Белый Легат

Улица встретила его новым кругом ада. Воздух был густым от дыма и пепла, запах железа, горелой плоти и бензина душил, как удавка. Титан висел над городом, его крылья из света и воздуха гудели, поднимая ураганы, которые сносили дома и швыряли обломки в небо. Истребители Асталена – последние, что остались – пикировали на него, их ракеты рвались в багровом сиянии, но он отвечал ветром, и самолёты падали, разбиваясь о землю в огненных шарах. Один рухнул в сотне метров от Аскона, и взрыв поднял волну жара, опалившую ему лицо.

Он побежал, хромая, через площадь, где ещё час назад солдаты держали фронт. Теперь это было поле смерти. Танки лежали перевёрнутыми, их броня расплавилась под жаром огненных волков, экипажи сгорели внутри – обугленные тела торчали из люков, их руки застыли в предсмертных жестах. Бронетранспортёры были раздавлены каменными големами, их колёса утонули в крови и грязи. Солдаты – сотни тел – валялись повсюду: разорванные гарпиями, сожжённые, утопленные в реке, что текла красным потоком. Один из них, с оторванной ногой, полз, оставляя кровавый след, пока щупальце из водяного врат не схватило его и не утащило под воду с булькающим криком.

Но хуже солдат были люди – обычные жители, чьи жизни война раздавила, как стекло под молотом. Аскон видел, как мужчина в рабочей куртке копал руками в завалах рухнувшего дома, его пальцы были стёрты до костей, а лицо перепачкано кровью и слезами. "Маша! Маша!"– кричал он, вытаскивая куски бетона, пока не нашёл руку – маленькую, детскую, торчащую из-под обломков. Он упал на колени, прижимая её к груди, и его вой перекрыл даже гул Титана. Рядом лежала женщина, её тело раздавило упавшей балкой, но она всё ещё сжимала младенца, чья голова была пробита осколком. Они умерли вместе, и их кровь смешалась в луже, стекающей к реке.

Аскон видел, как девочка лет семи стояла над телом матери – женщина лежала с разорванным животом, её руки застыли в попытке закрыть дочь. Девочка плакала, её тонкий голос дрожал: "Мамочка, вставай, пожалуйста, вставай!"– но мать не шевелилась, а гарпия, кружившая над ней, пикировала вниз. Аскон рванулся к ней, махнув ножом, но тварь увернулась, схватила ребёнка когтями и унесла в небо. Её крик оборвался где-то в дыму, и Аскон упал на колени, задыхаясь от бессилия.

Он поднялся, хромая дальше, к центру города, где больница всё ещё стояла – одна из немногих, что не рухнула полностью. Её стены были пробиты, окна выбиты, но внутри горел свет, и слышались крики раненых и голоса врачей. Аскон ворвался в холл, переступая через тела – медсестра с раздавленной головой, старик, чья койка была разорвана щупальцем, ребёнок, чьи руки всё ещё сжимали одеяло. Он звал: "Мама! Елена!"– и услышал её голос, слабый, но живой, из глубины коридора.

– Аскон! Здесь! – Елена стояла у операционной, её халат был в крови, руки дрожали, но она тащила носилки с раненым солдатом, чья грудь была разорвана осколками. Она была жива, и это ударило его, как молния. Он бросился к ней, обняв её так сильно, что почувствовал её рёбра под пальцами.

– Ты цел? – её голос дрожал, глаза были красными от слёз и дыма. Она оттолкнула его, кивнув на раненых. – Помоги мне! Их надо вытащить!

Аскон кивнул, и они начали работать. Он тащил носилки, помогал ей перевязывать кровоточащие раны – солдат с оторванной рукой, женщина с пробитым животом, ребёнок, чьи ноги были сожжены волками. Больница стала передовой: снаружи солдаты – последние остатки армии – держали вход, их автоматы трещали, гранаты рвались, сдерживая волков и гарпий. Аскон видел, как офицер кричал: "Держать проход! Не пропустить их!"– но его голос слабел, а монстры наступали.

– Медикаменты! Там, в конце коридора! – Елена указала на склад, и Аскон побежал, перескакивая через тела. Он нашёл ящик с бинтами и морфином, но тут больницу сотряс взрыв – Титан ударил крыльями, и стена рухнула, подняв облако пыли. Он рванулся назад, но коридор был полон криков и рычания. Монстры прорвались.

Огненные волки ворвались в холл, их жар плавил пол, а когти рвали солдат. Один из них прыгнул на офицера, разорвав ему горло, кровь хлынула фонтаном, заливая стены. Гарпии пикировали через окна, их когти вырывали куски из раненых – женщина на носилках закричала, когда тварь вцепилась ей в грудь, и умерла, захлебнувшись кровью. Солдаты стреляли, но их было слишком мало, и монстры раздавили их, как насекомых.

Аскон ворвался в холл и увидел Елену – она стояла у входа, таща раненого подростка с передовой. Её лицо было чёрным от сажи, но глаза горели решимостью. Она крикнула: "Аскон, сюда!"– и он бросился к ней, помогая поднять парня, чья нога была раздавлена. Но волки заметили их. Один прыгнул, и Аскон толкнул Елену в сторону, вонзив нож в морду твари. Кровь брызнула, обжигая ему руки, но второй волк ударил его в грудь, и он рухнул, задыхаясь от жара.

Елена закричала: "Аскон!"– и бросилась к нему, но тут гарпия влетела в холл, её когти вонзились в спину раненого солдата рядом. Елена рванулась к нему, пытаясь вытащить его из-под обломков, её руки скользили в крови. "Держись! Я тебя вытащу!"– кричала она, но волки окружили её. Аскон пополз к ней, но каменный голем шагнул внутрь, его кулак ударил по полу, и трещина разошлась, отбросив его назад.

Он видел, как Елена подняла подростка, толкнув его к выходу, но волк прыгнул ей на спину, когти разорвали халат, и кровь хлынула на пол. Она упала, но продолжала ползти, цепляясь за раненого, пока гарпия не вонзила когти ей в шею. Её крик оборвался, голова упала, и Аскон закричал: "Мама!"– его голос сорвался в хрип. Он рванулся к ней, но голем ударил снова, и потолок обрушился, отрезая его от неё. Последнее, что он увидел – её рука, протянутая к нему, залитая кровью, и мёртвые глаза, полные боли и любви.

Вдалеке гремели взрывы – последние танки стреляли по Титану, их снаряды рвались в воздухе, но он не замечал их. Вертолёт рухнул на собор, его лопасти разрезали шпиль, и здание обрушилось, подняв облако пыли и пепла. Аскон упал, задыхаясь в пыли, его грудь горела, нога кровоточила, но в нём шевельнулось тепло – не страх, не боль, а что-то глубже, что родилось в этом аду. Это было "чувство крови", но он не успел его понять. Мир погас, и он остался лежать среди пепла и слёз, в городе, который стал могилой.

Глава 5:Последние ча