет, а не будет сброшено революционным взрывом, то тем лучше.

Революции не импровизируются, не происходят даже по воле могучих организаций. Они вспыхивают под влиянием глубоких причин, из которых важнейшей является энергия, накопленная народом и не нашедшая себе выхода вне революции. Если потенциальная энергия очень велика, то ее стихийный взрыв может снести государство социалистическое, которое может умереть и из‑за всенародного бойкота.

Учение социал‑демократии ошибочно и ненаучно. Народные массы России не раз поднимали анархические бунты против господ, усердно создававших всевозможные учреждения государственного насилия. Стремление народа к вольной жизни сильно в России и сейчас, но подавляется принудительной государственной властью.

Анархическое общество возможно лишь в том случае, если люди перестанут облекать других людей властью. Только сам народ в своем вольном народоправстве может выковать свое счастье, свалив всякую власть, хотя бы и социалистическую, уничтожив всякий капитализм, хотя бы и государственный. Самодеятельностью и надеждой только на самого себя, а не на правителей, не на хозяев, народ добьется большей воли и светлого счастья для всех не угнетенных, не эксплуатируемых, а для вольных и независимых людей.

Социальная революция возможна. Опасность растет и ужасная развязка приближается. Жадные до власти и до богатства люди употребляют все усилия для того, чтобы выдать социалистическую революцию за социальную, для того, чтобы помешать народам устроиться на началах вольного рабочего социализма».